В стране линдвормов

Фрида Нильсон, 2020

Сказочная история от известной шведской писательницы Фриды Нильсон о взаимовыручке и поддержке, о смелости и отстаивании своего мнения, о том, как оставаться человеком даже в самые трудные времена. Сем и его младший брат Иммер – сироты. Мальчики живут у злобной тетки Тюры, которая заставляет их работать в мастерской с утра до ночи. Однажды братья встречают говорящую крысу по имени Чернокрыс. Он рассказывает им про прекрасную страну линдвормов, которой правит добрая королева Индра. Всю свою жизнь королева мечтает стать матерью и была бы рада усыновить Сема и Иммера. Мальчики соглашаются пожить в замке. Днями напролет они играют, едят сладости. Но вскоре Сем понимает, что Индре нравится его младший брат, а вот к нему королева не питает нежных материнских чувств. Да и слуги-звери ведут себя подозрительно: мечтают вернуться в лес и не очень-то рады угождать Индре. А еще удивительно, что в этой стране не живут люди. Какую же тайну скрывает королева Индра? Для кого эта книга Для детей от 10 лет. Для всех любителей фэнтези. Пять причин прочитать книгу • Пронзительная книга о приключениях двух братьев от автора бестселлера «Пираты Ледового моря». В 2021 году Фрида Нильсон стала первым лауреатом приза Шведской академии в области детской и юношеской литературы. • Прекрасный художественный перевод Елены Тепляшиной. • Атмосферная сказка, где есть говорящие животные, волшебство и настоящая пугающая тайна королевы линдвормов. Сказка, где вымысел и реальность тесно переплетены между собой. • Идеальна детям от 10 лет и всем любителям фэнтези. • Пересказать все смыслы этой книги невозможно. И подросток, и взрослый найдет в ней что-то свое. Эта история о взаимовыручке и поддержке, об ответственности за свои поступки, о смелости и отстаивании своего мнения, о том, как оставаться человеком даже в самые трудные времена. На русском языке публикуется впервые.

Лаз в земле

— Говорящая крыса! — Мортимер присел на корточки и рассматривал крысу, открыв рот. — Самуэль, ты слышал?

Я кивнул, но не смог издать ни звука. Где это слыхано, чтобы крысы говорили? Наверное, надо испугаться?

Да я и испугался. Во всяком случае, немножко. Но крыса выглядела совершенно безобидной. Почти симпатичной. Под носом шевелились усики. Ушки были прозрачными, как лепестки шиповника. Крыса, точнее, крыс встревоженно посматривал на мужчин и женщин, суетившихся во дворе, не глядя себе под ноги.

— Может быть, поговорим в каком-нибудь укромном месте? — предложил он. — Мне лично на сегодня пинков хватило.

Мы с Мортимером кивнули: нам стало страшно интересно, что за разговор нас ждёт. Крыс пустился бежать — очень резво, несмотря на упитанность. Он стрелой промчался через двор, мы — за ним. За воротами мы потеряли крыса из виду, но вдруг из переулка донеслось:

— Я здесь!

Он ждал, сложив лапки на блестящем брюшке и обвив себя розовым хвостом.

— Мы думали, тебя переехало, — сказал я.

— Меня и переехало. Частично.

И крыс кивнул на хвост. Теперь только я увидел у него на хвосте рану, из которой сочилась кровь.

— Посмотрим, вдруг он ещё и срастётся криво. — Крыс покосился на Мортимера.

Наверное, ожидал извинений. Но Мортимер был не из тех, кто просит прощения. Не знаю почему. Просто он такой вот родился.

— Но, — продолжал крыс, — что жаловаться на окровавленный хвост, когда у иных кровоточит само сердце?

При этом он посмотрел так печально, что мне пришлось спросить:

— У кого же это сердце кровоточит?

— Не станем забегать вперёд, — ответил крыс. — Позвольте мне сначала представиться. Меня зовут Чернокрыс, и пришёл я издалека. Из мест, намного зеленее и изобильнее этих! Из мест, где вода чиста как хрусталь, а воздух наполнен ароматом роз и ромашек!

— Это где ж такое? — спросил я.

— Это… хм-м… — Крыс погрузился в раздумья. — Хороший вопрос, мой юный друг… Ответить нелегко… Думаю, можно сказать, что эти места находятся под. — Крыс помолчал и добавил: — Хотя если поразмыслить, то можно с тем же успехом сказать, что они находятся над. Всё зависит от того, как посмотреть, не правда ли?

— Не знаю, — осторожно сказал я.

— Да это и не важно, — заметил Чернокрыс. — На чём я остановился? Ах да, я представлялся. Мои юные друзья, я советник королевы Индры.

— Настоящей королевы? — У Мортимера округлились глаза.

— Хо-хо! Настоящее и королевее её и быть не может! Но жизнь королевы Индры отмечена печатью скорбного уныния.

— Чего-чего? — спросил Мортимер: ему тяжело было понять заковыристые слова, которыми так щедро сыпал крыс.

— Гр-рм, — произнёс крыс, размышляя, как продолжить. — Королева Индра, видите ли, всей душой желает стать матерью. Трудновыполнимая задача! В последнее время в нашем замке царят сильные чувства.

— Чего? — снова спросил Мортимер.

— Её милость бьёт посуду, — объяснил Чернокрыс и нервно хихикнул. — Скоро ни чашки не останется. И в такой печали королева пребывает оттого, что не может стать матерью. Я же, будучи её советником, в сердце своём положил изыскать способ помочь ей. Можете представить себе мою радость, когда я, после долгих размышлений, вдруг нашёл выход.

— И как тебе это удалось? — спросил я.

— О, это история, достойная удивления! Как-то я совершал свою обычную утреннюю прогулку по лесу: я глубоко погрузился в мысли о печалях королевы, но всё же заметил, что земля в одном месте не мёрзлая, а необычно мягкая. Мне вдруг показалось, что я слышу голоса. Детские голоса. Очень-очень слабые, они как будто доносились издалека. Я стал искать, принюхиваться, и мне далеко не сразу открылось, что эти голоса исходят из земли. Бог мой, подумал я, там, в земле, есть маленькие дети! А вдруг я смогу вырыть одного? Вдруг смогу сделать королеву Индру счастливой?

Мы с Мортимером слушали, присев на корточки, а Чернокрыс продолжал свой рассказ. Он принялся рыть так энергично, что из-под лапок вихрем летели чёрная земля, камни и червяки. Дыра становилась всё глубже. Дни сменялись ночами, но Чернокрыс не бросал труда. И вот в один прекрасный день он пробежал под землёй и выбрался на поверхность по ту сторону лаза. Но воздух в том месте оказался совсем не свежим и не сладким: он был густым от жжёного угля и выдохов паровых машин, он был скверным от нечистот и мусора. Чернокрыс увидел фабрики и дома. Увидел готовые рухнуть лачуги, увидел мощёные улицы — и везде на этих улицах бегали дети. Иные были чистенькими, с розовыми щеками.

— Но некоторые, — заключил крыс, — некоторые были совсем как вы.

Он снова сложил лапки на животе и улыбнулся. Ясно было, что дети вроде нас с Мортимером ему особенно понравились.

— Скажите-ка, мальчики, где живут ваши родители? — спросил крыс.

— У нас нет родителей, они умерли, — ответил я.

— О?

— Мы живём у тёти, — объяснил я.

— Понятно. А позвольте спросить… часто ли вам в тётином доме достаётся фазанье жаркое?

Мы с Мортимером помотали головой. Фазаньего жаркого нам и пробовать не доводилось.

— Нечасто? — уточнил крыс. — Но красивых игрушек у вас хотя бы в достатке?

— Ни одной нет, — ответил я. — Да мы и не успели бы поиграть. Мы целыми днями работаем.

Крыс поцокал языком.

— Ах вы бедняжки… Предположу, что и в шёлковой пижаме вы никогда не спали?

— Нет, — сказал я. — Никогда.

Крыс с довольным видом улыбнулся, помолчал, а потом продолжил:

— У нас, обитателей замка Индры, сколько угодно фазаньего жаркого, игрушек и шёлковых пижам. Но счастливы ли мы? Нет. Мы что ни день страдаем вместе с её милостью, и я, — он с серьёзным видом прижал лапку к груди, — даю вам честное слово, что ребёнок, который последует со мной к моей королеве, дабы утолить её печаль, — этот самый ребёнок получит всё, чего только ни пожелает.

— Я хочу с тобой! — тут же сказал Мортимер.

— Вот и славно! — возликовал крыс. — Исключительно хорошая новость! Не станем же терять времени! Я покажу вам, где лаз.

— Ну, посмотреть-то можно, — пробурчал я. Я не знал, верить ли крысу, но если его рассказ — правда, то всё, конечно, очень хорошо. Да и любопытно мне было, ничего не скажешь.

Крыс помчался вперёд, мы с Мортимером едва поспевали за ним. Пробежали мимо мастерских и фабрик, миновали большую школу, куда ходили дети, которым не нужно было работать, как взрослым. Потом повернули и пробежали мимо больницы, сумасшедшего дома и мертвецкой. Вот и кладбище.

Сюда мощёная дорога уже не доходила. Голая земля была присыпана тонкими, как кружево, прошлогодними листьями. На кладбище не было ни души. Начинало темнеть; каштаны тянули к небу острые ветви, словно желая схватить сумерки и подтащить их поближе, ускорив смену дня и ночи, хода времени, торопя тепло, чтобы побыстрее раскрылись листья. Мы пошли дальше, через северную пашню. В потёмках легко было запнуться о борозды в земле. В чьих-то далёких дворах жёлтыми квадратиками зажигались окна.

— Ну вот и пришли, — выдохнул Чернокрыс и остановился.

При виде дыры в земле меня проняла дрожь.

— Она же маленькая!

— Естественно, — согласился крыс. — Я вырыл узкий лаз с умыслом.

— С каким ещё умыслом?

— Когда я начал рыть, мне пришло в голову, что там, где есть дети, с большой вероятностью есть ещё и взрослые. Женщины, мужчины. И мои подозрения не беспочвенны, не так ли?

— Ну да, верно, — промямлил я.

— Мм! А женщины и мужчины мне в моём лазе совершенно не нужны.

— Почему это? — спросил я.

— Кто их знает, вдруг они окажутся опасными злодеями. — Крыс зажмурился.

— Это верно, — согласился я, потому что тут крыс был прав. Но меня всё-таки пугало, что дыра такая тесная.

— Предлагаю поторопиться, — пискнул Чернокрыс. — Барсучиха как раз готовит ужин. Если фазанье жаркое остынет, оно станет жестковатым.

Я помотал головой и сказал:

— Не пойду. Боюсь.

У крыса в глазах появилось смятение.

— Ну а ты, малыш? — Он посмотрел на Мортимера. — Что ты скажешь, мой юный друг?

— Ни он, ни я в эту дыру не полезем, — сказал я. — Нам пора домой. Пошли, Мортимер.

Я потянул Мортимера за собой через ухабистую пашню. Он шёл неохотно, несколько раз обернулся и чуть не упал.

— Может, хоть попробуем? — сказал он. — Может, лаз только в начале такой тесный?

— Мы и так задержались. Глупо было вообще сюда бежать.

Вскоре нас догнал крыс.

— Зачем такая спешка? — запищал он. — Заверяю вас, бояться совершенно нечего. Я поползу за вами и, если вы застрянете, подтолкну.

— Отвяжись! — Я вдруг понял, что не верю ни единому слову этой твари, в ней было что-то угодливое и лживое. — Отвяжись, а то я тебе хвост надеру!

Крыс живо попятился.

— Н-ну что ж, я не настаиваю. Если вам моё предложение не подходит, я могу обратиться к кому-нибудь ещё. Полагаю, — он огляделся, — я вернусь сюда, когда рассветёт. Если я верно проинформирован, дети с наступлением вечера отправляются в кровать. Прощайте, мальчики. Жаль, но… таково ваше решение.

Крыс повернулся и убежал. Возле дыры в земле он остановился, в последний раз бросил на нас грустный взгляд, юркнул в лаз и исчез.

Мы перепрыгнули канаву, вернулись на дорогу и торопливо зашагали через кладбище. Я видел, как светятся на краю больничного двора белёные стены мертвецкой. Потом мы миновали школу и мастерские. На мосту уже побывал фонарщик. При виде язычков пламени сердце у меня забилось медленнее. Но Мортимер явно загрустил. Я остановился в слабом свете фонаря и взял его за руку.

— Этот крыс хотел нас обмануть. Ты же сам понимаешь.

— Откуда тебе знать?

— В конце лаза нет никаких зелёных лугов и никакой королевы. Крыс хотел заманить нас в ловушку и погубить.

— Зачем?

Я не ответил, потому что сам не знал зачем. Мне хотелось стереть из памяти и крыса, и его речи, никогда больше о нём не думать.

— А теперь бегом, — сказал я. — Монетка у тебя?

Мортимер сунул руку в карман и наморщил лоб:

— Нет.

Когда я услышал «нет», то чуть не задохнулся. Сердце словно задёргалось на привязи, а холодный пот пронзил кожу тысячью булавок.

— Мортимер, если ты потерял деньги… Тюра меня до полусмерти прибьёт. Ну пожалуйста, скажи, что монета у тебя.

Мортимер поглубже порылся в кармане и вдруг просиял:

— Вот она! Застряла в подкладке.

Мортимер вытащил руку, но вместе с монетой выворотил наизнанку весь карман. Монетка описала в воздухе дугу, со звоном приземлилась на булыжники и покатилась. Я бросился было за ней, но сразу понял, что не успею, понял, какая катастрофа сейчас произойдёт. Когда она перекатилась через край и упала в воду, я лишь коротко, отчаянно простонал и с размаху лёг на перила. Там, где канула монета, расходились по воде маленькие круги.

— Вот и всё, Мортимер, — прошептал я.