Книжные Черви

Фаусто Грин, 2021

Герои русской классической литературы давно живут в современном мире. Они приспособились к нему. И к вам. А что ты будешь делать, когда узнаешь, что ты – всего лишь персонаж чьей-то книги? Что ты будешь делать, когда узнаешь, что твои переживания, приключения и привычный мир – всего лишь авторский вымысел? Отдавал ли себе отчет тот, кто написал тебя, в том, что он делает с твоей жизнью? Про каждого из нас тебе доводилось слышать. Что насчет тебя? Ты один из нас? Или из тех, кто нас создал?

Глава 2

— Долго он ещё будет так сидеть? — Вася посмотрел на Евгения и поморщился.

— Полагаю, ещё пару часов. — Маргарита отхлебнула чай.

Онегин пусто смотрел в одну точку. Он был расстроен, растерян, ему почти хотелось плакать. Всё случилось так быстро: перемещение, другая эпоха, другие люди… Все, кого он знал, перестали существовать.

— Евгений, Евгений, очнитесь! Да, это трудно представить, ещё труднее понять, но мы здесь, и вас нужно ввести в курс дела, — попытался взбодрить его Остап.

— Сударь, а что, если я не хочу? Не хочу никаких дел… — бесцветным голосом отвечал Онегин, глядя мимо собеседника.

— Ну, тогда у вас всё равно нет выбора, — философски пожал плечами Бендер.

Дверь открылась, и в комнату зашла Мэл. Лицо её выражало крайнюю степень изумления.

— Как вы это сделали? Родаки теперь уверены, что Женя — мой старший брат, который вернулся из армии… это магия какая-то? А можно их ещё в чем-нибудь убедить? Я вот не хочу…

— Тихо, — властно сказала Марго, вскидывая ладонь. — Это вынужденные меры до поры до времени, а магия — серьёзный инструмент, а не игрушка. Дома твои родители будут уверены, что Евгений всегда был их сыном, а выходя из квартиры, станут тут же забывать о его существовании.

— А что насчёт других людей? — спросила девочка. — Ну, я имею в виду тех, кто знает нашу семью и в курсе, что никакого брата у меня никогда не было?

— Скажем так: лучше пока гостей сюда не водить, — уклончиво ответила женщина.

— Ну, с моими родителями это довольно легко. Да они и сами-то не так уж много времени дома проводят… — тут Мэл наткнулась взглядом на неподвижного Онегина. — Он всё ещё так и сидит?

— Как видишь, — кивнула Марго.

Бендер спрыгнул с подоконника и посмотрел на Мэл, хитро облизнув губы.

— Мне вот интересно, как ребёнок оказался во всё это втянут.

— Возможно, она ещё просто не вспомнила, кто она на самом деле. Но мы можем допросить её по всей строгости военного времени, — пошутил солдат.

— Да всё я помню! — возмутилась Мэл. — Я тут всегда жила, у меня есть мама и папа. Я хожу в школу, и до сегодняшнего дня со мной ничего странного не происходило.

— А как к тебе попала жемчужина? — полюбопытствовал Тёркин.

— Ну, я подралась с одноклассницей, она серьгой зацепилась за мой свитер, и я выдрала серьгу… вместе с куском уха, по ходу…

— С ухом? — вопросительно подняла бровь Маргарита.

— Да. Не уверена…

— А где остатки серьги?

— Отдала её тому мужику с тростью, потом у нас была драка, а потом он исчез. А жемчужина с серёжки отвалилась…

Маргарита схватилась за голову.

— Правильно ли я понимаю, — вмешался Бендер, — что это та самая серёжка, которую мы искали последние восемь месяцев?

— Ну, судя по описанию, да, — вздохнула Марго.

Мэл вдруг разозлилась.

— Может быть, вы наконец объясните мне, в чём дело?! Это очень здорово, когда все на одной волне, но пока ничего не понятно, хотя и очень, блин, интересно! — гневно воскликнула она.

— Ну, смотри. Очевидно, что не каждый день персонажи книг воплощаются в реальном мире, а потом сидят в твоей комнате и пьют чай… — начала Маргарита, но обвела взглядом комнату и отвлеклась: — Кстати, что-то не похоже, что ты сама любишь читать. Судя по твоим «многочисленным» книжным полкам… — В голосе её проскользнула ирония.

— А зачем? — небрежно дёрнула плечом Мэл. — Есть интернет, всё можно взять там.

Из угла, в котором находился Онегин, вдруг раздался грохот. Евгений явно уселся на пульт от телевизора, тот включился, раздались звуки выстрелов. Онегин выхватил револьвер и приготовился выстрелить в экран, но Бендер успел вцепиться в его руку прежде, чем это произошло.

— Стой, дурак! — завопил Остап.

— Что это?! — В голосе Евгения смешались ужас и любопытство.

— Это телевизор, — равнодушно пояснила Мэл.

— Бесовская машина! Там люди! — Онегин таращился в телевизор с нарастающим восхищением.

— Это синематограф, они ненастоящие, — сквозь зубы процедил Остап, в то же время пытаясь заставить Евгения опустить оружие.

Онегин с недоверием посмотрел на Бендера, потом на экран. Там бородатый мужчина в широкополой шляпе и пончо докуривал сигарету, положив руку на рукоять револьвера. Напротив него стоял ещё один мужчина.

— У них дуэль? — Евгений начал вглядываться в происходящее на экране с интересом.

Бендер закатил глаза.

— Да. Клинт Иствуд сейчас убьёт бандита. Выключи, это скучный фильм, — вздохнула Мэл.

— Вам не кажется, что мы отвлеклись от темы? — подал голос Василий. — А между тем нам нужно как можно скорее посвятить вас в происходящее. Неизвестно, кого ещё может занести в этот мир в самое ближайшее время. Бусины, бусины разлетелись по всему миру…

— Так, давайте по порядку. Если вы и вправду герои книг, то как и нафига вы здесь очутились? — Мэл, как и все подростки, быстро переключалась.

— Что ж, я попробую объяснить. — Василий говорил медленно, обдумывая каждое слово. — Есть один артефакт… Ты знаешь, что такое «артефакт»?

Мэл кивнула: часы, проведённые за компьютерными играми, не прошли даром.

— Хорошо. Так вот, жемчужное ожерелье Калиостро — старинный артефакт, который способен… ммм… я даже не знаю, как это лучше сказать… оживлять неживое? овеществлять невещественное? Словом, воплощать в реальном мире то, что до этого существовало лишь в воображении. Мы пока и сами не до конца поняли, как всё это работает, однако кое-какие закономерности вывести удалось… Ах да, забыл важный момент: некоторое время назад ожерелье было порвано, и множество прежде составлявших его жемчужин рассеялось по свету. Теперь каждая из них — отдельный самостоятельный артефакт, способный однократно призвать книжного персонажа. Но есть несколько правил. Например, герой может воплотиться только на своей земле, а призыв должен проводиться на том же языке, на каком написано произведение. У призываемого героя, как правило, есть какое-то неосуществлённое желание или что-то, что он хотел бы изменить в своей судьбе… Ну, знаешь, не все персонажи довольны той историей, которую подарил им их автор…

— Но как же, вас ведь создали писатели? Как вы можете существовать на самом деле? — не унималась Мэл.

— Это в твоём мире мы — персонажи книг. А в каждом из своих миров мы живые люди. Просто тебе открыто маленькое окошко в виде литературных произведений, чтобы подсмотреть за нашей жизнью, — философски заметила Маргарита. Тон у неё был такой, будто бы это решительно всё объясняло.

Однако для Мэл ничего не прояснилось, и она только переводила взгляд круглых от изумления глаз с одного из своих новых знакомых на другого.

— Нет никаких доказательств того, что мир, в котором мы находимся — единственно реальный, — видя её недоумение, попыталась объяснить иначе Маргарита. — Существует бесконечное количество миров, и каждый мир для живущего в нём будет считаться единственным «настоящим». Мало кто хочет верить в то, что он всего лишь чья-то выдумка…

Мэл помотала головой.

— Я не понимаю. — Вид у неё был совершенно ошалевший.

Остап понял, что пора брать дело в свои руки, пока у девочки не лопнула голова.

— Скажи, дитя, — проникновенным голосом начал он, — тебе что-нибудь говорит словосочетание «многомерная интерпретация»?

Мэл наградила его своим фирменным «ты-блин-издеваешься?» взглядом.

Бендер коротко закатил глаза.

— Множественность миров? Параллельные вселенные? — попробовал он зайти с другого бока.

— Ааааа!.. — радостно протянула Мэл, и лоб её наконец-то разгладился. Она отнюдь не была блестящей ученицей, но вот комиксы и фантастические фильмы знала весьма неплохо.

— Ну, хвала небу! — выдохнул Остап. — Так вот, о чём речь. Они, эти параллельные миры, действительно существуют, и их бессчётное множество. Все одинаково реальные и объективные. Некоторые из них похожи друг на друга, а имеются и такие, что сильно от этих отличаются, но похожие есть и у них. Во всех мирах существуют люди с особыми способностями. Мы называем их творцами, в твоём мире они более известны как «писатели». Вот только миры, описанные в их произведениях, они не творят. Миры уже и так есть, как и населяющие их существа. Писатели творят кое-что другое…

— Что? — жадно спросила Мэл. Всё это звучало как полный бред, но бред невероятно захватывающий.

— Судьбы. С помощью своих способностей творцы видят не только людей, живущих в параллельных мирах, но и возможные варианты развития их жизней. И могут выбирать своей волей тот единственный путь, по которому эти жизни будут развиваться. Для творца и людей, населяющих его мир, мы — всего лишь герои книги, но в своих мирах мы — живые люди, и избранная писателем судьба становится нашей единственной истинной судьбой. Власть творца над жителями параллельных миров, которых он увидел и сделал своими персонажами, безгранична. Если писатель из множества вероятностей выберет ту, в которой его герой умирает, — герой умрёт. При этом для жителей своего мира творец — просто человек. В то же время, возможно, в этот самый момент кто-то из параллельного мира пишет роман про одного из твоих одноклассников…

Мэл содрогнулась.

— Это что же, получается, что всех нас кто-то пишет и в мире нет ни одного человека с по-настоящему свободной волей, самостоятельно выбирающего свою судьбу? И пишут эти «творцы» совершенно легкомысленно, даже не подозревая, какая ответственность на них лежит?!

— Ну, не всё так ужасно, — попытался успокоить её Остап. — Откровенно говоря, мы не знаем, всех или не всех. Мы ещё очень многого об этом не знаем. Возможно, где-то в мире — во всех мирах — и живут «просто люди», сами по себе, ничьи персонажи. А может быть, вселенная и вправду есть не что иное, как сумма писателей и персонажей, взаимно и бесконечно сотворяющих судьбы друг друга… Но мы слишком углубились в метафизические дебри, а тем временем я вновь передаю слово моему коллеге, который просветит вас по более насущным вопросам. Например, о том, как можно выдернуть «персонажа» из его родного мира в мир его создателя, и чем всё это грозит.

— Призыв героев, — продолжил Тёркин, — совершается при помощи жемчужины благодаря очень сильному желанию и яркой эмоции призывающего. Например, мой создатель, призывая меня, был в отчаянии. Он переживал, что коротает старость в одиночестве, что людям нужен я, его персонаж, но не он сам. Жемчужина попала к Александру Трифоновичу во время войны, уж не знаю, где и как он её нашёл… И она сработала. Но не только создатель персонажа может призвать его в этот мир, это способен сделать практически кто угодно, причём даже не слишком осознанно…

Тёркин вдруг замолчал. Лицо его искажала мучительная гримаса. Маргарита кинула на товарища быстрый взгляд и, поняв, что он временно вышел из строя, подхватила эстафету:

— Это то, что касается призыва. Но на этом всё не заканчивается. Человек, попавший в реальность, которая воспринимает его как героя книги, начинает на эту реальности влиять.

— Например, как? — Мэл взглянула на неё вопросительно.

— По-разному. Но заметнее всего — если умрёт. Это очень сильно отразиться на судьбе его произведения в этом мире. Произведения, чьи персонажи перенеслись в реальность своего создателя и тут погибли, начинают… как бы это поточнее выразиться?..

— Стремительно терять читательские симпатии, — подсказал Остап.

— Ну, да, — кивнула Марго. — Книга разом перестаёт нравиться множеству людей, постепенно приходит в забвение и вообще может исчезнуть так, будто её никогда и не было. А поскольку в искусстве всё так или иначе взаимосвязано, то это не может не касаться и других произведений, на возникновение которых те, первые, повлияли…

— О, было бы неплохо! — развеселилась Мэл. — Есть много произведений, о которых я бы не стала грустить, если б они исчезли. Даже наоборот, порадовалась бы. «Война и мир», например.

Тёркин помрачнел ещё больше.

— Не говори так! Именно потому, что с некоторыми из героев этой книги произошли очень плохие вещи, к ней сейчас настолько негативное отношение. — Сам Василий не знал лично никого из погибших героев, но для него стирание каждого из их было личной трагедией.

— Подумай: может случиться так, что книга, которую человек прочтёт, повлияет на всю его жизнь. И вот, этой книги не станет, словно и не существовало никогда. По ней не снимут фильмы. Актёры, прославившиеся ролью книжного персонажа, не станут известными, композиторы не напишут опер, и многое другое не произойдёт, — пытался объяснить Остап. — Это практически как уничтожить целый вид животного и повредить всю природу!

— Неужели в твоей жизни не было произведения искусства, которое бы повлияло на тебя? — пристально глядя на девочку, спросила Маргарита.

— Явно, это не книги. Уж точно не русская классика, — поморщилась Мэл.

Троица переглянулась с явным разочарованием, однако девочка, погружённая в свои мысли, не обратила на это внимания. Глаза её вдруг загорелись:

— Слушайте, так это мы кого угодно призвать можем? Главное иметь при себе жемчужину и ездить по правильным местам?

— Ну… теоретически, — осторожно ответил Тёркин.

— Я придумала! Так, давайте с жемчужиной съездим в Англию, призовём там какого-нибудь крутого волшебника, например… — затараторила девочка, однако её почти сразу же прервали:

— Исключено, — почти хором ответили Марго и Бендер.

— Но почему?! — разочарованно воскликнула Мэл.

— По сумме данных, — коротко ответила Маргарита но, заметив выражение лица Мэл, принялась объяснять: — Во-первых, нет никакого резона намеренно призывать именно волшебника, поскольку абсолютно все призванные герои и так в каком-то смысле «волшебники». Все мы при переходе получаем какие-нибудь сверхъестественные способности, даже если в своём мире ничем подобным не обладали. При этом совсем не факт, что книжный волшебник сохранит при воплощении тот дар, которым обладал в книге. Ну и во-вторых и главных: мы стараемся вообще никого не призывать, и даже наоборот, — по мере возможности предотвращать призывы. Каждый новый призванный персонаж — это масса проблем, большой риск для культурного наследия этого мира и почти гарантированно загубленная жизнь самого персонажа.

— А если это будет кто-нибудь очень могущественный? Не просто персонаж, а бог? Например… — взгляд Маши упал на стопку марвеловских комиксов, высившуюся на полу, — например, Тор?

Маргарита покачала головой.

— Кем бы он ни был в своём мире, здесь от станет кем-то иным. В плане способностей, я имею в виду. И он точно не будет считаться этой вселенной за бога.

— Ну вот, волшебников нельзя, богов тоже нельзя… Так, а злодеев? — Маша начала входить во вкус. — Призываются только положительные персонажи?

— Ага! — обрадовался Тёркин. — Хороший вопрос. Нет. Призываются не только положительные персонажи. Как мы поняли, на каждого положительного персонажа призывается отрицательный, и наоборот, для сохранения баланса. Но понятие «отрицательный персонаж» далеко не всегда может быть истолковано объективно и однозначно. По нашим наблюдениям, «отрицательные персонажи» получаются из героев, которых тяготят сильные сожаления или чувство вины. Такие герои, как правило, озлоблены на своих создателей и очень хотят что-то изменить в сюжете своего произведения, в своей книжной судьбе. В этом мире они вступают в ряды наших противников. С одним из них вы и столкнулись в библиотеке.

— Иии… что будет, если у него это получится? В смысле, у героя — изменить свою судьбу?

Тёркин задумчиво покачал головой:

— Этого мы не знаем. Пока такое никому не удавалось.

— А вот если я хочу остаться здесь жить? В этом мире и в этом теле дожить остаток жизни, — вмешался в разговор до сих пор молчавший Евгений.

— То в своём мире ты сотрёшься, не сейчас, так потом, — без эмоций ответила Маргарита.

— Тогда какой вообще смысл? — безнадёжно поинтересовался Онегин.

— Спорить с богом? Пытаться изменить свою судьбу? Никакого. Это всё лишь эгоистичные желания. Какое нам всем дело до того, что будет в каком-то другом мире? Мы живём в своих.

— Я совсем запуталась, — сказала Мэл.

— Ну, не все понимают с первого раза, — пожал плечами Остап, а затем добавил не без иронии: — К тому же, чтобы что-то понимать, нужно запускать, так сказать, мыслительный процесс, а человек, мало читающий…

— Всё, хватит! — вспылила Мэл. — Я вас сюда притащила не для того, чтобы вы мне сомневались в моих умственных способностях. Ещё одна такая фразочка, и вы заберёте вон того психа и пойдёте свои квесты выполнять в какое-нибудь другое место!

— Товарищ женщина, успокойтесь, — попытался шуткой разрядить обстановку Тёркин.

— «Товарищ девушка», я бы попросила! — Маша выпалила эту фразу и в тут же поняла, что у неё темнеет в глазах.

В следующую секунду девочка рухнула на пол без чувств.

Троица подскочила к ней. Всё произошло так быстро, что никто даже не успел подхватить Мэл.

Маргарита, привыкшая всегда предполагать худшее, приложила пальцы к её шее за ухом и тут же с облегчением мотнула головой:

— Обычный обморок. Нашатырю бы. — Она подняла глаза на друзей: — У кого-нибудь есть?

— Ну, у меня есть одеколон… — неуверенно признался Остап, вынимая из внутреннего кармана пиджака узкую фляжку.

— Я даже знать не хочу, ради чего ты его с собой носишь, да ещё в такой таре, — с лёгкой брезгливостью произнесла Маргарита. — Давай.

Бендеров одеколон подействовал не хуже нашатыря. Мэл открыла глаза и встретилась взглядом с Василием.

— Мистер Тёркин… Мне что-то нехорошо, — демонстративно закатила глаза девочка.

— Я знаю. Не волнуйся, сейчас тебе станет лучше.

— Что случилось? — всё ещё морщась от запаха, спросила Маша.

— Остап, посмотри, как там Женя? — вдруг вспомнила Маргарита, осознав, что Евгения не было рядом, когда они все суетились вокруг Мэл.

Ответом стало трудноразличимое «мммммм». Онегин, щурясь, лежал на полу и тоже выглядел как человек, который только что очнулся после обморока.

— Как я и предполагал, призывающий и призываемый связаны, — победоносно заключил Остап.

— Эээээ? — всё ещё ничего не понимала Мэл.

— Тебе стало плохо, девочка, и тут же стало плохо и Евгению, — объяснил Бендер.

— Это как?

— А как ты думаешь, их связь в обе стороны действует или только в одну? — азартно поинтересовался Остап, вклиниваясь в разговор.

— А вот это я как раз и хочу проверить. — Тёркин подошёл к Онегину. — Женя, дайте мне руку, пожалуйста.

Наивный дворянин протянул солдату руку, а Тёркин очень быстро уколол его в палец булавкой. Раздалась двойная порция ругательств.

— Сударь, вы что это творите?! — возмутился Евгений, но его никто не слушал. Всё внимание было приковано к Мэл: на её указательном пальце, ровно в том же месте, в которое Тёркин уколол Онегина, проступала кровь.

— Погодите-ка. То есть, теперь, если с ним что-то случится, это случится и со мной?! Это что ж такое получается?! То есть, если он помрёт, я тоже?! Мы так не договаривались! — запаниковала девочка.

— К сожалению, да, — кивнула Маргарита. — У нас мало сведений об этом, но, видимо, между призывателем и призванным может возникать такая вот связь. В этом мало приятного.

— Ты же ведьма! Сними с меня это проклятие!

— Я не могу. Не знаю, как это сделать, — виновато развела руками женщина. — Я, видишь ли, довольно-таки «узкопрофильная» ведьма, если можно так выразиться. Да и это не совсем проклятие, скорее побочный эффект.

Девочка пришла в бешенство. Вот только лекций по теории магии ей сейчас не хватало! Ещё утром её жизнь была спокойной и размеренной, а теперь её втянули в непонятнейшую авантюру с риском для жизни.

— Он же идиот! Двух шагов не может ступить без приключений! Он же попадёт под машину, и мне хана! — Страх сделал Мэл грубой.

Онегин опустил взгляд. Он хотел было возразить, но понял, что слова его только разозлят девочку ещё больше.

— А ты следи за ним. — Бендер ещё раз облизнул губы.

— И как ты это себе представляешь? — скептически вопросила Мэл.

— Легко, у меня хорошая фантазия, — со спокойной иронией ответствовал Остап. — Тем более что господину Онегину нужно же адаптироваться к этой реальности.

Евгений уже поднялся с пола и теперь заворожённо смотрел в окно, на проносящиеся по дороге автомобили.

— Хорошо придумал ты, великий комбинатор. Я тут его воспитывать буду, а вы заниматься своими делами? — мрачно уточнила девочка.

— Практически, — ухмыльнулся Бендер.

— Нянчиться с взрослым дядькой… Просто мечта… — полным сарказма голосом протянула Мэл. — Будто бы у меня своих дел нет…

— А будто бы есть? — поддел Бендер.

Мэл испепелила его взглядом.

Онегин, засмотревшись на очередную машину, неловко повернулся, запнулся за стопку комиксов и с грохотом упал на пол. Из соседней комнаты донеслись недовольное ворчание Машиной мамы. Онегин засмущался, покраснел и пробурчал какие-то невнятные извинения, отчего стал выглядеть ещё более нелепо.

Мэл подошла к нему и довольно-таки жёстко сказала:

— Значит так. Если ты тут переломаешься — меня это не устроит. Так что сиди смирно, упырь.

— Как вы меня назвали? — опешил Евгений.

— Не важно.

— Я дворянин, и вы… — дрожащим от возмущения голосом начал молодой человек, но его не дослушали.

— Да пофиг, — отмахнулась Мэл и повернулась к троице. — Вам я могу сказать, что оставлю его у себя и даже попробую что-нибудь объяснить про наш мир. Но вы сейчас выметайтесь. А, да. И добудьте ему как можно скорее одежды нормальной. Я так понимаю, вы в этом мире живёте уже достаточно давно, должны справиться.

— Хороший подход, — одобрил Вася.

— И ещё из-за вас я, блин, не сделала домашку. Завтра меня в школе точно убьют.

— Ну, зато ты можешь привести им живого Онегина, — усмехнулся Бендер.

— Нет уж. Я и так не особо популярна, а этот меня сделает совсем аутсайдером.

— Кем-кем? — встрял Онегин, услышав новое слово.

— Аутсайдером.

Впрочем, значение данного слова не понял никто из присутствующих.

Отвлекшийся от разговора Тёркин вдруг подошёл к дивану и пристально уставился на лежащую там книжку в ярком мягком переплёте. Затем взял её в руки и аккуратно пролистал.

— Маша, ты про него что-нибудь знаешь? — тихо и грозно спросил разом помрачневший солдат.

— А? — не поняла Мэл.

— Я говорю: ты знаешь что-нибудь про этого человека? — ещё более строгим голосом переспросил Тёркин, так что Мэл почувствовала себя на допросе.

Девочка мрачно посмотрела на книжку в руках Василия. Марвеловский сборник комиксов про Капитана Америку.

— Ну, это герой комиксов, Капитан Америка. Он суперсолдат.

— Суперсолдат? — медленно повторил Василий.

— Ну да, спасал мир во времена Второй мировой.

Тёркин поморщился и бросил комикс обратно на диван.

— Выбрось эту гадость! Не было его там!

— Естественно, не было, он же книжный персонаж. Хотя, подожди, ты ведь тоже… Может, у вас просто разные реальности Второй мировой?

— Я уже не в первый раз встречаю подобные картинки и могу с уверенностью сказать…

— Ну всё, — вмешалась Маргарита, — наш капитан начал негодовать. Василий, мы же уже говорили: комиксовые персонажи — они как мы, они имеют право на существование.

— Он искажает историю!.. — не унимался Василий.

— Историю сейчас искажаете вы. А ещё вы искажаете мой сон, — вновь попыталась выпроводить гостей Мэл.

— Да уж, действительно поздно. Устроили тут балаган, а девочке и правда пора спать. Давайте попрощаемся, а завтра днём встретимся вновь, — зевая, предложил Бендер.

Идею поддержали единогласно.

***

Маргарита, Вася и Остап шли по улице. Всё случившееся сегодня оставило много вопросов. Насколько им было известно, никого не призывали с помощью жемчужин уже несколько лет. Каждый призыв означал начало очередной борьбы. Каждый призванный герой пытался либо сохранить, либо уничтожить наследие своего создателя. Так некогда читаемые книги перестали читать. Ушедших в небытие героев становилось всё больше. И были те, кому это только на руку.

— Твоя теория, Марго, что перед призывом начинают пропадать обычные люди, всё больше похожа на правду. — Остап закурил. — Сколько сейчас?

— Пропало ещё двое детей, теперь на севере Москвы. Их ищут, но, судя по фото, уже бесполезно.

— Ты и такое определяешь? — удивился Бендер.

— Просто чувствую, — пожала плечами Маргарита. — Мы должны были забрать жемчужину и сделать так, чтобы она никого не призвала. Мы просчитались. — Женщина говорила с друзьями, но лицо её казалось отсутствующее: она явно думала о своём.

Конец ознакомительного фрагмента.