Время нас подождёт

Ульяна Владимировна Орлова, 2014

Каждый ребенок, живущий в детском доме, мечтает о семье. Одному из них, Мишке Жукову, случайно повезло. Но найти дом – не значит обрести спокойствие. Не так-то просто стать своим, особенно если знаешь, что через девять месяцев у тебя появится младший братец или сестричка. И если вдруг, возвращаясь из школы, ты встречаешь на пути старых детдомовских хулиганов, заставляющих тебя совершать такие поступки, из-за которых ты можешь потерять самое дорогое…

Глава 14. Сон про маму

Что было дальше, я помню плохо, как в тумане. Кажется, я всё же пошёл на кухню есть. Мои любимые котлеты казались мне безвкусными, как опилки, чай казался холодным… Я даже не помню, что говорил мне Юра. Что-то вроде:

— Миш, утро вечера мудренее. Завтра, если ты хочешь, пойдём, только при одном условии, если ты честно ответишь мне на один вопрос. Только завтра. А сейчас — расскажи, что у вас в школе произошло.

Но я ничего не мог рассказать. И так же молчал, как в учительской.

Потом я лёг спать. Нет, сначала я долго плескался в ванне — в последний раз. Там ведь нет ванны и не будет.

Неужели он меня и вправду отведёт завтра обратно?!

Ну, я ведь сам напросился. Я соврал. Зачем я это сделал?! Я не хочу в детский дом…

Может быть, ночью, пока все спят — убежать куда-нибудь?

Каша была у меня в голове, мысли путались, крутились, я плюхнулся в постель — носом к стенке, почувствовал, как в ноги прыгнул и заурчал кот, и — провалился в сон. Если это можно назвать сном.

Мне приснилась какая-то тёмная комната, вроде нашей детдомовской кладовки с матами, там Перец и наши «хулиганы», с которыми я сегодня стоял, и Колька — а его-то за что? — и я понимаю, что сейчас мы будет драться, а места мало — не развернуться, и душно, и нечем дышать… И вот Перец меня ударил в грудь, так больно, я падаю и понимаю, что сейчас мне наступит конец, на помощь никто не придёт, и зову на помощь, а у меня не получается крикнуть ни слова… А потом я словно увидел икону, которая была в храме, и Богородица там совсем как живая, и я прошу её: «Помоги!»… Всё исчезло, и наступила темнота, и боль тоже куда-то прошла…

Кажется, где-то в этой темноте я увидел Юру. Было жарко, как в печке, я не понимал, сплю я или нет и где нахожусь, но мне казалось, что я слышу, как он шепчет:

— Бедняга… Потерпи, Мишка…

Словно сквозь туман я чувствовал его руку, и мне становилось чуть легче.

Потом снова меня накрыла темнота, но было уже не так жарко. И мне приснился другой сон, спокойный и ласковый.

Поле, цветы, лето — синее, солнечное, и мы идём — я и моя мама, и она мне рассказывает, как они с папой познакомились, как потом он сделал ей предложение. И как я у неё в животе жил, и толкался, и спать ночью не давал. И говорит, что не надо обижать Наташу, потому что у неё тоже маленький. А я слушаю её вполуха и думаю: вот же рядом она, мама, и так она близко, словно это не сон, я иду и радуюсь, что нашёл её, что на самом деле она не умерла!.. А от цветов так пахнет вкусно, и бабочки разные над нами кружатся, и ветерок такой свежий — чуть дует, что не жарко. Да точно не сон, а настоящее лето вокруг! А за полем — озеро, чистое-чистое; вдали — белое, вблизи — прозрачное, волны маленькие, а подойдёшь поближе — песчинки можно пересчитать! Мне захотелось искупаться, а мама мне говорит: «Нельзя, сыночек, ты болеешь, вот выздоровеешь и будешь купаться… Потерпи, сынок…» — «Как — болею, ты что, не видишь, мама, — я здоров! И вообще лето, мамочка!» — счастливо кричу я ей, и сон вдруг медленно тает, как облака…

Конец ознакомительного фрагмента.