Отпустить или влюбить?

Татьяна Фомина

У нас была всего одна потрясающая ночь, но он всё испортил, назвав меня другим именем. Нечеловеческими усилиями смогла вырвать его из своих сердца и мыслей. И когда я научилась жить заново, он появляется на пороге моего офиса, и даже не помнит меня. А вот это уже слишком. Красивый, обаятельный, а главное – свободный! И что мне делать? Отпустить или влюбить?

Глава 4

София

Кажется, я выспалась. Нет, я определённо чувствовала себя прекрасно. А ещё такой сон.… Улыбнулась, так и не открывая глаза. Вдохнула запах нового дня. Пахло бергамотом, мятой и мускусом. Обалденное сочетание. Вдохнула глубже. Мне определённо нравится такой запах!

Решила потянуться и поняла, что моя рука на чём-то лежит. Резко распахнула глаза и… забыла, что, вообще, нужно дышать! Я обнимала мужчину! Причём обнимала — это мягко сказано! Моя нога была закинута на его поясницу, а рука лежала на широкой спине. Осторожно убрала с незнакомца всё, что на него сложила и скатилась с кровати.

Женская логика: «Это часть тела явно не поясница. И незачем так резко вставать. Это вредно для организма».

Что, вообще, в моём номере делает мужчина? Теперь понятно, почему мне показался приятным запах — это был мужской парфюм!

Шальная императрица: «И неплохой, между прочим, парфюм. Явно дорогой! И «непоясница» тоже очень даже ничего».

Нахмурилась. Вчера я засыпала точно одна! Тогда почему в моей постели спит мужчина?!

Шальная императрица: «Да! Почему. Он. Спит?!»

Великая моралистка: «А экземплярчик-то хорош!»

Шальная императрица: «Ты смотри, как она заговорила!»

Женская логика: «А повернуть его можно? Я бы и на остальное посмотрела!»

Шальная императрица: «А я бы не только посмотрела».

Женская логика: «Ну, руками ты его всю ночь щупала. И ногами, между прочим, тоже. Как он, бедолага, вытерпел — не представляю».

Великая моралистка: «Тогда почему я ничего не помню?»

Шальная императрица: «Потому что помнить нечего! С тобой можно только спать».

Великая моралистка: «Кто бы говорил! Я же не виновата, что мужик такой дохлый пошёл».

Такого со мной ещё не было: проснуться с мужчиной и не только не помнить, кто он, а даже не знать, откуда он взялся! Я точно помню, что засыпала од…на.

Я обвела взглядом номер. Сомнений не было: это мой прежний номер. Я слишком хорошо помнила каждый предмет. Только сейчас на столе лежал ноутбук, на прикроватной тумбе — мужские часы, телефон и перстень. В открытом шкафу висели мужские вещи.

Мама дорогая…. Вот это я влипла. Соня, поздравляю, это твой новый рекорд по рассеянности! Метнулась в ванную, наспех умылась, полотенце тоже пахло… лосьоном?

Шальная императрица: «Мужчиной! Это пахнет муж-чи-ной! Божественный запах!»

Оделась со скоростью десантника, схватила в руки туфли и на цыпочках выскользнула из номера, прикрыла дверь и, как была, босиком метнулась к лифтам. Только когда кабина закрылась, смогла выдохнуть. Даже в зеркало на себя не посмотрела! Стыдно смотреть.

Великая моралистка: «И чего стыдно? Ничего ведь не было!»

Шальная императрица: «Вот поэтому и стыдно, что не было! Может, вернуться, а? Такое добро пропадает. Можно сказать, даром лежит! А ещё и штраф наложить. За бездействие!»

Дёрнулась, когда кабина остановилась, всё ещё никак не придя в себя. Подошла к администратору, поставила туфли на стойку и протянула карту.

— Доброе утро, София Егоровна, как спали? — поинтересовалась Светочка.

Меня передёрнуло. Спала-то я чудесно, но вот где спала… а, главное, с кем?

— Спасибо! Всё замечательно, — выдавила из себя приветливую улыбку, украдкой бросив взгляд в сторону лифтов, словно оттуда мог выскочить… Кто? Не знаю. Всё было ужасно глупо! Нет. Просто ужасно.

Мысленно торопила Светочку быстрее вернуть мне карту, но, как назло, терминал пришлось перезагружать. Наконец, мне вернули золотой пластик, и я чуть ли не бегом направилась к выходу.

— София Егоровна! — окликнула меня Светочка, когда я уже схватилась за ручку двери.

Пришлось повернуться. Администратор показывала на стойку, где остались стоять мои туфли. Вдохнула. Глубоко.

Чуть босиком на улицу не вышла! Браво, София!

— Красивые, — с восхищение произносит Светлана, когда я снова подхожу к стойке.

— Да, — соглашаюсь. — Спасибо. Ещё не проснулась, — пытаюсь оправдать свою оплошность, и прямо возле стойки обуваюсь.

В голове мелькает мысль, что можно у Светочки поинтересоваться, кто остановился в номере 1013, но не делаю этого. Не хочу показывать свой интерес, а хорошо зная общительную натуру девушки, то и совсем этого делать не стоит.

Попав в свои новые туфли, из-за которых я вчера так оплошала (ага, туфли виноваты!), сразу становлюсь выше и увереннее. Ещё раз благодарю Светлану и царской походкой покидаю гостиницу. Ноги моей больше здесь не будет! Надеюсь, персонал не узнает о моей ошибке, а таинственный незнакомец сохранит это в тайне.

Уже в офисе привожу себя в порядок: дежурная косметичка, как и дежурная сумка, выручают.

В течение дня ловлю себя на мысли, что нет-нет да и возвращаюсь к утреннему происшествию. Женское любопытство начинает брать верх, и я уже жалею, что так быстро сбежала. В конце концов, мужчина повёл себя по-джентльменски: не устроил скандал с криками на весь отель, не поставил меня перед фактом, что я вторглась на его территорию, а дал выспаться. Ну, а то, что он лёг рядом, так это тоже объяснимо: не на полу же ему спать, кровать в номере одна. А ещё — не приставал. Это весомо подняло его в моих глазах.

Шальная императрица: «Ну не знаю, не знаю! Я бы с этим поспорила».

А если учесть, что спала я, нисколько не заботясь о том, что рядом кто-то есть, то бедняга здорово намучился: ведь не каждому нравится, когда на тебя складывают руки-ноги. И я уже серьёзно начинала жалеть о том, что не взяла у Светочки его данные, и даже не посмотрела на его лицо.

Великая моралистка: «Зато хорошо рассмотрела другую часть тела. Кто бы там на лицо обратил внимание?»

Шальная императрица: «Ещё бы! Там такая попа! М-м-м! Не мудрено, что ноги сами к ней тянулись, и зачем только глаза открывала? Нашла время. Спала, и дальше бы спала, а теперь вот мучайся».

Плохо себе представляю, что было, если бы мы проснулись одновременно. Наверное, я со стыда бы сгорела.

Женская логика: «Полыхало бы точно. Жаль, что такое пропустили».

Шальная императрица: «А я, между прочим, предлагала остаться! Никогда меня не слушаете!»

Женская логика: «Теоретически это возможно. Да и практически не составит большого труда. Только я никуда не пойду!»

Великая моралистка: «Гениально! Хочу вернуться, но не пойду! Чисто по-женски!»

Дмитрий

Сбежала!

И я рассмеялся в голос.

Трусиха.

Лежу, а у самого улыбка до ушей. Нет не потому, что я проспал и не увидел пробуждение Софии, а потому, что так даже интереснее.

Я словно ощущал все её эмоции и чувства. Она думает, что больше меня не увидит, и даже не представляет, как сильно ошибается.

Далеко не сбежишь, София.

С чёткой уверенностью, что я всё равно её сегодня увижу, поднимаюсь с кровати. Маленький предмет, блеснувший возле подушки, привлекает моё внимание — на простыне лежит женская серьга. Не думаю, что горничные не заметили её, когда перестилали бельё, а значит этот сюрприз, оставила моя командирша. И, кстати, неплохая причина для визита в её же центр. Пусть «поработает» детективом, и поищет саму себя!

С наипрекраснейшим настроением собираюсь и еду на объект. Думаю, что до вечера наша встреча подождёт. Но вечером меня поджидает огромное разочарование: Дашенька, личный секретарь Софии, сообщила, что «София Егоровна утром вылетела в Екатеринбург».

Что же ты такая неуловимая, София?!

Чувствую, что раздражаюсь. Вчерашняя ночь далась мне с трудом, а сегодняшнюю я планировал провести в обществе одного очаровательного юриста, которая опять сбежала.

Даже в баре после порции коньяка я понял, что ни одна из присутствующих здесь дам меня не заинтересовала. Даже на одну ночь. Не тот уровень. Потому что их всех я сравнивал с неуловимой Софией, в которой было безупречно всё: начиная от кончика туфель и заканчивая аккуратной стопкой визитных карточек в отдельном кармашке её образцовой сумочки. То ли коньяк такой, то ли я стал чересчур разборчив, но, не желая больше задерживаться в душном помещении, вышел на улицу.

Было свежо после вчерашнего дождя, пахло землёй и зеленью, чего я никогда не замечал у себя дома. Точнее, я просто никогда не обращал внимания, чем пахнет этот мир. В памяти стоял другой аромат: лёгкий, почти невесомый, окутывающий свежестью утренней росы, и похожий на акварельный рисунок, начертанный кистью влюблённого художника.

— Привет, — раздаётся за спиной, вырывая меня из потаённых мыслей. — Смотрю, ты весь вечер один. Я тоже она. Мы могли бы составить друг другу компанию. Так как?

Оборачиваюсь, и взглядом, даже не знатока, а эксперта, окидываю стройную фигурку. Молодая, не больше двадцати пяти, ухоженная, словно куколка; на руке блестит широкое обручальное кольцо (даже не сняла!), и с безумно тоскливым взглядом, потому что слишком рано продалась в дорогой брак, чтобы иметь красивую, роскошную жизнь. Уже пресытившаяся всем этим настолько, что по ночам хочется выть от одиночества, пока «любимый» супруг круглые сутки трудится, чтобы обеспечить ей эту самую жизнь. Невольно опускаю взгляд на дорогую обувь.

— Извини, но не сегодня, — отвечаю.

— Что? Туфли не понравились? — усмехается брюнетка, заметив мой взгляд.

— Ага. Цвет не тот, — возвращаю усмешку и ухожу прочь.

Каждое утро начинается со звонка прелестной Дашеньке, которая неизменно приветливым голосом сообщает, что «София Егоровна ещё не вернулась». Не знаю, кого мне хочется придушить больше: Дашеньку или Софию Егоровну. Но Дашенька ни в чём не виновата, а вот с Софией Егоровной у меня будет отдельный, очень долгий разговор, так как даже моё безграничное терпение начинает подходить к концу. И вот когда я уже был готов забронировать билеты до Екатеринбурга, из динамиков донеслось: «Здравствуйте. Да, София Егоровна вернулась».

Хватаю телефон, отключаю громкую связь и спрашиваю:

— Она сегодня будет у себя?

— Пока никаких других распоряжений не было, — слышу ответ.

— Неужели бог услышал мои молитвы? — произношу вслух, когда отключаю вызов. Я, в отличие от Софии Егоровны, могу подвинуть свой график, чтобы лично рассмотреть, какого цвета у неё глаза.

— Что значит, не принимает? — рычу на секретаршу, или кем она является.

— Она просила сегодня её не беспокоить, — пищит Дашенька.

— А когда она освободится?

— Я не знаю.

— Чудно. Я буду ждать здесь, пока ваша София, — чертыхаюсь про себя, — Егоровна не освободится.

— Но у нас не положено, — пытается возражать эта пискля.

— Кем не положено?

— Софией Егоровной!

Выгибаю бровь, красноречиво буравя взглядом преданную помощницу.

— Вы можете обратиться к другому юристу, — не сдаётся Дашенька.

— Мне не нужен другой! Мне. Нужна. София, — чтоб ей икалось, — Егоровна!

Дашенька вбирает голову в свои маленькие плечики.

Усаживаюсь на диван и не свожу взгляда с Дарьи. Та елозит на рабочем кресле, кусает губы, но идти в логово своей начальницы не желает. Похвально, Дашенька!

В итоге не выдерживает и мышкой юркает в заветную дверь. Жду недолго. Дверь снова распахивается, и до меня доносится таким знакомым голосом:

— Да, твою же Дашу!

«Да-да, я с тобой полностью согласен, милая!»

И, не дожидаясь официального приглашения, захожу в кабинет.

Моя командирша собирает под столом разлетевшиеся от сквозняка бумажки. Поднимаю одну с пола и замираю в ожидании, когда София вынырнет из-под стола. То, что это она, не вызывает сомнения.

Наконец, появляется та, которая заставила меня серьёзно понервничать. Фото в паспорте — жалкая копия оригинала. София, раскрасневшаяся, сдувает непослушный локон и устремляет взгляд на меня. Это прямое попадание. Контрольный выстрел уже не нужен. Я убит.

София удивлённо распахивает глаза и на секунду замирает.

«Узнала?»

Миг! И она смотрит на меня, словно видит впервые.

— Вот ещё одна. Вы не все собрали, — протягиваю ей листочек, подходя ближе, и называю своё имя.

— Благодарю. — София берёт листочек и жестом предлагает мне сесть. — Моё имя вам известно.

«Конечно, известно! Я его в твоём паспорте прочёл. И не только имя, между прочим».

Посетительское кресло стоит немного дальше, чем мне хотелось бы. Я слишком долго ждал, чтобы сидеть так далеко. Сдвигаю его вперёд, ловя ещё один удивлённый взгляд.

— Много слышал о вас, и мне сказали, что вы любите необычные задачи, — произношу, не отпуская ни на секунду её взгляд. Глаза у неё чудные: цвета тёмной карамели с язычками пламени, в которых легко можно сгореть. — Мне нужно найти женщину, — продолжаю гнуть свою легенду. — Знаю, звучит тривиально…

— Почему же? — Уголок манящих губ приподнимается в усмешке. — Люди приходят с разными «проблемами».

«Ах ты, зараза такая! Ты даже не представляешь, какая проблема только выцепить тебя!»

— Поэтому мне и посоветовали именно вас, — наклоняюсь вперёд, чтобы быть ещё ближе, ловлю едва уловимый шлейф её парфюма и медленно схожу с ума.

— Но вся проблема в том, что я о ней ничего не знаю, — признаюсь, ведь личные данные не в счёт.

«Ни какое время года ты любишь, ни что пьёшь по утрам — кофе или чай, ни какого вкуса твои губы».

— Даже имени? — её вопрос заставляет оторвать взгляд от губ, и посмотреть в глаза.

— Ни-че-го.

— Не хочу сразу разочаровывать, но мне нужно хоть что-то, чтобы вам помочь.

«А как же «Гарантия»? Э, нет, дорогуша, мне нужна точная гарантия, что те сто два часа, которые мне пришлось мучиться, пока ты приземлишь свою попу в родном городе, пропали не зря!»

— Я знаю только, что она… живёт в этом городе. И… — выдаю свой козырь: достаю из нагрудного кармана пиджака золотое украшение, наблюдая за её реакцией, — вот. Это всё.

Протягиваю на ладони серьгу. Хоть бы глаз дёрнулся! Смотрит, будто впервые видит! Неужели не её? Закрадывается сомнение, но…

— Искать девушек по туфельке стало не модно? — в её голосе играет усмешка.

— Хрустальные туфельки, как оказалось, никто не носит, — парирую, понимая, что всё больше вхожу во вкус, принимая её правила.

— Непростительное упущение, — соглашается со мной. — Это ручная работа, — добавляет, едва заметно вздёрнув подбородок.

Её!

— Да, я знаю, — даже не пытаюсь скрыть, как я доволен; откидываюсь на спинку кресла.

— С какой целью вы ищете владелицу этой серьги? Вернуть за вознаграждение? — совершенно серьёзно спрашивает София. Её подбородок по-прежнему чуть приподнят, словно она пытается сдержать эмоции.

«О, да! Вознаграждение мне просто необходимо! За всё: и за моральный ущерб, и за ожидание, и за то, что теперь не могу смотреть ни на одну женщину. Но только не материальное».

— Боже, нет, конечно! — искренне заверяю, что деньги меня не интересуют. София сжимает губы, словно сдерживает ухмылку, и у меня такое ощущение, что я уже видел эту усмешку в глазах, но где, не могу вспомнить…. — А мы не могли с вами где-то встречаться? — хмурюсь, изо всех сил напрягая память. Я бы не смог забыть такую женщину, но что-то упорно говорит об обратном.

— Не думаю, — чеканит София, отбивая сомнения.

— Жаль. Чем вы занимаетесь сегодня вечером? — задаю вечный банальный вопрос, но София распахивает глаза, словно я только что заговорил на древне эльфийском.