Тот, кто придет за тобой

Татьяна Степанова, 2011

Их было четверо… Трое из них уже мертвы. Осталась она, Полина Каротеева. Она еще жива. Но кто-то жаждет и ее смерти. Катя Петровская – криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области – пыталась разговорить Полину, чтобы наконец-то узнать правду о том старом преступлении, когда в заброшенном колодце страшной смертью от ран умирал связанный Женя Лазарев… Что же все-таки произошло несколько лет назад, кто же из них четверых настоящий убийца? И почему спустя столько времени кто-то стал убивать одного за другим всех участников того жуткого дела? Наконец Полина разговорилась, рассказала о случившемся в ту злополучную ночь. Рассказала… и через десять минут умерла от руки убийцы. Но на этом он не успокоился. Это еще не конец…

Глава 11

ДЕНЬ СУДЬИ

Воскресенье началось для Светланы Сергеевны Дынник с похода на рынок. Впрочем, как и в понедельник, во вторник, в среду — это обычный маршрут для такой деятельной особы, как она. Пенсионерки, дико скучающей на заслуженном отдыхе, в прошлом — судьи областного суда и еще совсем недавно члена Коллегии по уголовным делам.

Светлана Сергеевна Дынник никогда не предполагала, что в свои пятьдесят семь, достигнув в судебной карьере таких высот — перекочевав из областного суда в Коллегию, она неожиданно перестанет быть судьей. Прежде в Коллегиях, в кассационных и надзорных инстанциях люди работали до гробовой доски, считалось, что с почтенным возрастом накапливается бесценный процессуальный опыт. Все он накапливается, накапливается… Но времена изменились, судебные ведомства, как и все прочие, начали то и дело трясти, постоянно проводя какие-то инновации, ротации. И, по мнению умной Светланы Сергеевны, все по одной-единственной причине — долой стариков. Слишком много желающих занять судейское кресло, слишком много понавыпускали вузы юристов.

О, эти чертовы юристы!

Когда гром — торжественные проводы на пенсию — грянул, прощальные фанфары умолкли… образовалась дыра. Первые дни Светлана Сергеевна чувствовала себя в квартире так, словно вернулась с похорон. Да, да, с собственных похорон. Сын и невестка успокаивали ее — ну, что ты, мама, это же хорошо — пенсия в твоем возрасте и в денежном выражении у судьи такая, что можно неплохо жить. Сама себе хозяйка, когда хочешь встала утром, когда хочешь легла вечером, все сериалы по телику теперь посмотришь, станешь больше гулять и нам с внуками тоже поможешь…

Это самое «нам с внуками поможешь» приводило Светлану Сергеевну Дынник в отчаяние. Все — пенсионерка, бабка… Бабка ты теперь, а не «ваша честь».

А внуки — Юленька и Фома… Она как-то еще давно кинула им, деткам, пробный камушек: детки, а зовите меня не бабушкой, а просто Светой, а? Но детки лишь противно захихикали: как это — Светой? Светка Морозова вон у нас в школе, а ты… ты же бабушка, ты старенькая, какая же ты нам Света?

Они, свинята, видели по ее лицу, как ей это неприятно, но, когда приезжали к ней с родителями, все равно нарочно льстиво и назойливо тянули тоненькими голосишками, канючили: бабушка… ну, ба-а-а-абушка…

Порой, когда Светлана Сергеевна приходила в свою старую любимую парикмахерскую у дома, к своей «всегдашней» парикмахерше, четверть века делавшей ей по утрам (еще перед работой в суде) идеальную укладку, она садилась в кресло у зеркала, и слезы, непрошеные слезы, те, что она прятала и от сына, и от невестки, и от внуков, наворачивались ей на глаза. И укладку теперь идеальную вроде как делать незачем. Бабка-пенсионерка, и день твой теперь…

Прежде каждое утро за ней заезжала машина с шофером (это когда уже она перешла в Коллегию), и пункты назначения ласкали слух — Верховный суд, Минюст — на совещание, иногда даже Общественная палата, комитет по законодательству…

А теперь маршрут каждый божий день один — рынок. И то чтобы не сдохнуть совсем со скуки в пустой трехкомнатной квартире на Академической. Может, чувствовала бы она себя легче, если бы сын жил с ней? Но эта эпопея с его женитьбой, ранней женитьбой. В девятнадцать лет на втором курсе познакомился с женщиной старше себя на пять лет, которая оказалась столь глупа или столь хитра, что тут же залетела от него… Невестка всегда умела управляться с ее сыном очень ловко. Первые три месяца они, правда, жили все вместе, но потом Светлана Сергеевна поняла, что… надо искать способы как-то приумножать жилплощадь. Та эпопея с квартирой для сына… Светлана Сергеевна не очень любила об этом вспоминать.

И потом, сколько лет прошло — тот первый внук, мальчик, родился мертвым, сын давно окончил институт, работает в офисе, детей у них уже двое, и невестка из хрупкой капризной стервы превратилась в обычную домохозяйку. И квартирой той двухкомнатной, добытой для них Светланой Сергеевной с таким трудом, уже недовольны, присматриваются исподволь к этой вот трехкомнатной на Академической. «Мама, а может, на перспективу рассмотрим такой вариант: ты переедешь к нам, а мы все переедем сюда?»

Шиш вам с маслом…

Какая же ты нам «Света», Светка Морозова вон в пятом классе, а ты бабушка, старенькая…

Каждое утро после завтрака Светлана Сергеевна тщательно красила губы, одевалась по погоде, но элегантно — никаких там спортивных костюмов, мешковатых курток, и отправлялась… и отправлялась… и отправлялась…

Рынков в округе несколько, и чтобы как-то разнообразить день — длинный, пустой, наваливавшийся как гора, — надо каждый раз выбирать другой маршрут. А то обалдеешь.

Почем сегодня огурцы?

А почем помидоры?

Вчера покупала и еще не съела, лежат в холодильнике, заразы…

Но сегодня выходной, сегодня приедут чада — сын, невестка и внуки-троглодиты, так что сегодня можно прикупить.

Почем цветная капуста?

Почем персики?

Виноград откуда? Узбекский?

А мясо… Какая хорошая баранина! Можно сделать плов — ну да, эту домашнюю орду надо ведь чем-то накормить.

В этот день в воскресенье Светлана Сергеевна вопреки заведенному порядку вернулась домой рано (даже не стала медленно обходить весь рынок целиком, глазея и прицениваясь к продуктам и вещам, которые в общем-то не были особо нужны).

И тут же встала на кухне к плите. Готовила она неплохо, вспоминала, чистя лук и морковь, моя рис, как еще работая судьей областного суда, вставала утром ни свет ни заря, чтобы до ухода в суд приготовить сыну и завтрак, и обед. Она все делала для своего ребенка, старалась, несмотря на занятость. Позволила вот жениться на втором курсе и даже сделала молодым квартиру.

Обжарив баранину, она сложила все приготовленное для плова в сотейник. По правилам нужен казан, но таких кулинарных высот она еще не достигла — сотейник сойдет, налила немного бульона и поставила плов томиться в духовой шкаф.

Села к телевизору ждать своих. Обычно в будние дни посиделки перед телевизором сопровождались звонками подругам — те, тоже уже пенсионерки (многие вышли на пенсию гораздо раньше Светланы Сергеевны), надоедали ей своими вечными проблемами — пенсия маленькая, не то что у тебя… денег не хватает… дочь бросил муж… сын на грани развода, все ругаются там в семье, вот рванули на Кипр этим летом отдыхать… а на даче крыша течет… никто ни черта делать не хочет, одна я… как белка в колесе…

Одна я…

Если бы у Светланы Сергеевны имелась дача, возможно, пенсия не казалась бы ей таким бременем, таким вечным проклятием безделья. Но увы, когда она работала судьей, какое-то время они летом имели госдачу, ну а потом все это как-то ушло… отменили…

Она и так фактически получила две квартиры — себе и сыну, другие покупали, а она сумела выбить, получить. Правда, лучше об этом не вспоминать… если бы она начала вот так «выбивать» себе еще и дачу, участок… А можно было бы попробовать там, в Ясногорске… Помнится, Ростик — адвокат Ростислав Ведищев, которого она звала просто Ростиком, намекал ей…

Семейство сына приехало точно к обеду, когда по всей квартире распространился аппетитный аромат готового плова. Тут же началась суета, детей послали мыть руки, все сели к столу, невестка начала вещать, что «Москва по выходным пуста», сын открыл бутылки с холодным пивом.

Внучков своих Светлана Сергеевна едва узнала — загорелые, как негритята (три недели вся семейная орда отдыхала в Анталии у моря — только что прилетели).

— Бабушка, я хочу помидоров!

— А я не ем помидоры…

— Давай тарелку, я тебе положу…

— Юля, не ставь локти на стол!

— Мам, мне так удобно.

— Мама, ты пиво будешь? (Это уже сын спрашивает.)

Что спрашивать, ты наливай бабке-пенсионерке!

Светлана Сергеевна выпила пивка. Ничего, и на душе вроде как полегчало. Вон подруга одна, выйдя на пенсию, пристрастилась к этому самому «пивку» — уезжает на дачу, топит там баню, моется часами, парится, потом пьет. И до такой степени, бывает, наклюкается, что…

Пропускает вечернюю электричку.

Валится спать.

Нет, пиво — это не выход. От пива лицо распухает, в зеркало себя потом не узнаешь и точно превратишься в старуху раньше времени. Нет, мы еще… мы в суде, в процессе через такие вещи проходили… кому рассказать… лучше и не стоит рассказывать… такие вещи… такие казусы, такие грехи… И чтоб это не пережить — пенсию эту чертову? Одиночество, безделье?

Вон другая подружка после выхода на пенсию и смерти мужа каждое утро включает телевизор — чтобы только кто-то… что-то в квартире вякало, чтобы не давила на мозги эта тишина… И телик гундит до ночи, а порой и на ночь не выключается.

Так, правда, и спятить недолго…

В дурдом еще загремишь…

— Мама, такой вкусный плов!

— Бабушка, положи мне еще мяса…

— Ой, только не лук!

— Он же жареный.

— Ненавижу лук.

— Мама, звонят… телефон…

— Возьми трубку, не видишь, у меня руки заняты.

— Да? Алло! Да… мама, это тебя.

Светлана Сергеевна вытерла руки полотенцем и взяла трубку. Но внуки на кухне так горланили, что она прошла в спальню и закрыла за собой дверь.

— Да, я слушаю.

— Света, здравствуй, это я.

Голос на том конце — мужской, хорошо поставленный, почти что актерский. Как давно она не слышала этот голос, но сразу же узнала… Он не звонил ей… очень давно не звонил, наверное, с тех самых пор, когда все еще не казалось столь несбыточным, нереальным, ложным, уплывшим, канувшим, упущенным и потерянным в личном плане… когда годы еще не давили таким грузом…

— Здравствуй… Ростик? Ростислав, это ты?

Она подумала о нем сегодня… надо же, вспомнила, и он…

— Как жизнь?

— Ничего. Вот внуки приехали. А ты как живешь?

— Я как прежде. Я почему позвонил… подумал, тебе надо это знать. Гаврилов умер.

— Какой Гаврилов… а… он умер?

— Я только что узнал сам. И решил тебе позвонить. Сведения точные. Он повесился.

— Ростик, я не понимаю, ты звонишь мне только потому, что…

— Я рад, что ты не одна, Света, внуки вон к тебе приехали, внуки — это хорошо, — звучный, почти актерский голос на том конце печально усмехнулся. — Хорошая новость компенсирует новость скверную, система противовесов, так уж жизнь устроена, да?

— Так уж жизнь устроена, — повторила Светлана Сергеевна.

Младший внук распахнул дверь спальни, влетев пулей.

— Бабушка, ну ты где?

— Закрой дверь! — неожиданно резко крикнула Светлана Сергеевна. — Не видишь, что я занята, по телефону разговариваю!