Черные вороны 4. Петля

Ульяна Соболева, 2017

В четвертой книге серии речь пойдет о тщательно продуманном плане мести, который шаг за шагом будет воплощать в жизнь Андрей Воронов. «Око за око» – вот каким принципом будет руководствоваться один из главных героев, выбирая в качестве мишени самое ценное, что есть у его врага. Он окунет всю семью Ахмеда в адский водоворот потерь и боли. Но никому не известно, кто именно попадет в смертоносную петлю и на чьей шее она затянется предательским узлом. Адаптации и римейк серии "Любовь за гранью". Сюжет повторяется! В оформлении обложки использована фотография автора Evgeny Ustyuzhanin с сайта Depositphotos. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

Из серии: Черные Вороны

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Черные вороны 4. Петля предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 2. Андрей

Инстинкт мести в конечном счете есть не что иное,

как инстинкт самосохранения.

Эмиль Дюркгейм

— Андрей Савельевич, мы следуем в пункт назначения!

— Как себя чувствует наша звезда? — со смешком спросил я.

— Звезда на удивление сообразительной оказалась, уже начала соображать, что к чему…. Кричит, матерится и грозится позвонить папочке.

— Блокировки сигнала в действии?

— Да. Сами с главной машиной общаемся по рации.

— Как с ее охраной все прошло?

— Без происшествий. От хвоста оторвались. В течение получаса будем на месте!

Я нажал кнопку отбоя и ухмыльнулся, повторяя про себя слова Русого. Конечно без происшествий. Хотелось даже вслух добавить «пока что». Все происшествия нас ждут впереди, и сейчас я почувствовал, как кровь по венам побежала быстрее и в голове зашумело от нетерпеливого предвкушения. Как же долго я ждал этого часа. Каждый день, месяц за месяцем, превозмогая дикие приступы ярости и отчаяния, чтобы не сорваться с места и голыми руками не прикончить эту тварь. Он, как гребаная тень отца Гамлета, преследовал меня повсюду — не было и минуты, чтобы я не думал о том, как окуну чертового ублюдка в грязь. Ему не привыкать — он в ней живет, но теперь пришло время ею захлебываться.

Даже у самых конченых отморозков есть слабое место, ахиллесова пята, суть лишь в том, что кому-то удается до конца своих дней умело скрывать ее от остального мира. И мне нужно было ее найти. Деньги, влияние, даже его ничтожная жизнь — это слишком мало. Это ничто по сравнению с тем, в каком котле раскаленной смолы варились мы. И все эти басни про то, что время лечит — лишь жалкое утешение для наивных слабаков. Оправдание для тех, кто опустил руки и смирился с собственной участью.

Последние месяцы я жил одним — желанием отомстить. Эта жажда заменила мне даже воздух, вытеснила все мысли, и я подпитывал ее с одержимым желанием разрушить все и всех, кто окружает этого сукиного сына. Любую мелочь, которая представляет для него хоть какую-либо ценность — вплоть до фоторамки на стене.

Тот день, в кабинете врача, когда моя дочь с закрытыми глазами вынуждена была пройти через самый страшный ад, который ее вряд ли когда-либо отпустит, уничтожил и меня тоже. Прежнего. Выжег все внутри, оставляя лишь покрытую уродливыми трещинами почву.

«Терплю боль, кусаю себя за щеку, только чтобы продержаться. Еще один толкается в меня, а второй фотографирует и пьет что-то из бутылки. Они опять на своем говорят. Да я и не пытаюсь слушать. Какая разница уже… Слышу, как звонит телефон и смуглый отвечает. Он доволен, по голосу слышу, что разговор эмоциональный. Но не понимаю ни слова… кроме имени Ахмед…»

Каждое слово — непрекращающимся эхом в голове. Снова и снова, просто меняя свое звучание от оглушительно-громкого до навязчиво-отдаленного. Места себе не находил, казалось, с ума сходил от боли за дочь, злости на самого себя и жгучей ненависти, которая затмевала разум, путала мысли, мешая сосредоточиться. Я знал, что отомщу. Знал, что заставлю эту мразь встать передо мной на колени. Не для того, чтобы умолять, нет. Не это мне нужно. У меня иные цели — сломать, уничтожить, чтобы выл от желания сдохнуть и не мог.

А дальше… смерть отца… плен Дарины… Макс, который… Запнулся, даже в мыслях не смея заканчивать эту мысль. Слишком много боли. Слишком много разочарования. Всего слишком много. После чего не будет как прежде, как бы ни хотелось. Как ни пытаешься понять, принять или забыть — не будет. Есть грань, перешагнув которую, меняешься не только ты, но и мир вокруг тебя, в том числе и люди, которым в нем уже нет места. Вереница потрясений, которые сделали нас другими, и в кровавом эпицентре всего этого — одна-единственная мразь. Со своей неизменной ухмылкой, раскосыми глазами и руками, заведенными назад — в них всегда нож, который рано или поздно вонзиться в чью-то спину.

Миллион раз я видел, как сдавливаю голыми руками его шею, наслаждаюсь предсмертными хрипами и ощущением, как под сжатыми пальцами ходит ходуном кадык. А потом хладнокровно вырываю его и улыбаюсь тому ужасу, который плещется в глазах твари от вида крови, забрызгавшей мою отутюженную белоснежную рубашку. От осознания, что чужой триумф и ненависть — последнее, что он увидит в своей жизни.

А еще… все чаще ко мне во сне начала приходить Лена… Каждый раз, когда удавалось уснуть хотя бы на несколько часов, я просыпался с колотящимся в груди сердцем… Я видел ее в том самом белом свадебном платье и с зияющей дырой в груди. Пятна крови растекались по белому атласу витиеватым узором смерти. Она никогда раньше мне не снилась. Хотя я жаждал увидеть ее хотя бы там, во сне. Тосковал, винил себя, пожирал изнутри, мысленно заклиная, чтобы появилась — а она не приходила, словно наказывая. А после того, как услышал тогда из уст Карины имя «Ахмед», все изменилось. Ожило опять, потому что понял, не отомстил за нее. Ни за Лену, ни за дочь. Убрал не тех, все это время уверен был, что хоть часть вины кровью смысл, а оказалось, что все было зря.

Каждый мой сон начинался одинаково — день нашей свадьбы… Макс, отвешивающий свои пошлые шуточки и подбивающий меня хлебнуть виски, трасса, которую мы рассекаем, и часы, на которые я смотрю каждую минуту. Секундная стрелка, двигающаяся по циферблату, врезается в память, все время напоминая, что я не успеваю. Не успеваю, твою мать! Каждый раз, когда видел этот сон, ни разу не смог ее спасти. То гребаная пробка, в которой мы застряли, помешала.. а в следующий раз, когда удалось ее объехать, я, как в самой идиотской комедии, застреваю в лифте… Или мы «снимаем» с Максом всех ахмедовских ублюдков, но пуля снайпера все равно достигает своей цели, а Карину увозят — в самый последний момент, когда казалось — вот, наконец-то я все исправил. И так постоянно… ночь за ночью… покрываясь мокрым потом и сжимая руки в кулаки до хруста… потому что я ни разу НЕ УСПЕЛ! Каждый раз моя надежда подыхала, захлебываясь кровью, а я… я, бл***, оставался жить. И моя жизнь не имеет никакого смысла, пока эта тварь ходит по этой земле и дышит… дышит, бл***, с нами одним воздухом.

В одну из таких ночей я в очередной раз подорвался на постели и, натягивая на себя первую попавшуюся рубашку, схватил ствол. Задыхаясь от едкой гари ненависти, дернул за дверную ручку и выбежал в коридор, направляясь вниз… Урою нахрен… прямо сейчас… поеду и пристрелю как собаку… сам сдохну — но убью! А потом, проходя мимо комнаты Карины, заметил узкую полоску света и оторопел. Несколько секунд пошевелиться не мог, чувствуя, как опять волна боли накрывает. Будто пелена с глаз спала. Она не выключала свет на ночь. Боялась. Словно демоны, которые мучили ее, могли испугаться света ночника. Так по-детски наивно… хотя давно не ребенок, заставили, суки, повзрослеть раньше времени. Сердце сжалось так невыносимо больно, что стало нечем дышать. Захотелось ворваться к ней и схватить в охапку, качать на руках, как маленькую… так, как качала, наверное, когда-то Лена. И понял тогда — не пойду и не урою! Несмотря на то, что изнутри разрывает от желания сделать именно это. Потому что права не имею… Если под пули попаду — одна останется в этом мире. Одна не в прямом смысле — Максим с Дариной никогда не бросили бы, а предана. Предана единственным родным человеком. Окончательно и бесповоротно. Только это удерживало, заставляло давить в себе любые вспышки ярости, натягивающие стальные струны терпения до упора. Контролировать эмоции, подавляя и заставляя думать. Анализировать. Собирать информацию. Не ту, которая значится в бездушных досье всевозможных частных детективов, а другую — которую берегут как наивысшую ценность и охраняют от чужих глаз настолько тщательно, что перегрызут горло любому, кто подберется к ней слишком близко.

Через какое-то время я наизусть знал всю ахмедовскую родословную, кто что предпочитает на обед или ужин, какие неврозы безуспешно пытаются вылечить его двоюродной тетке и в скольких метрах от дома похоронила хомяка его племянница. Иногда у меня складывалось впечатление, что я начал жить не своей жизнью. В определенном смысле так это и было. Я запоминал каждую мелочь, откладывая в памяти, словно файлы с данными, и они отпечатались в моих мозгах, как в лучшем из архивов. Я продумывал каждый шаг, их последовательность, вырисовывая схемы, потом перечеркивая их, понимая, что чертов сукин сын выстроил вокруг себя самую настоящую крепость. Все непросто… Наоборот — каждый раз я понимал, что подобраться к ублюдку почти невозможно. Умная тварь, этого нельзя было не признать. А по-другому и быть не могло — то положение, которого он добился, говорило само за себя. Сейчас главное — не переоценить собственные силы и в очередном порыве бешенства не сделать даже один неосторожный шаг, или, поспешив, что-то упустить. Нет права на ошибку. Лимит исчерпан.

Поначалу это холодное трезвомыслие давалось мне с огромным трудом. Одно имя выродка вызывало во мне неконтролируемую нервную дрожь… Не говоря о многочисленных фото его плодовитой семейки. Я по уши окунулся в этот грязный мир напускной порядочности в стиле «строгого восточного воспитания», под которой копошатся болотные черви порока и подлости.

Но со временем на смену ярости пришло какое-то извращенное удовольствие. От ожидания… От предвкушения того, как однажды их изумленные лица исказятся от горя. Как запаникует Ахмед от ощущения, что земля под его ногами наконец-то дрогнула. Как ужаснется от осознания, что впервые в жизни он испытывает страх. Животный ужас и то самое бессилие, от которого хочется биться головой о стены, понимая, что ты них**а не можешь сделать.

А он будет, непременно, потому что я в конце концов нашел. Нашел ту самую мишень, в которую следует целиться. Это его дочь, которая, как бы фантастически это ни звучало, была его бесценным сокровищем. Учитывая то, что большинство женщин, которые попадали в постель к ублюдку, не доживали даже до рассвета, наличие у него дочери, еще и от русской, заставляло задуматься. Циничный монстр способен на чувства? Звучало как насмешка, но правда порой может быть невероятнее самой изощренной лжи. Он забрал ее к себе, несмотря на все нормы воспитания, которые не менялись в подобных семьях поколениями. Приблизил к себе, потакая капризам, и, несмотря на железный контроль, становилось понятно, что она, пожалуй, единственный человек в этом мире, который имел на него влияние.

Ребенок от непонятной связи, которому не просто позволили родиться на свет, но и диктовать какие-то свои правила. За что ее люто ненавидели практически все члены семьи. Не похожа ни на кого из них, наоборот — ярко выделяющаяся. Даже имя у нее было славянское — Александра. Все эти детали имели свое значение, я был уверен в этом. Судьба матери неизвестна, но это до поры до времени. Этот тщательно запрятанный скелет я тоже достану. Чувствовал, что нужно копнуть поглубже. Эта женщина непонятно почему была особенной для Ахмеда, и я обязательно докопаюсь до истины.

Когда ко мне в руки попали фото из их семейного архива, казалось, что собственные глаза меня обманывали. Потому что там Ахмеда находился не в окружении шлюх, он не хлестал элитный виски, даже неизменных кокаиновых дорожек рядом не было, он был запечатлен рядом с ребенком. Светловолосая девочка с глубоким взглядом. Глядя на них, никто не смог бы поверить, что это отец и дочь, настолько непохожими они были. Черные как смоль, жесткие волосы мужчины и ее — светлые, мягкие, струящиеся по плечам блестящими локонами. Ее белая, словно фарфор, кожа ярким контрастом рядом с его — бронзово-смуглой. Единственное, что их “роднило” — оба были кареглазыми.

Вот он держит ее на руках, на второй она задувает свечи на каком-то невероятного размера праздничном торте. Позади гора подарков, а она словно не обращает на них внимания, не отводя взгляда от коробки с микрофоном. На следующей — руки тянет и глаза прищурила, словно показывая — никому не дам… даже подержать. Улыбнулся невольно. На следующей фото уже за фортепиано сидит, ноги до пола не достают пока, бренчит что-то и поет, видимо. Рядом Ахмед, семейка их за столом, и все хлопают в ладоши, хотя в глазах — раздражение. Ненавидят девчонку, но страх перед отморозком заставляет всех лицемерно улыбаться и неискренне восхищаться. В какой-то момент мне даже стало ее жаль. Ребенок. В чем вина? В том, что не от того отца рождена была? А потом о Карине вспомнил, и тот же вопрос словно от стены отбился и опять прозвучал, только в этот раз совершенно по-другому. Смял в руках фотографию, и улыбающееся лицо Ахмеда покрылось уродливым заломами и вмятинами.

Листал фото, словно переворачивая страницы их жизни, наблюдая, как меняются лица, одежда, даже взгляды. Вот она стоит уже с высоко вздернутым подбородком на каком-то детском празднике и, как и всегда, выделяется среди других девочек — скромно одетых, словно укутанных с ног до головы какой-то невзрачной одеждой, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. И только она — в ярком пышном платье, на запястье браслет сверкает, и что бросается в глаза — осанка, идеально ровная. Во взгляде — вызов. Она всегда чувствовала себя белой вороной, знала, что ее за это ненавидят, но желание быть непохожей оказалось сильнее. Наверное именно эта черта и восхищала в ней самого Ахмеда. В этой своей упертости она была похожа на него. Сильные люди ненавидят слабаков, они уважают лишь подобных себе, хотя всегда пытаются их сломать.

Рядом со стопкой фото на столе были разложены диски — с аудио и видеозаписями. Девочка росла, и, видимо, сладкая мечта стать звездой совсем вскружила ей голову. Нашла таких же повернутых на музыке друзей, и они часами пропадали на репетициях, сочиняли песни и даже выпускали диски. Один из них тогда и нашла случайно Карина, и мне пришлось на ходу сочинить историю об особом подарке для любимой дочери.

То, что по прошествии столького времени певица Лекса смогла стать известной лишь в узком кругу тинейджеров-обитателей соцсетей, говорит о том, что Ахмед дочери явно не помогал. Не хотел или дело принципа? Скорее, не мешал, считая блажью, уверен был, что пройдет это, перебесится. Умеет мелкая веревки из отца вить. Не так, как бы ей хотелось, но все же… Да и сумела нащупать тот самый рычаг, с помощью которого на отца воздействовать можно. Вспомнил сразу легендарный монолог Аль Пачино из “Адвоката Дьявола”, в котором он обозначает любимый из его пороков — тщеславие. Ему льстило, что дочь без его помощи завоевывает симпатии. Что идет к своей цели, не умоляя помочь. Он этого жаждал всем сердцем, и в то же время гордился, что она не ломается. Потом по городам ездить стали, по тусовка молодежным, фестивалям каким-то любительским. Он всегда делал вид, что его все это не интересует, а сам каждый раз видеонаблюдение устанавливал и смотрел, как дочь выступает и как ревет публика с просьбой исполнить песню на бис.

Это и есть тот крючок, на который он попадется.

А потом мне на глаза попалась анкета… Заявка на участие в музыкальном конкурсе. “Парад планет”. Святая святых для молодых талантов, которые боготворят это мероприятие, словно участие в нем гарантирует восхождение на музыкальный Олимп. На деле это всего лишь очередная “соковыжималка”, в которой слово “продюсер” вызывает благословенный трепет, а отпахать на него несколько лет за сущие копейки — считается самой священной миссией.

Только фабрика грез всегда будет манить к себе таких вот мотыльков, которые летят на яркие огни, веря в то, что уж их крылья они не опалят.

Решение, которое я так долго и упорно искал, созрело в одно мгновение.

***

В воздухе витал запах алкоголя и табака. Арнольд Козловский достал из золотого портсигара кубинскую сигару и, втянув носом аромат, закрыл глаза от наслаждения.

За всю жизнь не выкурил ни одной сигареты, а вот сигары… моя слабость. Присоединитесь?

Благодарю, возможно в другой раз, — я смотрел на высокого шатена, рассевшегося в кресле напротив, и прекрасно понимал, что мне от него нужно. Он переводил разговор на разную чепуху, затягивая время, чтобы прощупать почву и в голове калькулируя, на какую сумму сможет меня “раскрутить”.

Гуру столичной богемы, акула шоу-бизнеса, крестный отец эстрады — и это далеко не полный перечень прозвищ, которыми его наградили. Кстати, вполне заслуженно. На его счету — несколько десятков самых успешных проектов. Его одновременно боготворили и боялись как огня, понимая, что попав в немилость к Козловскому — на карьере можно ставить крест. Ни один канал, радиостанция, даже забегаловка в спальном районе не возьмет на работу того, кто перестал устраивать Арнольда.

Зря, очень зря, Андрей… простите, не знаю, как по-отчеству…

Андрей более чем достаточно…

Ну, я вижу, вы человек серьезный и скорее всего занятой. Перейдем, пожалуй, к делу. Так как ко мне обращаются, в основном, по одному поводу, поставлю вопрос так — из кого в этот раз “конфетку” делать будем?

Я молча подвинул ему фото блондинки с мрачным макияжем и разодетую в какие-то лоскутки кожаной ткани. Сценический костюм почти не давал пространства для воображения, оголяя длинные стройные ноги и обтягивая упругие ягодицы. Поймал себя на мысли, что и сам засмотрелся, и краем глаза наблюдал за реакцией продюсера. Умом понимал, что почти в дочери годится, а взгляд, тем не менее, отвести смог не сразу. Козловский причмокнул и даже пододвинул фото поближе, чтобы лучше рассмотреть.

Экстерьер более чем приличный, я впечатлен… Полдела, считайте, сделано. А петь хоть умеет, или так — фанера наше все?

А есть проблема? Я думал, имею дело с профессионалом. Или слухи явно преувеличены?

Заметил, как напряглись его скулы, но он довольно быстро овладел собой и расплылся в наигранной улыбке. Деньги-то пока не в кармане, а терять их не любит никто.

Пытаюсь оценить объем работ, только и всего… При соответствующих ресурсах обезьян научат не только курить.

Я пододвинул к нему диск и подписанный чек. При виде суммы уголки его губ дернулись вверх, он был более чем доволен. А, включив диск и послушав запись, и вовсе расцвел.

Итак, обсудим детали. На какой сцене и в какие сроки вы хотите, чтоб она засветилась. Клипы, премьеры, диски — какие у нас задачи?

Первая задача — финал конкурса “Парад планет”. Это то, что мне нужно.

“Парад планет”? Вы серьезно? Но это же мелководье… я могу предложить куда больше, например…

Я повторяю — “Парад планет”. Не думаю, что вы плохо расслышали, — я оборвал его на полуслове, понимая, какую тираду мог бы сейчас выслушать.

Можете подыскивать подарок победительнице, Андрей…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Черные вороны 4. Петля предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я