ВоинГангер Славный путь

Фортуна Геза

Воин Гангер положил конец Эпохе военного времени. Он заключил сделку с демоном и исчез с ним из этого Мира. На том же месте, через пятнадцать лет, появляется человек, похожий на Великого Героя. С косой в руках…

Глава восьмая

Тварь

Жжёный, вяжущий запах дегтярного мыла продирал до самой Души. Образ медсестры, имя которой Кара даже не знала, возник ярким воспоминанием.

«Первый раз от неё и почуяла, подцепила когда отит. Точно так её пахли руки — аж хотелось их укусить!..»

Чёрный кусок мыла вертелся в ладонях, вспениваясь под тёплой водой.

«В тот же вечер его стащила. Замок был там самый плохой. Странно так… Медкабинет, где хранились лекарства, запирался хуже, чем сортир на ремонте».

Мыльница, накопив за день жижу, заполнилась до краёв, когда обмылок вернулся обратно. Размякшая корка дегтярного слоя вязкой слизью сползла на раковину.

«И таблетки. Активированный уголь, в ящике её стола. Проглотила сразу стандарт. Нет, не сразу… Гангер придолбался: „Почему у тебя чёрный рот?“ Поделилась одной — отплевался, сказал: „Отстой“. Как же этим меня он выбесил!»

Тёмные капли забрызгали манжеты белого халата.

«Как балдела тогда я в душе! Не могла никак надышаться — так меня пёрло с этого запаха. А чувырлы потом бухтели: „Фу! Воняет! Чё за говно?“ От самих несло вечно ссаниной. Это мыло забить бы им в рот».

Кара выключила воду. Поднесла ладони к лицу. Глубоко вдохнула и от удовольствия закрыла глаза.

«Вот оно! Из-за него и стала доктором. Пахла бы так кухарка приютская — до сих пор бы кастрюли ворочала. Но мой ты идеал, медсестра. Хоть давно ты уже погибла, но, как видишь, я помню тебя…»

Доктор вытерла руки о полотенце, что к концу рабочего дня стало сырым и пропахло дёгтем. Кара сняла очки.

«Надо успеть в банк. Узнать точный остаток. Даже в нашем помойном районе можно продать дом. Погашу досрочно кредит и Биллюр наконец будет нашим. Новый дом! У кристального озера! Среди гор! Лугов! И густых лесов! Только я и любовь моя!..»

Кара протирала очки полотенцем и мечтательно улыбалась.

«Проверну сделку, пока стерва занята Конгами. Если отследит — всё сорвётся. Надо убедить Нилла, что Яну пора в Общежитие. В Академии безопасно — там охрана, другие курсанты. Может, сын заведёт друзей. У него сильный балл, стипендия, и жильё предоставят нормальное. Ему стукнет весной тринадцать. Пора, любовь моя! Надо, надо его отпустить!..»

Кара надела очки и взглянула на часы, висевшие на стене. До закрытия банка оставалось полчаса. Доктор заторопилась: быстро расстегнула пуговицы.

— К чёрту всё! — Она сняла халат, не стала возиться с вешалкой и бросила на стул рядом с мойкой. Звук удара металлического предмета о пол заставил вздрогнуть — что-то выпало из кармана. — Твою мать! — Кара метнула испуганный взгляд. — Вот же дура! Где оно, где? — Она забегала глазами по пёстрому линолеуму. — Как могла про него забыть? Ну куда же! Куда закатилось?.. — Доктор бросилась на четвереньки и, беспорядочно водя по полу руками, стала искать. — Тупая дура! Конченная тупица!

— Не могу с этим не согласиться, — раздался голос у входа. Кара вздрогнула. Обернулась. В дверях, со скрещенными руками стояла главврач. Пышные формы занимали целый проём. — Ты опоздала на полтора часа!

Кара так и замерла на коленях.

— Мэм… Простите… Я… Можно всё напишу в объясни…

— Заткнись! Здесь сидели и ждали люди! Все с детьми! Детьми-инвалидами! Вся больница слышала крики! Как орали! Всех напугали! Даже своих детей! Один мальчик зашёлся в припадке! Эпилепсия! Твой пациент!

— Я… я очень виновата, мэм… Вы… вы правы… П-п-простите… — От волнения доктор начала заикаться.

— Скандал! Будет жалоба! Подадут на тебя! на больницу! Две сказали — напишут АрКонгу! Не надейся, что запылятся — Астра Инса всегда отвечает!

Последняя фраза изменила лицо Кары: она нервно скривила рот.

— Выговор! Объяснительную завтра на стол! Дисциплинарным взысканием это не ограничится!

— Нет, нет, мэм! Прошу! Не лишайте премии! У меня огромный платёж! Обещаю, это не повто…

— Заткнись! Мне плевать на твои проблемы! Мне плевать, тебе ясно?

Кара испуганно закивала.

— Эм… Простите. Мне позже зайти? — послышался голос из коридора. Главврач обернулась. Стояла уборщица. — Я не вовремя?

— Нет, мы закончили. Начинайте уборку.

— Стойте! — воскликнула Кара. Обе женщины недовольно на неё посмотрели. — Мэм, я обронила кольцо. Моё кольцо. Обручальное! Не могу найти! Я сама… Сама всё помою!

— Каждый исполняет свои обязанности. И за то получает деньги. У нас строгий порядок. Не нравится — увольняйся! — Главврач развернулась и зацокала по коридору. Уборщица проводила её робким взглядом и зашла в кабинет.

— Обручальное? — Она усмехнулась. — Не хочешь, чтобы я мыла пол? Намекаешь, найду — прикарманю?

Сплав неистовых чувств, что подавляла доктор, проявлялся на коже красными пятнами.

«Эта тварь — она тоже приютская. Ведь специально искать теперь будет, — подумала Кара, но промолчала и начала осматривать линолеум. — Где же ты? Где, колечко? Умоляю, ну покажись!»

— Собралась мне мешать работать? Может, тоже нажаловаться? — Уборщица засмеялась и направилась к раковине.

Кара ползала на четвереньках, пропуская всё мимо ушей.

Вскрик и грохот ведра оглушили доктора — она вздрогнула, обернулась.

— Это что за дерьмо? — Уборщица указала пальцем на мыльницу, раковина под которой была перепачкана тёмной растёкшейся слизью. — Фу! А вонь! — Она прикрыла ладонью нос. — Сейчас вывернет! Я не буду отмывать это, ясно?

— Уходи. Если спросят, скажу — помыла, — попросила Кара, почти умоляя.

— Пошла ты! Выговоры мне не нужны. И так получаю мизер. В отличие от некоторых. — Она усмехнулась. — Попроси за меня Виолетту. Может сразу найдётся кольцо? В Резиденции и дерьмо убирать согласна.

«Вот же тварь!» — сокрушалась Кара. Её мысли выразил взгляд. Уборщица его уловила, и ухмылку сменил оскал. Поразмыслив секунду, доктор решила — лучше её не злить. Она посмотрела на часы — оставалось двадцать минут.

«Дать Слово, а потом сказать — отказали. Тварь найдёт кольцо, но отдаст ли тогда обратно? Огромный риск! Банк закроется, и сегодня тогда не успею. Сколько Конги будут в Атаре? Ведь сегодня уже Совет!»

Кара посмотрела на пол — всё пестрило в глазах и сливалось. Она вздохнула, собралась что-то сказать, но внезапно раздался звонок. На столе зазвенел телефон. Пронзительный звук отозвался эхом в пустом коридоре за открытой дверью. У доктора сжалось сердце.

— Ответишь или нет? — проворчала уборщица, зажимая уши.

Кара с ужасом смотрела на телефон. Красные пятна сменила серая бледность. «Это связано как-то с Советом. Чую сердцем — это Гангер!..»

Уборщица подошла к столу, схватила трубку и нервно сказала:

— Алло!

Кара сразу опомнилась.

— Это не доктор. Рабочий день окончился. На часы посмотрите. Что надо? Я тут дерьмо убираю… — Она покосилась на Кару. — …за некоторыми.

«С кем так нагло она разговаривает, не фильтруя совсем свой базар? Это точно не Виолетта, — задумалась Кара, с недоумением глядя на уборщицу. — Неужели, правда Гангер?..»

Лицо уборщицы внезапно посинело, в глазах застыл ужас.

— Да, Господин! Она здесь, Господин! П-п-простите! Я?.. Я никто. Простая уборщица. Простите, Господин, простите. — Она начала даже кланяться. — Да! Поняла! Сейчас! Передам! Д-до свида… — Она замолчала, посмотрела на трубку и, едва не выронив, положила её на телефон. Подняла на Кару глаза, сглотнула и сказала: — Господин Советник Уго Бланка приказывает вам немедленно явиться в Резиденцию… эм… доктор Кара.

«Бланка? — опешила доктор, и поняла, что сердце не врёт. — Почему мне звонит Уго Бланка? Я в подчинении стервы. Все вопросы решает она. Что случилось? — Ладони покрылись холодным потом. — Это связано точно с Гангером. Он вернулся. Не может быть!..»

Уборщица обошла стол, села на корточки и коснулась плеча Кары.

— Доктор! Я так грубо с ним разговаривала. Надеюсь, меня не уволят? Пожалуйста, передайте ему, что мне жаль. Извиняюсь! Прошу, пожалуйста! У меня двое детей, мне нельзя потерять работу! — В глазах задрожали слёзы. — Я найду ваше кольцо. Клянусь! Положу вот сюда, на стол. Честное слово, доктор! Здоровьем клянусь! Только скажите, что мне очень и очень жаль!.. — Она закрыла руками лицо и заплакала.

Кара заторможено смотрела на неё какое-то время, потом дёрнула плечом, скинув руку, поднялась и, глядя сверху вниз, ледяным тоном сказала:

— Кем ты себя возомнила, раз уверена, что ему до тебя есть дело? Ты просто жалкая тварь. Но даю Слово! Если завтра на столе не увижу кольца — я замолвлю ему за тебя. Потеряешь работу! Я тебе обещаю. И поверь, мне плевать на твои проблемы. И на твоих детей.

Нервы

— Докладывает Альфа-Один. Пост: КПП-Один. Приём.

— Это Бланка. Докладывай.

— Вижу Астра Инсу и Шакко Кару. От поста в пятнадцати метрах.

–…Вас понял, Один. Конец связи.

В контрольно-пропускной зал молча зашли две женщины. Турникет пропищал «стрелку» первой и поставил «крест» на второй.

Астра Инса, чинно прошагав в проходе, остановилась у стойки охраны. Шакко Кара осталась за турникетом. Нервно ворча под нос, она пыталась пройти, однако тот упрямо настаивал на своём и не хотел читать её пропуск.

— Кого-то сопроводили, Альфа? — спросила Виолетта, не выказывая никакого внимания на возню позади.

— Не понял, Госпожа Секретарь, — отчеканил Альфа.

— Сенсоры заводили сюда человека? Чего непонятного?

— Никак нет, Госпожа Секретарь.

— Никого? — удивилась Виолетта. — Давно на посту?

— Заступил в двенадцать часов.

— Значит, пропускал солдата с вышки. Никто больше не проходил?

— Никак нет, Госпожа Секретарь.

Виолетта нахмурилась. Турникет за её спиной продолжал пищать, стойко держа оборону, и с солдатской выдержкой невозмутимо сносил оскорбления.

«Дело в кролике? — задумалась Виолетта, прикусив губу. — Совет решил использовать Праксис? Аврора поэтому приказала явиться? Знает, какой это риск, знает, что будет, если увижу демона в памяти альбиноса. Позвала рыжую дуру. Должна понимать — тварь последняя, кто хочет мне помогать, и первая, кто откроет шампанское, превратись я в слюнявый овощ. Не ожидала, АрКонг. Была уверена, что не станешь меня использовать. Конги оказали давление? Угрожают прикрыть Огню помощь? Сто процентов! Им есть чем тебя напугать.

Мы до сих пор безнадёжно зависим от поставок медикаментов из Люмины. После падения Атара, в фармакологии они монополисты на международном рынке. Раньше конкурировали только в косметологии, — и надо признать — у Неба косметика всегда была лучше.

Что ещё у них? — глина. Огонь восстановил добычу, но оборудование и большинство специалистов — из Люмины. Объёмы упадут — без кирпичей Атар не сможет нормально строиться. Наших людей в этой сфере занято мало, труд оплачивается сдельно, работают в основном осужденные, что не особо мотивирует население там надрываться.

ЦуКонг циничная сука! Наверняка, инициатива её. Она давно на меня косо смотрит. Уверена, случись у меня припадок — Цукара только поржёт.

РаКонг пусть и надеется затащить меня в койку, но точно её поддержит. Ракса держит Атар за горло поставками базовых металлов. Наша разрушенная пятнадцать лет назад энергетика завязана крепко на них. Для восстановления собственной нужны металлы и электрооборудование, в производстве которых они на рынке — номер один. Без кокосов мы обойдёмся, но табак для Авроры — удар ниже пояса.

Рида не оставит её без сигар. Но не включит свет, обруби его Молния нам. Солнечные электростанции Земли могли бы восполнить потребности, но вопрос о диверсификации навсегда завис в воздухе: буферные Государства хотят за транзит кошмарные суммы. Даже Аврора, при всём желании — хапнуть Огню побольше — понимает, насколько нерационально Ярулле заключать такие контракты. Собственную энергетику Огонь получит только через пять лет. Если Зара и Ракса устроят демарш — строительство встанет. У нас не хватит обученных людей и ресурсов, чтобы закончить такие масштабные проекты. Международная помощь необходима. Без электричества производство замрёт. Огню будет нечем подкреплять валюту. Это экономический крах!

Рида в сговоре? — сто процентов! Дело касается Ходока — ЯкКонг колебаться не станет — ему плевать, что случится со мной.

Только Принц может выступить против. Такой подход претит его принципам Чести. Будь на Совете Миледи — Огонь лишился бы всех судов, переданных Водой в безвозмездное пользование. Морские пути, торговля, рыбная промышленность — она бы всё перекрыла. На ряд продуктов взлетели бы цены, многие — исчезли бы с рынка. Хорошо, что Эра её правления в прошлом.

Двое против трёх. Если Конги отбросили дипломатию и перешли к шантажу, значит Гангер не найден. Он не вышел из Озера? Кто тогда? Может ли быть это демон?.. Уго сказал — филин в то утро нервничал. Животные чувствуют деструктивную ауру. Нет! Это просто волна. Она его взбудоражила. Вернись обратно Война — мы все бы сошли с ума. О-о-о, это полный кошмар! Мой Праксис — единственный способ узнать, кто проник в Мир. Аврора прикажет — у неё нет Выбора. И у меня тоже…» — Виолетта сдавила губу. Возня позади привлекла наконец внимание.

Шакко Кара стояла на том же месте, махала пропуском и хамила охраннику. Солдат уже шёл к турникету, но шум рации остановил его. Это вызвало в докторе бурю негодования.

— Альфа-Один, они прошли?

— На посту возникли проблемы. У доктора размагнитился пропуск.

— Пропускай!

— Так точно, Господин Советник, — невозмутимо отчеканил солдат, опустил рацию и собрался идти, но снова остановился. Шакко Кара неуклюже перелазила через препятствие. Альфа поспешил на помощь, но доктор отмахнулась и обругала его.

Виолетта закатила глаза. «И эта дура должна будет мне помогать? — подумала она, сдавив до крови губу. — Это полный кошмар!»

Секретарь развернулась и чинной походкой направилась к лифту.

Пока кабина спускалась на первый этаж, доктор, сумев-таки разрешить проблемы на входе, преодолела фойе и встала позади Виолетты.

Двери открылись, противно проскрипев по линейке. Астра Инса зашла первой, Шакко Кара — следом.

Лифт ожидал команды закрыться, и обе пассажирки одновременно устремили к кнопке по пальцу, но, определив намерения друг друга, сразу отдёрнули их. Этот миг неловкой заминки продлился всего микро короткую долю, однако того оказалось достаточно, чтобы Виолетта смогла уловить отсутствие не только маникюра на шершавых руках своей подчинённой, но и кольца! Кольца, что тварь, вопреки невозможности официально зарегистрировать брак с любовником, в обход всех традиционных правил, бессовестно таскала на безымянном пальце правой руки.

Двери лифта, прождав положенное время, зашаркали роликами и закрылись. К моменту как створки сомкнулись, Секретарь, расценив скрещенные руки докторши, как знак признания своего права на кнопку, спокойно нажала её.

«Объяснение этому может быть только одно, — подумала Виолетта. — У Беласко появилась любовница!»

Порывистый старт и механический звук движения кабины не могли соперничать с энергией мысли, рождённой и разрастающейся в сознании Секретаря со скоростью света.

«Однозначно, молодая. Не старше двадцати. Потому как не знает о его чёрном прошлом. Наверняка, блондинка. Брюнетов возбуждают блондинки. Вероятно, с голубыми глазами. У него чёрные, — мужчины любят контраст. Любовница из больницы. Тварь ведёт интернатуру, — девка, наверное, её курсантка. Пришла к ней домой за консультацией и наткнулась на Ворона».

Натужный шум лебёдки и двигателя из шахты приглушенно оседал в обшитой панелями кабине, освещённой парой бра. Хромированные двери матовыми силуэтами отражали две безмолвные неподвижные фигуры.

«Ещё на улице было понятно — у докторши что-то не так. При мне тварь всегда строит вид, будто нервы её — стальные канаты. Любую колкость сносит невозмутимо. Но я-то знаю! — внутри её всю перемешивает. Встретив меня у входа, она нервно закатила глаза и сжала в кулаки свои обшарпанные руки. Видать, застукала их сегодня. Запёрлась сюда на завтрак, убедилась — Гангера нет, решила сказать любовнику и вернулась домой. Сто процентов!»

Мерное движение кабины разбавлялось лёгкой вибрацией туговато скользящих в шахте по направляющим рельсам металлических башмаков, отчего красно-матовые плафоны подрагивали внутри.

«Хорошо устроилась, тварь! Думала — высидела ему наследника и дело в шляпе? Как бы ни так! Даже кольцо, которое он засветил мне сегодня, уверена, таскает, чтобы ты, истеричная дура, не плавила лишь бы мозги. Этот дешёвый фарс только подчёркивает ничтожность твоей натуры. За отсутствием настоящих чувств — готова довольствоваться бутафорией? Кого надеешься одурачить? Меня? Ты просто убожество!»

Над дверями стрелка полукруглого циферблата медленно переползла к «3». Напряжённый взгляд рыжей пассажирки скользнул по ней уже дважды.

«В кого Беласко был по-твоему влюблён? Думаешь, после смерти родителей в его сердце осталось место лишь скорби? Размечталась! Решила — демарш из богатого дома Великого клана в стены убогого тараканника, — где обитала и ты, — сигнал мне, что ему ничего не нужно? Я последняя, кто бы смерилась, что лучший курсант променял Академию на третьесортную приютскую школу. Это полный кошмар! Я убедилась в этом, переступив гнилой порог вонючего бичёвника. Жаль, уже многим после смогла понять, что вошь, подсматривавшая в замочную скважину его комнаты и не заметившая меня за своей спиной, была ты. Даже не помня твоей чумазой рожи и ничего, что выделяло бы тебя на фоне паршивых стен, — я уловила запах! И по сей день, как сейчас, ощущая его стоя рядом, каждый раз вспоминаю тот миг и сожалею, что не растоптала тогда эту вошь, пропади которая — никто бы вообще не заметил!..»

Алые тона приглушённого плафонами света, позади пассажирок, отражались в створках дверей и обрамляли размытые женские силуэты. Стрелка циферблата сонно подползала к «4».

«Любовница, которую он наконец завёл, — лучше тебя в любом отношении. Даже не зная её, уверенна в том — на все сто процентов. Явись она ко мне с прошением оформить их брак — даю Слово! — я бы придумала способ. И ткнула бы свидетельство в твою мышиную рожу. Надеюсь, девка не лишена мозгов и понимает, что рыжее ничтожество ни за что просто так не отцепится. Залететь от него и родить — самое умное, что следует сделать. Тогда чаши весов перевесят в её сторону. Хотя не удивлюсь, если тварь попытается найти компромисс и согласиться выплачивать огромные алименты, в обмен на Слово — оставить Беласко в покое. Не-е-ет! Скорее падла начнёт его шантажировать своей смертью, манипулируя чувствами к сыну. Память о собственном горе не оставит Беласко Выбора. От кровососки он не уйдёт. И до конца своих дней не позволит себе никогда никого полюбить!..»

Алый свет усиливал цвет вишнёвых панелей и накалял пространство душной атмосферой, сравниться с которой могло только Инферно.

«Итак. Эта растоптанная докторша, от которой скоро может зависеть моё здоровье, а то и жизнь, продолжает корчить из себя что-то твёрдое. Качество рено-ауры и возможность использовать медицинское Мастерство напрямую зависят от состояния врача. Позорище, что она устроила на КПП — жалкая толика истинного масштаба. Тварь на грани нервного срыва; хватит искры, чтобы вся её напускная стойкость полетела к чертям. Что же Выбрать? Удовлетворить своё эго и уязвить дуру, рискуя оказаться без помощи? Или не лить масло в огонь и оставить шанс настроиться ей на работу?..»

Шакко Кара уже пристально наблюдала за стрелкой, чьё положение в бесконечном промежутке между «5» и «6» указывало — двери наконец-то откроются. Но прежде чем кабина остановилась, доктор не выдержала и повернула голову. Секретарь смотрела на неё и загадочно улыбалась.

«Я обязательно выясню, что это за чума, которую он врачует», — подумала Виолетта, и улыбка растянулась сильнее.

Двери открылись. Но прежде чем Кара успела дёрнуться, к ней обратились:

— Как дела, доктор? — любезно спросила Виолетта.

С неприкрытым удовольствием она наблюдала, как на микро короткий миг исказилось у твари лицо, а глаза передёрнуло тиком. Но этого вполне оказалось достаточно.

Жесть

Астра Инса первой вышла из лифта и, цокая каблуками, направилась в сторону одного из трёх коридоров.

— Стой, — раздался позади голос Советника.

Виолетта остановилась. Лента воспоминаний за этот вечер прокрутилась в голове моментально. Удовлетворённое выражение лица резко изменилось: красивые черты огрубели, в глазах загорелась ярость; от внезапного напряжения даже ранка на губе начала кровоточить. Секретарь обернулась.

Уго Бланка, прислонившись спиной к стене, скрестив руки и ноги, стоял справа от лифта. Он не выказал никаких эмоций, поймав на себе гневный взгляд, и спокойно повернул голову, когда из кабины вышла и доктор. Шакко Кара настороженно на него посмотрела. Советник сдвинул брови и сказал:

— Ты…

Виолетта помешала закончить. В два стремительных шага она подлетела к Бланке и, тряся пальцем у его носа, затараторила:

— Так и знай, Уго! Я подниму вопрос о твоём сыночке. Статус «Старосты» больше не будет греть ему мозг. Я собью тиранскую спесь с вашей семейки, и вложу в это дело всю Душу! Глава Академии найдёт во мне навсегда врага, если не примет во внимания доводы и не снимет твоего сына с поста, раздувающего его Эго до вселенских масштабов! — Она почти тыкала пальцем в лицо Советника. — Найду также время на разговор с Оливией. Предложу твоей жене погулять вместе с дочкой в приютских окрестностях, насладиться видами и познакомиться с тамошними ребятишками. Уверенна, такой эпизод надолго запомнится малышке Еве. Никогда не забуду, на что ты подписал сегодня меня. Не прощу! И при первом случае обязательно припомню об этом. Даю Слово! — забрызгав слюной Советника, Виолетта на том успокоилась, развернулась и зацокала прочь.

Уго обтёр лицо и обратился к доктору:

— АрКонг обожгла ногу. Тебя позвали поэтому. Готова работать? Мне доложили — ты кричала внизу. — Шакко Кара недоверчиво нахмурилась. Бланка сдвинул брови. — Жди, когда позовут, — сухо сказал он, отслонился от стены и пошёл в коридор, в котором слышалось быстро удаляющееся цоканье.

Уго окликнул Виолетту, но та лишь ускорила шаг. Она сбавила темп, уже подходя к кабинету АрКонга. Пустой стол у стены привлёк внимание. На красной скатерти одиноко стоял букет.

«Фуршетный стол? — удивилась Виолетта. — Точно он. Скатерть сама заказывала. И чёртов букет. Почему это здесь?..»

Голос Уго из глубины коридора её отвлёк. Секретарь не стала медлить и постучала в дверь.

— Госпожа Фрида, разрешите войти? — обратилась она и вдруг побледнела. — О, нет… Не может быть… — Аметистовые глаза остекленели от ужаса.

— Входи, моя дорогая, — послышался за дверью прокуренный голос.

Плёнка памяти пролистала кадры кошмарного завтрака, что Секретарь думала — станет её последним. Постучав, она лишила себя Выбора, и теперь могла только войти.

Уго подоспел, когда дверь уже закрывалась. Он остался снаружи.

Первое, что сделала Секретарь, оказавшись внутри, — зажмурилась. Но успела заметить, что Аврора сидит ко входу спиной, за сервировочной тележкой, приставленной к рабочему столу. Чавканье, что услышала Инса, открыв дверь, стихло, как только она зашла. Однако тишина продлилась недолго. Смачные звуки вновь встряхнули воспоминания.

«Глотка, забитая несочетаемым! Сладкое толкает с солёным! Жует лимоны, запивает их молоком! Рыбу пихает с мороженным! Заливает майонезом десерт! О-о-о, это полный кошмар!..» — Секретарь прикрыла ладонью рот.

— Моя дорогая, всё ли у тебя хорошо? — спросила АрКонг. Звук движения инвалидного кресла подсказал — оно разворачивалось. — Мах Авест с трудом тебя отыскал. Мы начали уже волноваться.

Виолетта, подавив тошноту, пробубнила:

— Всё хорошо. Гангера там нет, Госпо… — Закончить мысль помешало что-то жидкое, что прежде смачно затягивалось, громко глоталось и вдруг притихло.

«Нет, вот это что?.. Как и утром, всё течёт, прилипает ко рту, подбородку? Капает обратно в тарелку вместе с уже пережёванным? — Яркие кадры вспыхнули в сочных красках. — Обмасленные руки! ложки! нож! А крошки в стакане! Какие там крошки — размокшие в хлопья, плавающие куски всего подряд! Поласкает рот и глотает это!» — Виолетту передёрнуло судорогой; гладкая, без единого волоска кожа покрылась мурашками.

— Уже знаем.

Инса её не расслышала: скрип черпающей ложки о дно тарелки вызвал острую боль в зубах.

«Мне сводит челюсть! Невыносимо! Мама! Кошмар! — Безмолвный возглас перебила икота. У Инсы перехватило дыхание. — Утром Аврора отрыгивала. Пока до того не дошло, надо бежать в уборную».

— Моя дорогая, ты много работаешь и мало ешь. Сегодня даже не притронулась к завтраку. Уверена, ты голодна. Присядь, отужинай с нами.

— Госпожа!.. — это всё, что успела вымолвить Виолетта.

Светлые стены просторного кабинета, отделанные понизу филёнчатыми панелями из вишнёвой древесины, и широкая массивная дверь с большой резной ручкой, с момента, как их воздвигли, и последующие Мирные пятнадцать лет, были свидетелями всякого. Однако ещё ни разу им не довелось наблюдать, чтобы тут кого-то вдруг начало рвать. Особенно в шоке пребывала дверная ручка, потому как именно она оказалась в центре внимания: Секретарь, сжимаясь в истошных, удушающих рефлексах и кашляя с каждым из них, не могла успокоиться и беспощадно пачкала несчастную.

Прохладный хвойный ветерок, проветривающий через приоткрытое окно наполненный запахами еды кабинет, теперь не справлялся с задачей. Перед рвотным амбре отступали все ароматы, царившие тут недавно. Звуки вечернего Атара и пронзительное цвиркание летучих мышей в его небе — слышались в промежутках между тошными порывами.

«Что это?..» — приглушённо прозвучал голос Советника за забрызганной дверью, стыдливо скрывавшей от него все подробности в тайне.

— Же-е-есть… — протянул чей-то незнакомый голос, после того, как Секретарь наконец закончила. Удар ложки о стол раздался следом.

— Это чё?.. Это чё ещё нахрен такое? — прозвучал второй незнакомый голос.

— Заткнись, Ушастый. Не видишь, ей фигово.

— Твою мать! А как я теперь должен жрать? Как?!

— И так уже всё уплёл. Такой же фонтан пустить хочешь? — Первый голос под длинное «Фу-у» второго звонко засмеялся.

Два незнакомых голоса разорвали шок застопоренного сознания и заморозили Виолетту в скрюченной, полусогнутой позе, в которой она, тяжело дыша, застыла над ручкой двери. Мысли, что за столом находятся неопознанные лица, незамеченные в спешке, — остановили сердце. Воображение, в искусстве создания картин с которым соперничать могла разве что её дочь, крупными мазками уже рисовало «Полный кошмар».

— Моя дорогая, присядь, — заботливо сказала АрКонг. — Уго доложил, что пришла доктор. Давай её позовём.

— Нет! — отрезала Виолетта. — Спасибо, не нужно. Всё хорошо.

— Ты и перед тем как блевать, сказала — всё хорошо. А мне теперь кусок в горло не лезет, — сказал второй незнакомый голос, чем вызвал хохот у первого.

Образы иностранных персон, уже оформленные в сознании, разлетелись в клочья.

«Чины не могут так разговаривать, — изумилась Виолетта. — Кто это?..»

Загадка сумела затмить чувство позорности ситуации, в какой ощущала себя Секретарь. Ни секунды не раздумывая, даже не отерев подбородок, Виолетта развернулась.

Девка, с испачканными мёдом губами и шпажкой в зубах, не задержала внимания.

«Это кролик?.. — опешила Секретарь. — Альбинос из воспоминаний неудачника. Он разговаривает?..»

— Присядь, моя дорогая. Выглядишь очень бледной.

Виолетта, не сводя взгляда с кролика, машинально зашагала к дивану. Зверёк сидел на сервировочной тележке, напротив девчонки, Аврора — с края, между ними. Распахнутый мармит с кучей составленных тарелок стоял на рабочем столе, вторая куча возвышалась между гостями.

— Так что на счёт Академии, Госпожа Бабуля? — Шпажка переместилась из одного уголка испачканного рта в другой. Юная гостья, чьё лицо теперь Виолетта не видела, находясь позади, сидела на стуле с босыми ногами.

— Стоп, стоп! — вклинился кролик. — Типа, ничего не случилась? Будем трыньдеть как ни в чём не бывало?

— Кончай ныть. Хлебай дальше свой суп. Не мешай разговаривать.

— Нет, спасибо. Как-то не хочется. Пропал аппетит.

— Тогда, заткнись. Бесишь!

— Моя дорогая, точно не надо врача? — спросила АрКонг. Виолетта, не сводя изумленного взгляда с гостей, машинально помотала головой. — Возьми салфетку. — АрКонг кивнула на журнальный столик возле дивана.

В этот раз Секретарь осознала суть сказанного: вздрогнула, быстро вытянула салфетку из бокса и вытерла рот.

Инвалидное кресло с толстым телом АрКонга развернулось к тележке.

— Значит, хочешь поступить в Академию?

— Так точно, Госпожа Бабуля!

— У меня несколько вопросов, девочка. Ты позволишь?

— Вы тут главная.

— Искусство боя, которым ты сказала владеешь, — имеет значение. Приёмная комиссия учтёт это, при вынесении решения о зачислении. Конечно, проверив Слова на практике.

— Я всегда отвечаю за свои Слова! Кому мне надрать жопу, чтобы попасть в Академию?

Всё внимание Виолетты переместилось на гостью. Неизвестный ребёнок, что столь дерзко общался с Авророй, вызвал недоумение.

— Вопросы поступления — не первое, что должно волновать тебя, девочка.

— Почему?

— Во-первых, обучение — платное. Цена зависит от курса. Таких в Академии три: Базовый, Углубленный и Квалификационный. Каждый длится три года. К зачислению допускаются дети, достигшие семи лет. Возрастные категории разделяются по курсам на: семь — десять, десять — тринадцать и тринадцать — шестнадцать лет. — АрКонг повернула голову. — Моя дорогая, напомни цену за полугодие?

Виолетта растерянно посмотрела на Аврору. Будучи в состоянии оторванном от реальности, болтаясь в сумбуре мыслей, она замешкалась. Однако профессионализм, отточенный за много лет на высоком посту, помог быстро собраться и не ударить в грязь лицом перед начальством.

— Пятьсот, тысяча и три тысячи эра, Госпожа.

— Благодарю. — АрКонг повернула голову обратно. — Я правильно помню, тебе одиннадцать? Это соответствует второму году Углубленного курса и цене в тысячу эра за полугодие. При зачислении, оплату внести нужно сразу. Высокий вступительный балл не является условием бюджетного обучения. Только отличные оценки по итогу экзаменов дают основание для перевода с платной основы. Сколько у тебя с собой денег?

— Тысяча эра? — задумчиво повторила гостья и взглянула на кролика.

— Эра, эра — нихЭра! — сказал альбинос. — Не смотри на меня, я не в курсе. Такой валюты никогда не видал.

— Как я и думала, денег у тебя нет. — АрКонг удобнее развалилась в кресле. — Во-вторых. Где ты собираешься жить? Не думала же ты поселиться бесплатно здесь?

— Что значит — не думала? — возмутился кролик. — Эй, Госпожа Главная! Что хотите сказать? Пинком под зад — и на улицу?

— Заткнись, Ушастый! — процедила гостья.

— При Академии есть Общежитие. Там живут курсанты, чей дом далеко от Столицы. Иногородние и иностранцы, кто не может позволить себе снимать в Атаре жильё. Проживание, разумеется, платное. Цена зависит от корпуса и вносится каждый месяц. Тоже сразу. Распределение производится в Младший, Средний и Старший. В соответствии с курсом. Моя дорогая, напомни, какова сейчас плата за комнату в Среднем корпусе?

— Триста пятьдесят эра, Госпожа, — уже не мешкая, ответила Виолетта.

— Благодарю. Напомню, что это в месяц. И не включает в себя питания. Едой каждый курсант обеспечивает себя сам. Если судить по тому, как много ест Господин Опекун, стоить тебе это будет не мало. Если ты станешь курсантом Академии, придётся потратиться и на форму.

— Форму?..

— Так точно. Уставная форма: красный китель, белая рубаха, чёрные брюки или юбка. Это обязательные атрибуты курсанта Академии. Посещать занятия можно только в такой форме. У каждого курса свои нашивки. Шьётся всё на заказ, индивидуально под каждого. Моя дорогая, во сколько Ингрид обошлась форма в этом году?

— Три с половиной тысячи, Госпожа.

Ответ вызвал вдох изумления у гостей.

АрКонг улыбнулась и сказала:

— Ингрид, я знаю, очень разборчива в выборе материалов. Вероятно, ткани не из дешевых.

— Конечно! Я ни за что не позволю дочке нацепить ширпотреб.

— Во сколько может обойтись стандартная форма на эту девочку? — АрКонг кивнула на гостью. — В таком вопросе, моя дорогая, ты настоящий эксперт.

Виолетта окинула изучающим взглядом неизвестного ребёнка.

— В тысячу уложится, думаю. Если постараться, можно найти и дешевле, но качество будет — ноль.

— Благодарю. Тысяча эра за форму. Прибавь к тому ещё обувь, которая не входит в комплект и колеблется в районе от пятисот эра. Позволь спросить, где ты оставила свой багаж, девочка?

— Багаж?..

— Твои вещи — где они? Если то, что сейчас на тебе, это всё, что ты собиралась носить, проживая в Атаре, то огорчу. Сентябрь у нас сухой и тёплый. Но с октября, который, напомню, начинается завтра, дожди и холодные ветра доведётся наблюдать чаще солнца. Я уж молчу о зиме. За свои семьдесят лет не встречала ещё человека, кто бы отважился зимовать в Атаре в шортах и майке, да ещё босиком. Может быть, это ты?

Гостья молча смотрела в ответ. Кролик, закрыв глаза, что-то бубнил под нос.

— Итак, девочка. Ты спросила на счёт Академии. И я не против. Точнее, моё разрешение в этом вопросе, тебе не требуется. Я не вхожу в приёмную комиссию. Подавай документы, проходи вступительный экзамен и учись на здоровье. Кстати, о документах. Они при тебе?

— Какие документы? — Гостья нахмурилась.

— Какие-нибудь. Хоть что-то должно ведь быть?

Громкий хлопок застал Виолетту врасплох. Коса, окутанная чёрной аурой, повергла в шок: Инса завизжала! — вспрыгнула на диван! — вжалась в стену! — впилась в неё ногтями, обломав маникюр. Три картины рухнули вниз: в одной раскололось стекло — осколки рассыпались всюду. Кролик сшиб стопку тарелок, в панике забился в мармит, — посуда попадала на пол: часть треснула, часть разбилась. Душераздирающий визг за дверью расслышал Советник. Дверь распахнулась, Уго рванул вперёд, но поскользнулся на рвоте.

— Отставить! — рявкнула АрКонг.

Всё почти сразу стихло. Только ультразвуки летучих мышей за окном и тихий стон Советника, лежащего на полу, нарушали тишину кабинета.

— Она демон! — закричала Виолетта, задыхаясь в дыхании.

— Молчать! — скомандовала АрКонг, и Секретарь умолкла.

Гостья, стоя на стуле, сжимая косу, обвела взглядом вокруг и протянула:

— Же-е-есть…

— Зачем ты её достала? — сердито спросила АрКонг. — Посмотри, что наделала! — Аврора повернула голову. — Уго, что там с тобой?

— Госпожа… Поскользнулся. Простите.

Звонкий, заливистый смех раскатился по кабинету.

— Не-е-е, ну это вообще! Эй, Ушастый! — Она постучала лезвием о крышку закрытого мармита. — Выходи, балбес, посмотри на это.

— Замолчи! — строго сказала АрКонг.

Гостья перестала смеяться, положила косу на плечо.

— Вот мой багаж! И все документы! Хочешь сказать — мне домой вернуться? — чёрта с два! Плевать на холод! — надо будет — и так позимую. А голодной я не останусь. — Она лукаво улыбнулась. — Я охотница очень хорошая.

Распахнулась крышка мармита.

— Инса, сядь! — крикнула АрКонг.

Такой эмоциональной Виолетта не видела Аврору со времён обороны Атара. Бездействие, с каким та смотрела на девку, вкупе со сдержанным гневом, заставили Секретаря подчинится, вопреки ужасу, сотрясавшему тело. В чувство неуёмного страха просочилось какое-то смутное ощущение, сосредоточиться на котором Виолетта никак не могла. Она сверлила незнакомку испуганным взглядом, и, не видя лица, будто отчётливо его уже представляла.

— Значит, считаешь, что сможешь обойтись без помощи? — раздражённо спросила АрКонг. — Будешь жить на улице? Греться зимой у костра в своих шортах? Питаться голубями и кошками? — Гостья кивнула. — Это нелепо. Такой подход лишён всякой рациональности. Заявляешь подобное с гордо поднятым носом, однако, сама понимаешь — эта позиция слабая, и объясняется исключительно невозможностью — выдать вариант поумней. Потому что его не существует! — в твоём положении. — Аврора вздохнула и уже спокойно добавила: — Хочешь произвести на меня впечатление? Но таким способом ты себя выставляешь дурой. Даже если в своём безрассудном упрямстве зайдёшь далеко, то цели, ради которой проникла в наш Мир, достигнуть всё равно не сумеешь. Без денег и документов ты не поступишь в Академию. Пропустишь Этап, и никто из Конгов учить тебя даже не вздумает. Я-то уж точно! Не станешь Воином. И не спасёшь отца.

Второй хлопок заставил Секретаря снова вздрогнуть. Коса исчезла, чёрная аура обратилась в пепел.

— Я заработаю денег, — серьёзно сказала гостья.

— Молодец! Теперь мыслишь в правильном направлении. Только, тебе — одиннадцать. К труду ребёнка никто прибегать не станет.

— А я попробую!

— Попробуй. Но вместо того, чтобы тратить на это время, — которое, если правильно помню, у тебя ограничено, — не проще ли поверить мне на Слово, и принять тщетность подобных действий?

— И что? Мне ничего не делать? Тогда как я достану деньги?

АрКонг расплылась в довольной улыбке.

— У меня к тебе предложение. В Резиденции как раз на днях освободилась ставка. Я предлагаю тебе работу, девочка.

Уго, изучавший на паркете причину своего неуклюжего появления, сразу отвлёкся. Изумление на его лице, прежде вызванное загадочной слизью, перешло в недоумение от подобного предложения.

Виолетта застопорилась ещё на фразе: «Не спасёшь отца», — и всё, что звучало после — пропускала мимо ушей. Но возникшая пауза сумела вырвать её из хаоса рваных мыслей.

— Ставка нештатная, договор заключается со мной лично. Я сама решаю, с кем заводить рабочие отношения. Нормативные кодексы Страны Огня предусматривают один пункт, каким я могу воспользоваться в твоём случае. Оплату труда выплачиваю из своего кармана, а потому её размер устанавливаю тоже я. Работа предполагает проживание в непосредственной близости. Я живу в Резиденции — это мой дом! Бесплатное жильё и трехразовое питание предусмотрены договором. Вакансия пустует уже несколько дней, а работа по ней носит текущий характер. В моих интересах заполнить её как можно быстрее. Что значит, процедура оформления тебе идентификационных документов, необходимых при заключении такого рода договоров, будет произведена в самые короткие сроки. Я очень о том попрошу своего надёжного Секретаря и, надеюсь, мне она не откажет. У тебя будут на руках документы, крыша над головой и деньги, заработанные честным трудом, потратить которые ты можешь на что угодно. Например, на обучение в Академии. — АрКонг усмехнулась и добавила: — Если, конечно, поступишь.

Гостья села на стул, уже не закидывая на него ноги.

— Стоп, стоп! — оживился кролик. — Притормозите, мамаша. Позвольте узнать…

— Следи за языком, животное! — перебил Советник.

— Что за работа такая? — пропустив замечание мимо ушей, продолжил кролик. — Уж больно звучит хорошо. Как её опекун, я должен ознакомиться…

— Кстати о вас, Господин Опекун, — перебила АрКонг. — Полагаю, документ, подтверждающий факт установления опеки над несовершеннолетним, тоже отсутствует? Иными словами, статус ваш — голословный. А значит, рассматривать вас в качестве лица, представляющего её интересы, — правовых оснований нет. Как и нет смысла дискутировать с вами по нашему с ней рабочему вопросу. Поэтому, будьте любезны, не мешайте.

— Ловко! Смотри как стелет. Что-то здесь точно не так. Носом чую — это ловушка! Даже не думай…

— Если буду работать на вас, разрешите ходить в архивы? — перебила гостья.

— Что? — удивилась АрКонг.

— Ну, архивы. Где документы хранятся. Это так называется?

— Какого чёрта? — изумился кролик. — Какие на хрен архивы? Хочешь заключить сделку? С ней? — Он указал лапой на АрКонга. — Даже не зная…

— Зачем тебе архивы? — насторожилась АрКонг.

— Хочу изучить Атар. Хочу узнать о нём всё.

— Чтобы познакомиться со Столицей, листать архивы не нужно. Найду человека, кто тебе проведёт экскурсию.

— Я и сама могу погулять. Мне не это нужно. Атар ведь совсем не тот, что был до войны? Хочу увидеть тот, в котором родился папуля. — Гостья улыбнулась. — Ну так что, Госпожа Бабуля? Вы же тут главная. Можно будет покопаться в вашем архиве?

АрКонг настороженно смотрела в ответ. Помолчав, она осторожно сказала:

— Подумаю.

Гостья довольно улыбнулась и спросила:

— Что надо делать?

— Должность помощницы-санитарки.

— Санитарки?! — воскликнул кролик.

Гостья на него посмотрела.

— Что не так, Шим? Чё за «санитарка»?

— Не вздумай, Малявка! — Кролик окинул взглядом тучную фигуру АрКонга. — Не вздумай под это подписываться!

— Это что, какая-то говёная работа, да? Что делать-то нужно?

— Ничего особенного, девочка. Должность предполагает уход. Прежняя санитарка и вовсе была старушкой. С работой легко справлялась. Вряд ли ты не сможешь сделать того, что выполняла она. Как видишь, я уже старая. Мне трудно ходить. Для решения некоторых бытовых вопросов мне требуется посторонняя помощь. Её ты и будешь оказывать, если примешь моё предложение.

— Если та старуха такая была зашибатая, чё же дёру дала? — с работы-мечты? — не унимался кролик.

— Пофиг! — отрезала гостья. — Я буду у вас работать. Спасибо! Вы меня очень выручили! — Она улыбнулась.

— Ты… ты дура! Ты чё делаешь, дура?!

— Тихо, Ушастый. Бабка права, эм… то есть, Госпожа Бабуля. Ты же слышал — Выбора нет. Тупо отказываться от такого предложения.

— Это не предложение! Это ловушка! Не понимаешь, на что подписываешься!

Гостья захлопнула крышку мармита.

— Позволь спросить, девочка, ты прежде уже работала?

— Неа, — ответила гостья и переместила шпажку в другой уголок рта.

Кролик поднял крышку.

— В таком случаи, с моей стороны будет нечестно использовать твоё неведенье в своих интересах. Хочу, чтобы ты отчётливо понимала, на что идёшь.

— Пофиг! Мне надо попасть в Академию. Бесплатно — нельзя. Если тут такие порядки, то самый быстрый способ сделать это — принять твоё предложение. Всё просто, чё думать?

АрКонг неожиданно изменилась в лице: обострились все черты и морщины; во взгляде возник сухой холод.

— В таком случае, чтобы меня убедить, — бесстрастно заговорила она, — не сочти за труд: прямо сейчас иди в уборную, возьми ведро, тряпку и вылижи до блеска всю рвоту, что оставила мой Секретарь на полу и входной двери.

Даже пронзительное ультразвуковое цвирканье летучих мышей не могло затмить низкий фоновый звон, раздирающий уши в абсолютной тиши кабинета.

АрКонг обнажила серебряные коронки в хищной улыбке.

— Откажешься — я отклоню предложение, и работать с тобой не буду.

Гостья, не моргая, смотрела на АрКонга широко распахнутыми глазами, словно не верила, что та говорит всерьёз.

— Возможно, подобное — для тебя слишком. В таком случае, есть предложение лучше. Думаю, даже кролик его поддержит.

Кролик не слышал: он смотрел на АрКонга остекленевшими глазами.

— Я прикажу прямо сейчас сделать тебе документы; оплачу любое в Атаре жильё, какое ты только выберешь; возьму на себя все твои карманные расходы; позвоню Главе Академии и заставлю его завтра же зачислить тебя в курсанты, без всяких экзаменов. В любом вопросе, я окажу тебе любое содействие и любую помощь, на какую только способна и на какую хватит моих старых сил. Даю Слово! — АрКонг вздохнула и добавила: — Ради Гангера!.. — Гостья вздрогнула. — Привилегии дочки Героя или полная жесть. — Аврора расплылась в торжествующей улыбке. — Теперь у тебя есть Выбор, девочка!..

Кнопка

Шакко Кара сидела на корточках у стены рядом с лифтом. Руки крепко сжимали волосы. Локти больно упирались в колени, а запястья давили на лоб. За время, что она провела в такой позе, ноги давно затекли. Неприятное покалывание онемевших конечностей лишало тело ощущения своего положения в пространстве. Если бы не стена, о которую доктор упиралась спиной, равновесие едва продержалось бы долго. Однако сигналы, что подавало тело, затуманенный мозг игнорировал. Каре было не до того! Близорукий взгляд сквозь запотевающие линзы очков апатично пересчитывал годовые кольца деревянного пола.

Который раз, сбиваясь в этом деле со счёта, стискивая зубы, доктор всё начинала вновь. Фоновый механический гул щита управления из машинного помещения лифта, закладывая уши низким тоном дребезжания, безнадёжно испытывал на прочность степень её отрешённости. Именно он питал током кнопку, что зияя в стене красным глазом, сверлила её затолок.

«Нажать её и бежать! Прямо сейчас! Не раздумывая! — Кара сбилась со счёта. — Как Аврора умудрилась обжечь себе ногу? Что за бред? Это он на ходу придумал? Гангер там! Каждой жилой чую!»

Доктор посмотрела поверх очков в длинный коридор, освещённый красными бра. Где-то на том конце был кабинет АрКонга.

«Это идея Авроры. Назначить меня к себе доктором; поставить в подчинение к стерве; дать ставку врача к покалеченным детям. Смотри, тварь! Смотри и жри! — всё это её идея. А теперь вот Гангер… — Доктор вернула взгляд на кольца. — Ты врач, потому что — он попросил! Ты с Беласко, потому что — на то его Воля! Ты живёшь, потому что — он погребён! А ты, тварь, его бросила на смерть, ни секунды даже не думая!.. — Кара сжала волосы, порывая почти их в корнях. — И он хочет увидеть тебя. Потому что всё так же любит. Он не злится — простил тебя. Ни секунды даже не думая…»

Линзы дешёвых очков запотели сильнее. Кольца расплывались в мутном тумане и отвлечь от желчных мыслей уже не могли.

«Оставила в коридоре нарочно. Жди, сука! И думай, тварь! Он зде-е-есь. И он ждё-ё-ёт. Заходи-ка! Посмотришь в глаза его, аль?..»

Электрический гул в ушах перерос в монотонный звон.

«Прочь! Уходи! Вот же кнопка! Нажми и беги, Кара, прочь! АрКонг потому ведь и тянет. Ты сможешь себя превозмочь!»

Взгляд ловил теперь мушек, что принимая различные формы, — пятнами, нитями, звёздочками — плавали в поле зрения расширенных мутных зрачков.

«Чего ты сидишь, Кара? То-о-очно! Подумала сразу о том? Про домик у озера, где ты живёшь с любимым вдвоём?.. Поду-у-ума, Кара, поду-у-умала. Ходок — всемогущий Герой. Ты у него попроси-ка! Увидишь сразу — АрКонг, и доли секунды не мешкая, возьмёт тут же под козырёк. Даже подумала сплавить в опеку ему своего… бракованного воронёнка. Где он, под крылом Героя, жить будет, любовью огретый. А ты — с Беласко вдвоём!»

Запотевшие линзы скрывали плотным туманом покрасневшие глаза.

«Нет! На то Духу точно не хватит. Пусть ты и последняя тварь. Но вдруг это сам он предложит? Великий Ходок! — болтливый мелкий пацан».

Лицо внезапно осунулось, зрачки сузились, взгляд помрачнел.

«Тот ли?.. Тот самый ли там Гангер? Тот самый назойливый прыщик? Мечтательный твой дружок? Тот, что подглядывал в душе? И корки таскал по утрам? Что называл тебя Ли́са? На крыше, что перед сном, рассказывал всякие бредни про Мир. И как классно жить будем в нём… А если там лишь оболочка? Что если его Душа давно обратилась в пепел? Что сделала с ним Война?..»

Пересохшие губы начали вдруг синеть. Глаза забегали по сторонам.

«Что если лишь плоть? Как Душенька! Что тысячу лет назад в себя запечатала демона. Спасла Мир людской, но во прах скормила Войне свою Душу, и вечно теперь в лоскутах, с гнилыми зубами, бесчувственно, себя утоляет в грехах. Как Смерть, что не знает покоя — оторвана от всего, и существуя телесно, не помнит в себе ничего. Аврора открыла мне тайну. Давно ещё, когда я любима была ей как дочка. Когда учила меня!..»

Бледное лицо посинело, местами покрылось пятнами землисто-серого цвета, задрожал подбородок и рот. У доктора застучали зубы.

— Гангер! — Она выдрала клок волос, быстро встала, но ноги обессилено опрокинули на пол. — Гангер! — Тело не слушало — словно как отмерло. И так она, жалко валяясь, истошно шептала одно: — Гангер! — Соплями отёк сразу нос. Оба зелёных глаза уже не держали слёз. — Гангер! — Срывая о пол в кровь ногти, она одержимо ползла. Кряхтя, сопя, но выкрикнуть не могла: «Гангер! Гангер! Воин Гангер!»

Длинный коридор, в конце которого где-то там был кабинет АрКонга, ответил шагами чьих-то ступающих ног.

— Дай-ка угадаю — не то себе представляла? Зашибись, Славный Путь! — просто эпик! Дочку Гангера, как Вонючку дрочат. Я хренею! Так и вижу лицо мамули. Почему промолчала? Вышла молча? Почему не послала её?!

Звук приближающихся шагов с того конца коридора слышался даже слишком отчётливо.

— А ведь я говори-и-ил. Как чуял! Но ты сунулась — на теперь фарш! Да тебя уже покрошили бы, не скажи я — ты дочь Ходока. Там у всех с башками проблемы. Вспомни, что обо мне мели. Но старуха всех переплюнула. Слышала, что она брякнула? Жрать голубей, мол, да кошек. Ко-о-ошек жрать! Твою мать, — слышишь? — кошек! За тысячу лет первый раз такое услышал. Ни собак, ни мышей и даже ни крыс! А ловить и зажаривать кошек. Не-е-е! Это конченный просто трындец. Она сумасшедшая. А ты тёрла ещё с ней дела. Это точно она! Сожрать меня хочет. Клянусь! Это я ещё в зале почуял.

Стены длинного коридора краснели не столько от цвета плафонов, сколько от жаргонной брани, доселе здесь просто неслыханной.

— У старухи ни стыда, ни совести. Дочь Героя, спасшего Мир, заставлять шестерить, как чушку. Вот так супер! Просто чума! Санитарка, — а чё такого? — подотри мне мой жирный зад. Теперь ясно, почему её секретарша, как зашла — первым делом сблювнула. Хорошо, что тебе, ЛОХудра, не хватило ума согласиться убирать там эту парашу. Лучше кошек жрать, чем такое.

Лифтовой холл, в который вышла шагающая, в лево от лифта и вправо имел ещё два коридора. Однако ни к лифту, ни влево, ни вправо пройти ей не довелось. В центре стояло тело.

Неподвижное туловище застыло в странной согбенной позе: с развернутыми внутрь коленями, но широко расставленными ступнями; скрюченными, словно в параличе, руками, разведёнными в стороны. Голова вжималась в напряжённо поднятые плечи. Рыжая сосулька взмыленных лохматых волос прилипла к соплям, размазанным по опухшей от слёз бледно-синей щеке. Через перекошенные очки расфокусированные глаза, чьи белки покрывала сетчатка лопнувших сосудов, встречали вошедших горящим, но мёртвым взглядом.

Громкий взвизг и многоярусный мат забились эхом в холле и трёх коридорах:

— Зомби! Зомби! Малявка! Зомби! — Кролик в панике пытался вырваться из крепко сжимающих рук.

Крик оживил тело: оно вздрогнуло! — потеряло равновесие! — его повело назад. Резким ударом зомби впечаталось в стену, нажав на кнопку спиной. Звонкий одиночный сигнал оповестил — кабина откроется. Шаркая, двери разъехались в стороны.

— Фартануло! Бегом! Бегом в лифт! — Кролик дёрнулся, но руки крепко держали тельце. — Очнись, дура! Валим! Эта тварь на нас сейчас бросится!

Детская фигура застыла на месте. Она задумчиво смотрела в раскрытый лифт, где две бра, на задней стенке кабины, как два красных ока, наблюдали, ждали и звали к себе зайти.

Кролик дрыгался и кричал, но ребёнок его не слушал. Неподвижно, безмолвно стоял и серьёзно о чём-то думал. Свет из кабины красным блеском отражался в небесно-голубых глазах.

Доктор, прилипнув к стене, словно окоченела. Ни одному из врождённых чувств Кара не доверяла, и с недоумением таращилась на лицо, знакомое до глубины Души!..

Ребёнок перевёл на неё взгляд.

— Здрасте! Не подскажите, где туалет? — дружелюбно спросила девочка и ослепила выпученные зелёные глаза солнечной, доброй улыбкой.

Громкий вдох! Хрип, стон, рык — что-то нечленораздельное прозвучало тут же в ответ. Тело повело в сторону, где кончалась стена и начинался лифт. В открытом проёме, потеряв за собой опору, зомби, кряхтя и хрипя, рухнуло прямо в него. Эхо удара раскатилось в коридорах и холле.

Двери лифта, шаркая неприятно роликами, начали съезжаться, но торчащие из кабины ноги безжизненно распластанного тела не позволили им закрыться.

Точки

АрКонг сидела за рабочим столом и разглядывала испачканную мёдом шпажку. Пальцы держали её через салфетку. Толстое довольное лицо искривлённо отражалось на крышке мармита, переставленного на сервировочную тележку, засыпанную битой посудой.

— Генетическая экспертиза? — Инса обернулась назад, и картина в руках, которую она вешала на стену, немного съехала набок.

— Конечно. Расставим точки над i.

— Вы правы, надо проверить. Лицо могла и подделать. Она превратилась в вымпел, — кто знает, на что способна ещё? — Секретарь повернулась обратно, поправила картину. — Поверить не могу. До сих пор от всего просто в шоке.

— Взгляд подделать нельзя. — АрКонг улыбнулась, глядя на шпажку.

— Вы правы. Я поняла бы сразу, но девка сидела спиной. Ещё раз, простите за панику. И за… — Инса посмотрела на дверь. — Мне очень стыдно.

— Кролик ест, как свинья. Саму едва не стошнило. Моя дорогая, ты меня выручила, подарив возможность проверить — отвечает ли она за Слова. — АрКонг вздохнула. — Конги знают про экспертизу. Уго им сообщил. Кара её проведёт. Чьё родство придётся установить — знать она не должна. Получит образцы, выполнит работу, и всё. Она не станет расспрашивать — это очень удобно.

— Поверьте, сейчас ей особенно наплевать. — Инса усмехнулась. — Вряд ли она решит, что девчонка — дочка Гангера. Внешнее сходство, разумеется, безусловно, но сам факт подобного — слишком невероятен. Однако экспертиза совпадает с Советом. Это может насторожить. Как и внезапное появление в Резиденции ребёнка.

— Девочка — просто сиротка из Приюта, которую я великодушно решила принять, руководствуясь самым гуманным чувством, а также необходимостью заполнить опустевшее место внезапно покинувшей меня санитарки. Опекать, перевоспитывать и обучать под своим крылом, словно внучку. Выбор именно этой девочки вызван как раз сильным сходством с Гангером. Она растопила старое сердце, и я не смогла устоять. Такая у нас легенда.

— Ох, Госпожа, потрясающе! Она в это может поверить. Хотите, я подыграю, когда она будет лечить ногу? Посвятим её между делом.

— Если Алиса вернётся — разыгрывать ничего не нужно. Она не знает и может всё запороть.

— Думаете, вернётся? — Инса повернулась. — Убирать это?.. Нет. Сто процентов. Я бы точно не стала, даже под страхом смерти.

— Алиса производит впечатление сильной, уверенной личности. Далеко неглупой, особенно если учесть возраст. Я отметила её чувство юмора, а также беспардонный цинизм, который она во многом к чему проявляет. Алиса пришла с конкретной целью, которая определяет её решения и поступки. Любопытство к иному для неё Миру — очевидно. Однако намерения остаться здесь навсегда — она не преследует. Рамки в семь лет — указывают на это. Подобный подход демонстрирует, как сильно любит она отца. Возвращение Ходока в наш Мир — влечёт для неё с ним разлуку. Не смотря на это, Алиса уверена — он хочет вернуться, он именно здесь будет счастлив. Она готова закрыть глаза на собственное отношение — в угоду блага отца. Поистине, сильнейшее созидательное чувство. Готовность любить без права обладания — Безусловная Любовь! — АрКонг покрутила шпажку. — Если Алиса вернётся с ведром и тряпкой в руках, причин сомневаться в её чувстве к отцу и силе Слова — у меня, увы, не останется.

Инса улыбалась каждому слову, однако рассуждение о любви встретила весьма хмуро.

— Похоже, Госпожа, экспертиза для вас — формальность. — Секретарь спустилась с дивана. — Вы предоставите кости? — спросила она, обувая туфли.

— Костная ткань правой руки Гангера единственный образец для такой процедуры. Придётся, увы, отломить кусочек, — спокойно сказала АрКонг. Инса непроизвольно поморщилась. — Не волнуйся, дорогая, это сделаю я.

— Вы знаете, я против того, чтобы эта реликвия хранилась в вашей спальне. Как вы спите, когда напротив кровати стоит костяная рука? Простите, для меня это полный кошмар. — Секретарь присела на диван, закинула ногу на ногу. — Интересно, как доктор умудряется не замечать её, когда вас осматривает?

— Моя дорогая, нет необходимости тратить время на обсуждение давно всем очевидных вещей. — АрКонг вложила шпажку в конверт.

— Согласна. Всем давно про неё всё ясно. Кстати о времени. Что-то они задерживаются. Уго должен уже был её привести. Поторопить их? — АрКонг помотала головой. Инса посмотрела на свои переломанные ногти. — Ох, Госпожа! Что подумают Конги, если увидят это? — Она показала руку.

— Гости в Зале. Отказались от ужина, обсуждают Алису. Присоединюсь, как только закончу здесь. Боюсь, сегодня всё сильно затянется. Тебе не надо присутствовать. Если Алиса вернётся, заселишь её в комнату. А после, ступай домой. Отдохни. Мне жаль, дорогая, пока Конги в Атаре, дать выходной не могу. Думаю, надолго они не задержатся. Глобальных причин тому нет. У каждого много дел. Возможно, после результата экспертизы, мы их проводим. После чего, обещаю недельку отпуска. Ты заслужила. — АрКонг улыбнулась.

— Ох, Госпожа, спасибо! Это весьма будет кстати. — Инса закачала перекинутой ногой. — Тоже есть много дел к семейству нашего Советника. — Нога остановилась. — Кстати о семье. Если с отцом Алисы — вполне ясно, то что на счёт матери?

— Это загадка. — АрКонг выдвинула ящик в столе, открыла крышку роскошного хьюмидора и достала сигару. — Она уклонилась от ответа, даже не намекнула. Предложила спросить у Гангера, когда он вернётся. — Аврора взяла гильотину и обрезала кончик сигары.

— И как это понимать?

— Кто-то из Конгов озвучил версию, что она нефилим. Кажется, это была Цукара и, кажется, это она не всерьёз. Я плохо помню. Голова была занята не этим. — АрКонг засунула сигару в рот. — Этот вопрос больше не поднимался. — Она взяла зажигалку с изображением Феникса, нажала кнопку и, вращая сигару, стала её раскуривать.

— Нефилим? — удивилась Инса.

— Хочешь залезть к ней в голову? — спросила АрКонг, не отвлекаясь от своего занятия. — Если решишь действовать — даю на это добро. — Инса растерянно заморгала. — Впрочем, у меня тоже есть версия. Экспертиза её проверит. — Она захлопнула зажигалку и выпустила дым.

В глазах Секретаря заблестел интерес, но она не стала расспрашивать.

— Ещё Алиса упомянула учителя. Фигура не менее загадочная. Это лицо вместе с Гангером обучало её Мастерству и делилось информацией о нашем Мире. Возможно, она говорила про мать. А может, про демона.

Инса закачала ногой.

— Она вышла из Сумры. Я так поняла, это Загробный Мир. — АрКонг задумчиво посмотрела на петельки дыма, что медленно растворялись в воздухе. — Ходок находится там. Война тоже.

— Демон в Загробном мире? Какой кошмар, Госпожа!

— Слой Мёртвого Мира — она назвала его так. Быть может, слой не единственный, и другие — населяют более чистые существа. Не нужно пугаться раньше времени, моя дорогая. У тебя вся жизнь впереди. Стоит ли забивать голову мрачными мыслями о её конце?

К словам о чистом слое Секретарь отнеслась с доверием, словно их произнёс человек, там уже побывавший.

— Стоит признать, Алиса ловко умудрилась не говорить ничего, что заранее говорить не хотела. Даже на прямые вопросы — уводила ответы в сторону. Ей сыграло на руку, что Конги, включая меня, были обескуражены внезапным её появлением. Многое из того, что происходило вокруг, я с трудом сейчас могу вспомнить. Это было слишком невероятно, чтобы взять и сразу всё осознать. В отличие от моих юных коллег, мне не стыдно признаться в этом. Поэтому, я в основном молчала, в то время как они успокаивались тем, что засыпали её вопросами.

— Боюсь даже представить, что бы случилось со мной, будь я сегодня там. Госпожа! Врачиха обязательно вас должна осмотреть. Такой стресс может спровоцировать кучу всяких болячек. Я не выпущу её, пока не убедит, что вы в полном порядке. — Инса вдруг замолчала и растерянно посмотрела на Аврору.

— В чём дело, моя дорогая?

— Госпожа, — неуверенно обратилась Секретарь. — Мы как-то не затронули этот момент… Докторша и Ворон… Девчонка знает о них?

АрКонг втянула дым и задумалась.

— Гангер не стал бы рассказывать, — заговорила она, выпустив дым. — Но ей известно, что Уго его пытал. Кто-то о том нашептал. Алиса довольно жёстко повела себя с Бланкой. Он даже предпочёл не присутствовать, пока она здесь перекусывала. — АрКонг посмотрела на свое искажённое отражение в мармите. — Велика вероятность, что ей всё известно. Однако она спросила — Уго ли отрубил руку. Возможно, это блеф, и она знает, кто это правда сделал. Алиса заключила сделку с Войной. Но суть она не раскрыла. Известно только, что хочет стать Воином и тогда как-то спасёт отца. — Аврора перевела взгляд на Инсу. — Она пока ничем не выдала интереса к этим персонам.

— Жёстко поставила?.. В каком смысле?

— Походило на каприз.

— Каприз? — Инса нахмурилась. — Надеюсь, она не угрожала отрубить Уго голову своей косой? — спросила Секретарь с нарочитой иронией и перевела взгляд на ногти.

АрКонг только с горькой улыбкой посмотрела в ответ.

Стук в дверь прервал короткую паузу.

— Госпожа, разрешите войти? — послышался голос Советника.

Всё внимание перешло на забрызганную дверь. АрКонг дала разрешение, и статная фигура Уго вскоре показалась в проёме. Он обернулся назад и сказал:

— Заходи осторожно, не поскользнись на пороге.

Сине-бледная фигура доктора, пошатываясь, возникла справа от него и, словно Уго сейчас обращался не к ней, шагнула точно в скользкую массу.

— Да что же ты! — вскрикнул Советник, поймав за плечо падающую Кару.

Инса с некоторым удивлением наблюдала, как её подчинённая, будто отплясывая, нелепо трепыхалась в попытках удержать на скользкой поверхности вновь и вновь разъезжающиеся вперёд ноги. Если бы Бланка её не схватил, падение было бы неизбежно.

— Да встанешь ты, Шакко Кара?! — крикнул Уго.

Звонкий грохот металлического ведра эхом раскатился по коридору. Лужа воды затекла в кабинет, залив склизкую массу и намочив подошву начищенных ботинок Советника и пыльные башмаки доктора.

— Какого чёрта? — Уго обернулся. — Смотри, что наделала! — крикнул он на человека позади, но тот ответил молчанием.

Бланка дёрнул доктора и грубо втащил в кабинет. Не отпуская руки, проволок до дивана и швырнул на него полуживое тело. Виолетта подскочила. Кара приземлилась в нелепой полулежащей позе: лохматая, бледная, потная, с виду как полумёртвая.

— Какой кошмар! — воскликнула Инса. — Что с ней? — Она с изумлением смотрела на распластанное тело.

— Потеряла сознание. Упала пластом в лифт. Ударила, видимо, голову. Когда пришёл, она приводила в сознание. — Уго кивнул на дверь.

Инса таращилась на подчинённую, не веря ни глазам, ни ушам. Однако ум и воображение, что всегда приходили на выручку, сумели быстро отыскать логичное всему объяснение. Секретарь закатила глаза.

— Немыслимо! — многозначительно сказала она словно сама себе. — Госпожа Фрида! — Инса обернулась и резво зашагала к столу, за которым АрКонг безмолвно наблюдала за происходящим. Секретарь остановилась, наклонилась и стала что-то шептать ей на ухо, временами поглядывая на правую руку доктора.

Уго пытался достучаться до Кары, тряся её за плечо, но та не реагировала. Он сдвинул брови и сказал:

— На КПП себя неадекватно вела. — Советник отпустил плечо и посмотрел на АрКонга. — Ещё когда вышла из лифта, заметил — какая бледная.

Виолетта сделала паузу, метнула взгляд на Уго, — слова Советника она восприняла, как подтверждение собственных. Посмотрела на Аврору, улыбнулась и выпрямилась, словно часовой, застыв рядом. Движение губ указывало, что Секретарь изо всех сил старается не засмеяться.

— Что прикажите, Госпожа? Ваша нога… Вызвать другого врача? В таком состоянии она вряд ли…

— Перестань, Уго, — перебила АрКонг. — Может, рено-ауру больше использовать не могу, но повязку себе наложить сумею. Мы ждали её по другому вопросу. — Она посмотрела на конверт. — Теперь подождём до завтра. — Аврора взглянула на доктора. — Ступай домой, Шакко Кара. И что бы у тебя не случилось, будь добра, приди утром в рабочем состоянии. Ты меня слышишь?

Реакции не последовало.

— К тебе обращаются, — не удержалась Инса.

Доктор подняла на АрКонга помутнённые глаза. Кивнула.

— Дай ей воды, Уго, — сказала Аврора и взяла с пепельницы сигару. Засунула её в рот и, сверкнув коронками в довольной лыбе, переключилась на дверь.

Алюминиевое ведро лежало на боку в коридоре, недалеко от входа. В растёкшейся луже отражался свет бра. Большая тряпка предательски торчала в проёме, выдавая точное положение того, кто за стеной крепко её сжимал.

— Алиса-а-а!.. — протянула АрКонг.

— Да ты что! — тут же вскрикнул Советник, — доктор выронила стакан, который Уго ей предоставил. Вода облила её мятый плащ и дешёвое платье.

Кара затрясла головой; зелённые глаза умоляюще посмотрели вверх и мучительно зажмурились; пересохшие губы бормотали что-то беззвучно.

— Ты спятила? — изумился Уго.

— Какой кошмар! — подхватила Виолетта. — Да явно же она что-то приняла. Не иначе как нейротропы. Посмотри на неё!

АрКонг не обратила на переполох никакого внимания.

— Долго собираешься стоять там? Заходи, девочка!..

— Госпожа бабуля… — послышался взволнованный голос. — Я ведро уронила… Простите… Хотела просто помочь… У вас что-то стрёмное с доктором, — сбивчиво отозвалась Алиса, не высовываясь из своего укрытия.

— И что с того? Тебя это как-то касается? Заходи.

— А чё заходить-то?.. Я же всё пролила… Как мне теперь вылизывать?.. Вы же ругаться будете, да?.. Устроила вам тут озеро… Простите!.. Лучше воды схожу, наберу… — Гостья мелькнула в проёме, схватила ведро и побежала.

— Стоять! — рявкнула АрКонг.

Эхо от крика задрожало по коридору, — гостья остановилась.

— Моя дорогая Инса, проводи мою бедную сиротку в комнату. Я её принимаю. — АрКонг закрыла глаза и добавила: — Теперь все точки расставлены.

Алиса повернула голову и посмотрела через плечо самым рассеянным взглядом.