Перекресток трех дорог

Татьяна Степанова, 2021

Может ли жертва стать убийцей?! Более загадочного дела в своей профессиональной практике они еще не встречали – серия странных, обставленных с устрашающей и нарочитой жестокостью убийств… Каждый раз новую жертву находят на перекрестке трех дорог – как известно, месте сакральном и мистическом… Однако неопровержимые улики доказывают, что убийцы – это разные люди… Но серийные маньяки – всегда одиночки! Шефу криминальной полиции области полковнику Гущину и его напарникам Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать эту детективно-мистическую головоломку. И ответить на самый неоднозначный и парадоксальный вопрос – может ли жертва стать убийцей?!

Глава 12

Тупик

Макара вырвало прямо на железнодорожных путях, когда они увидели это.

— Какова примерная давность смерти? — спросил полковник Гущин, глядя из-под своего защитного козырька и маски на патологоанатома, который на этот раз тоже помимо рабочего защитного костюма надел пластиковую маску. Патологоанатом был тот же самый — полковник Гущин вызвал его лично, объяснив: «вы с подобным уже сталкивались».

Однако «подобное», на взгляд Клавдия Мамонтова, которого тоже тошнило, выглядело совершенно иным!

— Около четырех-пяти дней, судя по следам разложения, — ответил патологоанатом, наклоняясь над телом, вернее, тем, что от него осталось.

В воздухе витал тяжелый трупный смрад.

Когда собирались на станцию Сортировочная, все представлялось не таким ужасным. (Знали бы они!) В гараже особняка Макар открыл свой новехонький навороченный внедорожник «БМВ», на фоне которого старый потрепанный «Гелендваген» Мамонтова смотрелся как бедный родственник.

— Я поведу, ты полночи не спал.

— Ты тоже не спал. — Клавдий Мамонтов после дежурства при младенце и правда чувствовал себя выжатым как лимон.

— Я спал всю вторую половину ночи. — Макар достал ключи. — А ты моего сорванца караулил, поэтому я сегодня сяду за руль и прокачу вас с полковником. А ты отдыхай пока.

Забрали полковника Гущина из дома и по его указанию двинули в сторону Павелецкой железной дороги. Проехали Расторгуево. Полковник Гущин разговаривал по мобильному с представителями транспортной полиции. Дело формально относилось к их территориальности. Гущин коротко объяснил: узнал о происшествии из общей министерской сводки, ему дежурный позвонил рано утром, сразу, как прошла информация об обнаружении трупа на железной дороге. Полковник Гущин приказал дежурной части Главка отслеживать все возможные случаи убийств по целому списку признаков — если хоть один из них совпадет. Клавдий Мамонтов впоследствии прозвал список «хэштэгом» и для себя отметил, что полковник Гущин с самого начала ждет от этого дела непредвиденных и страшных сюрпризов.

Сейчас возле останков находились лишь Гущин, патологоанатом, два криминалиста из транспортной полиции, Клавдий Мамонтов. Макар тоже присутствовал, но стоял, согнувшись, поодаль. Его все выворачивало наизнанку. Всех остальных — своих оперативников и сотрудников транспортной полиции — Гущин попросил отойти назад, на приличное расстояние. Делал он это, как подозревал Мамонтов, не потому, что они могли что-то затоптать на месте убийства, просто сам не желал находиться в близком контакте с окружающими. Ему и опергруппа уже казалась «толпой», в которой легко заразиться.

Психоз… психоз полковника крепчал.

— Мужчина. Полный. Славянской внешности, — перечислял патологоанатом. — Возраст примерно 55–58 лет. Рубленые раны на теле. У него отрублены обе ноги — правая по щиколотку, левая по колено. Отрублена и правая рука — по локоть. Признаки гниения тела… насекомые… Личинки видите в тканях ран? Обильно размножились.

— Вижу, — хрипло ответил Гущин. — А такие повреждения не могут быть механической травмой в ходе наезда на него локомотива? Это железная дорога все же.

Клавдий Мамонтов оглядел место. Железная дорога — да. Но они в стороне от товарных путей. Это глухой тупик. Старые ржавые рельсы, заросшие травой. К ним подходят под углом примерно в тридцать градусов рельсы новые — по ним в этот удаленный от станции тупик отгоняют вагоны. Новые рельсы как бы делят старый заброшенный путь на две части. Получается этакий…

— Три пути сходятся в один. — Макар наконец-то разогнулся, вытер рот тыльной стороной ладони и указал на рельсы. — Клавдий, ты что, не видишь? Или там тебе на путях это не заметно? А отсюда сразу в глаза бросается. Три пути. Тройной перекресток.

Клавдий Мамонтов глянул — ну, можно и так сказать, хотя аллегория не совсем точная.

— Это никак не может быть механической травмой в ходе железнодорожной аварии, Федор Матвеевич, — ответил судмедэксперт. — Возможно, кто-то и хотел выдать все это за аварию на железной дороге. Но подобные повреждения тела не могли быть причинены колесами поезда. Это рубленые раны, понимаете? Их наносили топором. Большая сила ударов. Здесь прямо по туловищу, видите…

Клавдий Мамонтов глянул туда, куда старался не смотреть — на вздутое тело, сильно тронутое разложением, без ног, без руки. А кроме этого чудовищные раны живота и грудной клетки.

— Его рубили, точно мясную тушу, — сказал патологоанатом. — И это произошло не здесь, не на путях. Где-то в другом месте. Судя по состоянию ран, они все прижизненные. Он был жив, когда его вот так чудовищно…

— Четвертовали? — спросил полковник Гущин.

— Выглядит похоже. Смотрите на его левом запястье. — Патологоанатом рукой в перчатке коснулся руки убитого, растер что-то в пальцах. — Следы клейкой ленты. Возможно, он был связан по рукам и ногам. Потом скотч убрали. Одежда, что на нем… темные брюки, голубая рубашка… Остатки галстука — часть его отсутствует. Отрублена, когда убийца наносил раны топором по корпусу.

— Викинги так орудовали секирой, — сообщил громко Макар. — Прием был боевой у них — сначала противнику отрубали руку, в которой он держал щит. Затем наносили удар по колену. Сваливали его с ног. Потом уже лежачему могли отрубить и вторую ногу. А в конце били секирой по туловищу наискось — удар Тора. Перерубали пополам.

— Потерпевшего пополам не перерубили. Правда, две раны очень глубокие, задет позвоночник. Одна из ран и стала причиной его смерти, — констатировал эксперт. — При таких ранах кровь льется рекой. Но на рельсах следов крови нет. Я думаю, мы не найдем этого и в образцах почвы.

— То есть четвертовали в другом месте, а привезли уже обрубок и бросили здесь, выдав за инцидент на путях? — уточнил Гущин.

— Не бросили. Аккуратно положили на спину. И я бы все же не сказал, что кто-то хотел что-то инсценировать. Это нечто иное. Из другой оперы.

Гущин огляделся — за тупиком пустырь, заросший травой. Его осматривала сейчас транспортная полиция. На удалении у вагонов группа полицейских опрашивала свидетелей — тех, кто обнаружил тело. Рабочих железной дороги в оранжевых жилетах. Над вагонами кружила стая черных птиц — галки или вороны. На станции Сортировочная через динамики переговаривались диспетчеры.

— Пять дней тело никто не находил, — сказал Гущин. — На железной дороге такое возможно?

— Тихое место, — ответил патологоанатом. — Как и то… в лесу.

Они глянули друг на друга. Патологоанатом вместе с экспертами остался у трупа. А полковник Гущин зашагал к полицейским и работягам в жилетах. Мамонтов и Макар за ним.

— Откуда про викингов знаешь? Про их боевые приемы? — коротко спросил Гущин Макара.

— Я в исторической реконструкции в Англии участвовал. Книги читал по боевым искусствам. Ну, и сам тоже практиковался в бойцовском клубе.

— И что, секирой вот так можешь?

— Мы покупали свиные и бараньи туши. И тренировались на них. — Макар оглянулся. — Я перерубал с первого удара. Человек, что орудовал топором, не обладает боевой техникой, но силы у него есть, или это ярость, боевой экстаз, исступление.

— Потерпевшего опознали, — объявил Гущину старший опергруппы транспортной полиции. — Он работал на станции.

— Свидетели опознали, которые на тело наткнулись? — уточнил Гущин, глядя на работяг.

— Нет, нет, что вы… это не мы… Мы сразу на станцию побежали. Сказали диспетчеру. — Работяги в жилетах переполошились. — А в станционном офисе был менеджер от «Лоджик», они и по ночам дежурят, когда груз срочный идет транзитом, мы стали им говорить, что на путях, какой ужас! А он спрашивает: мужик в летах? А это не наш ли Громов? Он уже неделю, как на работу не выходит. И на связь тоже — не звонил. Может, он под поезд угодил? А мы и не знали! Он стал начальнику своему звонить — поднял его с постели. Они переговорили с ним. Потом менеджер с нами пошел туда, в отстойник. Он его и опознал.

— Да, у нас такие же сведения, — доложили Гущину транспортники-полицейские. — Потерпевший опознан как Илья Ильич Громов, сотрудник транспортной фирмы «Лоджик» — перевозка грузов и логистика, у них офис прямо на станции. И там их торговая демонстрационная площадка — они до карантина дома готовые продавали из бруса. Илья Громов занимал должность заместителя директора фирмы. А директором у них Петр Смоловский.

— А как зовут менеджера?

— Хохлов Павел.

— Я сам с ним переговорю.

Старший группы транспортников позвонил по мобильному.

— Он с нашими сотрудниками в офисе на станции. Они его показания записывают в протокол. Там и Смоловский уже приехал, их директор, и еще один — то ли знакомый, то ли клиент их. Его фамилия Сперминов.

— Мы сейчас подъедем к офису на станцию. — Гущин кивнул Макару, как главному «водиле», и молчаливому Клавдию Мамонтову. — Я хотел вас еще вот о чем спросить. — Он опять повернулся к старшему опергруппы. — Вы ничего странного при осмотре прилегающей территории не находили?

— Странного? Нет. Следы транспортного средства. Судя по всему, внедорожника — на поле в одном месте, где почва глинистая. — Полицейский кивнул в сторону пустыря. — Мы все зафиксировали как полагается. А вы что же — дело у нас это хотите забрать под свою юрисдикцию?

— Возможно, — заявил полковник Гущин. — А останков какого-то животного вы поблизости не видели?

— Животного? — полицейский поднял брови. — Надо же… А почему вы спросили?

— Так вы нашли что-то? Где?

— На путях. — Полицейский кивнул в сторону «новых рельсов», по которым в тупик гнали вагоны. — Метрах в двухстах. Какие-то клочки кровавые, шерсть. Поезд зверюшку переехал — кошку бродячую, кажется.

— Где? Покажите точно. — Гущин направился по рельсам. Все за ним. Полицейский-транспортник показывал.

Они прошли метров двести. На гравии между шпалами — клочки черной шерсти. И еще какая-то субстанция. Вроде кровь запеклась.

— Мы и значения не придали, — признался транспортник. — Это же железная дорога, здесь по три раза за день такое.

— Все тщательно собрать, подключите ваших экспертов. И на исследование. Я хочу знать — что это конкретно за животное. И как и когда оно погибло.

Они смотрели на эти — вторые останки. Не пойми кого.