От любви до ненависти и обратно

Тоня Ивановская, 2020

Что делать, если лучший друг стал врагом? А если девушка, которую любишь больше жизни, виновна в смерти родителей? На эти вопросы придется ответить молодому оборотню, мечтающему вернуть славу своему роду. И избалованной герцогине, которая в одночасье потеряла все: семью, титул, власть, дом, магию и даже последнее платье.Верн долго шел к трону, Грета всеми силами пыталась скрыться от Короны. В итоге они обречены друг на друга, а страна на самую несовместимую королевскую чету.

Глава 2

Несколько дней прошло, а Верн так и не появился. Он не обещал, но никогда прежде так надолго не оставлял ее.

“Где же котик пропадает? — думала Грета, маясь с вышивкой. — И отец все время где-то разъезжает”.

Она скучала. Мать Греты была холодной женщиной, особо дочерью не занималась, всю себя отдав религии. Потому Грета большую часть времени проводила с отцом, он, в общем-то, этому только радовался. Гордился маленькой колдуньей и никуда отпускать не хотел. Были ведь на самом деле для нее женихи достойные, только далеко. А отдавать свою драгоценность герцог не собирался.

В итоге Грета, в отличие от типичных дочерей Флидабурга, готовила себя не к судьбе хозяйки дома, а к управлению родовыми владениями. Естественно, при таком раскладе вставал вопрос о продолжении династии. Подпускать мужчину более слабого к ресурсам семьи ― дело немыслимое, потому жрицы с год назад посеяли в голову Грете идею мужчины-фаворита. Вельможи на такое не годились, а вот достойного оборотня выбрать ― дело благое: титул и землю не отберет, а звериная кровь магию укрепит.

В комнату вошла нянюшка — почему-то заплаканная — показала жестами, что отец зовет. Грета поблагодарила и отправилась в нижнюю залу. К ее удивлению, герцог не стал с ней беседовать, хмуро бросил, что они едут во дворец, и вышел из особняка.

“А зачем мне во дворец? — удивилась Грета. — Не праздник ведь. И без предупреждения”.

Дворец, к слову, находился неподалеку от родового гнезда Триллиумов — за площадью. От центра столицы королевская обитель отделялась широким мостом через городскую реку Флиду, а само здание было построено древними оборотнями. Может, из-за этого оно выглядело так мрачно и стремилось не к небу, как вся архитектура магов, а куда-то ветвисто вширь. Хотя башни у дворца были. Две небольших и одна огромная. Ее называли “темницей благородных душ” — самые страшные легенды и истории были связаны с этим, торчащим костяной лапой, строением. Говорили, там обитают призраки убитых королей и умертвия их вассалов. Грета в эти байки не верила, Верн тоже. Часто дразнил ее, что запрет в этой башне, если Грета будет плохо себя вести. Вот в это она, кстати, верила. Бедовому оборотню хватило бы ума утащить девчонку ради забавы и приключения. Тем более, он совсем не боялся охраны и обшаривал выступы дворца, словно это его имение. Отцу Греты такое поведение совсем не нравилось. Много раз он просил Верна не потешаться над дворцовой стражей, но мальчишку приятно развлекала их невнимательность.

Когда они приехали во дворец, Грета почувствовала неладное. Во-первых, отец всю дорогу молчал, это уже наводило на мысли, что она чем-то провинилась. Во-вторых, повели их не в приемный зал, а куда-то вбок, в крыло, где Грета никогда не бывала. Иногда только по губам проходящих мимо вельмож читала, что там какие-то тайные комнаты имеются и что-то очень секретное решается. А при чем здесь она? Она ребенок, разве есть ей дело до дел государственных?

— С возвращением, лорд Триллиум, — поздоровался какой-то кучерявый мужчина.

По всему виду вельможа, но Грета его не знала. И мужчину отчего-то не представили. На нее вообще никто не обращал внимания. Впервые почувствовала себя привидением.

Они вошли в просторную залу, и отец тут же низко поклонился. Грета последовала его примеру, хотя не понимала, из-за чего герцог стал таким расторопным, а когда услышала голос, позволяющий выпрямиться, осознала всю важность происходящего.

Перед ними сидел король. Так близко Грета его еще не видела, потому в полной мере поняла: не врут сплетни — правитель болен. Сквозь тонкую кожу уже вовсю проглядывало разрушение магии. Конечно, пудра скрывала, но с близкого расстояния черные прожилки становились очевидными. Да и глаза у него были мутными, такие глаза только теряющие силу имеют. Вот и пальцы подрагивают, хоть книгу сжимает, а все равно было видно, как маг еле удерживает контроль над телом.

“Значит, правда, — думала Грета. — Что же с нами будет, если он разум потеряет?”

Король не был стар, на пару лет младше ее отца. Они провели детство вместе, хотя никогда близки не были. Герцог хорошо понимал, кто рядом с ним растет. В отличие от Верна. А король не позволял себе иметь привязанности. Он вообще был излишне подозрителен, хотя, вполне возможно, без такого навыка на троне делать нечего.

Однако Грета не знала, каким правитель был в юности. Добр ли, справедлив? Про те годы ничего примечательного не говорили, а вот последний десяток лет горожан волновал пуще лесных разбойников. Сплетничали: король теряет магию. Провинился перед богами, потому нет у него детей, а тело с каждым годом все слабее. В последнее время поговаривали, что тревожно правителю. Всюду врагов видит, с призраками общается. В “темнице благородных душ” сидит неделями.

— Как ты выросла, Грета, — обратился король к девочке, и та склонила голову. — Ну-ну, довольно. Мы поговорить тебя пригласили.

Она осмотрела залу и вдруг увидела в дальнем углу скопление. К ее удивлению, там был Верн с родителями, пара маркизов, еще старый граф, неизвестные ей люди, а вдоль стен ― солдаты.

“Что они здесь делают? — она посмотрела на Верна непонимающе. Поразили припухшие красные глаза. — Он что, плакал?”

— Расскажи мне, милая, как прошел праздник урожая? Понравилось выступление?

— Да, ваше величество. Праздники в нашей стране самые лучшие.

— Значит, видела, — улыбнулся король. — А жрица Вилма говорила, не пустила тебя на представление.

— Я ослушалась, — опустила глаза Грета, сообразив, что ее подловили. — Из окна наблюдала, хоть не разрешено было.

— Из окна или с крыши? — строго спросил король.

“Боги, помилуйте. Узнали. Увидели. Что же будет? Нельзя врать королю. Это же король”.

— С крыши, Ваше Величество, — тихо ответила Грета.

— И как же такая малышка залезла на крышу? — король вновь ласково улыбнулся. — Не бойся, Грета. Я не гневаюсь на то, что ты хотела посмотреть праздник. Мне просто интересно, как так вышло. Уж поверь, тебя за это не накажут.

— Мне помог Верн, — еще тише ответила Грета.

— Какой добрый мальчик. Вы ведь хорошо дружите?

— Да, ваше величество.

— Но, насколько мне известно, семья Стейнмунн против вашего общения. Они сделали исключение в честь праздника?

Грета неопределенно покачала головой.

— Вы оба такие храбрые. Не побоялись ослушаться родителей. И все это из-за красивого представления. Ах, детство! — король помолчал немного. — Скажи, Грета, разве ты совсем не беспокоилась за своего друга? Не боялась, что его накажут, если он придет слишком поздно?

Внезапно Грета услышала еле сдерживаемый рык и посмотрела на Верна.

“Что же с ним происходит? Почему так зло смотрит на меня?”

— Ответь, Грета, — вернул ее внимание на себя король. — Верн торопился домой, опасаясь, что его накажут?

“Нельзя врать королю!”

— Нет, Ваше Величество. Он сказал, что его родителей нет дома.

— Интересно, где же они были.

— Я не знаю. Только то, что до утра уехали.

— Спасибо, Грета, — холодно ответил король и перевел взгляд на семью Стейнмунн.

— Уходи, — резко сказал отец Грете, заводя девочку за спину. — Сейчас же уходи отсюда.

— Что происходит, папа?

Герцог не успел объяснить, мать Верна обернулась рысью и, схватив сына за шиворот, в окно бросила. Крикнула: “Беги!” — и ее оглушило магией.

— Прочь! — крикнул на Грету отец и толкнул в сторону двери.

Она бежала к выходу, слыша, как бьются оборотни и маги. Слезы текли по щекам. Что же она сделала? Разве может слово ребенка привести к такому разрушению? Грету выхватили из зала. Тот самый мужчина, что не познакомился с ней, когда приехали.

— Эй, спокойней. Не бойтесь. Ваш отец справится. А я пока вас домой отвезу.

— Что я натворила? — всхлипывала девочка.

Он поставил Грету на пол и присел, чтобы быть с ней на одном уровне.

— Не думайте об этом. Как верная подданная, вы все сделали правильно. И запомните, никогда не вините себя за то, что произойдет дальше.

— Кто вы?

— Граф Алдрэвандэ, — он повел ее через коридор к выходу из дворца. — Но лучше называйте меня дядя Фелан. Я служу вашему отцу. Раз он пока занят, то отвезу вас к маме. Вам ведь хочется к маме?

Грета кивнула. Хотя к маме ей совсем не хотелось, ей нужно было поговорить с Верном. Она высматривала его на выступах дворца, но кота нигде не было.

“Чем же оборотни провинились перед правителем?”

***

Все было очень плохо. Верна так и не нашли, а вот его родителей приговорили к смертной казни за измену. Глашатаи кричали об этом уже неделю, и из окна дома Триллиумов было видно, как на площади строится эшафот, традиционный для казни знатного оборотня.

Давно уже не истребляли старые династии, потому горожане относились к происходящему по-разному. Одним было все равно. Заигрались в предводителей, да и пес с ними. Давно уже маги на престоле, пора бы и смириться. Другие видели в этом предзнаменование бед и лишений. Всего было арестовано около двухсот оборотней. Часть должны были казнить после семьи Стейнмунн, часть сослать на рудники. Выждав безопасное время — чтобы не навести на себя подозрения — некоторые семьи начали спешно покидать столицу, оставив на разорение свои дома и лавки. Тем временем Грета сидела у окна и плакала.

Она не знала, что делать. Где Верн? Как он теперь будет? Можно ли хоть чем-то помочь ему? Отец все так же пропадал во дворце. О произошедшем с ней не разговаривал, как и мать, а потому единственный, с кем она общалась в последние дни — дядя Фелан. Хотя тот тоже подробностей не рассказывал. Уклончиво разъяснил, что родители Верна организовали собрание. Там говорились опасные вещи, и потому все были признаны заговорщиками. Естественно, Стейнмунны ― главные изменники. Хотя поймать их сразу не удалось и все показывало, что на собрании они не были. На празднике тоже никто не видел. А вот что творится в доме оборотней, никому не ведомо. Король не хотел голословно обвинять влиятельную семью в организации заговора, потому показания девочки пришлись как нельзя кстати.

Внезапно в голову Греты пришла безумная мысль, и она побежала к матери. Главный храм находился напротив их дома, достаточно было лишь пересечь площадь. Грета думала быстро справиться, но, добежав до эшафота, остановилась как вкопанная.

Для строения срубили священную ольху из пригорода. Такие деревья охранялись помощнее дворца королевского, благословение в них духа леса было — неприкосновенность для каждого оборотня. Поняла, что священные деревья перед ней, потому что сверкали они еле видимо на прожилках. Простой человек, может, и не рассмотрел бы. Но маленькая колдунья приметила. Такое она на разломе одной из веток видела, когда ее в молебную рощу знакомиться с предками Верна водили. Ух, прилетело тогда неумехе-целителю, что дереву навредил. Грета до сих пор в ужасе, что оборотни так грубо могут к служителю культа обращаться. Хотя отличались они в этом от магов. Для магов жрицы — святость. Для оборотней — только проводники.

“Надо же, срубили столько деревьев”, — думала Грета, рассматривая искрящиеся доски, испещренные неведомыми ей знаками.

— Что высматриваешь, девочка, — окликнул ее высокий плотник из оборотней.

— Это ведь ольха святая.

— Да, — горько сказал мужчина.

— А что за символы?

— Молитвы, чтобы спас Зверь род гибнущий. А тут, — он указал на столбы расписанные, — вся история семьи Стейнмунн. С трудом влезла, думали, еще рубить придется. Ох, горе нам. Не пощадит Зверь. Накажет за кровь пролитую.

— Спасет, — ответила Грета и помчалась к храму. — Верю, что спасет.

Когда вбежала в святилище, Вилма усердно молилась. Она вообще все время молилась, но тут еще и на коленях стояла, окружив себя ритуальными лампадами. Необычно это, тем более что сестер нигде не было. Одна сидела жрица и что-то там нашептывала на языке, для Греты неведомом.

— Мама, — позвала девочка осторожно.

Поднялась медленно и обернулась. Холодным взглядом окинула, но спрашивать не стала. Грета даже растерялась. Получается, ей разговор начать придется. А как? Ведь дело такое сложное.

— Значит, просить за них удумала, — спокойно сказала Вилма, а Грета упала на колени.

— Прости, матушка. Ты же можешь. В этом году еще никого прощением не одаривала. Спаси их. Нельзя…

— Молчи, — рявкнула колдунья. — Сказано было: держись подальше от зверья нечестивого. Не таскалась бы с мальчишкой этим, ничего бы и не было.

Грета смотрела на нее растерянно. При чем здесь она?

— Спасешь их? — тихо спросила. — От всего города прошу. Никто не хочет казни Стейнмуннов. Измени смерть на ссылку.

— Если я оборотней помилую, на эшафоте том отрубят отцу твоему голову.

— Папе? За что?

— За что, — фыркнула Вилма. — Такой же, как ты, дурак, болтается с кем не стоило бы. Кто дороже тебе? От лица богов только одного могу простить. Кого выберешь? Отца Верна или собственного?

Грета смотрела во все глаза и только то открывала, то закрывала рот. Наконец матери это надоело, и она продолжила:

— Вот и славно. А теперь возвращайся домой и готовься к казни.

— Что?

— Ты пойдешь с отцом. Королю надо выказать свою преданность. Ты верна королю?

— Конечно, матушка, — пробормотала Грета.

— Тогда иди домой и готовься.

С тяжелым сердцем вышла Грета из храма. И до вечера голова ее была пуста, ноги тяжелы, а руки бессильны. Никогда она не бывала на казни, не хотел отец, чтобы дочка видела такие жестокости. А тут… Как пережить такое, не знала. Как вообще такое можно пережить? Все время думала о Верне, надеялась, что далеко уже от столицы. Может, у родственников каких дальних или еще где. Молилась за него. Чтобы помогли, чтобы не попал ее котик лапы преследователей.

В дверь постучали, и вошел отец. Выглядел он ужасно. Скорее всего, не спал, может, и не ел. Как будто даже посерел.

— Прости, что прошу тебя пройти через это, — он протянул руку. — Можешь закрыть глаза на самом страшном.

Площадь уже заполнилась горожанами. Они шумели, кто ― ожидая представление, кто ― оплакивая благородных оборотней. Грете было уже все равно, она просто хотела, чтобы все поскорее закончилось. Вернуться в свою комнату, проплакать всю ночь и попытаться забыть Верна и все, что здесь случилось. По ее вине.

Она отворачивалась, не смотрела, как ведут родителей котика, как читает над ними молитвы ее мать, слышала лишь, что король смиловался и призвал второго палача. Не хотел выбирать, кто умрет первым — госпожа Стейнмунн или господин.

— Теперь смотри, — герцог сжал руку Греты. — Немного потерпи и можешь отвернуться.

Король и вправду за ними наблюдал. От его взгляда веяло холодом. Грета теперь боялась короля, как боятся дети чудовищ из страшных сказок. Как она будет ему служить? А как выйдет замуж за его сына?

“Надеюсь, такой никогда не родится”, — подумала Грета и бросила взгляд на храм, лишь бы не видеть, как отлетят от оборотней головы.

Вдруг на крыше она увидела Верна. Очень близко. Как его не заметили, одним богам известно. Он не отводил взгляда от родителей, и Грета поспешила отвернуться. Не хватало еще, чтобы из-за нее Верна заметили. В этот самый миг взметнулись топоры, и все было кончено. Часть толпы заплакала, а король поспешил удалиться. Отец Греты передал ее дяде Фелану, который по-простому болтал с горожанами, ожидая, когда народ разойдется. Как было противно, что люди стояли и мило беседовали. Герцог поспешил за королем, а Грета почувствовала ко всему отвращение.

“Должно быть, теперь он только и будет, что пытаться выслужиться”, — подумала Грета и осторожно покосилась на крышу.

Верн смотрел на нее бешеными глазами, и от этого взгляда хотелось укрыться. А потом он лишь губами четко произнес: “Я вас всех ненавижу. Я вас всех уничтожу”. Обернулся котом, скрылся за шпилем храма, а Грета заплакала.

— Ну что вы, леди, — забеспокоился дядя Фелан. — Все уже закончилось. Пойдемте домой. Дома хорошо.

Он повел ее к родному особняку, а она все плакала и плакала. И только возле дверей поняла удивительное.

— Кот.

— Что? — не понял Фелан.

— Он теперь черный кот.