Перекресток трех дорог

Татьяна Степанова, 2021

Может ли жертва стать убийцей?! Более загадочного дела в своей профессиональной практике они еще не встречали – серия странных, обставленных с устрашающей и нарочитой жестокостью убийств… Каждый раз новую жертву находят на перекрестке трех дорог – как известно, месте сакральном и мистическом… Однако неопровержимые улики доказывают, что убийцы – это разные люди… Но серийные маньяки – всегда одиночки! Шефу криминальной полиции области полковнику Гущину и его напарникам Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать эту детективно-мистическую головоломку. И ответить на самый неоднозначный и парадоксальный вопрос – может ли жертва стать убийцей?!

Глава 3

Труп

— Федор Матвеевич, здесь раны на теле. Подойдите ближе. Вы же не видите ничего оттуда.

Это сказал патологоанатом, обращаясь к шефу криминального управления ГУВД Московской области полковнику Гущину. Патологоанатом стоял у кривой сосны с расщепленным молнией стволом. Сбоку к стволу дерева уже поставили складную лестницу, и один из оперативников вскарабкался по ней, готовясь ножницами перерезать веревку, не трогая петли и узла. Он ждал лишь команды, когда эксперты-криминалисты, осматривающие почву и дерн у корней дерева, полностью закончат свою работу и расстелят полиэтилен, на который сначала уложат снятое с дерева тело, а затем запакуют его для отправки в морг.

У сосны толпились сотрудники полиции — из местного отдела, из управления Главка, криминалисты делали свою работу, патологоанатом командовал и распоряжался. И лишь трое стояли на значительном расстоянии от сосны.

— Подойди посмотри, что там за раны, где. И сфотографируй для меня на мобильный, — тихо сказал полковник Гущин Клавдию Мамонтову, стоявшему с ним рядом. — Ну и ты тоже иди, глянь. Интересно, что такой, как ты, там увидит.

Странная фраза адресовалась стоявшему рядом с Клавдием Мамонтовым Макару Псалтырникову. Тот посмотрел на сосну, на окруживших ее полицейских, потом на Гущина. Да, эксперты-криминалисты работали, как и принято при осмотре места происшествия, в защитных костюмах и в перчатках. Перчатки были и на опере, который балансировал на складной лестнице, сжимая ножницы и готовясь перерезать веревку. Но больше никто из полицейских не носил ни медицинских масок, ни перчаток — этих новых атрибутов эпохи коронавируса.

А вот полковник Гущин словно собрался на биологическую войну. Мало того что он нацепил и маску и перчатки, но лицо его прикрывал щиток из прозрачного пластика, придававший полковнику совершенно фантастический и слегка ненормальный вид.

Клавдий Мамонтов послушно достал мобильный из кармана и двинулся к сосне, Макар за ним.

Клавдий Мамонтов глянул на серое хмурое небо над головой. Июль… Раннее утро. Однако дождя ночью не было. Он как раз сейчас собирается, поэтому эксперты так торопятся завершить осмотр, собрать улики и все зафиксировать.

А вид у места происшествия ну просто бредовый! Ничего более омерзительного и зловещего он, Клавдий Мамонтов, на службе в полиции повидавший уже достаточно, не наблюдал.

На кривой, расщепленной молнией сосне в петле довольно высоко над землей висел труп. Это была женщина.

Клавдий приблизился и заглянул в ее распухшее багровое от удушья лицо с вывалившимся языком. Женщина средних лет, за сорок. С крашеными жидкими волосами, отросшими у корней, — этакая грязно-серая седая линия на общем блондинистом тоне. Женщина была полной, грузной, широкобедрой. Из одежды на ней был только синий рабочий халат, криво застегнутый и обнажающий обвислые груди. Одежда явно не ее — новый халат, замаранный кровью.

Клавдий Мамонтов созерцал желтую кожу, синюшно багровое пятно на шее под подбородком, где в кожу впивался скользящий узел веревки.

— Что он такое делает, этот извращенец? — шепнул ему Макар Псалтырников, потрясенный тем, что видел.

— Свою работу. А ты молчи, комментарии твои все потом, — шепнул ему в ответ Клавдий Мамонтов.

Фраза Макара относилась к патологоанатому. Тот задрал подол синего халата жертвы, обнажая низ ее живота, лобок и ягодицы. Он указывал именно на ягодицы повешенной.

Клавдий Мамонтов увидел на них кровавые раны.

— Ножевые порезы. Ей было нанесено не менее десяти ножевых ран в обе ягодицы. Некоторые раны глубокие, не менее четырех сантиметров. Другие выглядят как порезы. Все раны имеют прижизненный характер, и я полагаю, они вызвали обильное кровотечение, которое не прекратилось, даже когда тело было привезено сюда и вздернуто на дерево.

Патологоанатом говорил медленно, он работал сейчас на включенный видеорегистратор. Клавдий Мамонтов снял раны с разных ракурсов на мобильный. Он не понимал, для чего Гущину это надо. Ведь будет запись видеорегистратора и фотографии криминалистов. Но они так договорились с полковником. И он исполнял условия договора.

— Жуть какая, — снова, не удержавшись, шепнул ему Макар, разглядывающий раны на женских толстых ягодицах. — Это интимный вопрос. И она дама… леди… и чтобы вот так бесстыдно все демонстрировать…

— Это место убийства, — возразил ему шепотом Клавдий. — Умолкни ты. Они и так на тебя уже косо смотрят. Сейчас попрут отсюда.

— Мы закончили осмотр всего участка, забрали образцы, — старший эксперт-криминалист показал на корни дерева и почву перед ним. — Два четко отпечатавшихся следа спортивной обуви. Один смазанный, нечеткий. Судя по всему, кроссовки. Размер тридцать девятый. Полагаю, что они оставлены убийцей. Вон там, на дороге, еще следы — четкие. Парные. Женских туфель на низком каблуке тридцать седьмого размера и тоже кроссовок — тридцать девятого размера.

— Это свидетельниц, — ответил начальник местного УВД. — Тех, что труп нашли и опознали. Я с ними побеседовал в первую очередь. Они там и стояли. Повешенную увидели именно с дороги.

— С перекрестка трех дорог, — шепнул Макар Клавдию Мамонтову — он все никак не мог угомониться.

Клавдий огляделся. Место и правда необычное. Весьма тихое. В километре отсюда федеральная трасса, там остановка автобуса. От нее через поле и рощу проложена аборигенами тропа, которая уводит в лес у подножия холма, на котором стоит монастырь. В лесу тропа, что ведет от автобусной остановки, пересекается с просекой и еще одной лесной дорогой, ведущей к монастырской пасеке, расположенной на удалении от монастыря. Все это объяснил им с Гущиным начальник местного отдела полиции, отлично знающий здешнюю локацию.

Перекресток трех дорог, возле которого растет эта гиблая уродливая сосна, на нее и так смотреть противно из-за ее больного вида, а тут еще…

— Такие халаты послушницы в монастыре, кажется, носят, — заметил начальник местного отдела полиции. — То есть не послушницы… а эти, как их… трудницы.

— Это иногда одно и то же, — сказал громко Макар.

Полицейские оглянулись на него.

Вообще, кто это такой?

Полковник Гущин — признанный уважаемый профессионал, их бессменный шеф, привез Макара с собой сегодня утром, когда пришло сообщение об обнаружении трупа. Положим, Клавдий Мамонтов, хоть и недавно работает, но в полиции области человек не чужой и уже довольно известный. Но этот тип! Синеглазый красавец блондин… Одни его рваные джинсы чего стоят и потертая косуха в заклепках, как у байкера.

— На коре дерева следы когтей, — бесстрастным тоном оповестил всех один из криминалистов. — На уровне середины среднего человеческого роста. Здесь и здесь, намного выше. Животное, которое их оставило, пыталось добраться до трупа повешенной. Подпрыгивало. И довольно высоко.

— А мы здесь не одни, — заметил Макар. — Я сразу почувствовал — за нами внимательно сейчас наблюдают. И много глаз.

Все как-то на секунду примолкли.

В лесу стрекотала сорока.

Клавдий Мамонтов оглядел заросли опушки леса, обрамляющие просеку и пятачок — перекресток трех дорог. Ему почудилось в кустах какое-то движение. Ветка колыхнулась…

Начальник местного отдела полиции расстегнул кобуру, достал пистолет и выстрелил в воздух. Выстрел эхом пронесся над лесом. Над верхушками деревьев взмыли в небо лесные птицы, щебеча и галдя.

Кусты зашевелились, затрещали ветки и…

Не менее десятка бродячих собак вдруг выскочило на перекресток — здоровенные псы, отнюдь не тощие, лохматые, похожие на волков. Они окружили людей у сосны, молча вперяясь в них, в труп, болтающийся на веревке, и в то, что валялось чуть поодаль, почти в центре тройного перекрестка.

Начальник полиции снова выстрелил в воздух. И вся свора, заходясь злобным лаем, кинулась назад — в лес.

— Собаки бродячие. Их и раньше в лесах было немало. А за время карантина, пока люди три месяца по домам сидели, они здесь полными хозяевами стали. Нам жалобы на них поступали. Живность растерзанную жители в лесах не раз находили. И друг друга они едят. Стая на стаю. Каннибалы. — Начальник местной полиции убрал пистолет.

— Их привлек запах крови, — сказал патологоанатом. — Они разорвали тот пластик, в котором, как я уверен, убийца и перевозил тело, когда использовал машину. А он ее точно использовал. Мы нашли следы протекторов — это внедорожник. Собаки лизали кровь с пластика. — Он указал на ошметки целлофана, который эксперты изымали с места убийства и упаковывали как вещдок. — Я уверен — здесь у нас осталась кровь потерпевшей.

— Значит, женщина была жива, когда ее привезли сюда и повесили? — громко из своего «далека» спросил полковник Гущин.

— Да. Я даже так вижу — все признаки механической асфиксии у нее присутствуют. — Патологоанатом поднял голову, вглядываясь в лицо повешенной. — Причина ее смерти — механическая асфиксия. До этого момента она была жива. Только ранена.

— Почему же она не сопротивлялась? Ведь нет признаков борьбы. Нет следов ее босых ног. — Гущин продолжал уточнять.

— Скорее всего, она находилась в бессознательном состоянии, — ответил патологоанатом. — Проведем биохимию, посмотрим. Возможно, ей дали какой-то препарат. Иначе это объяснить нельзя. Вряд ли она явилась сюда вместе со своим убийцей добровольно, истекая кровью.

— Так ее везти-то недалеко было, — вмешался начальник местного отдела полиции, кивая в сторону монастыря. — Судя по тому, что она у нас уже опознана как…

— Подождите, давайте с осмотром закончим сначала, — приказным тоном, не терпящим возражений, заявил из своего «далека» полковник Гущин. — С ранами разобрались, следы обуви обнаружили. Следы протектора автотранспорта тоже. Нашли пластик, в который заворачивали тело, на нем следы крови. Так, хорошо, а что с этим?

Он указал в сторону перекрестка, где полицейские сейчас расставляли вешки и натягивали желтую ограничительную ленту, намереваясь работать и там со следами.

Клавдий Мамонтов подошел к тому, на что указывал Гущин.

Кровавые ошметки… клочки рыжей шерсти… обглоданные кости.

— Останки какого-то животного, — ответил криминалист. — Его растерзали бродячие собаки.

— Растерзали как? Поймали и загрызли? Или оно уже было мертвым?

— Невозможно сейчас это сказать. Нужно исследовать.

— Это собака, Федор Матвеевич, — сказал Гущину Клавдий Мамонтов. — Рыжая собака. Не белка же. И не лиса.

— А может, лиса. — Эксперт глянул на него с вызовом. — По этим останкам определить визуально нельзя.

— Мне кажется — это собака, — повторил Клавдий Мамонтов, уже не так уверенно.

— Я же сказал, бездомные псы — они все каннибалы, — хмыкнул начальник местной полиции. — У нас тут всего восемьдесят километров от Москвы. И уже такое зверье в лесах. Что говорить о какой-то глухомани на севере? Вот что три месяца безлюдья могут сделать. И цивилизация вся прахом.

— Давайте снимать тело с дерева, — скомандовал патологоанатом. — Я его еще должен детально осмотреть здесь, на земле.

— Я хочу поговорить с теми, кто нашел и опознал труп, — объявил полковник Гущин.

— Обе свидетельницы в нашем полицейском фургоне сидят, я их пока попросил задержаться. — Начальник местного отдела полиции кивнул на припаркованные на удалении от перекрестка полицейские машины. — Беседуйте с ними там, Федор Матвеевич.

— Нет, пусть выйдут обе наружу из машины, поговорим на воздухе. — Гущин повернулся и зашагал прочь от сосны.

Клавдий Мамонтов и Макар, словно его свита, двинулись следом.

Клавдий успел заметить, как переглянулись между собой начальник местного отдела полиции и патологоанатом.

Да и взгляды других полицейских, провожавшие полковника Гущина, были весьма красноречивы.