ВоинГангер Славный путь

Фортуна Геза

Воин Гангер положил конец Эпохе военного времени. Он заключил сделку с демоном и исчез с ним из этого Мира. На том же месте, через пятнадцать лет, появляется человек, похожий на Великого Героя. С косой в руках…

Глава седьмая

Посетитель

Тёплый свет в окне первого этажа падал на приподнятую занавеску и, пробиваясь наружу через узкий зазор, растворялся во тьме. Жалкая доля того, что ложилось на каменистую землю, бледно размазывалась одиноким пятном.

Скромные черты невзрачного фасада затушёвывал нежный запах луноцвета, чьи бутоны, раскрываясь после заката солнца, источали сладкий аромат прекрасного очарования ночи. Сердцевидные листья с белыми большими цветами тянулись из ведра на земле по стене и завивались вокруг одного из двух окон второго этажа. Осенний ветерок вплетался хвойными нотками и лёгким дыханием оживлял цветочный орнамент.

Тонкая полоска света между закрытыми ставнями робкими штрихами очерчивала во тьме левое окно второго этажа. Ночные мотыльки мелькали возле него энергичными тенями, — сладостный зов луноцвета и эта лучистая щель являли собой средоточие их заветных желаний. Трепет суетливых гостей сопровождался тихим стрекотом одинокого сверчка, всё ещё отрицающего как и они окончание лета.

Временами, где-то невдалеке, лай бездомных собак, пьяная ругань и хохот — безжалостно уродовали уютную мелодию чудесной маленькой скрипки и возвращали посетителя из созерцания — в мрачную реальность.

Почти уже четверть часа некая персона беспокойно топталась у мёртвого дерева и тщетно пыталась отыскать любой повод не стучать в закрытую дверь. Пару раз посетитель подходил к ней и осторожно прикладывался ухом, в надежде услышать чьи-нибудь голоса. Трижды подсматривал в яркую щель под занавеской. Но как ни присаживался, как ни нагибался — кроме плетеной корзины — увидеть больше не получалось. Оставалось полагаться только на слух, но он помог лишь отметить, что серенада бдительного сверчка прерывалась с каждым подходом к двери.

Посетитель, стоя сейчас у дерева, всерьёз рассматривал вариант — забраться на толстый ствол и попытаться разглядеть в тонкой полоске между ставнями хоть какую-то жизнь внутри.

Где-то невдалеке громкую пошлую брань разрезал звон разбившейся бутылки. Пока собаки задыхались в лае на шумную пьянь, посетитель, уже присмотревший себе подходящий сук, начал вдруг колебаться. Он поднял голову. На фоне тёмного неба как по трафарету вырисовывался облик мрачного уродливого истукана с сухими, кривыми и переломанными ветвями. Чёрный ворон сидел на одной из них и шуршал, зловеще махая крыльями.

Внезапный свидетель заставил посетителя немедленно отступить на шаг. Потом ещё на один. Собираясь сделать и третий, он остановился. Чуткий слух узнал природу жуткого шума. Рваный целлофановый пакет шелестел на ветру среди веток. Неожиданная оплошность побудила посетителя пересмотреть свои планы на дерево.

Где-то невдалеке, под хриплый лай, кого-то громко рвало. Эта гнилая какофония стала чётким сигналом к действию. Быстрыми шагами посетитель направился к двери. Одинокий сверчок негостеприимно умолк и, возможно, задумался: «Фальшивит ли моя скрипка, если уже третий раз столь беспардонно меня прерывают?..»

Посетитель стучал, но за дверью по-прежнему было тихо. Полагая, что приличия соблюдены, он настроился проникнуть внутрь, уже минуя эти формальности, но заметил звонок и с досадой остановился.

Старомодный колокольчик, желая, должно быть, доказать, что и он пригодился, зазвенел, стараясь изо всех сил. Посетитель, однако, невысоко оценил короткое выступление и оборвал его кислым, неблагодарным: «Чёрт!..»

На втором этаже робко открылось окно. Ночные мотыльки в свете слепящих софитов закружились в энергичном танце, исполняя хаотичные пируэты.

Пятно света разрезало тьму и растянулось до дерева. Обглоданный червями ствол показал сверхъестественный облик, отмеченный скорбной печатью смерти. Словно монстр во мраке ночи, он зловеще нависал над хрупкой детской тенью, упавшей к уродливым скрюченным корням.

Худенький силуэт мальчика обрисовался в ярком окне. Посетитель поднял голову и растерянно посмотрел на хозяина.

— Добрый вечер, мэм. Вы заблудились?

Развитие событий в подобном ключе посетитель не предусматривал, и даже вздрогнул, услышав нежный детский голос.

— Добрый вечер, мальчик… — поздоровалась посетитель, развивая при этом мысль, что данная ситуация — лучшая из всех не придуманных. Персона вышла на свет с любезной улыбкой. — Мальчик, ты дома один? — спросила она, но осеклась, поняв, что вопрос в такой форме звучит подозрительно. — Это дом доктора?

— Да, мэм. Моя мама доктор. Вы пришли к ней?

Посетитель кивнула.

— Мне жаль, мэм, она ещё на работе. Хотите что-нибудь передать?

Посетитель задумалась. Вскоре сказала:

— Помоги, мальчик. Скажи правду. Я проделала долгий путь, чтобы найти вас. Меня убедили, что добрый доктор принимает дома, консультирует и помогает выжить. Это место пугает, но сильнее я боюсь ошибиться в людях, что по секрету сказали об одном посетителе. Твоя милосердная мама дала ему приют и оказала помощь. Пожалуйста, позови его. Хочу убедиться, что рисковала жизнью не зря. Эдил опасное место. Сердце сжимается, как подумаю, что может скрываться во тьме. Это полный кошмар!.. — Она прикрыла ладонью рот и тихонько всхлипнула.

— Мэм, здесь какая-то ошибка! — заволновался мальчик. — Мама никогда не лечила дома людей. Она принимает в больнице. Работает с ребятишками. Она детский невролог. После больницы старается отдохнуть, — мама всегда приходит измотанная.

— Мне жаль твою маму, мальчик. Я тоже много работаю, я понимаю. Выходит, меня обманули? Это жестокая шутка? Всю жизнь считала их святыми людьми, и такая подлость.

— Мэм, я говорю правду. Зачем мне обманывать? Чем я могу помочь?

— Какой ты добрый. Прямо, как мама. Я тебе верю. Но если ты ошибаешься? Мама могла спрятать посетителя, чтобы ты вдруг не заразиться. В какой-нибудь дальней комнате, в которую ты не заходишь.

— Поверьте, мэм, мама бы рассказала. Да и прятаться у нас негде. Дом небольшой: на втором этаже моя комната и спальня родителей, а на первом — кухня с гостиной даже стенкой не отделяются. Ещё есть темнушка под лестницей, но там всё заставлено книгами. Чердака у нас нет. А подвал давно заколочен. Если кто и живёт в нём, то только сверчок. — Мальчик простодушно засмеялся. — Может, ваши люди перепутали дома? В Эдил они очень похожи. У нас в доме нет посторонних. Папа, мама да я — вот и всё, никого больше. К нам никто не приходит. Хотя, возможно, кто-нибудь заходил в магазин? Давайте спросим у папы. Он всегда дома. Он подтвердит мои слова. Он честный человек.

— Нет, нет, нет! — отрезала посетитель. — Я верю. Такой честный мальчик не станет обманывать.

— Спасибо, мэм. Вы всё же подумайте. Папа откроет дверь, выслушает. Он сможет помочь. Подождёте маму, заодно посмотрите магазин. Папа продаёт веера. Сам мастерит. Много трудится, чтобы создать даже один. Вкладывает в дело всю Душу! Они очень красивые. Честное слово!

— В другой раз, мальчик. — Посетитель любезно улыбнулась. — Честное Слово — многого стоит. Уверена, в твоём Слове — та же Великая сила, как если бы дал его Воин.

— Ох, мэм! — воскликнул мальчик. — Я конечно не Воин, но мечтаю им стать. Я учусь в Академии, мэм.

— В самом деле? Тогда ты знаешь, что Настоящий Воин отвечает за свои Слова. Всегда! И лучше умрёт, чем нарушит Слово. Давай ты подпишешься своим Словом Воина, что в доме никто не прячется, и я спокойно уйду.

Мальчик упёрся в подоконник руками, подался вперёд и искренне, с воодушевлением произнёс:

— Мэм! Я даю Слово…

— Что в нашем доме никто не прячется, — перебила посетитель.

— Да, мэм! Я даю Слово, что в нашем доме никто не прячется, — произнёс мальчик и добавил: — Слово будущего Воина!

Любезная улыбка на лице посетителя изменилась на удовлетворённую.

— Вот и отлично, мальчик. Если это ложь, то Воином ты никогда не станешь, — холодно сказала она.

Не столько слова, сколько тон, которым были они озвучены, остудили восторженный детский порыв.

— С кем ты разговариваешь, Ян? — внезапно прозвучал мужской голос.

Догадка

Догадки — почему отец не слышал звонок — сменяли одна другую на протяжении всей беседы с ребёнком. Спектр вариантов, предлагаемый разумом, оказался весьма широким.

Первой вспыхнула мысль, что папаша шарится по помойкам, собирая хлам для своих безделушек. Но заморыш сказал, что тот дома, и её затмила вторая, где Беласко в панике прячет Ходока в большой сундук и накрывает своим чумным безобразным нарядом. Однако простодушие ребёнка, отрицавшего присутствие чужака, вынуждало признать эту правду.

Тошнотная пьянка, где-то невдалеке, заполнила мысленный вакуум мнением, что отец просто-напросто пьян. Этот вариант даже оброс деталями, за счёт которых папаша выступал не только собутыльником в той же грязной попойке, но и прямым инициатором. Ведь даже пьяницы прогнали бы его прочь, появись он вдруг перед ними. Подкупил выпивкой и с ними же там напился, а после — приполз домой и лёг спать. Уверенность в этом какое-то время составляла все сто процентов, но предложение — пригласить к разговору папу — вынуждало признать такой вариант ошибкой.

Исправить её мог только логический вывод, где отец, проявляя банальное равнодушие вообще ко всему вокруг, просто проигнорировал короткий звонок и продолжил смотреть телевизор, с банкой пива в руке. Определив такой вариант как уже окончательный, визитёр сосредоточилась на способе, при котором можно покинуть данное место с чувством выполненного долга, а достигнув и этой цели, уже настроилась было откланяться, но… С кем ты разговариваешь, Ян? — роковым образом обрубило пути к отступлению.

Мужчина, опоясанный полотенцем, появился в окне. В ярком освещении комнаты хорошо замечался пар, исходящий от голого торса. И хоть торс был совершенно обычный, без признаков какой-либо физподготовки, — у посетителя застучало левое ухо и пересохло во рту.

— Вы кто? — спросил мужчина и положил руку на худенькое плечо ребёнка.

На фоне света, даже под маской тени, визитёр ощущала пронзительный, настороженный взгляд. Твёрдый тон, с каким к ней сейчас обратились, обнулял шансы выдавить из себя ответ.

— Папа, мэм пришла к маме, — заговорил мальчик. — Ей сказали — мама ведёт приём дома. Они видели, что к нам приходил кто-то в гости.

Молчание отца после комментария мальчика заставило застучать и второе ухо. Посетитель стояла неподвижно, оглушённая стуком собственного сердца. Однако вздрогнула, когда к ней вновь обратились:

— Не уходите, — сказал мужчина уже спокойно. Он нежно развернул ребёнка одной рукой, а второй медленно начал закрывать ставни, не отрывая при этом взгляда от визитёра.

Двор погрузился во тьму, соперничать с которой мог только мрак беспорядочных мыслей. Посетитель вцепилась в волосы.

«Бежать! — От него — невозможно. — Плевать! — Скрутит, притащит обратно. — Кричать! — Здесь одни алкоголики. — Реветь! — Сразу заткнёт тебе рот. — О, это полный кошмар!..» Эмоциональный калейдоскоп пересыпался в сознании, разрывая его на две части. Визитёр в панике топталась на месте. Лай бездомных собак и пьяный мокротный хохот казались теперь спасением. Броситься даже туда, лишь бы только отсюда! Решимость действовать взлетела до ста процентов, и посетитель настроилась на побег, однако ватные ноги смогли довести лишь до дерева.

Высокий мужской силуэт проявился в окне первого этажа. Он до конца опустил занавеску — пятно света исчезло с каменистой земли, двор погрузился во мрак.

Посетитель вспомнила о сцепленных на голове руках, только когда щёлкнул замок. Она быстро опустила их за спину, дабы не выдать дрожь, и приготовилась встретить хозяина с бледным, потным, но прагматично туповатым лицом.

Дверь открылась, и в проёме показался хозяин, одетый в чёрный халат. Взгляд, что выворачивал наизнанку Душу, был хладнокровен, серьёзен и строг. Оцепеневшее тело уловило его и отозвалось мурашками в каждом своём сантиметре. Сжатые в замок пальцы впились ногтями в кожу, всё внутри словно перекрутилось. «Надо было опрокинуть хотя бы пива. Запах перегара заставил бы его отнестись снисходительно…» — последнее, о чём подумала посетитель.

— Давайте поговорим внутри.

— О, спасибо, сэр! — чересчур быстро сказала гостья, вложив в свою фразу неестественно много радости. Хозяин это подметил и сразу нахмурился, но промолчал и любезно отошёл в сторону, освободив проход.

Посетитель тронулась с места, но через шаг осознала, что тело действует автономно: вместо походки — ноги чеканили марш. Досадный дефект сбился только в проёме — визитёр пролетела мимо хозяина и застыла у прилавка словно манекен.

Лампа мягко освещала маленький магазин, украшенный веерами, но когда дверь за спиной закрылась, левый глаз гостьи ослепило яркостью света, а в правом — причудливые тени, созданные нитями плетёного абажура, запестрили чёрными перьями.

Хозяин бесшумно прошёл мимо — лампа продрожала это движение. Он обогнул прилавок и встал напротив. Запах приятной свежести мужского лосьона после бритья шлейфом протянулся за ним, пропитав воздух и сознание посетителя. Эффект воздействия превзошёл по силе даже тот результат, какой гостья рассчитывала получить, махнув пива перед визитом. Чёрные перья поплыли перед глазами, размазываясь в бесформенные пятна. Риск, при котором уже сознание начнёт функционировать автономно — взлетел до ста процентов.

— Это вы принесли очки? — спросил мужчина, глядя в глаза.

Гостья, снова и снова мысленно повторяя вопрос, так и не сумела расшифровать, о чём же спросил хозяин. Туповатое выражение лица усилилось дурковатой улыбкой. Хозяин задержал на ней взгляд. Вздохнул. И положил на прилавок сжатую в кулак руку. Свет лампы скользнул по кольцу на безымянном пальце.

— Возьмите. — Он разжал ладонь. — Здесь триста двадцать эра. Это все мои деньги. — Хозяин убрал руку. Три банкноты и две монеты были вложены в аккуратно согнутую пополам бумажку. — Веер оставьте себе. Спасибо за помощь, юная леди. Но, на поводу каких бы чувств вы не пошли на это, забирайте деньги и никогда больше не приближайтесь к моему дому. Я позвоню в Гвардию, если хоть раз увижу вас здесь. Вы меня поняли?

— Да, сэр! — отчеканила гостья, но не шелохнулась.

Хозяин нахмурился и сухо произнёс:

— Всего доброго.

Только тогда смысл сказанного достиг сознания гостьи.

— Спасибо! — выпалила она, сама не понимая зачем. Дрожащая рука с трудом смяла с прилавка свой выход. Бестолковая улыбка стала ещё шире, но подбородок предательски смялся, а в глазах выступила боль.

Второпях, дверь за собой она захлопнула громко: вздрогнули сердцевидные листья и белые большие бутоны. Одинокий сверчок хоть и был возмущён такой грубостью, но как настоящий джентльмен, решил вежливо проводить невоспитанного посетителя и затянул на прощание свою лунную серенаду. Оценить её гостья, увы, не успела, потому как под лай бездомных собак и пьяную ругань, где-то невдалеке, сразу скрылась во тьме…

Кукла

Запачканная следами мух лампочка тускло размазывала свет по дешёвым обоям запертой комнаты. Гул из коридора, по ту сторону двери, проникал в неё, легко минуя замок, и создавал объёмное впечатление от соседей.

За стенкой слева матерились и спорили трое, временами срываясь на крик, — не могли поделить чьи-то деньги. В дверь левее от них кого-то не хотели впускать — посылали куда подальше. В комнате напротив пара наглых девиц угрожали третьей — слить сразу видео в «ClaPer», если она не заплатит. Громкий шум возмущал барышню за стенкой справа, — покрывая соседей проклятьями, она орала, чтобы вокруг все заткнулись.

Среди хаоса злобы и ужаса, среди прокуренных стен, обклеенных плакатами полуголых мужчин, среди мятых, грязных вещей, разбросанных в беспорядке, словно переломанная кукла, качаясь и болтаясь, медленно и одиноко шагала Виолетта. Пол уныло скрипел под каблуками её брендовых «BagiraBudur».

Коридорная какофония едва ли её достигала. Уже почти сорок минут, как Инса вернула сознание, но до сих пор не могла удерживать голову. Запрокидываясь назад, та неестественно свисала, будто шейные позвонки были все перемолоты.

В этот раз состояние приходило в норму куда дольше обычного. Спустя только двадцать минут после возвращения, она смогла потихоньку начать растирать онемевшие мышцы. Тело упрямо отказывалось просыпаться, и процедура затянулась на полчаса. Давление ещё никогда так не падало: височные области и затылок сжимало как от похмелья.

Однако сейчас ломаные движения стройного тела с откинутой назад головой помогали сдерживать кошмар куда большей силы: с момента возвращения — и ни на минуту! — она не переставала плакать…

Три стука в дверь предупредили о возращении хозяйки. Виолетта остановилась у пыльного окна с отдернутой занавеской. Опершись плечом о стену, она прислонила и голову, с трудом подняв её вверх. Тёмное стекло, освещённое лампочкой, отражало, как зеркало, комнату позади.

Два оборота ключа — и заскрипели петли.

«Срать я хотела, где теперь будешь спать. Точно не у меня, овца. Вали к пацанам, может пустят, если отсосёшь всему корпусу», — раздался и зазвенел в ушах голос за приоткрытой дверью. Под чьё-то громкое: «Сука!» — в комнату вошла худая бледная девушка.

Сквозь грязное стекло Виолетта видела кучу мешков и досок, беспорядочно сваленных во дворе у забора. Свет из окон, выходящих на эту сторону, тускло ложился на них.

— Заждались, Госпожа? — Девушка закрыла за собой дверь на ключ и оставила его в замке. — У нас тут курят некоторые. Вы уж извините за вонь.

— Ты долго, — сказала Инса, не оборачиваясь.

— Сами виноваты. Заблудили чёрт знает куда, прежде чем позволили мне что-то делать. — Девушка зашагала к кровати.

— Я избегала пьяниц.

— Что есть, то есть. — Девушка плюхнулась на койку — сетка под матрасом противно скрипнула. — А тот Господин ничего. — Она хихикнула и, закинув на постель обутые ноги, удобно села. — Даже не знала, что в нашей округе водятся такие жеребцы. Кто он такой? Никогда не видела раньше. Приезжий? Он что-то говорил про очки. Проигрался в карты?

— Не твоё дело. Не суйся.

— Да-да, помню. Я — могила, не бойтесь. — Девушка хихикнула. — Можно оставлю деньги? — Она посмотрела на руку, в которой сжимала банкноты, завернутые в бумажку.

— Оставляй.

— О, спасибо! Какая вы, Госпожа! Просто тащусь от вас! Такая красивая, влиятельная и в деньгах не нуждаетесь. Небось, от таких мачо отбоя нет? — Она снова хихикнула. — Мастерство у вас — просто имба. В любого вселиться можете? Вот бы мне так! Я бы выбрала какую-нибудь папенькину дочку из Антарес и жила бы там припеваючи.

— Жаль недолго. Без сознания, тело — кусок мяса с костями. Но и его кому-то надо обслуживать. Иначе протухнет. — Инса тяжело вздохнула.

— Плохо себя чувствуете? — спросила девушка, всматриваясь в лицо Виолетты, стоящей к ней полубоком. — Такая бледная. Вы плакали?

— Чихала. У меня аллергия на пыль. И голова идёт кругом от твоих соседей. Это полный кошмар, — спокойно ответила Инса.

Девушка засмеялась и откинулась спиной на стену, закрыв коряво выцарапанную на обоях надпись: «Хлоя — пердунья».

— Я дала Слово, что поставлю тебя первой в очереди. Я Слово сдержу. Ты получишь дом как круглая сирота.

— Ого! — обрадовалась девушка. — Где? Какой район? Антарес? Рядом с центром?

— Дом в деревне Гимад. Это на Юге. Сельскохозяйственный район Страны.

— Деревня?! — воскликнула девушка и отклонилась от стенки. — Чё за фигня? Я не хочу жить в дере…

— Не ори! — Виолетта болезненно скорчила лицо.

— Но Госпожа!

— Забудь про Столицу. Здесь жильё не получишь. У тебя только среднее образование на базе Приюта. Выходной бал очень низкий. С таким уровнем в Атаре нигде не поступишь, даже как сирота.

— Я не виновата, что мои родители погибли от демонов! У них был нормальный дом, я уверенна! А теперь я должна…

— Заткнись. — Болезненная гримаса снова исказила красивое лицо. — Сначала дослушай, а потом возмущайся.

Девушка надулась, скрестила руки и откинулась на стену.

— Во-первых, деревня Гимад находится в красивой долине. Бо́льшая часть занята посевами, но там есть и холмы, и луга, и речка, и рощи. Сельский, но красивый пейзаж. Я была там, я знаю, что говорю. В сравнении с тем, в чём ты живёшь сейчас, — там просто Рай. — Виолетта вздохнула. — Во-вторых, Гимад — одно из крупных мест производства муки в нашей Стране. Качество высокое. Поставки идут и на экспорт. Это не Богом забытая глушь, а полноценный торгово-производственный пункт, с развитой системой дорог. Туда постоянно приезжают торговцы и дельцы разных мастей. Скучно там точно не будет.

— И чё мне там делать? Мешки таскать?

— Хороший вопрос. Советую там поступить в сельхоз техникум на целевой основе. Это позволит бесплатно получить образование. Окончишь — будешь работать по специальности.

— Всю жизнь мечтала доить коров.

— Другой вариант, как встать на ноги. Можешь там выйти замуж за сына какого-нибудь мельника или торговца. Парочка подходящих есть. Заинтересуешься, запишу имена. Солдаты там тоже бывают. В семи километрах — застава. В увольнение ходят как раз в деревню. Но я бы не советовала. Солдаты немолодые, возрастом сорок плюс, у одного даже есть уже внуки. К тому же, все из Атара. В разводе, но в серьёзных отношениях заинтересованы вряд ли. Сосредоточься лучше на местных. Потрать эти триста двадцать эра на стрижку. Столичная девица обязательно привлечёт внимание деревенских холостяков. Ты молодая, быстро найдёшь себе мужа.

Девушка внимательно слушала, уже не хмурясь.

— Из тех, кто при деньгах, выбирай того, кто понравится больше. Не понравиться никто — выбирай того, кто богаче. Только не скупого. Не сталкивай лбами, если женихов окажется несколько. Будь последовательна в своём выборе. Репутация порядочной девушки — тоже капитал. Не спи с женихом, пока не женится. — Инса посмотрела на собеседницу. — Надеюсь, опыта нет?

Девушка хмыкнула и сказала:

— Как знать, Госпожа.

— Кошмар. — Виолетта закатила глаза. — Тогда, тем более. — Она снова перевела взгляд на окно. — Будешь любить мужа или же нет, в любом случае, используй его средства на своё развитие. Прежде всего — образование, о котором я говорила в начале. Сегодня ты жена, а завтра, может, уже не жена. Так часто бывает. Особенно в среде тех, кто имеет деньги. Помни об этом. Используй любую возможность создать себе отходную базу. Не отказывайся от работы, если только та не вредит здоровью. Не ленись. Будет образование и опыт в каком-то деле — не пропадёшь.

— А можно к вам в Резиденцию? Буду вашей помощницей. Сделаю всё, что скажите. Этот вариант мне нравится больше. Шакко Кара как-то же к вам залезла, хотя тоже из приютской дыры.

— Ты не врач. Врачи — те же солдаты. Они не работают, а служат. Это ценные кадры. Особенно, если уровень очень высок. А ты… — Виолетта повернула голову и холодно взглянула на девушку. — Ты — никто. Обижайся, но это правда. Ты — никто. Кусок мяса с костями, без знаний, умений и цели. Можешь сколько угодно оправдывать убогость своего существовании гибелью родителей и ныть о несчастной судьбе, считая при этом, что кто-то тебе что-то должен. Но на деле, ты просто не хочешь ничего делать сама.

Девушка нахмурилась.

— Или думаешь, что единственная, в чьей жизни демоны провели черту? Ты не помнишь родителей, ты их не любила, у тебя с ними не связано воспоминаний — они для тебя только Образ. В отличие от тех, кто прочувствовал ужас утраты, будучи в осознанном возрасте.

Глаза девушки увлажнились от подступающих слёз.

— Дом, который тебе предлагают, принадлежал прежде пожилой женщине, чьи пятеро детей, вместе с семьями, погибли в Атаре страшной смертью. Пятнадцать лет после, она жила в одиночестве лишь воспоминаниями. Как тебе такая черта?

На глазах девушки выступили слёзы.

— У тебя нет семьи, ты не способна вообразить эту боль! этот ужас! Когда все есть, а вот уже — никого нет, и живи с этим… — Виолетта помолчала, сглотнула и добавила: — В отличие от той несчастной женщины, ты — чистый лист. — Она нахмурилась. — Если ты ждала фею, то это — я! Если ты ждала шанса изменить жизнь, то это — я! Я даю тебе Выбор!

По щеке девушки скатилась слеза.

— Мне плевать, что ты выберешь. Я дала Слово — я Слово держу. Согласишься — не обрадуюсь, откажешься — плевать, — живи и дальше в клоаке. Я забуду о тебе сразу, как только выйду за эту дверь.

— Хватит! — воскликнула девушка. — Хватит меня унижать, как последнюю падаль! — Она задрожала в истерике. — Так я кусок мяса? — да? Я никто? — да? Грязь под ногтями? — да, Госпожа? Мёртвую бабку жалко больше, чем живого человека? У вас было всё от рождения! Потому вы такая… успешная, вся блестящая. Вас любили! А меня… — Она поперхнулась слезами. — Меня никто не любил! Никогда! Ведь я просто мясо! Протухшее мясо! Всем плевать! Да пошли вы! — Девушка швырнула на пол бумажку с деньгами. — Мне от вас ничего не нужно! Подавитесь! Подавитесь своими домами! Пошли вы!..

Две монеты по десять эра покатились по полу. Виолетта равнодушно наблюдала за этим, различая глухой звук их движения чётче, чем рыдания на кровати.

— Приют — та же война! Каждый день бой! Тут слабых — ломают! втаптывают в грязь! размазывают в дерьмо! Не нравятся мои соседи? Это ещё цветочки!.. — Она замолчала, когда Виолетта медленно наклонилась и протянула руку в то место, куда приземлились деньги. — Забирайте, забирайте! — эмоционально, но уже тише сказала девушка. — Вы же бедная! Вам нужнее!..

Три банкноты и две монеты остались на дощатом полу. Инса выпрямилась и неподвижно застыла, держа лист бумаги, что упав, развернулся и приземлился сообщением вверх.

Девушка, осознав, что деньги не тронуты, замолчала. Втянула сопли и посмотрела на Виолетту. Безмолвно, не моргая, Инса читала сообщение, написанное знакомым почерком. Напряжение на красивом лице испугало хозяйку, — она заёрзала на кровати и вскоре виновато произнесла:

— Госпожа…

Виолетта опустила руку, взяла с подоконника своё элегантное фиолетовое пальто и направилась к двери, наступив по пути на одну из банкнот. Растерянная девушка не издала ни звука, и только молча провожала её удивлённым и очень печальным взглядом…

Астра Инса покинула шумные коридоры никем не замеченная. Вышла во двор. Сжимая в руке лист бумаги, она неспешно шагала во тьме, не слыша в ней ничего, что в иной раз заставило бы оглянуться. Сиротский Приют злобно смотрел ей в спину тусклым множеством глаз пыльных окон. Прохладный ветер посвистывал во мраке и, вбирая в себя вопли, крики, грязную брань детей из враждебных стен, закручивал по земле воронками вперемешку с сухими листьями. До самых ворот он толкал Виолетту в спину. Перед выходом, Инса остановилась.

Между металлических прутьев кованой решётки ворот торчала беспомощно кукла, без глаз и с треснутым телом, с клоками редких волос. Какое-то время Виолетта смотрела в пустые глазницы. Ветер смахнул с её ресниц пару слёз.

— Тебе нет прощенья, Беласко… — прошептала Инса и протянула руку к кукле, но замерла, когда внезапно раздалось: «Угу-гу-гу-у-у!..»

Она подняла голову.

Мах Авест сидел на воротах, зажимая в когтях свёрток с печатью Советника. Глаза филина сверкали во тьме. Он расслабил хватку — послание упало.

Виолетта подняла бумагу, развернула и прочитала сообщение: «Возвращайся. Приказ АрКонга».