Необъявленная война

Ханиф Фахрутдинов, 2017

Журналист, ветеран боевых действий в Афганистане Ханиф Фахрутдинов предлагает читателю роман, посвящённый афганской войне. В центре повествования – судьбы людей, которые драматически переплетены и связаны с событиями, разворачивающимися на фоне боевых действий. Книга предназначена для широкого круга читателей.

Посеешь любовь, пожнёшь дитя

После того, что с ней произошло, Лена никак не могла прийти в себя. Это для неокрепшей психики одинокой на всём белом свете девочки было равносильно удару молнии в миллионы киловольт, который заживо сжигает всё на своём пути. Рядом с ней не было ни одной живой души, кто бы словом её поддержал, дал совет. Даже некоторые работники детдома, медсёстры, которые раньше к ней относились доброжелательно и жалели её, близко не подходили, боялись даже словом обмолвиться. Они как огня шугались гнева Бандерши, так как на сто процентов были уверены, что если кто-то с ней будет общаться, то директор, благодаря стараниям шестёрок, буквально через несколько минут об этом узнает. И тогда гнев госпожи неминуем: можешь потерять должность или попасть в карцер.

Директору в голову пришла умная мысль: чтобы никто не смог дать пострадавшей совет, она решила её изолировать от общества. Временно поселила её в отдельной комнате, закрепила за ней охрану, даже обслугу, которая из столовой приносила вкусную пищу из рациона самого директора.

— Тук-тук, кто в тереме живёт?

— Войдите, дверь открыта, — сказала Лена, гадая, кто этот добрый человек, который пришёл к ней на помощь.

В дверях с большим букетом красивых цветов, коробкой шоколадных конфет и бутылкой армянского коньяка стоял красавчик, брутальный мачо Арвид Харакис. Он был чисто выбрит, одет с иголочки, от него пахло дорогим одеколоном.

— Ну войдите, Арвид Генрихович, чего стоите? — прошептала еле слышно девочка. У неё от волнения закружилась голова, задрожали руки, подкосились ноги, душа ушла в пятки. Чтобы не упасть, она прислонилась к стенке.

— Нет, ещё раз нет, не имею я морального права сюда войти. Как я мог, как я мог, урод несчастный, так подло, как последний негодяй, поступить с тобой? Такую святую, непорочную красавицу мог испортить только последняя сволочь.

Арвид, упав на колени, обнял её ноги и продолжал заранее отрепетированный спектакль. Увидев такую душераздирающую сцену, даже сам Станиславский от жалости заплакал бы. Таким светским манерам, всяким любовным монологам он научился на зоне, где участвовал в художественной самодеятельности.

— Мамзель, ты даже не представляешь, как я мучаюсь. Кто-нибудь, ради бога, прошу, избавьте меня, подлеца, от этих невыносимых мучений. После всего случившегося от угрызений совести я ночами не сплю, кусок хлеба в рот не лезет. Если и дальше так будет продолжаться, я сойду с ума или покончу со своей жизнью. Леночка, красавица, умница моя, я заслужил смерти. Из твоих рук готов выпить даже яд. На, воткни в моё коварное сердце вот этот кинжал! Только так я смогу искупить свой неподъёмный грех перед тобой и Всевышним. Если ты меня не прикончишь, то это сделаю я сам. — Он демонстративно, как в индийских фильмах, приставил кинжал к сердцу.

— Что вы делаете, Арвид Генрихович, — до смерти испугавшись, прошептала Лена. — Ради бога, не надо, умоляю, не убивайте себя, я вас люблю, на вас зла не держу, прекратите, иначе я позову на помощь людей.

Харакис понял, что в своих театральных действиях немного переусердствовал: ситуация могла выйти из-под контроля. Чтобы не испортить так удачно начавшуюся трагикомедию, он поцеловал ручку, красиво вручил девочке цветы, как спортсмен, обессиленный от многочасового изнурительного марафона, плюхнувшись на заранее приготовленную кровать, опустил голову и замолк…

— Понимаешь, любовь моя, на свете немногим удаётся постичь глубину человеческого бытия, понять смысл и сущность жизни и смерти, любви и ненависти, радости и горя. В природе всё познаётся в сравнении, ещё совсем недавно у меня к тебе не было никаких чувств, а сейчас я тебя люблю до беспамятства, — продолжал он, а бедная девочка, не осознавая, что с ней происходит, оказалась под влиянием гипноза. — Ты даже не представляешь, моя красотка, как я рад этой нашей встрече. Иди ко мне, моя кукла Барби. Какая у тебя прекрасная, как у дюймовочки, фигура. Как только мы с тобой поженимся, сделаем тебе корректировку глаз и лица, это я тебе гарантирую, и тогда ты станешь настоящей топ-моделью, все девушки умрут от зависти.

Эти слова Арвида хоть и были сказаны не от чистого сердца, тем не менее для неё были как бальзам на душу, они засели в памяти, как несбыточная мечта всей её жизни. Харакис так искусно врал, про таких в народе говорят: «врёт как сивый мерин»…

После бурной ночи Харакис осторожненько спросил:

— Милая, если ты своё заявление из милиции не заберёшь, нас разлучат, мы с тобой не сможем быть вместе.

— О каком заявлении вы говорите? Я никакого заявления не подавала. Видимо, эту бумагу от моего имени написал тот старик — общественник. Он настойчиво грозился посадить вас на десять лет. Я сегодня же заберу это заявление, а следователю скажу, что в том, что я забеременела, никто не виноват.

— Вот за это огромное спасибо тебе, моё солнышко. Если ты не против, можем официально оформить наши отношения.

После свидания с любимым человеком, в которого влюбилась с первого взгляда, она была на седьмом небе от счастья. Нет, она не такая уж дурочка. Девочка прекрасно понимала, что этот «артист» не её поля ягода, совместная жизнь с ним исключается, они слишком разные люди.

Лена никак не могла принять окончательного решения. «Может, сам Бог послал мне этого ребёнка, — рассуждала она по-взрослому. — Если сейчас избавлюсь от ребёнка, то в дальнейшем у меня такой возможности может и не быть». Тем более прерывание первой беременности может стать началом конца материнства. Какой мужчина позарится на такую некрасивую женщину, как она? Если всё удачно сложится, родит ребёнка, то на старости лет не будет одна. Будет родная душа, дай бог, будут и внуки. Она приложит все силы, чтобы воспитать его хорошим человеком. В этот момент она не могла даже представить, с какими трудностями ей придётся столкнуться.

Все родители своих детей, кто-то с этим может не согласиться, рожают по меркантильным интересам, чтобы их дети на старости лет для них стали опорой — помогали материально, а также поддерживали морально…

Много сил и энергии понадобилось Бандерше замять это непростое дело. Ей помогли большие деньги и то, что у неё везде свои люди, как говорится, везде всё было схвачено. Чтобы избежать тюрьмы, между Арвидом и Леной был заключён фиктивный брак. Лену срочно устроили в домоуправление дворником и оттуда ей в хрущобе дали коммунальную комнату. Таким образом, директор детдома поймала двух зайцев: спасла от тюрьмы своего любовника — красавца Арвида и присвоила по закону положенную, благоустроенную однокомнатную квартиру Лены…

Невероятно, но Лена ни за что не могла подумать, что через много лет судьба снова сведёт её с первой и последней любовью, отцом её ребёнка — Арвидом Харакисом в Германии.