Градус любви или любовь по шкале Лайкерта

Тианна Ридак, 2021

Что может сделать человека счастливым? Да всё что угодно, в том числе и любовь. Любовь к чему или к кому? Каждый из героев книги может дать своё определение этому слову. Это может быть любовь к искусству, в частности к балету или живописи; или же к ювелирному делу и коллекционированию драгоценных камней. Один из главных героев Мирослав, к примеру, пишет любовные романы с пометкой 18+, и для полноты ощущений, как и для творческого вдохновения, выбирает каждый раз себе новую девушку. Познакомившись случайно с юной Лидой, он всё так же продолжает применять шкалу Лайкерта, по которой долгие годы пытается вычислить и определить точное понятие любви. Мирослав понимает, что пришло время сделать окончательный вывод или оставить эту безумную затею. Удастся ли девушке ему помочь или она ещё больше всё запутает?…

Глава 7

Лида и Влада уже второй час беседовали с Виталием Валерьевичем. Он был настолько любопытен, что пришлось вспоминать всю их биографию с самых пелёнок. Какие-то эпизоды повторять по несколько раз, будто бы он проверял их на детекторе лжи.

— Значит папа ваш погиб, да? А мама?

— Мама при монастыре живёт… Я ей… В общем она немного того, — Влада покрутила у виска указательным пальцем. Вон, Лида к ней ездила пару раз, она лучше знает как она. А я всем говорю, что родителей больше нет.

— А почему вы выбрали имя Астарта, Лида? Вы любите мифы?

Лида пожала плечами. Её напрягала обстановка вокруг: тёмные обои на стенах, вычурная мебель как у королей, вся эта прислуга бегающая в холле на цыпочках, чайный сервиз на столе, к которому боишься притронуться и наконец — невероятное количество балерин. Портрет в холле, во всю стену, с девушкой во всём чёрном, с выгнутой спиной и задранной до неба ногой. Лида никогда не понимала, что такого в этом балете, за что такие самоистязания? Разве бегать и прыгать на пальцах, это красиво? Для неё, на это было мучительно больно даже смотреть и она не завидовала славе, ни Анны Павловой ни Майи Плисецкой… В своих эскизах она рисовала длинные, стройные ноги моделей, но лишь для того, чтобы подчеркнуть детали кроя.

— Лида, вы нас совсем не замечаете? — повторил Заломский. — Вы голодны? Сейчас мы вместе будем ужинать.

— Я не голодна, спасибо. Можно, мы уже домой поедем? Я очень устала сегодня, а завтра мне с утра в ателье… И сессия… скоро.

Заломский встал и посмотрел на огромные напольные часы. Внутри, под циферблатом, крутилась фигурка балерины. Она стояла на двух ножках, и казалось, что вот-вот подпрыгнет и встанет на пуанты. Маленькая стрелка на часах была на пяти, день пролетел совсем незаметно. Виталий Валерьевич ничего не ответил Лиде, а посмотрел на Владу.

— Я беру вас стилистом, — сказал он. — Но… два месяца испытательного срока вы должны пройти и доказать мне, что достойны.

— Я… я… — Влада хватала губами воздух и больше не могла произнести ни слова. Ей показалось, что она сейчас сойдёт с ума от счастья. Курить захотелось ещё сильнее, чем перед теми громадными воротами, когда они подъехали к этому дому.

— Потом скажите спасибо. И… здесь нельзя курить! — каким-то образом прочитал её мысли Заломский. — Софья, проводите гостью в курительную комнату, пожалуйста! — сказал он одной из девушек, сервирующих большой круглый стол в гостиной.

Лида боялась даже пошевелиться, оставшись на какое-то время одна с галеристом. Он всё ещё казался ей эдаким монстром с зелёными, прожигающими насквозь, глазами. — Почему им просто нельзя уйти отсюда и больше не возвращаться? — думала она.

— Ты меня не бойся, Астарта! Я очень хорошо чувствую, когда меня боятся…

— Извините, но меня лучше называть Лида, если можно?

— Хорошо, Лида. А вот и Илона, моя дочь. Познакомьтесь.

В гостиной появилась тонюсенькая, как струна, девушка, в которой чувствовалась порода. Королевская осанка, длинные тонкие пальцы, волосы уложены сзади в аккуратный пучок. Походка легка и все движения плавны. Она будто плыла, а не шла по гостиной, при этом с гордо поднятой головой, в отличие от Лиды, которая вечно смотрела себе под ноги.

— Очень приятно, — сказала Илона, хотя и была удивлена. Лида явно не подходила под критерий — мужчина-француз. Ей не хотелось думать, что «папа» передумал и её контракт продлевается.

— А вы не похожи на отца, — оживилась Лида, сама не ожидая от себя такой наглости, видимо от радости, что кто-то ещё появился в гостиной. Она первый раз посмотрела в упор на Заломского и того прошиб холодный пот. Такой небесной синевы, с ярким светом вокруг зрачков, он никогда не видел. Он умел не выдать своих эмоций, разве что уголки губ на долю секунды приподнялись, но никто этого не заметил.

— Вы тоже с сестрой мало похожи, — парировал Виталий Валерьевич Лиде и уже сам искал встречи с её леденяще-жгучим взглядом, но она снова «закрылась» от него, как улитка в свой домик.

Илона решительно ничего не поняла. Если ещё какая-то сестра есть, то видимо набирается новая балетная труппа. Теперь ей точно не видать свободы…

— Не волнуйся, он прилетит с утра. Ты видела какая метель за окнами, моя пышечка?! — сказал Заломский, обращаясь ней.

Илона выдохнула и сглотнула подступивший к горлу ком.

Влада вернулась, выкурив подряд две сигареты. У неё слегка кружилась голова. Сегодня она не успела позавтракать, потому что была в гостях у Сергея, потом в баре коньяк, а тут кофе с какими-то восточными сладостями, от которых всё слипается и ей они не понравились, дальше чай… и всё!

— Прошу, дорогие дамы, — пригласил их всех Заломский, показывая на ломящийся от разносолов стол.

От обилия ножей и вилок у Лиды разбежались глаза и она предпочла просто присесть и понаблюдать за сестрой. Потом вспомнила, что в школе, на уроках труда, они проходили что-то из этой области. Мозг начал интенсивно добывать глубоко спрятанные за ненадобностью знания этикета, проникая глубже, во все уголки памяти. Влада толкнула её локтем, на сколько могла достать. Удар получился смазанным и она чуть не свалилась со стула. Оглядев всех присутствующих, Влада поняла, что никто ничего не заметил или сделал вид, что тоже радовало. Она прикрыла ладонью левую сторону рта, так как Лида сидела справа, а галерист как раз таки слева и шепнула сестре:

— Сделай лицо по проще и следи за моими руками. Поняла?

Лида кивнула уставившись в пустую тарелку.

В этот момент появился официант и начал поочередно накладывать всем понемногу закусок. Все сидели молча. Когда он закончил и налил воды, заиграла классическая музыка. Заломский закрыл на несколько секунд глаза и сказал:

— Пётр Ильич Чайковский — Февраль «Масленица» из цикла «Времена года». Всем приятного аппетита!

***

Мирослав нервно курил на кухне. Глава не шла, всё развивалось не по сценарию. Не хватало эмоций главной героини и она выходила стереотипной, предсказуемой в поведении и поступках. Перед глазами стоял образ Лиды, но он был какой-то размытый. Он не сумел ничего запомнить кроме её выразительных глаз, в которых умещалась вся вселенная.

— Ты правда не хочешь, чтобы я осталась? — послышалось сзади. — Такси уже подъехало, но заказ можно отменить, таксист опоздал на целый час.

Мирослав даже не повернул головы.

— Мне сказали, что машин мало и как только водитель освободится, тут же приедет.

— Ты не проводишь меня?… Лифт не работает, а света у вас, как всегда, в подъезде нет! Темень кромешная…

— Хорошо, секунду.

Он захлопнул ноутбук и встал. Марина стояла в проёме двери, будто бы только пришла в гости. Розовый блеск на губах соблазнительно переливался, глаза горели, декольте обтягивающего мини платья так и притягивало взгляд Мирослава. Она начала соблазнительно поднимать коленку, из-под платья показалась кружевная полосочка чулок.

— Остановись! — он вспомнил, что она без нижнего белья и почувствовал, как начинает возбуждаться. — Идём скорее, а то мне работать надо, а ты меня отвлекаешь!

Марина развернулась и пошла в коридор не сказав больше ни слова. Мирослав накинул ей на плечи шубу, которая доставала почти до пола и открыл входную дверь. На лестничной площадке действительно царила темнота и лифт не отреагировал на усиленные нажатия кнопки вызова. Марина начала спускаться и Мирославу ничего не оставалось, как последовать за ней, оставив дверь квартиры открытой. Это был единственный источник света, хотя бы на какое-то расстояние до следующего этажа. Дальше оба продвигались наощупь, пока Марина не порылась в своей маленькой сумочки и не достала телефон. Она включила фонарик и поднесла его к лицу Мирослава.

— Не хочешь проверить, я ничего не забыла у тебя в квартире? — она всё ещё пыталась соблазнить его и посветила фонариком себе на грудь. Шуба с её плеч соскользнула и рухнула на грязный пол. Они стояли между третьим и вторым этажом. Марина бросила сумочку назад на шубу и начала гладить Мирослава, спешно опускаясь в область паха.

— Иди сюда, мой сладкий!… Я не отдам тебя никому… Давай сделаем это прямо тут, ты же любишь экстрим?

Мирослав еле сдерживал себя.

— Марина, перестань! — Он схватил её двумя руками и повернулся к стене, прижав к холодной облупившейся краске и сказал на ухо:

— Я больше не хочу тебя, детка!

— Да?! А то, что упёрлось мне сейчас в поясницу, это твой кожаный ремень так реагирует? Жаль, что я не на шпильках, а то бы ты попал прямо в цель!

— Это животный инстинкт, который я могу контролировать, сучка! Где твоя шуба? Нам пора!

До выхода из подъезда оба шли молча. Как только показалась заветная дверь, под тусклым светом фонарика, Мирослав ускорил шаг, чтобы открыть её первым. Он вручил Марине телефон и пожелал хорошего вечера.

— Ключи, я надеюсь, ты оставила?

— Не волнуйся, они на тумбочке! Ты ещё пожалеешь, Миро, что не захотел быть со мной. Вон, видишь, моя новая машина! — она показала на занесённую снегом новенькую иномарку. — Тебе никогда на такую не заработать и на шубу эту! Ты неудачник! Надеюсь ты будешь гореть в аду!

— Буду! Я уже делаю это при жизни и не тебе судить мои поступки! — Мирослав открыл ей дверцу такси и кивнул, чтобы она садилась.

Марина демонстративно сняла шубу и кинула её на заднее сидение вместе с сумочкой, а сама уселась рядом с водителем, задрав минимально высоко платье.

— Шлюха! — сказал Мирослав и захлопнул обе дверцы такси.

— Коб-е-ель! — крикнула Марина открыв окошко.