Девять воплощений кошки

Татьяна Степанова, 2013

Говорят, там, где появляется Проклятая коллекция – в доме, в музейном собрании… – всегда начинают происходить странные и загадочные события. И бесспорно, она тянет за собой шлейф смертей. Вы в это верите? Однако когда в музей доставили Проклятую коллекцию, уникальные древнеегипетские артефакты, Дарья Юдина явилась с аудиторской проверкой Счетной палаты и… была убита. Что это? Совпадение? Поразительное стечение обстоятельств? Или?.. А чуть раньше в Красногорске какой-то злоумышленник отравил в зоогостинице всех кошек, которых привезли на международную выставку. Катя Петровская, капитан полиции, сотрудник пресс-центра ГУВД Московской области, и ее подруга Анфиса, фотограф, принимают самое активное участие в расследовании этих жестоких преступлений, едва не стоивших жизни им самим…

Глава 3

Где-то между девятой и восьмой — на грани. Запах валерьянки

В этот майский солнечный воскресный день, точнее утро, Катя Петровская — криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области, капитан полиции особо работать не рвалась и рассчитывала закончить намеченное быстро. А потом на обратном пути набросать на походном ноутбуке статейку для «Криминального вестника Подмосковья» и благополучно скинуть ее по электронной почте.

«Криминальный вестник» окончательно перешел в электронный формат, и это всех его корреспондентов, в том числе и криминального обозревателя пресс-центра ГУВД Екатерину Петровскую (по мужу Кравченко), до безобразия избаловало. Наколотить материальчик стало делом плевым — главное, чтобы факты были убойными, свежими и сенсационными. Если таковых не возникало, годилась любая новая информация. Вот, например, как сегодняшнее событие — открытие в Красногорске новенького, с иголочки, отделения полиции. Почти что праздничное воскресное мероприятие с последующим скромным банкетом.

Съемочная группа пресс-центра ГУВД и Катя во главе нее отправились на машине из Главка в Красногорск к половине девятого утра. А уже в десять Катя намеревалась накатать наспех помпезный материал об открытии отдела милиции и достижениях в области современных технологий на службе правоохранительных органов и по-тихому смыться.

То есть улимонить оттуда. Во-первых, потому что делать в отделении таким великим профессионалам криминального репортажа, как она (!), просто больше нечего. А во-вторых, потому что ее в Москве ждала подружка Анфиса. Да, они договаривались еще в прошлый четверг — встретиться, как только выпадет свободный денек.

Подружка Анфиса Берг, по профессии художник-фотограф, начинала какой-то новый проект, и ей не терпелось обсудить это с Катей. А Катя просто соскучилась по подружке Анфисе. Так давно не виделись. Ради Анфисы Катя и решила улизнуть с работы.

Однако едва лишь они поймали в машине по рации то самое сообщение, эти ее планы сразу испарились.

Они уже поворачивали с Волоколамского шоссе, как в машине телегруппы сработала рация:

Второй экипаж на маршруте? Поступил вызов с Северной Магистральной, одиннадцать. Массовое убийство животных в зоогостинице при ветеринарной клинике. Проверьте вызов. Участковый туда уже направляется.

Голос дежурного по УВД — строгий, деловитый.

Затем еще голоса в рации:

— Что там еще за дерьмо на Северной Магистральной?

— Боюсь, что опять то же самое, как и в апреле. Тут ведь выставка котов вовсю.

— Да знаю я, что выставка, моя благоверная там дежурила вчера. Кто сообщил?

— Хозяйка гостиницы или нет… эти малахольные кошатники, члены клуба.

— Ладно, я уже спускаюсь, скоро буду. Оборудование взял. И скажите Вовке, как увидите, чтобы он в истерику не впадал. А то получится как в прошлый раз.

Массовое убийство… От этой фразы члены телегруппы в машине сразу притихли. А Катя ухватила рацию. Но все, отбой, больше никаких сообщений и переговоров в эфире.

Из диалога она поняла — патрульные говорят с экспертом-криминалистом, который выезжает со своим оборудованием на место происшествия. И нервным тоном просит «сказать» какому-то Вовке, чтобы тот «не впадал в истерику».

Катя раздумывала лишь пару секунд. Массовое убийство… Этакий противный холодок пополз по позвоночнику.

— Ребята, меня завезите, пожалуйста, на Северную Магистральную.

— А как же открытие отделения? — спросил Катю оператор.

— Вы езжайте туда, все отснимете. Я потом приеду с местными сотрудниками и напишу текст.

— А в этой зоогостинице материал для теленовостей.

— Вот именно, — Катя открыла в планшете «карты». — Что-то у вас с навигатором, тут направо надо сворачивать между во-он теми высотными домами. Отделение новое стоит себе и стоит, никуда не убежит от нас. К тому же с Магистральной все равно потом поедут туда — и эксперт, и участковый.

Что называется — логика железная. Никто и не думал возражать. Телевизионщики! Их бог — сенсация для теленовостей!

Два одноэтажных здания приятного фисташкового цвета под крышей из металлочерепицы на самом краю новой улицы — еще толком не обжитой, со строительными заборами и многоэтажными жилыми корпусами, еще не заселенными. Дальше — поле, еще дальше зеленеет кромка леса. На поле специально огороженная площадка для выгула собак.

У зданий фисташковго цвета — несколько машин, в том числе и патрульный «Форд» полиции. Возле него и припарковались.

Катя прочла вывеску: «Ветклиника. Зооотель «Приют любви».

Дверь сбоку открылась, и она увидела патрульных в полицейской форме и услышала громкие рыдания.

Женщина плакала так, словно у нее разрывалось сердце от горя.

Оставив телегруппу объясняться с патрульными, Катя тут же просочилась, ввинтилась буквально внутрь и…

Едва не задохнулась от едкой вони, что ударила в нос, — запах кошачьей мочи, еще какой-то гадости и что-то приторное, разлитое в воздухе, очень знакомое, но в сочетании с запахом смерти бесконечно гадкое.

— Что здесь произошло?

— Вы хозяйка питомника?

Катя в эту минуту даже не поняла, кто ее спросил. В узком коридоре, куда она попала с улицы, толпился народ — в основном женщины, и все они плакали, голосили как по покойнику. На стуле под разноцветными плакатами сидела женщина в ярком желтом плаще — немолодая крашеная брюнетка, явно в обморочном состоянии. Вокруг нее суетились, подносили к носу пузырек с нашатырем, пытаясь привести в чувство.

От нашатыря она вздрогнула, открыла глаза и внезапно протянула к Кате руку, что-то бессвязно бормоча.

— Вы хозяйка? Боюсь, что вы уже не хозяйка. Они там все мертвы. Ни одного живого, — раздался позади мужской голос.

Катя оглянулась. За ее спиной стоял молоденький, хрупкий, как тростинка, участковый. Фуражка на нем — гигантских размеров, как такую только выдали на складе обмундирования, прямо генеральская фуражка. Паренек рыжий и с веснушками. Но сейчас все веснушки словно полиняли, такой он был бледный.

— Я капитан Петровская Екатерина, мы со съемочной группой приехали из Главка на открытие вашего отделения и поймали сообщение о происшествии.

— Лейтенант Миронов. Участковый уполномоченный.

— Лейтенант, что тут случилось?

— Сейчас сами увидите. Если нервы у вас крепкие.

Они пошли по коридору, идеальной чистоты, открыли стеклянную дверь и попали в просторное помещение с высоким потолком, заставленное небольшими клетками, в которых размещались круглые домики для кошек.

А потом Катя увидела самих кошек.

На полу каждой клетки — скорченный труп.

Кошки, коты, взрослые особи и совсем молодые котята. В каждой клетке — мертвец. Катя сбилась со счета.

— Ой, мамочка, да что же это… Может, это вирус какой-то? Чумка?

Участковый Миронов присел на корточки перед одной из клеток с розовым домиком внутри.

На полу клетки валялся труп крупного дымчатого кота в темных полосках и пятнах.

В уголке клетки Катя увидела какие-то красные ошметки. Ей стало дурно.

Она закрыла рот рукой.

Сзади послышался энергичный громкий голос:

— Пропустите, попрошу не мешать!

В зал с клетками вошел еще один рыжий паренек постарше, в полицейской форме, с веснушками, без фуражки, зато с увесистым криминалистическим чемоданом на ремне — походной кримлабораторией.

— Вовка, не сходи с ума! — бросил он участковому с ходу. — И не вздумай сразу к нему ехать. Все равно толку не будет, пока у нас нет прямых доказательств.

Катя поняла — это тот самый эксперт-криминалист из рации. А участковый — тот самый Вовка. Лейтенант Миронов. Мальчик-одуванчик.

— Убью его! Убью эту гадину.

Мальчик-одуванчик вскочил, точно подброшенный пружиной, и схватился за кобуру.

Он ринулся назад к выходу.

— Вы кто по званию? — гаркнул эксперт опешившей от неожиданности Кате.

— Я? Я к-капитан.

— Так скомандуйте ему, меня он не послушает! Остановите его, не видите, он на все готов, сейчас рванет к нему и пулю в лоб!

— Лейтенант Миронов! — закричала Катя во всю мощь своих легких. — Вы что себе позволяете! Спрячьте оружие.

Участковый обернулся. Оружие табельное, впрочем, он так и не достал.

— Остынь, братишка.

Сказал эксперт мягко, и тут Катя поняла, что участковый и криминалист — братья: младший и старший.

В кошачью мертвецкую с розовыми домиками вошел патрульный.

— По какой статье? — спросил он. — Опять как в тот раз? Жестокое обращение с животными и уничтожение имущества?

— Других статей для этого пока не изобрели, — ответил участковый Миронов, он взял себя руки — бледный, тоненький, как былинка. — Сколько кошек погибло? Успели опросить?

— Главная ихняя президентша клуба еще пока не коммуникабельна и не транспортабельна, — оповестил патрульный. — Можно сказать, шок у нее от потрясения. Там владельцы съезжаться начали, эти, которые с выставки, сюда рвутся в зал. Рыдают.

— Не пускать никого, я осмотр делаю, — велел эксперт-криминалист. — Так сколько же тут всего было кошек?

— Вот я узнал, — подошел второй патрульный, сверяясь с блокнотом. — Гостиница кошачья на тридцать мест. Семь котов у них по договору на постое, плюс эти, которые с выставки, плюс они места дополнительные выделили. Так что всего где-то тридцать… нет, тридцать четыре.

— Считай, — велел эксперт.

И патрульный пошел вдоль клеток.

— Это вот что, по-вашему?

Катя, втайне уже мечтающая о том, как бы поскорее выбраться из этого могильника на свежий воздух, поняла, что участковый обращается к ней.

Он взял у брата-эксперта резиновые перчатки, открыл клетку кота и пинцетом подхватил те самые кровавые ошметки, на которые было тошно смотреть.

— Я не знаю, — Катя отшатнулась от пинцета.

— Это куриная печенка. А запах? Нет, вы понюхайте.

И нюхать нечего — та же знакомая вонь, в сочетании с запахом смерти просто убийственно мерзкая.

— Ой, да это же валерьянка! — воскликнула Катя.

— То-то и оно, умно придумано. Куриная печенка в виде приманки, да еще валерьянкой полили. Вот они все и сожрали. Все до одного сожрали приманку, никто, никто не отказался. Такое лакомство. Приманкой их всех и потравили.

— Яд? — Катя смотрела на остатки куриной печени уже более спокойно. Раз определили, что это не чьи-то кошачьи внутренности, то…

— Заберем на экспертизу, проверим. Кажется, использован стрихнин, — сказал эксперт, забирая у брата-участкового пинцет с образцом-вещдоком.

— Кто же до такого додумался?

— Кто… хитрый, умный безжалостный гад, — сказал участковый. — Гадина проклятая.

— Вы знаете, кто это сделал?

Но Катя не получила ответа.

— Тридцать три! — донеслось из конца зала. Это патрульный известил о количестве погибших животных. — И дверь на лестницу в подвал настежь. Я пойду проверю.

— Я с тобой, подожди, — участковый заспешил к патрульному.

Брат-эксперт остался в зале продолжать осмотр.

— Даже если отыщем прямые доказательства, — сказал он, — много ЕМУ все равно не дадут.

— Кому?

Но Катя и в этот раз не получила ответа на свой вопрос. Стеклянная дверь из коридора с грохотом открылась, и, несмотря на сопротивление патрульного, в зал с клетками вошли две женщины.

Та самая пожилая брюнетка в желтом плаще и…

Катя решила сначала, что с ней ее дочь — высокая, под метр девяносто, стройная, тонкая, длинноногая, рыжая, на аршинных каблуках, в цветных молодежных легинсах, алом коротеньком тренче и широкополой шляпе.

Но вот свет из окна упал на ее лицо, и сразу стало ясно, что великолепные рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам — это парик. У женщины с фигурой двадцатилетней девушки было лицо шестидесятилетней — густо, ярко, профессионально накрашено. Но морщины и пигментные пятна сквозь тон и пудру проступали лишь резче, а подведенные тушью глаза слегка косили.

— Я должна их увидеть! Пустите меня к ним! Они мои дети… О, что же это такое… за что? Кому они что сделали плохого?!

Брюнетка в желтом плаще дотрагивалась до клеток с мертвыми кошками.

— Мертвые все…

— Вы председатель клуба? — спросил ее эксперт.

— Она президент клуба и хозяйка гостиницы, а ветклиника у клуба на паях с банком, — ответила прокуренным басом рыжая шестидесятилетняя красотка в шляпе. — Верочка, ну успокойся, не убивайся ты так!

— Не уберегли мы их, нам их доверили, а мы их не уберегли!

— Какой тут у вас режим работы? — спросила Катя.

Вера Вадимовна Суркова обернулась к ней:

— Помогите нам, умоляю вас! Найдите того, кто это сделал.

— Мы найдем, — пообещала Катя.

Конечно, не ее дело — чужой в Красногорске — раздавать вот такие обещания. Но эта женщина сказала «умоляю вас».

— Как работает персонал? Сколько у вас народу котов обслуживает?

— Дежурная утром приходит в семь, убирает клетки, кормит животных, а в четыре ее другая девочка-волонтер сменяет. Та до девяти. Она тут все потом закрывает на ключ.

— А ночью?

— Ночью? Нет, кого ночью работать заставишь, это к тому же двойная оплата. Клуб так по миру пойдет, — громыхнула басом красавица в шляпе.

— Как называется клуб?

— «Планета кошек».

— И, значит, у вас нет никакой охраны ночью? — допытывалась Катя.

— Это ж кошки, а не туристы, — хмыкнул эксперт. — Какая охрана кошкам, это не банк. Тут у них и камер нет. Гражданочка президент, а замки, что с замками?

— Ничего, дежурная своим ключом открыла дверь, как обычно, сегодня утром, она мне так сказала, — Вера Вадимовна смотрела на розовые домики.

— А что у вас в подвале?

— Холодильник и так, всякий хлам от стройки остался.

— А холодильник для чего?

— У нас же ветклиника, все бывает, усыпляем животных и, ну вы понимаете… пока ждем утилизацию, туда складывают, в холодильник, до похорон и кремации.

— Подвал всегда заперт?

— Конечно!

— А у кого ключи?

— У меня, у дежурной. И у волонтеров, которые приходят помогать ухаживать за кошками. Они ключи у дежурной берут.

— У каких еще волонтеров? — это спросил участковый Миронов.

Они с патрульным, запыхавшиеся, в известке и пыли, вернулись в зал.

— У меня, например, я волонтер. Я тут подрабатываю уборщицей, — гордо, с вызовом, сказала шестидесятилетняя красотка в шляпе. — А что? Пенсия-то фиговая. Моему Бенедикту на кошачьи консервы не хватит этих грошей.

— И сейчас запасные ключи при вас? — спросил Миронов.

Красотка порылась в сумке и достала ключи.

— Пожалуйста, я как раз сегодня дежурной хотела отдать.

— Как ваши фамилия, имя, отчество?

— Это наша Василиса! — воскликнула Вера Вадимовна Суркова. — Она моя ближайшая подруга.

— Василиса Одоевцева. Пенсионерка. Живу тут, в Красногорске. Высотные дома.

Участковый Миронов забрал у нее ключи, записал имя, фамилию и сказал:

— Там обе двери настежь в подвале — сюда, наверх, и входная. Замок на входной двери сломан.

— Ох, час от часу не легче, — Василиса всплеснула руками. — Но дверь в подвал мы всегда запираем.

— Я знаю, — мрачно сказал участковый Миронов, — так какой тут у вас распорядок дня для кошек? Во сколько вчера дежурная все закрыла и заперла?

— В половине десятого. У нас ринги на выставке кончились в шесть, потом пока оформляли документы на продажу котят, пока с новыми владельцами договаривались, затем я список постояльцев смотрела — на одну ночь иногородние владельцы нам своих питомцев оставили до воскресенья, до сегодня, то есть, до демонстрации. Они все уже там, за дверью. Я не знаю, что им говорить, как смотреть людям в глаза. Я не уберегла их кошек! Что теперь будет? Как мы возместим все убытки? Все, что за выставку клуб заработал, уйдет на возмещение, даже больше… мы разорены… Придется наших чемпионов продавать другим клубам, отдавать наши бесценные сокровища, наш генофонд.

Вера Вадимовна заплакала, как ребенок.

— И гостинице каюк, — мрачно изрекла Василиса. — Кранты «Приюту любви». Кто теперь сюда кошку отдаст хоть на час?

И тут лишь Катя заметила красочный рекламный плакат на стене над столом дежурной.

Гостиница для кошек «Приют любви». Оказывает услуги по временной передержке. Все кошки содержатся в индивидуальных номерах. Все удобства, полный комфорт! Наши маленькие друзья нуждаются в том, в чем и мы, — заботе и ласке, тишине и покое. В «Приюте любви» все условия для полноценного кошачьего отдыха. Чистый воздух Подмосковья. Ветеринарная помощь. Квалифицированные советы по уходу от специалистов клуба «Планета кошек», неоднократно отмеченного международными призами!

— Вынужден вас спросить, вы сами кого-нибудь подозреваете? Кто вам такое мог устроить? Может, зависть к клубу, конкуренты? — спросил участковый Миронов.

— Да нет, что вы, кто на такое злодейство способен! Ну, конечно, успехам «Планеты кошек» завидовали, и недоброжелателей хватало, и завистников. Но это же обычное житейское дело, в порядке вещей — людская зависть. А тут орудовал какой-то живодер! Убийца! — кроткая интеллигентная Вера Вадимовна сжала кулаки с наманикюренными ногтями. — Это запредельная жестокость. Разумеется, есть люди, которые кошек не любят, у которых аллергия на шерсть. Но чтобы вот так вломиться и разом прикончить всех… всех наших обожаемых деток, пушистых, нежных…

Она снова заплакала, а участковый Миронов засопел. По его лицу Катя поняла — он задал чисто риторический вопрос о «подозрении». Ответ на него его не интересовал. Потому что у него — своя собственная версия происшедшего. Он с ней в «Приют любви» явился.

«Конечно, послали мальчишку участкового на такое дело. И второго мальчишку — эксперта. Это же кошки, не люди, — Катя бережно повела Веру Вадимовну к выходу. Ей самой не терпелось покинуть «Приют любви» и наконец глотнуть полной грудью «чистого воздуха Подмосковья». — Послали на вызов новичков. Из розыска никто не приехал, все, кто в воскресенье дежурит, на открытии нового отделения».

Очутившись за дверью зала, Катя вместе с Верой Вадимовной и красавицей Василисой сразу же оказалась в плотном кольце безутешных, разъяренных, рыдающих владельцев кошек, в одночасье лишившихся своих питомцев.

Что там творилось, словами не описать. Но и смотреть на этот скандал сквозь слезы Катя не собиралась. Телевизионщики быстро отсняли материал, они уже хотели ехать в отделение полиции, как внезапно внимание Кати привлекла новая посетительница «Приюта любви».

Женщина — крашеная блондинка лет тридцати пяти в строгом изящном сером костюме и плаще, который она держала в руке. Она приехала на черном «Вольво» с шофером. На таких машинах обычно разъезжает начальство. Катя и приняла ее за местную начальницу, однако все оказалось не так.

— Что здесь творится? Тут что, пожар?

— Дарья Олеговна, пожалуйста, одну минуту, выслушайте меня. Я сейчас вам все объясню. У нас огромное несчастье!

Тон у молодой дамы властный, а вот голос Веры Вадимовны, сраженной горем, шелестит, как сухая трава.

— Я приехала за Маркизом. Обещала в девять, но у нас самолет опоздал. Сами понимаете — ночной рейс из Владивостока.

— Дарья Олеговна, казните меня, но вашего Маркиза больше нет.

— Как это нет? Убежал, что ли?

— Мертв. У нас тут массовое убийство. Все кошки… все наши питомцы погибли.

— Мертв? — Дарья Олеговна приподняла тонко выщипанную бровь. — То есть сдох, что ли?

Вера Вадимовна смотрела на нее, и слезы катились по ее щекам.

— Ничего себе. Ну что же… земля ему пухом, маминому котику, — Дарья Олеговна переложила плащ с руки на руку. — Может, это и к лучшему.

— Как же так?!

— Я ведь все время на работе, в командировки летаю постоянно. Я занятой человек. А тут вдруг после смерти мамы на меня сваливается этот старый кот, который постоянно везде гадит. Я уж думала, как от него избавиться. Но усыпить… это как-то негуманно, мама души в нем не чаяла. Мучилась целый месяц с ним, вам вот пристроила на время командировки. А раз уж так вовремя сдох, то… — Дарья Олеговна улыбнулась.

И улыбка эта в «Приюте любви», насыщенном смертью и слезами, показалась всем, кто ее видел, такой…

Катя отвернулась и пошла к машине. Пора ехать снимать новое отделение полиции и достижения в области современных технологий.

— Надеюсь, Вера Вадимовна, ваш зооотель похоронит кота за свой счет, — донесся до нее резкий веселый голос Дарьи Олеговны. — Вы меня очень обяжете, всем моим хлопотам конец.