Умереть в семнадцать, или Отложенная жизнь

Тина Климович, 2023

Счастливое детство Тани закончилось с трагической гибелью отца. Мать вскоре вышла за грубого деспотичного человека. Но Таня старалась не замечать реальной жизни, жила в своем иллюзорном мире, надеясь уехать после окончания школы из этого полукриминального городишки в Москву. Пережив сексуальное нападение в семнадцать лет, она стала «грязной» для социума, не смогла бороться в одиночку с отторжением. После очередного насилия Таня одним взмахом острого ножа отрезала свою толстую русую косу и из Танечки – мечтательницы, превратилась в Таньку – малахольную, "обслуживающую" дальнобойщиков. Душа ее умерла в семнадцать, осталась только пустая оболочка.

Глава 2

Утром, едва проснувшись, Таня побежала на кухню. Но едва переступив порог своей комнаты, она услышала раздававшиеся из кухни голоса — веселый матери и еще чей-то басистый незнакомый. Войдя на кухню, девочка увидела огромную спину незнакомца, сидевшего за столом, и мать, стоящую у плиты, которая помешивая что-то в сковороде — скворчащее и вкусно пахнущее, оборачивалась к незнакомцу и, что — то смеясь ему рассказывала.

Увидев остановившуюся в проеме двери дочь, она счастливым тоном сказала:

— Таня — это дядя Игорь, Он теперь будет жить с нами. Поздоровайся, детка.

— Здрасте, — тихо сказала Таня спине незнакомца.

— Привет, — буркнул тот, повернув к ней коротко остриженную голову на мощной шее, и сверля ее черными, как буравчики глазами.

— За знакомство, — добавил он, отвернувшись и наливая из бутылки противно пахнущую жидкость в стоящий перед ним стакан. Шумно выдохнул, он одним глотком выпил его содержимое стакана и громко крякнул. Мать не сводила с него восхищенных, сомлевших от счастья глаз.

Наконец, она обратила внимание на дочь, все также неподвижно стоявшую у двери.

— Таня, — обратилась к ней мать с нотками раздражения, назвав по имени, а не как обычно — «доченька», — не ходи в пижаме. Иди, переоденься.

Мать отвернулась к плите, всем видом показывая свое недовольство дочерью.

Таня поняла, что сегодня не состоится их ежеутренний ритуал, когда они обнимались и «здоровались носиками», и еще мать на нее почему-то сердится. Постояв нерешительно несколько секунд, девочка вышла из кухни, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.

Снимая любимую пижамку с медвежатами и с трудом натягивая платье, она с обидой на мать мстительно думала: «А я тоже не буду тебе целовать в щечку и носик. Вот так…Пусть тебя теперь целует эта страшная голова».

Через приоткрытую дверь Таня услышала, как мать извиняющимся голосом говорила:

— Игорек, она не будет тебя беспокоить. Я на этой же неделе возьму отгулы и отвезу ее к свекрови. Пусть несколько месяцев поживет у нее до школы. Свекровь в ней души не чает, только рада будет, что внучка у нее поживет. А там, глядишь, все и наладится.

Что наладится, и кто куда поедет — девочка не поняла. Но мать не разу не назвала дочь по имени.

Таня не слышала, что ответил «Игорек», только через некоторое время услышала заливистый смех матери, а потом ее протяжные стоны и всхлипы.

И тут Таня вспомнила про минувшую ночь. Она села на кровати, прижала к животу любимую куклу Жанку — подарок бабушки на Новый год, и стала раскачиваться из стороны в сторону. Привычка раскачиваться появилась у нее после смерти отца. Из этого оцепенения Таню вывел громкий голос матери, приглашающий ее к завтраку.

Через два дня мать отвезла ее к бабушке, своей бывшей свекрови.