Абдул Толик

Тимофей Изотов, 2014

Тимофей Изотов – фотограф, художник, путешественник, в этой книге придал своим наблюдениям над жизнью и своему умению схватывать множество деталей в единой «картинке» (качество, определяющее хорошего фотографа) литературную форму. Блестящие тут и там метафоры хорошей литературной выделки, всепроникающая ирония, умение в заурядном видеть характерное и даже символическое – вот главные черты литературного стиля Изотова. А также способность смешивать самую конкретную явь с кафкиански-мамлеевским мороком. Но ведь эта смесь и есть наша жизнь.

Кража

Получилось вот что. Миха вытащил из-под задницы старый черный портфель, расстегнул пряжку и заглянул внутрь. Внутри оказалась луковая шелуха и мятый пластиковый мешок. Мы сидели на бетонном парапете набережной реки, и пили вино под странным названием «ГАРА-ЕРИ».

Я достал пачку писчей бумаги из рюкзака, отделил треть и сунул Михе:

— Бери, друг, это подарок.

На всех листах был напечатан один и тот же график.

— Что это, Семен?

— Это график для определения наступления моментов рассвета и заката в течение года. Вот, смотри…

Но Миха не стал смотреть и отправил пачку бумаги к луковой шелухе. Затем сунул портфель под мышку:

— Пойдем.

— Куда?

— У меня отец на прошлой неделе помер. Надо заехать у майстэрню, камень присмотреть для могилы.

— И где гэтая майстэрня?

— В деревне Дрозды.

Город закончился почти сразу, на шестой остановке. В майстэрне мастера на месте не оказалось. На вопрос

«Где?», из пыльного и темного, заваленного рубленым гранитом угла ангара вяло донеслось:

— Прыйдзе. Праз две гадзины.

Миха совсем не расстроился. Весело мне подмигнул:

— Посидим на берегу.

— Берегу?

— Здесь озеро есть.

В пустом небе надрывался одинокий жаворонок. В озере квакала лягушка. Полуденное солнце лишило окрестный пейзаж полутонов и оттенков. Приходилось выбирать — или черная тень, или зеленая зелень. Мы выбрали тень, траву и берег. Я достал бутылку «Гара-Ери» и два стаканчика. Миха хлопнул себя по лбу, но комар улетел.

— Ну! Жыве Беларусь!

— Жыве!

За нашей спиной кусты — густые. За кустами деревня. Деревню скоро съест город. Поэтому вид она имеет жалкий и обреченный. Это почти уже трущоба. Электрические столбы покосились, забор в дальней усадьбе рухнул, местная свалка увеличилась в размерах. Когда мы с Михой открыли вторую бутылку, из кустов вдруг вышла рыжая девушка с розовым покрывалом в руках.

— У вас зажигалки не найдется? — спросила девушка, щурясь своим простым конопатым лицом на солнце.

— Тебя как зовут?

— Зоя.

— Садись с нами, Зоя. Выпей вина. А потом покурим.

Зоя расстелила розовую тряпицу на уже примятой траве и уселась, поджав под себя ноги. Говорить было особо не о чем. Молчать тоже, как-то… я стал вдруг пересказывать повесть Лескова «Очарованный странник». Зое я сказал, что это правдивая история из жизни. Зоя слушала внимательно, Миха почти заснул.

Вокруг царил мир и покой.

Через минут сорок я охрип, а вино все выпили. Молчаливая Зоя скребла мелкий волдырь на коленке. У Михи таких волдырей скопилось четыре — и все на лбу.

— Зоя, у вас в деревне магазин… так чтоб с продуктами. Как? — встрепенулся Миха.

Вообще у Зои голос был мелодичный и даже приятный:

— Вы там, пацаны, обломаетесь. Нехрена в том сарае делать.

— Скажи лучше — тебе вино, или шампанское?

— Мне по фигу.

Девушка разделась до купальника, улеглась на живот, накрыла голову газетой и сделала вид, что загорает. Газета называлась «Свабода».

— Поищем еще вина, — выразил мнение Миха, рассеянно разглядывая розовые Зоины ягодицы, к одной из которой прилипла короткая изумрудная травинка.

— Ты тут полежи маленько. Мы скоро придем, — сказал он ласково.

Над входом в желтое неказистое здание, из сострадания к приезжим, повесили кусок жести с надписью «МАГАЗIН». Торговое заведение оказалось универсальным: помимо алкоголя предлагалось приобрести вилы, топоры, легкие домашние халатики, тару для солений, бигуди и резиновые сапоги.

На последние деньги мы купили две бутылки шампанского — теплого, но зато сухого. По дороге к озеру заглянули в «майстэрню». Мастера на месте опять не оказалось. На этот раз у входа возились двое рабочих. Матерясь, они грузили на тележку небольшую гранитную глыбу:

— Майстра сення не будет, — перебил один из них наш вопрос: «А где…?»

— Но нам сказали…, — промямлил Миха.

— Болеет, — перебил Миху второй. Тогда Миха сказал, бодро и пьяно:

— Семен, пойдем на озеро!

Примятая трава, обрывки газеты «Свабода», ровно четыре окурка — это все, что осталось от Зои. Но нет, там еще лежал пакет из целлофана с надписью «Мишка».

— Ушла?

— Миха, у тебя портфель сперли.

Миха решил многозначительно улыбнуться.

— Неожиданно. А?

— Она вроде говорила, что живет в той избе.

Мы вышли на жаркий деревенский перекресток. На его середине стояла группа крепких коренастых теток и что-то живо обсуждала. Завидев нас, они притихли.

— Вы, случайно, не знаете? Вот в том домике может быть живет девушка по имени Зоя? — поинтересовался осторожно Миха.

— А вы кто такие? — пододвинулась к нам самая потная и толстая женщина.

— Это те парни, что сидели с ней на берегу, — визгнула вторая из-за спины толстухи.

— Да, мы те парни и у нас украли портфель с важными документами. А украла этот портфель девушка по имени Зоя, — заявил я. Повисла длинная пауза. Одна баба сорвала придорожный лопух и пристроила его на голову.

— Это одна банда, надо вызывать милицию, — решила седая в зеленом переднике.

— Э-Э-Э! Секундочку, мы же жертвы… нас лишили собственности.

— Ленка, иди, звони! — заключила потная толстуха.

Ленка убежала к телефону: до меня дошло — так просто нас не отпустят.

Под колючими взглядами я достал из рюкзака свои графики и стал раздавать их присутствующим:

— Вот, обратите внимание. Полезная информация. Присутствующие стали изучать бумагу.

— Миха, дай сигарету.

— Спичек нет.

— Найдем.

У меня нашлась зажигалка. Миха закурил. Я тоже. Та, что с лопухом на голове, вдруг, спросила:

— Вы что? Художники?

Милиция долго не приезжала. Я предложил подождать в тени, на ближайшей завалинке. Присутствующие согласились. Миха извлек теплую бутылку шампанского и грохнул пробкой — пена плеснула на группу одуванчиков. Женщины пить отказались. Но одна из них, в зеленом переднике, неожиданно предложила нам аккуратный граненый стакан — раз уж собрались пить, так пейте цивилизованно. Шампанское оказалось горячим и меня понесло.

Чувствуя ответственность за нашу судьбу, я уже во второй раз, но с куда большим воодушевлением, стал пересказывать повесть Лескова.

Женщины примолкли, и все уставились на меня. Потихоньку появились новые слушатели. Скоро под старой березой стало тесно. Пришли даже парни — молодые и трезвые. На самом интересном месте (когда Иван попал к татарам в плен, и те, вскрыв кожу на пятках, зашили ему в ноги конский волос), приехала милиция.

Миха толкнул меня в бок. Серый газик с синей полосой на двери остановился поодаль на обочине. Самая авторитетная, как оказалось, седая и в зеленом переднике женщина подалась к машине. За ней увязались еще двое.

Так — сейчас придут полицаи и начнут трясти мозги. Но газик уехал, и никто не пришел.

— Мы приняли решение, что вы пострадавшие, — заявила неожиданно седая в зеленом переднике, которая вернулась бодро назад, — Ленка, отдай им их портфель.

Кто-то из толпы всучил Михе портфель. Миха сразу схватил его обеими руками и прижал к груди. Не сговариваясь, мы с ним сделали два шага назад.

— Спасибо, граждане, за помощь, — промямлил я.

— А где же Зоя? — ляпнул Миха.

— Ми-ха-ха, нам в город надо, срочно, — потянул я дружка за рукав, — до встречи, товарищи.

На безопасном расстоянии, в поле на тропе, Миха заглянул в портфель:

— Бумаги исчезли.

— Мои графики?

— Спокойно, Семен. Нас ждет большое будущее. Ведь мы художники.