Яд на крыльях бабочек: рынок чувств

Татьяна Хмельницкая, 2022

Я – блогер, работающий в жанре авантюрного экшна. Моя задача состоит в развлечении подписчиков своим экстремальным контентом. Подписчики собирают средства в блоге – я исследую планеты, которые они выбрали. Занятие чрезвычайно опасное, но я никогда и ничего не делала без страховки.Увы, события на Паксидее, куда я прибыла, стали фатальными не только для меня. Мы оказались внутри квеста, причём выбыть из него можно только погибнув. Убийства, киборги, тайны – кратко не расскажешь. Сначала считала, что главное – унести ноги с планеты, благо есть личный космический корабль, но как показали события, сие желание – вершина айсберга. Ну, и куда без любви? Она просто была, есть и будет.

Глава 2

Я очнулась, но была не в состоянии пошевелиться, открыть глаза — тело парализовало. Всё, что в состоянии ощущать — сочную палитру фотонов, исходящих от здешнего светила.

«Помогите»! — простонало моё сознание и тут же выдало подсказку первичных и вторичных действий.

Первично — определение вещества для обездвиживания, второе — работоспособность внутренних и внешних аппаратных систем.

С подсознанием я не согласилась: напряглась, пытаясь проверить работоспособность датчиков и аппаратов, которые имели определённую автономность, и повреждение одного не провоцировало сбой в работе других. В этом есть определённая польза, но я впервые попала в ситуацию, когда жалела о том, что нет единого центра управления, как второй ветви контакта. Обычная структура, помогающая выполнить диагностику.

Только при моём тесном участии все имплантированные модули создавали систему, помогающую принимать внешний мир и диктовать ему свою волю, будь то вызов такси или доставка стаканчика с горячим капучино из кафе в километровом радиусе от моего места обитания. Работа чипов сводилась к элементарному и естественному в наш техногенный век: голосовой, если ты бедняк, или рефлекторный, если ты богач, приказ. Затем — получение информации или выполнение команды.

Сейчас меня волновала картинка окружающего мира, которую я не в состоянии получить естественным путём. Зря, получается, столько камней имплантировала?

Инстинктивные сигналы результата не дали — датчики ушли в режим ожидания подключения к сети и, к пущей радости, находились без признаков жизни из-за недостаточности нервных импульсов, а я забеспокоилась ещё сильнее.

К концу проверки пришлось принять следующее: изоляция от внешнего мира так же реальна, как и то, что я всё ещё дышу. Даже браслет на руке стал бесполезным гаджетом.

Из важного: жив был только чип под кожей — утилисме, измеряющий параметры здоровья и в расширенной версии, коей пользовалась я, обладал дополнительными, но бесполезными для меня в данный момент времени возможностями. Здоровье? Оно, слава Небесам, оказалось превосходным, за исключением модифицированных лёгких.

Боже, я даже всхлипнуть не в состоянии — дыхание ровное, будто я в режиме сна.

Ох, хорошо бы так и было!

Впрочем, сны мне снились редко, и они все без исключения посвящались одному единственному месту, о котором сейчас не время вспоминать.

Помимо чипа здоровья в работе находился Игнотус, который вообще забыл о моём существовании и реагировал на меня ровно так же, как видеокамера на штатив, которыми пользовались на планетах пятого порядка.

Придётся полагаться на собственный организм, аки поступает младенец при рождении.

В общем, пробуждение не из самых приятных, но отчаиваться рано. В смысле: нюни распускать — ну не выйдет слюну выдавить, как и слезу. Сдаётся мне, газ, которым нас отравили, носил название «Ниндзя» — только после него это ужасное состояние живого трупа, хоть заупокойную читай.

Пользовалось спросом парализующее вещество нынче на чёрном рынке из-за его неприхотливости и самовоспроизведения: каждая молекула после запуска делилась на две, и деление продолжалось, пока газ не заполнит собой всё пространство.

Впрочем, газом его назвали из-за летучести и свойства занимать всё имеющееся пространство, а так он — органика. Или форма жизни. Короче: биологическое вещество, обнаруженное случайно во время выравнивания рельефа лазером на необитаемом светоприёмном теле «Тридцать икс семнадцать». Вся её поверхность представляла скалистый игольчатый панцирь. Исследователи срезали одну из острых пик под посадочную площадку, а после приземления шлюпки были атакованы газом.

Теперь все разработки на мёртвом шарике засекречены, а учёные дали имя летучей материи — «Синоби». Собственно, торгаши с чёрного рынка просто нашли более популярное название скрывающегося от людских глаз газообразного пришельца.

Мне довелось года четыре назад побывать на орбитальной станции «Тридцать икс семь» и воочию убедиться, что прибыла туда зря и делать там нечего, кроме как глазеть на шипастую поверхность изучаемого объекта планеты из космоса и детализировать картинки с помощью мониторов, на которые транслировалось изображение с камер марсоходов, курсирующих на ней. Из подробностей: стелющийся туман, то рассеивающийся, то концентрирующийся в одном месте. Из примечательного: летучая смесь пыталась формировать копии тех объектов, которые окутывала, от чего учёные заходились в экстазе, предполагая разумность формы жизни, некогда заключённой в недрах.

Увы, и в ту поездку без приключений не обошлось. Если кратко, то произошла утечка из лаборатории, отравление персонала, расследование инцидента, задержание неблагонадёжного сотрудника, выяснение и неизбежное осознание правоохранительными органами, что за те деньги, что работник получит, ему и отсидеть за воровство в тюрьме не сложно, а контейнеры с веществом — тю-тю. И, к слову сказать, утечки вещества случались на регулярной основе, так что преступление оказалось тоже рядовым, но необычайно понравилось моим подписчикам.

По возвращении я опубликовала книгу, засунув в неё все версии подписчиков, придав событиям художественную форму, заплатив за работу одному знакомому писателю.

Главным героем бестселлера стала девушка, рассказывающая о своём путешествии в блоге и ставшая участницей расследования. Верные подписчики помогали ей с версиями, спорили и тем самым помогали отыскать преступника.

Парень постарался на славу и за кругленькую сумму превратил безликие цифры статистики в героев, строящих формулу расследования. Назвала объёмный томик «В прямом эфире» и упомянула, что всё происходящее в книге основано на реальных событиях, а герои — собирательный образ по причине невозможности перечислить всех участников блога поимённо. Нужно ли говорить о том, что бесплатная электронная версия разлетелась миллиардными тиражами, и это привлекло ещё больше подписчиков в мой блог?

Вещество безвредно для человека, потому что жило в нём лишь некоторое время, зато эффект идеальный. И фермы по выращиванию молекул не должны быть огромными, в отличие от прибыли, что получит воротила. Достаточно крошечного контейнера и трёх минут, чтобы заполнить «Синоби» Межгалактический крейсер среднего типа. В безвоздушном пространстве субстанция не живёт. Но самое интересное даже не это, а возможность выращивания и изучения газа в пиратских лабораториях. Сие сулило чёрному бизнесу нехилые возможности.

Что до «Ниндзя», то после посещения планеты он буквально преследовал меня повсюду. Настиг и здесь.

Выводы?

Во-первых, создана принудительная герметичность флаера, а такое возможно лишь из кабины пилота. Затрачены средства на замену специалиста или оплату услуг действующего. Либо изначально в рейс вышел не принадлежащий космопорту борт.

Во-вторых, в кислородной среде «Ниндзя» агрессивен. Он хочет выжить, потому и пытается занять укромное местечко внутри человеческого организма, сохраниться, как делал это под коркой родной планеты, куда доступ кислорода ограничен. Но те, кто достал нас из кабины, — а они точно были, раз я лежала под солнышком, — имели специализированную экипировку, что весьма начётисто для простых грабителей или похитителей. Тут задействованы серьёзные люди, если не взять выше и не заподозрить организации.

В-третьих… И сказанного уже достаточно, чтобы осознать проблему.

Итак, из неприятностей — пульсирующая боль в затылочной части, исчезло обоняние, я вляпалась в игру третьих лиц.

Из положительного — я всё ещё жива и вполне могла пользоваться другими органами чувств. Например, слухом, и он не постыдился уловить какофонию смачной человеческой брани первых двух очнувшихся — Павла и брюнетки, которую узнала по тяжёлому низкому голосу.

Впрочем, пардон, ошибочка вышла! С обонянием оказалось тоже всё в полном порядке: ведь я уловила сейчас лёгкий запах пота, исходящий от Павла. Хм. А когда мы с ним встретились в космопорте, от него исходил тончайший аромат невероятно модных земных духов. Вопрос: сколько времени прошло с момента нашей отключки? Ответ очевиден.

Ладно, получалось трава и земля, на которых я лежала, ничем не пахли. Стоп! Они издавали аромат, но тонкий. Пожалуй… Так пахнет возле фонтана в полуденный день. Птицы бодрствовали и вели перекличку — нас окружал лес, который тоже не издавал ароматов. Именно так, по моим представлениям, выглядел рай: стерильность и ласковое солнышко — чего ещё нужно спасённым?

Но это однозначно не райские кущи, хотя бы потому, что там, в обиталище блаженных и счастливых, настолько смачно люди не выплёвывают отборные непечатные слова и не связывают их в цветистые предложения, разбавляя конструкцию предлогами. Но зато такой способ выражения позволял доходчиво, ёмко описать одновременно состояние здоровья этих людей, отношение к окружающей благодати и собственную точку зрения на положение вещей во Вселенной, и смачно положить всё, что найдётся на весь технологический прогресс, который подвёл.

Первым бурную деятельность развёл Павел — его изначально не накрыла острая тошнота как брюнетку. Одноклассник пребывал в безмолвном поиске чего-то такого, что я увидеть не в состоянии, но его тень сквозь прикрытые веки мелькала довольно резво.

Девушка очень быстро вернулась из ближайших кустов и злилась, от того твердила себе под нос проклятья. Её не устраивала глухота к её призывам подкожных чипов связи. Но она невероятно быстро справилась с душевной травмой и вместе с Павлом зашустрила по поляне в поисках чего-то для них важного в сохранившейся ручной клади. О важности я узнала почти сразу, потому что оба очнувшихеся комментировали свои действия. Они искали автономные приборы, находили и разочарованно бросали в пустоту, что они не работали.

Прошла минута — другая, Павел стал трясти меня за плечо и бить по щекам, а девушка, судя по издаваемому ею шуму неподалёку, обнаружила в вещах нечто интересное. Я же про себя в который раз отметила, что уцелевшая ручная кладь — лучшее, что случилось на Паксидее.

Итак, из услышанного от этих двоих: произошла авария, есть выжившие. А точнее выжили восемь человек. О трупах — молчок. Но кто знает, может они всё же есть? Ещё в салоне флаера я поняла, что брюнетка не будет падать в обморок при виде мёртвых. Скорее она констатирует при личном желании, что кто-то скончался и продолжит суету. Констатации нет — значит, трупов нет? Или всё же возможны варианты?

Нет, Павел подтвердил, что пассажиров восемь и все живы.

Хм. Выжили восемь, а где остальные? По лесу размётаны, а нам повезло уткнуться лобиком в полянку и при этом никаких повреждений? Ну, про меня-то что говорить — я под действием вещества, а вот Паша и девица живее всех живых.

Павел будто бы подслушал мои мысли и выдал предположения на собственный лад, но довольно смачно, в высшей степени неделикатно. И если всё так, как он озвучил, то уже сейчас могу констатировать: дело — дрянь. Почему? Ответ прост, как яйцо на сковороде: нас похитили, оставили жизнь и свободу передвижения, чтобы мы стали участниками некой схемы.

О схеме поведала брюнетка, вступив в разговор с Павлом и продолжая шарить по поляне — в настоящий момент я слышала её тяжёлое дыхание возле своей головы и шуршание в недрах поклажи. По всей вероятности, сейчас она погрузила руки в мой рюкзак.

Ох! Неприятные у меня предчувствия, но выводы, пусть и напрашивались сами собой, даже из услышанного, всё равно преждевременны. Мало установить схему, нужно установить причину, устранить её и только тогда найти выход из проблемы. Но Павел и брюнетка продолжили развивать тему и строить предположения на собственный лад. Ну и пускай. Как говорится: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.

Павел добудиться меня так и не смог, хотя всё моё естество кричало и вопило, чтобы он продолжал и не сдавался. Поняв, что я дышу самостоятельно, принялся помогать кому-то из мужчин. Павел интересовался его состоянием здоровья. Речь у очнувшегося была осознанной, а голос — бархатным.

Брюнетка попыталась растолкать Каторжника, которого она окрестила Хмурым здоровяком. В коротком разговоре с Павлом они распределили обязанности по приведению остальных людей в чувства, пока пришедшие в себя с громкими неприятными звуками в ближайших кустиках извергают всё завалявшееся в желудке. Выходило, что клеймёный тоже очутился здесь, и сделанная инъекция подействовала на нас обоих одинаково.

Моментально вспомнились глаза парня, его руки. Снова услышала аромат его кожи. Всё было невероятно родным, пусть и прочно забытым. И не понятно, сколько времени потребуется, чтобы, поковырявшись в завалах прошлых событий, припомнить все обстоятельства нашей встречи. Странно, что тело, сердце и подсознание среагировали на этого отсидевшего убийцу, как на что-то безопасное, а память никак не желала подкидывать варианты. Вот пустота и всё тут!

Незнакомцы вокруг меня стали поочерёдно оживать. Парами — что невероятно само по себе даже для «Ниндзя», и меня сразу начали терзать смутные сомнения, но их можно развить в изложении нового романа, а пока придержу при себе, высказав предположение, что укрощение туманной органики и перевод в новое качество всё же состоялось. И ещё одна пометка для запоминания: идеальная синхронность сама по себе мало реалистична и особенно для человеческих существ, и потому не в этом ли состояла уникальность момента для «Ниндзя»?

Пассажиры стонали, затем слышались шлепки о землю, что свидетельствовало о том, что вертикальное положение давалось с первого раза не всем. Всего, по моим подсчётам, нас было: трое девушек и пятеро мужчин.

Если измерять количество относительно пришедших в себя шкалой оханья, то всего очнулось шесть человек, а двое — я и Каторжник — находились в отключке. Вернее: я просто двигаться не могла, а насчёт уголовника не уверена. Судя по звукам, доносившимся до меня, некоторым из пассажиров пришлось забраться в кусты и отдать проглоченную ранее пищу природе не самым приятным способом.

С ворчанием вернулись двое, что очищали желудок.

Из услышанного от выживших и очнувшихся за пролетевшие три минуты — внутренний хронометр меня никогда не подводил! — удалось почерпнуть следующее: лес безумный из-за смешанности растительности и вычищен даже от веток; поляна неестественно круглая; насекомых действительно нет, и мне не показалось; из воняющих существ только мы — двуногие; зверья не видно, лишь доносятся трели птиц; пассажиры живы, но нас немного.

Поддавшись общей эмоции, я мысленно выругалась, и меня можно понять: ведь информация подтверждала изначальные опасения.

Из глубин памяти донёсся голос, такой же нереальный, как и сюжет моих редких снов. Я слышала его у себя в голове с самого рождения, когда ситуация казалась неразрешимой или опасной. Он успокаивал, помогая прийти в себя. Сейчас выглядел стихотворной строчкой из детской передачи, где малышам давали вредные советы: «Подчас враги вокруг толпятся, и вы геройствовать должны, и вспомнить, как вы всем важны, и по-геройски от врагов умчаться»¹.

Я в глубине души улыбнулась строчкам и тут же вспомнила о «Галатее» — моём личном лайнере. Она висела сейчас в глубоком космосе, недалёко от орбитальной станции и не «отсвечивала», чтобы её не засекли корабли. И у неё явно вышло сидеть с опущенным новым защитным занавесом, который я прикупила для «девочки» по случаю и за сумасшедшую цену. Любила я «Галатею», потому что являлась для неё Пигмалионом. Стоило очутиться в ложементе, программа считывала татуировки, запускала своё «сердце» и отворяла мне врата искусственного сознания. Корабль становился моим телом, а я — ключом к его кодированной душе.

Но до срока судно мне точно не поможет, потому что получило приказ не вмешиваться, а сопровождать до пункта назначения, следуя курсом лайнера, на котором я прибыла на Паксидею. Умница-девочка, на дежурстве, но выдавать себя не станет, как и лезть поперёк батьки в пекло. А батька у нас кто? Верно: он у нас военный флот ФСБЗ и иже с ним специальные боевые бригады «Дрязг».

Спрашивается: как моя чрезмерная осторожность совместима с работой блогера, странствующего по убийственным мирам? Ответ такой: вот потому и лезу туда, куда просят за большие деньги, оттого что без стопроцентной страховки я свой филей из домашнего кресла не подниму. Она была и сейчас даже двойная: в официальном режиме и неофициальная, за мои личные средства. Существовал ещё вариант — третий, который сработает обязательно, но им я пользоваться не желала принципиально, потому что он являлся гранью моей человечности. Ой, да ну ещё об этом думать! Два типа — и всё!

Павел и брюнетка предприняли реанимационные действия в отношении меня, а некто третий с бархатным голосом предложил свою помощь.

Судя по тихим разговорам и командам, а затем мерному надавливанию мне на грудную клетку ладонями, глубокому вдоху в мой рот воздуха, около меня остались тот самый сладкоголосый и одноклассник, а брюнетка и ещё кто-то занялись бывшим заключённым.

А где-то в вышине щебетали птицы, и призрачные кущи существовали собственной неугомонной и деловой жизнью.

— Пульс теперь прощупывается хорошо, — бросил Павел, загородив свет и став широкой тенью для меня.

— Она уже приходит в себя, — ответил второй. — У неё на груди небольшой шрам — странно, что она его не убрала, но это свидетельствует о том, что у неё была операция по пересадке лёгких. Полагаю, они модифицированные, и Агата Фатум во время катастрофы надолго задержала дыхание, оставаясь в сознании. Произошли изменения. Обратимые. Не волнуйся. Теперь долго приходит в себя. Как там молодой человек?

Я оставила шрам, как напоминание о собственной глупости и о человеке, которого она погубила. Это произошло в одной из поездок, но книгу писать о том приключении не стану — больно. Бледно-розовая аккуратная полоска — личный гештальт без права на искупление.

— Хмурого откачали! — крикнула в ответ брюнетка. — У этого, наверное, тоже пересадка была! Но шрамов нет. И он не в состоянии открыть глаза.

— Что ж… Вот и отлично, — выдохнул обладатель приятного голоса, и я почувствовала, что человек поднялся и отошёл от меня, превращаясь из густого тенистого пятна в яркое телесно-розовое покрывало век.

— Дария! — позвал одноклассник. — Ты слышишь меня?

— Нужно поискать что-то из лекарств, — ответил Павлу тот, кто проводил мою реанимацию. — Стимулирующее. Вколоть обоим. Но можно оставить так и через некоторое время…

— Она точно очнётся? — не отставал Павел, уничтожив окончание фразы.

— Да, — последовал ответ.

Последние из очухавшихся с шумом веток и проклятиями вернулись к нашей компании. Один из людей заговорил. Незнакомец оказался мужчиной и, судя по голосу, среднего возраста. Что-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами.

— Эй? — брюнетка очутилась возле Павла. — Агата Фатум — псевдоним? Дария, значит? Её так зовут?

Небольшая пауза, заполненная вознёй людей неподалёку, теплотой солнца и моей злостью на собственное состояние, прервалась вопросом:

— Как мы тут оказались? — донёсся женский голос оттуда же, откуда совсем недавно выкрикивала брюнетка отчёт о состоянии Каторжника.

Звучание речи казалось тихим, усталым, с едва заметными истеричными нотками. А ещё в нём чётко слышалось напряжение и страх.

В голове невольно пронеслось, что: во-первых — девушка была молодой — не больше двадцати лет; а во-вторых — что она звучала всеми оттенками безысходности.

— Вопрос не в том, как мы тут оказались, а в том, куда нам двигаться и что делать дальше? — ответил ей вкрадчивый мужской голос, принадлежавший тому самому человеку с жизненным опытом.

— Хорошо хоть наши пожитки на месте, — вмешался в разговор молодой мужчина, которого я слышала среди первых очнувшихся, но молчавший до сих пор.

Простецкая фраза была сказана приятным жизнеутверждающим тоном, от чего накатила волна профессиональной зависти.

Вспомнилось, как я часами репетировала перед зеркалом собственное звучание, чтобы воспроизвести его на камеру. Занималась со специалистами дикцией и речью. Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Везде: перед зеркалом, под душем, в сортире, на прогулке.

Я работала на камеру дублями, когда с первого раза трудно было записать верный, приятный слуху вариант. И всё ради того, чтобы подписчики верили тому, о чём я им рассказывала. А у незнакомца завидная изначальная искренность подачи материала! Вот сказал, и теперь стало ясно, что пожитки — самое главное в жизни, даже главнее самой жизни.

— Давайте подумаем, что делать дальше, — внёс свою лепту Павел. — Естественно, после того, как ребята придут в себя.

Одноклассник поднялся и отошёл. Я понимала его: раз уж обещано, что приду в себя — значит, приду, и пора пораскинуть мозгами в отношении ближайшего будущего. А интонация у Павла какова, а? Не предлагал — мягко приказывал!

После окончания школы семья Римовых отбыла с космической станции «Герой — один» и переселилась на Пеглон — планету из созвездия Медузы. На встрече выпускников выяснилось, что одноклассник успешно влился в косяк офисного планктона и заделался оценщиком драгметаллов, добываемых на объектах Галактической системы. Но сейчас мне показалось, что за то время Павел сильно продвинулся в профессии, потому что интонация в его голосе слышалась специфическая, присущая средней линейке руководителей. Эдакая — пластичная, с налётом деспотии.

— Ничего подходящего из лекарств нет, — посетовал обладатель бархатного голоса. — Придётся ждать, пока сами в себя придут.

Мне удалось моргнуть — это прорыв!

Все ещё не веря собственному счастью, распахнула веки. Теперь я могла видеть всех. Первым, на кого я скосила глаза, был Каторжник. Он тоже пришёл в себя и тоже не двигался, а только смотрел.

Заметив мой взор, подмигнул, как совсем недавно в полётном аппарате. Если бы остальные мышцы тела вернули свои мимические функции, то я бы не упустила момента что-то изобразить в ответ — тоже мне, старый дружок нашёлся! Или мы в самом деле знакомы?

Хм. Ещё там, в космопорте, не задаваясь вопросами, интуитивно пыталась разглядеть молодого человека с тюремной татуировкой. Вполне возможно, моё подсознание рылось в архивах памяти в тот момент, когда мы оказались рядом и сличало типы лица с прежде встреченными мной персонами. А память у меня хорошая — Бог не обидел. Работа бы завершилась, и появился бы повод заставить в свою очередь сознание напрячься, подыскивая ситуацию и имя. Но помешал Римов.

Ладно. Поищем в глубинах — разберёмся.

Хм. Он-то точно знал, кто я, и в коробке у него было две капсулы с одинаковым веществом. Парень фанат?

Или он военный?

Ну нет! Они бы предупредили меня — таковы условия договорённостей нашей работы. Обычно я собирала материал — записывала непрерывно, вне зависимости от продолжительности эфиров — они его получали для своих нужд и платили зарплату.

А вот теперь мне стало страшно. Жутко. Нестерпимо. Кто ты, Каторжник?

Я снова посмотрела в глаза Хмурого. Он догадался о направлении моих мыслей — это чувствовалось по взгляду. Секундное смятение в его взоре, во время которого в его глазах закружилась карусель чувств, закончилось очередным подмигиванием.

— Хватит! Оставь их, умник! Тоже мне, мамочка нашлась, — послышался окрик брюнетки.

Её чёрные волосы уже были собраны в хвост и перетянуты какой-то верёвкой. Куртка, которая была надета на девушке ранее, теперь завязана на поясе рукавами.

— Ну, хватит, так хватит, — согласился парень, обладатель бархатного голоса.

На вид ему чуть меньше тридцати. Русоволосый. Нормально сложен, гладко выбрит. Цвет глаз трудно определить, — парень от меня находился далеко, но мне показалось, что они светлые. Короткая стрижка исправляла треугольной формы овал лица, делая облик более приятным и сбалансированным.

— Чего ты раскудахталась? Умник заботу проявляет — он добрый! — влез мужчина средних лет с пегими волосами, загаром и одетый в джинсовую куртку «а-ля ретро», активно перебирающий что-то в походной сумке. — Есть конкретные предложения? Валяй, высказывай. В общем: говори по делу.

— Раскудахталась? А ты, дядя, не гони. Я выскажусь. Например, о тебе. Охотников за головами пачками видела, — ухмыльнулась брюнетка. — Знаю, чего вы стоите. А теперь слушай внимательно, я по делу, конкретно тебе скажу: твой ствол у меня. Ты его не ищи. Знаю, я таких уже встречала. Не получится у тебя, дядя, обобрать нас, как доверчивых идиотов и пойти восвояси, а мы тут хоть подыхай.

«Нас»? Она так и сказала? А это заявка на лидерство.

Люди передвигались, а моё обоняние подсказывало, кто кем являлся. Тут всё просто: исходящее от девушек благоухание походило на духи, которые продаются в свободных зонах космопортов Лидирующих планет. Несколько пряных запахов стали ядром модного нынче букета, а остальные его поддерживали. Мужчины вызывали больше подозрений. Часть из них сохранили едва уловимый аромат свежести, другие же пахли так, словно не мылись длительное время.

Подозрительно? Ну, не сказала бы, что настолько, что пора кричать или бежать сломя голову в поисках укрытия. Тело пусть и не загадка в текущем веке, но его реакции всегда непредсказуемы. В общем — ничего конкретного, а просто текущий анализ крепости ума.

Охгол, как сокращённо называли таких следаков, не сдавался:

— Ты ж моя умница! — просветлённая улыбка озарила лицо Охгола, и он двинулся на брюнетку. — Какие девушки нынче догадливые пошли, просто душа радуется! Верни пушку папочке, Ведьма! Не слышала разве: пушка детям не игрушка.

Мужчина выглядел поджарым, подвижным и отчего-то напомнил мне кобру, хотя ничего глубоко хищного в нём не было, а опасного — предостаточно.

Охгол улыбался, и выразительные носогубные борозды, будто окантовка, подчеркивали широкий подбородок и тонкие губы. Но с возрастом Охгола я промахнулась — он чуть старше сорока. Впрочем, пластика в наши дни, поставленная на поток и стоившая сущие копейки, творила чудеса. Как знать, сколько Охголу лет на самом деле…

— Слышала, папочка. Но я уже большая девочка — мне можно, — улыбнулась брюнетка лучезарно и наставила на Охгола оружие. — Так мне спокойнее будет, а всем — сытнее.

— Пушечка, Ведьма, табельная. Её и отследить могут, дурочка, — охотник остановился, но продолжал улыбаться.

— Тем лучше, Охгол, — брюнетка держала мужчину на мушке.

Тот сделал пару шагов назад, вкрадчиво изрёк:

— Тормози, Ведьма. Хочешь крутую мужскую огневую штуковину большого калибра подержать в руках, так подержи. Но палить из неё положено нам — мужикам.

Все, включая меня, улыбнулись.

Неожиданно заговорил молодой человек, сидевший до текущего момента очень тихо и глядевий на брюнетку исподлобья. Он был широкоплечий, атлетического телосложения, кареглазый, со вставками точно такого же цвета камней, темноволосый и без имплантов волос, с прямым носом, пухлыми, как у девушки, губами. Самое приятное для очей изголодавшейся по тёплым отношениям девушки очарование — родинка на скуле из эскрального ядра, что говорило о том, что под кожей у парня слишком много разного рода датчиков. Он, как никто другой из этой разношерстной компании, органично смотрелся на фоне древнего таёжного леса. Эдакий молодой вождь племени на скале совета. Именно он оказался обладателем невероятной техники подачи устного материала — предмета моей непрошеной зависти.

Так вот ты какой — парнишка сладенький!

А сладкоголосый продолжал:

— Развлекли людей, позабавили — всем понравилось. Я лично очень рад, что так много крутых ребят разом собралось на этой богом забытой полянке. А теперь предлагаю познакомиться. Ну и не мешало бы покумекать, почему лес здесь не похож на джунгли Паксидеи. Нет возражений?

— Давайте со второго вопроса начнём, — подхватил Охгол, медленно устраиваясь на траве, но никто на него не обратил внимания, потому что смотрели на кареглазого.

Я покрутила носом — удалось, как и до кучи, широко улыбнуться.

И снова бархатный голос:

— У меня, как и у вас, ещё кучи две накопилось вопросов. Например, какого лешего нас усыпляли? Мы оказались здесь с пожитками, аккуратно разложенные на поляне. В воздухе за всё это время не пролетело ни одного легкомоторного аппарата. Насекомых нет. В общем — не понятно, в чём прикол. Вопросы у меня к вам будут простыми: Кто? Откуда? Почему на Паксидее? Сразу объясню: так легче общаться, ну и понять, что нас связывает. Я — Арсений Лучный. Прилетел сюда с планеты Есшана. Главный инженер предприятия по добыче руды. Здесь по договорённости между корпорациями. Теперь ты, мелкая.

На поляне воцарилась тишина. Все смотрели на очень худенькую девушку с пшеничными короткими волосами низкого роста и на удивление кроткими глазами без вставок. Я могла бы побиться об заклад, что незнакомка — выпускница школы при монастыре в отдалённой планетарной колонии, слабо обеспечивающейся продовольствием и живущей на пожертвования религиозной общины с крупными центрами на разных звёздных системах.

Лет пятьдесят назад разом все религиозные деятели обратились к Межгалактическому Центру с просьбой о выкупе периферийных, пригодных для обитания космических объектов. Но договор заключили на возможность аренды. Межгалактический Центр оставлял за собой право очистить миры от религиозных обитателей, если там будет проводиться антиконституционная деятельность. Итог: монастыри ширились и развивались, а с ними множились школы при филиалах.

Главы религиозных общин поспешили построить на поверхности полисы-монастыри с автономным управлением, подчиняющимся центральной конфессиональной власти.

Я бывала в одном таком месте по заданию подписчиков. Светоприёмное тело получило имя Медея в честь древней волшебницы, воспетой греческими мифами. Обитаемый шар открыли земляне семьсот лет назад. Обычно у нас принято называть небесные твердыни именами римских теологических существ, а тут решили увековечить представительницу греческой мифологии.

На Медее царствовал суровый климат, потому что она находилась на более дальнем расстоянии от Солнца, если сравнивать с Землёй. Мало того, в тот год, когда мне довелось побывать там, бушевал привнесённый в монастырские стены вирус. Часть населения умерла. Мне удалось эвакуироваться с помощью сил издательской корпорации, вылечиться, но некоторые органы пришлось заменить на специально выращенные, модифицированные. Именно тогда появился неоплатный гештальт.

Хм. Уже дважды вспомнила тот случай. Совпадение? Пока трудно сказать — нужно наблюдать.

Так вот, юная девушка казалась мне прибывшей именно с Медеи. Я не удивлюсь, если увижу у неё татуировку на теле в виде креста с маленькой звёздочкой.

— Галина Шумакова, — начала девушка, а я заметила, что Каторжник внимательно оглядывал каждого из присутствующих. — Летела в гости к своей тётушке, которая пятый год проживает на Паксидее. Тётушка больна. Умирает. Когда последний раз связывалась с ней, она просила меня прилететь как можно скорее. Живу в Обители созвездия Окси.

Она немного помолчала и добавила:

— Я не монахиня.

Девушка перекрестилась, посмотрела на небо и замолчала. По мне, так странное поведение вслед за признанием.

— Всё рядышком! — хмыкнул Охгол. — Обитель созвездия Окси в этой системе. Пекло там. Как в аду.

— Да, — согласилась девушка. — Я привыкла.

Каторжник сел, потряс головой.

Охотник за головами так обрадовался этому обстоятельству, что стукнул себя ладонями по коленям и произнёс:

— А вот и мой клиент! Очухался, братишка? Давно за тобой наблюдаю. Когда откинулся, ничего не забыл?

Голос Каторжника оказался сиплым:

— Я свои долги закрыл, дядя. А если у кого-то ко мне претензии, так я без посредников всё решу. Притихни.

— Не-а, — сощурился Охгол. — Этот долг давний и личный.

— С каких пор охотники стали по личным долгам выдвигаться? — поинтересовалась я и устроилась вертикально, прислушалась к себе.

— Когда отказать не можешь в личной просьбе на правах официального расследования, Агата Фатум, — парировал мужчина. — Или Дария? Я твой поклонник.

— Фатум, — пропела Ведьма. — Тебе представляться не надо. Тебя, блогерша, даже отсталые Охголы знают.

— Ты сама-то откуда, Ведьма? — не унимался мужчина, присматриваясь к брюнетке.

— Вивиан Франс. Живу на Тхеуре. Никому неизвестный музыкант и композитор. Путешествую к заказчику. Трансфер. Завтра пересадка на Межгалактический лайнер до конечной точки.

— Федот Гордеев, — подхватил эстафету Каторжник. — Прибыл на Паксидею на заработки. Контракт у меня. Живу на Атрале — планета ссыльных. Слово ухажёру, — парень смотрел на моего одноклассника.

О боже! Нет, нет, нет! Это имя! Он…

Вспышка, а потом вихрь воспоминаний, сопровождаемый сдавленным дыханием и аритмией. Мне пришлось применить все нажитые за долгие годы актёрские способности, чтобы не выдать себя. Особенно, когда Каторжник уставился на меня долгим немигающим взглядом.

Ладно, ладно, лично мне взгляд показался долгим, а на самом деле таким не был — коротко мазнул по мне и ушёл на следующую физиономию, но стресс я точно получила серьёзный.

— Павел Римов. Здесь в командировке. Живу на Пеглоне. Одноклассник Дарии. Точнее: Агаты Фатум.

— А ты? — спросил Арсений Лучный у последнего незнакомца.

— Тарас Фролов. Инженер. Проектирую всякое для науки. Живу в закрытом научном городке. Здесь тоже в командировке. И…

Договорить он не успел. Из кустов в центр поляны свалилась туша. Все резко вскочили, отпрянули. Вивиан нацелила бластер и медленно попятилась, держа тушу под прицелом, а я вместе с ней, потому что оказалась у девушки за спиной.

— Что за химера? — воскликнул Федот.

Молчание.

Химера выглядела невероятно. Её будто бы собрали наскоро, по меньшей мере из пяти животных. Массивная пасть принадлежала семейству псовых, но крокодильего размера. Туловище с маленькими передними лапами, мощными задними конечностями. Само животное было с человеческий рост. Уши — не знаю чьи. А вот хвост больше походил на хвост белки.

Химера осмотрелась, будто пересчитывала будущих жертв, сильнее оскалилась, и из боковых, покрытых густой длинной шерстью мешков вытянулась ещё одна пара лап, по размеру крупнее передних и меньше задних.

— Она готовится к атаке? Зачем ей ещё лапы, а? Самоделка? — прошептала Галина, а Тарас пытался прикрыть её своим телом.

Слова девушки расслышали все.

— Наблюдательная, — тихо отозвался инженер Лучный. — В нашей Вселенной невозможно наличие шестипалых зверей.

— А вот хрен тебе! — прошипел Федот, медленно двигаясь в нашу с брюнеткой сторону, а химера, пуская слюну, наблюдала за ним. — Вивиан, дай мне пушку. Обещаю, я не промахнусь.

— Ведьма, отдай парню пушку, — поддержал Охгол, оказавшийся рядом с Павлом, — не балуй.

Химера вытянула из боковых мешков ещё пару лап такого же размера, как и другие боковые. Кисти её конечностей были похожи на человеческие — с тонкими пальцами, увенчанными длинными жёлтыми когтями.

— Полна сюрпризов, — максимально спокойно произнёс Арсений, но было заметно, что он просчитывал варианты возможного побега, и ему, вероятно, очень нравились деревья.

Глаза животного засветились красным, точно внутри сидели сенсорные датчики, и оно двинулось на Охгола. Я видела это, потому что тварь медленно поводила головой из стороны в сторону, хоть и пёрла в сторону выбранной цели.

Федот оказался рядом и, легко оттолкнув меня, перехватил отработанным движением пистолет у брюнетки. Прицелился. Пальнул. Чудовище остановилось. Развернулось. Из пасти химеры вырвался оглушающий протяжный рык, и она сменила направление.

— Делай что-нибудь, Федот! — прокричала брюнетка, пятясь назад и стараясь смотреть в глаза зверю.

Гордеев держал тварь на мушке, подпуская тушу ближе к себе.

Я как заворожённая смотрела на надвигающуюся химеру, но продолжала стоять за спиной Федота.

— Блогерша, беги! — приказал Арсений, а я лишь отступала назад синхронно с Федотом.

— Не вопи, Лучный! — просипел Федот. — Сами с усами. Дария, стой за спиной.

Я поняла, почему парень так долго целился. Белок ока зверя покрывала толстая защитная плёнка вкупе с тем, что химера постоянно моргала. Но именно глаз являлся единственным слабым звеном в конструкции организма — такова недоработка нашей Вселенной, пусть мы и подозреваем с лёгкой руки Галины, что зверь — самоделка. Федоту необходимо было стрелять в момент, когда, моргнув, плёнка на органе сползала чтобы выделить слезу, и до возвращения её для защиты ока.

Раздалось тихое шипение бластера — тварь дёрнула головой назад. Попятилась. Охгол и Арсений расступились в разные стороны.

Животное издало оглушающий свирепый рык. Бросилось на восемь лап, закружилось на месте. Пригнуло морду к земле, сосредотачиваясь для прыжка, но завалилось на бок.

— Отличный выстрел, парень! — послышался от кустов незнакомый голос. — Только они ходят парами.

Все посмотрели на источник брошенного замечания.

Примечания

1

Татьяна Хмельницкая.