Три метра над небом. Трижды ты

Федерико Моччиа, 2017

Заключительная часть трилогии «Три метра над небом» Федерико Моччиа. Главный герой Стэп, в прошлом уличный хулиган, решает начать новую жизнь. Дела идут в гору: престижная работа на телевидении, стильная квартира в живописном районе Рима. Стэп делает предложение своей девушке Джин, но на горизонте снова появляется его бывшая возлюбленная – Баби.

32

Папа идет открывать мне дверь, весело улыбаясь.

— Стефано! Как здорово! А я думал, ты не придешь! Проходи, проходи, Паоло уже здесь.

Я захожу в гостиную и вручаю ему бутылку в фирменной упаковке, которую он сразу же узнает.

— Спасибо, «Феррари Перле» черное — отличное шампанское, но тебе не стоило его покупать, — говорит он, снимая обертку с бутылки, купленной у Бернабеи, в его любимом винном магазине. — Открою прямо сейчас; вижу, оно уже холодное.

Меня разбирает смех: не стоило его покупать, но он сразу же посмотрел, что это за бутылка.

— Конечно, папа, для того-то я ее и купил.

В гостиной — мой брат Паоло и его жена Фабиола, маленький Фабио, который что-то рисует, и чуть дальше — коляска, в которой спит Виттория.

— Привет, — тихо говорю я, подходя к коляске.

— Да можешь хоть кричать: она ничего не слышит, когда спит. Проблема в другом: «когда она спит».

Паоло хохочет.

Фабиола начинает его бранить:

— Да ты-то что об этом знаешь? Продолжаешь дрыхнуть, как ни в чем не бывало, так что приходится вставать мамочке… Но теперь все изменится, понял? В этом году все будет по-другому. Хоть ты и открыл новый офис, мне все равно. Я хочу оставаться с Фабио и водить его на плавание, на баскетбол, на английский, помогать ему с уроками. Значит, я должна быть отдохнувшей, и мне нужно больше спать.

Паоло делает вид, что согласен, но улыбается.

— Я ей предложил нанять няньку, потому что согласен, что труд мамы — тяжелый и утомительный…

— Тебе бы все шутить, — подзуживает его Фабиола.

— Нет, я серьезно. Но она не захотела.

— Конечно, своих детей я должна воспитывать сама, а не как у некоторых приятелей Фабио, отпрыски которых день-деньской сидят с няньками.

Я смотрю на Паоло и делаю жесты, словно говоря: «Ну и жену же ты себе выбрал, одни неприятности!» Но ему такая женщина подходит; она заставляет его расти; основательная женщина, немного консервативная: хочет самого простого и никогда не хитрит. С ней можно поссориться, но с толку ее не сбить.

— Привет, дядя, посмотри, что я сделал…

Фабио показывает рисунок.

— Прекрасно, молодец. А что это такое?

— Как это что? Ты надо мной смеешься? Это же Каа из «Книги джунглей»!

— Да, правда, я шутил. Ты его так здорово нарисовал.

— Привет, Стефано, как дела?

Входит Кира, новая подружка папы, они вместе примерно год. Она албанка и, самое главное, гораздо моложе его. Ей лет тридцать. Она красивая, высокая и холодная. Неприятная, но я уже зарекся ее обсуждать.

— Спасибо, хорошо. А у тебя?

— Отлично. Я тут кое-что приготовила на скорую руку, надеюсь, вам понравится.

Мне хочется спросить: «Прости, но почему на скорую руку? Вы пригласили нас неделю назад, так чем ты занималась сегодня утром?» Но я думаю о маме, которая посмеялась бы надо всеми этими моими мыслями, и просто говорю: «Да, хорошо, это будет отлично».

И иду в ванную мыть руки. Здесь стоит белая корзиночка с несколькими короткими полотенцами цвета ила, аюрведическое мыло, засушенные цветы в гладкой стеклянной вазе и маленькая картина Клее, или, лучше сказать, литография. Все кажется безупречным. Кира заставила папу полностью переделать квартиру. Уж и не знаю, сколько ему пришлось потратить, но то, что я вижу, мне не нравится: оно кажется мне чужеродным, фальшивым, начищенным до блеска. Это похоже на один из тех магазинов выставки-продажи, спроектированных каким-нибудь начинающим архитектором, который должен продемонстрировать, что минималистский стиль — это последний писк моды. У этого дома нет души. Однако мой отец доволен, и этого достаточно, чтобы был доволен и я; к тому же это ему здесь жить с Кирой. Я подхожу к столу, за которым все уже сидят, папа разливает шампанское, но Фабиола загораживает свой бокал рукой.

— Нет, спасибо, мне не надо, я не пью.

— Но я хотел произнести тост.

— Ну тогда самую капельку, спасибо.

— Это плов, — показывает Кира. — А это долма с мясной начинкой, я положила в нее баранину, а вот здесь — тушеное рагу.

Последнее блюдо представляет собой странную мешанину, которой трудно дать определение. А вот блюдо со свежим салатом мне удается идентифицировать.

— Спасибо. Думаю, попробую всего понемногу.

Начинаю с риса — естественно, после того, как его подали Фабиоле. Не успеваю я поднести вилку ко рту, как папа берет свой бокал.

— А теперь я бы хотел произнести тост.

Мы все поднимаем бокалы и ждем.

— Прежде всего, я хотел бы выпить за этот день; мы уже давно не встречались и должны бы делать это чаще, потому что это всегда прекрасно — видеть вас рядом, хоть мамы и нет… — На секунду он бросает взгляд на Киру, словно говоря: «Ты мне это простишь, правда?» И она улыбается, не выказывая ни малейшего неудовольствия. — Мы остались прекрасной семьей и даже стали еще дружнее, чем раньше. — Он смотрит на нас, надеясь на наше одобрение. Я слушаю его безучастно, а Паоло, естественно, более сочувственно.

— Конечно, папа, это правда.

Воодушевленный этими словами, отец продолжает свою речь:

— Так вот, да, сегодня я счастлив, что вы здесь, и именно потому, что семья — это так важно… — Он взволнованно сглатывает. Одним словом, чувствуется, что он собирается сообщить нечто важное, но не знает, как это сказать. В конце концов он все-таки решается броситься с головой в омут. — Я хочу вам сказать, что… Да, именно… Что у вас будет братик… Или, может, сестричка.

Тут Паоло бледнеет, а вот я, наоборот, улыбаюсь. Не знаю почему, но так или иначе я этого ожидал. Хотя нет, по правде говоря, я думал, что он заговорит о свадьбе.

Теперь отец немного успокоился и поднимает свой бокал в нашу сторону.

— Выпьете со мной?

— Конечно, папа. — Я слегка толкаю Паоло локтем. — Эй, возьми себя в руки, — тихо говорю ему я. — Это хорошая новость.

— Да, правда. — Паоло как-то внезапно перестает быть настороженным. И все мы чокаемся.

— За твое счастье, папа.

— Да…

— За ваше! — добавляет Фабиола, улыбаясь Кире.

— Спасибо. — Кира смотрит на папу, который тут же кивает, словно вспоминая, что он что-то забыл.

— Ах, да. Мы поженимся в июле. В Тиране.

Это кажется мне странным.

— Отлично, тогда мы это и отпразднуем.

— Ну да!

Папа наконец-то расслабился.

— А теперь давайте есть! — говорит он и обращается ко мне: — В Тиране, насколько я знаю, много работают с итальянцами, там хорошее телевидение…

— Да, знаю.

— Ты мог бы этим воспользоваться.

— Конечно.

Я не рассказываю, что они уже купили несколько наших проектов, хотели заполучить даже наших авторов, но после первой недели больше никому уже не платили. Почти все авторы вернулись, кроме двоих. Один из них обрюхатил албанку, а другой влюбился в албанского парня и решил, что там ему будет проще жить со своим каминг-аутом. В том числе, потому что он почти не говорил по-английски, и мало кто понял, о чем он объявил.

— Попробуйте это. — Кира передает нам странную мешанину. — Это таве-коси. Оно очень вкусное, я приготовила его из яиц, баранины и йогурта. А потом вы должны попробовать и бурек… — И она передает нам пирожок с начинкой из соленого сыра. Я зачерпываю таве-коси половником. Паоло ждет, чтобы я попробовал его первым, чтобы понять, стоит ли рискнуть и ему. Зато у Фабиолы отличное оправдание: «Я на диете». И она кладет себе лишь немного салата. Маленький Фабио перед выходом уже поел дома. Я решаю попробовать всего, что мне тут предлагают; вообще-то мне любопытно. Так что я ем и одновременно смотрю на папу, который гладит Киру по руке и говорит ей: «Вкусно, действительно вкусно, пальчики оближешь».

Но это не так, он бессовестно врет. Он заставлял маму готовить всегда одно и то же, любое другое блюдо вызывало у него отвращение. А вот с Кирой он, наоборот, стал совершенным подкаблучником. Неужели мы, мужчины, все такие? Неужели достаточно того, чтобы какая-нибудь вертихвостка была на двадцать лет моложе, чтобы превратить нас в таких тюфяков?

— Ну как? — спрашивает меня Кира.

— Отлично, действительно специфический вкус.

На самом деле я бы с удовольствием съел карбонару или пиццу, но почему бы не сделать их счастливыми? Папа счастлив, и она тоже. Зато шампанское — отличное, и я тоже счастлив, что сделал такой выбор. А еще тому, что не рассказал, что Джин ждет ребенка, мальчика. Или, может, девочку? Кто знает, может, они будут играть вместе. Если к тому же их дочь будет тетей моей дочки или сына!

— Прекрасно, действительно прекрасно! — говорю я, в некотором замешательстве размышляя о том, какой будет наша разросшаяся семья.

И думаю о моей матери и о том, как мне ее не хватает. По крайней мере, в этом я искренен.