Созвездие для Шелл

Тесса Эмирсон, 2023

Шелл Я не хочу вспоминать прошлое. Оно причиняет слишком много боли. Гонки и музыка раньше были привычным делом. А сейчас я в доме отца, которого едва знаю. Меня мучают ночные кошмары, и я не хочу иметь ничего общего с раздражающим, суровым, но таким притягательным телохранителем, повсюду следующим за мной. Но чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я ощущаю свою привязанность к Айдену. Я хочу слышать его смех, видеть его хмурое лицо, доверять ему. Но нам нельзя быть вместе, у моей семьи слишком много опасных тайн… Айден Охранять очередную избалованную девчонку должно было быть проще простого. В мои планы не входило узнавать Шелл. Или влюбляться в нее. Мне хотелось просто выполнить свою работу и отвлечься от мыслей о прошлом. Но чем больше времени мы проводим вместе, тем сильнее я привязываюсь к ней. Она изранена, и за показушной дерзостью скрывается боль, которая откликается в моем сердце. Я ничего не могу дать Шелл, нам нельзя быть вместе, ведь я храню секреты, из-за которых она может меня возненавидеть…

Глава 7. Сопротивление

Я с грохотом захлопываю дверь в свою комнату. Молча стискиваю зубы и зажмуриваю глаза, пока все бушующие эмоции не сменяются ожидаемым и столь знакомым опустошением.

Посидев немного в тишине, я перебираюсь с кровати за стол, открываю ноутбук и бездумно просматриваю ленту новостей. С надеждой открываю переписку с лучшей подругой. На мое счастье, Софи оказывается в Сети. На видеозвонок с ней я трачу следующие несколько часов. За это время успеваю не только выложить подруге краткую историю последних суток, но и раз десять сменить положение: стол, диван, кровать, пол и нечто среднее между последними двумя вариантами. Когда ноутбук начинает разряжаться, я со вздохом перемещаюсь обратно за стол. Прижимаю колени к груди и почти сворачиваюсь калачиком на компьютерном кресле.

В нашем разговоре повисает долгая пауза. Софи растягивается на кровати поверх нежно-розового покрывала, а ее каштановые волосы кудрявым ореолом подчеркивают идеальный овал лица. В задумчивости она тянет пальцами один из локонов, и я подозреваю, что именно из-за этого передние пряди возле ее лица всегда более прямые, чем остальная непослушная грива.

— Иногда мне кажется, что я попала в день сурка, — с тихим вздохом прерываю я молчание. — Утро, завтрак с папой, прогулка по территории и снова комната. Да, иногда это разбавляется поездками в универ… но и там как будто происходит одно и то же. Этот придурок Нейт… — Я устало опускаю голову на сложенные на столе руки. — А еще этот… в костюме. Его постоянное присутствие, непроницаемое лицо, постоянные вмешательства, забота…

Внезапный смех Софи заставляет меня поднять голову.

— Знаешь, этот образ звучит как «идеальный парень». Всегда рядом, молчит, сцен не закатывает, стоит себе тихонько, да еще и любую прихоть исполняет. А еще я никогда не видела, чтобы человек, который тебя раздражает, выживал так долго. Мое ему уважение. Упрямец.

— Уважение? — возмущенно протестую я. — Ему? Он оттащил меня от ребят, как бешеную псину на поводке! На глазах у всех.

— А что ему оставалось делать? Лезть в драку первым, раскидать там всех, чтобы ты потом обвинила его за то, что он сделал все за тебя? Тебе не угодишь, принцесса.

— Было бы неплохо, если бы он просто не лез, — бубню я тихо.

— Об этом мы уже говорили. Ты же сама прекрасно понимаешь суть его работы. Кто захочет терять место под солнцем, лишь бы угодить недотроге вроде тебя? Мисс самостоятельность, вам придется потерпеть, ибо ваш папа платит нехилые деньги, раз этот бедолага до сих пор держится.

— Угу, — сдаюсь я с тихим вздохом.

— Эй, — Софи мягко стучит пальцем по микрофону, и звук ее ноготка заставляет меня вяло улыбнуться. — А ну прекращай уже накручивать себя. Клянусь, все не так плохо, как тебе кажется. Так что давай приводить твою голову в порядок, может ты и мир увидишь без черно-белого фильтра.

Я кривлюсь от мысли, что все снова сводится к «проблемам головы». Как же удручает, что, даже покинув психиатрическую клинику, я все равно сталкиваюсь с этой паршивой темой в повседневности. Софи явно не имела в виду ничего плохого, но мое сознание охотно подбрасывает мне воспоминания о пустынных коридорах и запахе лекарств.

* * *

«Ты пожалеешь, что взялся за эту работу».

О своей клятве я помню. Тяжелым грузом она опускается мне на плечи, а потом, так и не найдя иного выхода, проваливается куда-то в желудок. Я не позволяю себе забыть о своем обещании, но всякий раз, уже приготовившись к открытым действиям, сталкиваюсь с до боли банальной проблемой: а что я, собственно, могу сделать? Поцарапать его машину? Жалко, да и эта красотка не виновата в том, как ведет себя ее хозяин. Обвинить в плохом исполнении своих обязанностей? Нужны доказательства, а такой упрямец, как Айден, не даст повода для их появления.

Мое отношение к нему не изменилось. Однако той решимости, которая кипела во мне в момент стресса, теперь оказывается недостаточно. Сложно намеренно враждовать с безэмоциональным человеком. Это все равно что пытаться забить гол с обратной стороны ворот.

Софи уверена, что я стала заложником наконец проснувшейся совести. Может, так и есть. Все же я не вселенское зло, и, наверное, это нормально, что жму на тормоз в своих пылких намерениях. А может, просто признаю, что тот конфликт с Пирсом был глупым и закончился бы очень плохо, если не вмешательство Айдена.

Вскоре мне становится совсем не до этих размышлений. Потому как одним из вечеров, когда мне удается поужинать в компании отца, он вдруг заявляет:

— Завтра к нам приедет Шарлотта. Думаю, пора познакомить вас.

Кусок стейка комом застревает в горле. Я насильно проглатываю его и медленно тянусь к бокалу с водой. Отпив несколько глотков, я тихо отвечаю:

— Чудесно. Постараюсь показать себя с лучшей стороны.

Отец благодарно улыбается и возвращается к смакованию своей порции.

— У нее тоже есть дочка, — рассказывает он как бы между делом. — Я подумал, будет неплохо, если она тоже приедет. Она чуть младше тебя, но вы же найдете общий язык, верно?

Мое воображение тут же рисует жуткие картины девушки-бунтарки, одетой в кожаное, с гитарой наперевес, которая сотрет меня с лица земли, если я покажусь ей заурядным и скучным человеком. А именно таким я и являюсь.

— Конечно, — я натягиваю улыбку.

— Тогда будь готова к двум.

— Получается, у тебя будет выходной?

— Да. — Папа улыбается и облокачивается на спинку стула.

Не могу отделаться от мысли, что за все это время он ни разу не взял выходной для знакомства со мной. Я быстро отметаю глупую детскую обиду и напоминаю себе о том, что весь окружающий нас достаток не мог появиться просто так. Хорошая работа всегда подразумевает минимум личного времени. Не мне судить, стоит оно того или нет.

В глубокой задумчивости провожу весь остаток ужина. Когда папа встает из-за стола и желает мне доброй ночи, я вяло киваю. Домучиваю уже давно остывший стейк, допиваю горьковатый черный чай и виновато поглядываю на так и не тронутый десерт.

Ночью я почти не сплю. Даже давно знакомым кошмарам недостаточно того времени, на которое я успеваю провалиться в дрему — едва туманные картинки начинают появляться в моем подсознании, вздрагиваю от вибрации телефона. Так быстро хватаю его, будто бы будильник сиреной орет на весь дом, хотя его тихая, мягкая мелодия едва ли способна разбудить среднестатистического человека.

После завтрака я поднимаюсь обратно в свою комнату, встаю перед раскрытым шкафом и с тяжелым вздохом принимаюсь за создание образа нормального человека. На это у меня уходит все оставшееся время. Из комнаты я выхожу уставшей и выбитой из колеи. В черной блузке наверняка выгляжу так, будто бы собираюсь ехать на похороны. Хорошо, если не в главной роли.

Столкнувшись с напряженным взглядом Айдена, я, кажется, впервые различаю в нем нотку тревоги. Значит, выгляжу очень паршиво. Остается надеяться, что улыбка спасет положение.

— Отец звал тебя к столу, — оповещает телохранитель и освобождает проход по коридору. — Они ждут.

Сглотнув, направляюсь к лестнице. Если скажу, что у меня не дрожат колени — я совру.

Еще из холла слышу ее тихий смех. Слова отца неразборчивы, но голос его звучит весело и мягко. Я застываю на ступеньках в нерешительности и вздрагиваю, когда ладонь Айдена касается моего предплечья.

— Можем войти вместе, — тихо и бесстрастно предлагает он.

Я впервые испытываю к телохранителю что-то похожее на благодарность. Кидаю быстрый взгляд на его лицо и сталкиваюсь с непроницаемым выражением темных глаз. Пожалуй, этот человек начинает ассоциироваться с постоянством и ощущением, будто бы все под контролем. Пусть и не под моим.

В обеденный зал я захожу вместе с Айденом. Телохранитель отступает от меня и занимает место возле дверей, как и всегда. Когда я решаюсь оторвать взгляд от пола, глаза сами собой приковываются к Шарлотте.

Я сразу же замечаю ее чистую, естественную красоту. Светлые волосы мягкими волнами спадают ей на плечи, а аккуратная челка оттеняет мятно-голубые глаза. Шарлотта оказывается таким неожиданным воплощением мягкости и открытости, что я глупо застываю, забыв заранее продуманное приветствие. Готовившись к войне, я оказалась не готова к мирным переговорам.

Шарлотта поднимается из-за стола и с улыбкой кивает мне. Папа наблюдает за нами с нескрываемым удовольствием и радостью.

— Здравствуй. — Голос Шарлотты оказывается неожиданно нежным, что вызывает в моей голове внезапную мысль: эта женщина редко повышает его. — Я Шарлотта Кэррингтон. Очень приятно познакомиться с тобой, Шелл. Это твое полное имя?

— Да, — отвечаю я после продолжительной паузы и тут же, спохватившись, добавляю: — Приятно познакомиться.

Шарлотта с улыбкой указывает на место напротив себя и отца, сервированное для меня. Забыв пожать ей руку или хоть как-то отреагировать на то, что ради меня она вставала, я неловко опускаюсь на стул и нервно тереблю край тканевой салфетки.

— Папа говорил, у вас тоже есть дочь.

— Да, она должна совсем скоро приехать, — мягко отзывается Шарлотта, занимая свое место. — У Сэм были курсы в колледже, поэтому твой папа отправил за ней водителя.

Значит, сама Шарлотта приехала еще раньше. Неудивительно, что я ничего не слышала — в этом доме запросто можно потеряться.

— Можешь рассказать что-нибудь о себе, Шелл, — вступает в разговор папа, перемешивая вилкой сытный салат.

Потрясающе. Я? Что я, черт возьми, могу рассказать? Привет, я недавно лежала в психиатрии с ПТСР, а как ты проводишь выходные?

— Э-э, — выдавливаю из себя хоть какой-то звук в этой неловкой тишине. — Да мне в принципе особо и нечего рассказывать…

— Чем ты увлекаешься в свободное время? — выручает меня Шарлотта более конкретным вопросом.

Я судорожно перебираю в голове свои хобби и озвучиваю наиболее безобидные:

— Рисованием, чтением… машины люблю.

— О, ты водишь? — искренне интересуется Шарлотта, приступив к еде.

— Да. У меня есть машина. — Я слегка расслабляюсь, ступив на знакомую мне территорию. — С ней и вожусь большую часть времени.

Папа удивленно поднимает на меня взгляд. Я слишком поздно осознаю, что о таких нюансах он не знал.

— Машина сейчас у моих друзей, — спешно добавляю уже скорее для него. — В мастерской. Они о ней заботятся.

Шарлотта внимательно наблюдает за моим отцом. Догадалась ли она, что он сам понятия не имел о таких, казалось бы, очевидных вещах? По моей спине пробегает холодок, ведь я чуть не проговорилась, что перевезла машину к друзьям совсем недавно.

От лица отливает кровь, когда я вспоминаю, что Айден находится позади меня, у дверей, и наверняка отчетливо слышал каждое слово о вещах, которые по идее должны были быть ему известны.

К счастью, Шарлотта берет инициативу на себя и непринужденно рассказывает о себе и Сэм. От волнения и концентрации на еде я мало что запоминаю, сформировав в голове лишь примерный портрет Шарлотты. Она много лет работает в той же компании, что и мой отец, а знакомство их именно там и произошло. Напрямую Шарлотта не упоминает, как давно они с папой общаются, но из ее рассказов я делаю вывод о нескольких годах.

Не знаю, сколько времени проходит за этими тихими разговорами. Шарлотта продолжает втягивать меня в беседу, при этом умудряясь не давить.

Саманта Кэррингтон врывается в наш дом, как самый настоящий ураган. В главном холле слышится грохот, за которым следуют спешные извинения. Звонкий девичий голос оповещает:

— Мам! Артур! Я приехала!

— Заходи, солнце, — Шарлотта слегка повышает голос, чтобы дочь услышала ее.

Я в напряжении застываю, когда ураган по имени Саманта влетает наконец в обеденный зал. Роскошные темные волосы, будто бы только выпущенные из рук стилиста, вихрем распадаются на плечах девушки. Губы, подведенные бордовой матовой помадой, расплываются в широкой улыбке. Такие же светлые глаза, как и у Шарлотты, все те же изгибы лица и фигуры. От нее буквально лучится жизненная энергия — она явно из того типа людей, которых можно назвать ходячими батарейками.

Мой отец приветствует Саманту первым. Она несколько раз кивает, а потом заключает поднявшуюся из-за стола Шарлотту в крепкие объятия. Втроем они кажутся настоящей семьей. Простой и такой привычной, насколько это возможно в богатом окружении. Теплой и единой, несмотря на разную кровь. Пока я наблюдаю за ними, в груди колет что-то, похожее на тоску. В это мгновение слегка оборачиваюсь и бросаю беглый взгляд на Айдена. Я не удивляюсь, когда понимаю, что все это время он смотрел в мою сторону.

Наконец взгляд Саманты обращается ко мне. Я моментально деревенею, боясь лишний раз пошевелиться, и осторожно улыбаюсь.

— Привет! Я Сэм, но ты, наверное, и так знаешь. — Девушка занимает место рядом со мной и приступает к еде с явным аппетитом.

— Привет, — тихо отвечаю я.

— Как жизнь?

— Нормально…

Внезапно Сэм смеряет меня заговорщицким, настороженным взглядом. Я перестаю улыбаться и растерянно смотрю на нее, пока девушка смотрит на моего отца и Шарлотту. Будто бы сделав какой-то вывод, она вдруг поднимает две свои тарелки и кивает мне:

— Пойдем-ка в твою комнату. Давай-давай, бери с собой.

Я так и застываю с приоткрытым ртом и недоверчиво наблюдаю за тем, как Сэм встает из-за стола, целует Шарлотту в щеку и заявляет:

— Мы потусуемся вдвоем, ладно? А вы тут поболтайте, мы еще вернемся попозже. Горячее же скоро?

— Да, минут через двадцать, — отвечает отец.

Сэм уже ждет меня в дверях, пока я поспешно встаю и поднимаю тарелку с салатом. Когда мы выходим в холл, Саманта тихо шепчет:

— Ты при них прямо как зажатый кролик. Пойдем-ка отсюда.

Прежде, чем я успеваю ответить, Сэм замечает следующего за нами Айдена. Хмыкнув, она легонько подталкивает меня локтем и подмигивает:

— А это тот самый твой телохранитель?

Я теряюсь с ответом и выдавливаю что-то совсем не к месту:

— Ты хорошо общаешься с Артуром, раз все знаешь.

Несмотря на мои опасения, Сэм мягко смеется и кивает:

— Да, мы давно знакомы. Он классный. — Сэм замечает мою задумчивость и, пока мы поднимаемся по лестнице, вдруг протягивает: — О, только не говори, что ты обижаешься, что тебя так поздно с нами познакомили. У твоего папы особо вариантов не было, ты знаешь.

— Да. — Вздохнув, я открываю дверь в свою комнату и пропускаю Сэм. — Просто… вы все друг друга знаете, хорошо общаетесь. А я двух слов связать не могу, на дыхании спотыкаюсь. Чувствую себя лишней.

Сэм резко разворачивается ко мне, отчего я едва не сталкиваюсь с ней и с трудом удерживаю тарелку. В светлых глазах девушки полыхает праведный гнев.

— Еще чего! Чтобы я больше такого от тебя не слышала, Шелл, — отчеканивает она и почти сразу смягчает тон, а после проходит к дивану.

Пока я в растерянности застываю около двери, Сэм опускает наши запасы на журнальный столик и надкусывает тарталетку с икрой.

— Между прочим, твой папа постоянно говорит о тебе, — она пытается говорить с набитым ртом. — Все уши нам с мамой прожужжал, даже когда ты еще жила с матерью.

Почему-то я улыбаюсь. В груди трепетно бьется согревающая надежда, и, когда сажусь напротив Сэм, все же решаюсь спросить:

— Что он рассказывал обо мне?

— Да всякое. Он сам мало что о тебе знал, поэтому для нас с мамой ты была как какой-то мифический зверь. — Сэм смеется, и я невольно улыбаюсь в ответ. — Постоянно приплетал тебя: «Шелл бы это понравилось», «жаль, что Шелл с нами нет», «видела бы это Шелл».

Я в удивлении застываю.

— Но если он почти не знает меня, — осторожно замечаю я. — Как он может догадываться, что мне нравится, а что нет?

— Он помнит тебя совсем ребенком. Что он знал о тебе на тот момент, то и рассказывал. К слову, к этим воспоминаниям он относился очень, очень ревностно. Я иногда начинала с ним спорить. Однажды доказывала, что девчонкам не нравятся выставки «Трансформеров». Но он был непреклонен, постоянно повторял, что в твоем детстве вы с ним смотрели первые два фильма с десяток раз.

Опускаю взгляд, стараясь унять колотящееся сердце. Мои скудные представления об отце в момент пополнились такими неожиданными и теплыми деталями. Что с ними делать совершенно не понимаю. Я как художник, застывший возле черно-серого полотна с яркими, живыми красками.

— Ты, может, нас совсем не знаешь, — с улыбкой говорит Сэм. — Но вот мы будто бы все время жили с тобой вчетвером.

Глупая пелена возникает перед глазами. Я пытаюсь наколоть вилкой кусочек нарезанного кубиками сыра, чтобы сконцентрироваться на чем-то кроме сдерживания слез.

— Эй-эй, ну ты чего? — От мягкости ее голоса я не выдерживаю, откладываю тарелку и закрываю лицо руками.

Будто вода через прорванную плотину, накопленные эмоции вырываются из меня слезами. Я пытаюсь сдерживать рыдания, чтобы не напугать Сэм еще сильнее, однако она сама подсаживается ближе и заставляет меня выпить холодной колы.

— Прости, — сконфуженно произношу сквозь слезы. — Это… само собой, я не могу…

— Брось, — отмахивается Сэм и настойчиво пытается запихнуть мне в рот маленькую тарталетку. — А ну ешь.

Я начинаю смеяться от комичности всей этой ситуации. Сидя на диване в слезах и с покрасневшими глазами, я пытаюсь проглотить тарталетку с икрой и давлюсь рыданиями. Смешно, но так похоже на меня.

— Что с тобой такое вообще? — осторожно спрашивает Сэм, наблюдая за мной несколько минут. — Я имею в виду, в целом. Ты выглядишь очень забитой.

Я могла бы рассказать ей о том, что произошло. Рассказать, почему попала в клинику, почему теперь живу с отцом и почему потеряла все навыки общения с людьми. Но первая встреча — не лучший момент, чтобы выливать на человека такие мрачные подробности. А может, я просто снова бегу от прошлого, рассказать о котором едва ли не страшнее, чем снова пережить его.

— Прости, — я снова приношу извинения будто бы за все сразу и виновато улыбаюсь. — Наверное, я просто не привыкла к окружению, в котором люди так искренны и добры. — Сквозь смех признаюсь: — Я ожидала суровую мачеху и ее дочь-бунтарку, которая устроит мне шоу на выживание. А вы… вы совсем другие. Это прозвучит глупо, но когда все идет хорошо, я ищу подвох, мне кажется, что что-то пойдет не так…

Сэм возмущенно взмахивает рукой и перебивает меня:

— Не знаю, что у тебя там такое случилось, но не все люди в мире созданы для того, чтобы портить тебе жизнь. Тебе стоит это запомнить, чтобы… ну, хотя бы не сталкиваться с трудностями в общении.

Как ловко она скрыла под этими словами «чтобы не потерять еще больше, чем ты уже успела».

Пока я успокаиваюсь окончательно, она подходит к ноутбуку и включает его. Когда Сэм спрашивает пароль, я без раздумий называю комбинацию цифр и поворачиваюсь, гадая, что она задумала. Издалека я различаю открытое приложение Spotify и улыбаюсь, когда в колонках начинает играть Måneskin — Close to the Top.

На первых же нотах песни Сэм делает погромче и начинает плясать какой-то импровизированный танец, двигаясь в такт бодрой музыке. Сэм протягивает руки и недвусмысленно намекает на то, что мне пора присоединиться. Помедлив всего мгновение, я поддаюсь ее очаровательной беззаботности и энергии, поднимаюсь и сжимаю ее руки в ответ. Вместе мы начинаем танцевать так, как только умеем. В моем случае, крайне топорно и неестественно, но именно это заставляет меня смеяться и улыбаться.

В какой-то момент Сэм начинает громко и уверенно подпевать. Такую свободу, с которой она поет свою любимую песню, такую энергию, которая делает Сэм по-настоящему живой, я не видела никогда.

Как же хорошо, что сегодня не сбылось ни одно из моих ожиданий.