Без памяти

Татьяна Павловна Гутиеррес, 2013

Когда Варя – очаровательная толстушка-мечтательница – попадает в авиакатастрофу и просыпается в теле красавицы-аргентинки, ее привычный мир рушится, и она отчаянно пытается его вернуть, встречая безумных людей в своей новой жизни. И теперь ее мало что удивляет: куст, ветка которого открывает калитку, корова, живущая в доме, мистическая шкатулка и люди, знающие о том, что с ней случилось больше, чем она сама. В поисках себя Варя находит любовь, но как можно полюбить кого-то, если тебя нет?

Глава пятая

Лео потер лицо ладонями, и в очередной раз смачно выругался.

— Такое придумать нельзя. Ты не бредишь. Ты…Ты…Ты говоришь по-русски. Я не верю, что за два месяца работы в Москве ты могла так хорошо выучить язык. В больнице я решил, что ты прикалываешься. Но это было бы уже слишком глупо для шутки. — Он усмехнулся. — Да и потом, ты никогда шутить не умела.

Варя молчала. На столе стояла пустая бутылка из-под шампанского, и она по привычке, поставила ее на пол.

— Плохая примета — пустая бутылка на столе. Хотя, куда уже хуже?

— Если ты — не Флор, то где Флор? — Он поднял на нее огромные голубые глаза, обрамленные черными ресницами. В них читалось недоумение и растерянность. Он сам поверить не мог, что задал этот глупый вопрос.

— Понятия не имею…Мне жаль. Что случилось с твоей сестрой — для меня такая же загадка, как и для тебя. Только вот ты пожмешь плечами, посмеешься, поломаешь голову, и забудешь. В конце концов, твоя сестра вот она, — Она провела рукой по безупречному телу. — А мне жить с этим.

— Слушай, может, тебе поспать надо. Может, ты уснешь, и проснешься нашей старой недоброй Флор? И все станет на свои места. Я слышал, что люди, которые пережили какую-то катастрофу или клиническую смерть, открывают в себе новые таланты. Есть мужик, так он после неудачной операции, в течение которой у него остановилось сердце, проснулся и заговорил на 120 языках, включая древние, никому не известные языки. Он, короче, сейчас может любые иероглифы прочитать. К нему археологи в очередь записываются.

— Я не знаю. Понимаю, ты бы хотел видеть Флор снова в здравом уме. Но я боюсь, что случится со мной? Многие люди надеются, что после смерти есть жизнь. А я уже начинаю думаю, это ли не ад?

Лео выругался себе под нос, и откупорил еще одну бутылку.

Наутро, проснувшись, Варя с трудом подняла голову над подушкой. Все вокруг кружилось и водило хоровод. Голова гудела, словно медный таз, по которому ударили молотком. Во рту все пересохло, а тело было ватным. Неимоверными усилиями она опустила ноги, и ощутила под ними мягкий ковер, в котором ступни практически утопали, и медленно посмотрела по сторонам.

Мгновение. И еще мгновение. И головной боли как ни бывало — реальность, или, скорее, кошмар наяву, накрыл ее горячей волной. Эти руки, эти волосы, эта талия… Это все не ее. И она ими до сих пор пользуется. Девушка закричала что было сил. Ее трясло, ее знобило. Имеет ли она право на это? И, если Флор не умерла, то что с ее душой? Где она? Мысли крутились в голове у Вари, но сама она продолжала кричать, пока не упала на ковер и не начала всхлипывать. Она царапала на себе кожу, словно пыталась выбраться из нее. Но вдруг Варя остановилась. И поднялась на ноги. Подойдя к окну, она открыла его настежь. В гостиничный номер ворвался прохладный утренний мадридский воздух, неся с собой запах выпечки и сырости.

Вот оно — решение. Ей надо избавиться от этого тела. Она забралась на подоконник и взглянула вниз. Шаг, еще шаг…

Дверь смежного номера открылась, и в нее вбежал Лео в одних боксерах. Он схватил Варю и повалил на кровать.

— Эй, эй, ты чего?

— Чего я? А я — это кто? Где я? Что со мной? Почему я здесь? Помоги, помоги мне! — Она обеими руками обхватила его небритое лицо и безнадежно уставилась в него.

— Я закажу две чашки кофе. Пойдет?

— Я хотела выйти в окно. А ты мне помешал, и теперь предлагаешь кофе?

— Послушай, — Лео взял руки Вари и крепко сжал их. — Ты здесь, ты вот она. Разве остальное имеет значение? Я, похоже, потерял сестру. Не верю даже, что я это говорю, глядя на тебя. Знаешь, мы не очень-то ладили. Она всегда выбивалась из нашей семьи. Но, черт возьми, в тебе я ее не вижу. И глядя в твои глаза — тоже не вижу. Это не ее глаза. У нее были черные огромные глаза, которые не раз с упреком смотрели на меня. Но у тебя они другого цвета. Ты видела? Смотрела в зеркало?

— Я знаю. И боюсь. Мне страшно смотреться в зеркало, понимаешь? Я боюсь увидеть там не себя, я настолько растеряна, Лео. Куда мне бежать, к кому обращаться? Все решат, что я сошла с ума. Они упекут меня в психушку. А может, мне туда и надо? Может, и правда, я сошла с ума?

Ее огромные глаза с надеждой смотрели на Лео. Она как будто хотела, чтобы это было так. Тогда ее вылечат, и все станет на свои места.

— В этом случае, мне тоже надо лечиться. Потому что ты — не моя сестра. Флор никогда не выдумала бы такое. Флор никогда не сошла бы с ума. Это самый черствый, самый уравновешенный, притом самый разумный человек из всех, кого я когда-либо знал. Сожалею, но версия с переселением души мне кажется более правдивой.

— Серьезно? Похоже, тебе и впрямь не мешает сходить к доктору.

Варя засмеялась, вытирая слезы.

— Что мне делать, Лео? Я могу тебе доверять?

— Я не против… — Лео не отрывал взгляда от ее лица. Это была Флор и не Флор одновременно. Перед ним стояла незнакомая девушка, с которой случилась беда. Как бы там ни было — переселение душ это, или же помутнение разума, но его долг — помочь ей. — Послушай, я хочу тебя кое о чем попросить. Ты в таком состоянии не можешь вернуться к себе. Ты поедишь к родителям. И мне кажется, они не будут в восторге от идеи, что их дочь неизвестно где. Мама будет переживать, она верит во все подряд, включая папу Ноэля. Даже глазом не моргнет, когда ты расскажешь эту историю. А у нее больное сердце. Я тебя умоляю, подыграй, скажи, что потеряла память. Или что не хочешь разговаривать с ними. Они не заметят. Флор не очень-то общительна, и правду говоря, никто из нас ее хорошо не знает. В пятнадцать лет она уехала учиться в Мадрид, потом устроилась на работу, а два месяца назад ее отправили на крупный рекламный проект в Москву. Так что с тех пор мы ее видим только на Рождество. А тут она позвонила и сказала, что возвращается в Аргентину. Обещала все рассказать, когда прилетит. Но, видимо, мы не узнаем в чем дело.

— Мне жаль. Я не хотела. Я не специально.

Лео поднял брови. Специально? И расхохотался заразительным басом. Варя тоже улыбнулась.

— Знаешь, пойдем в кафе пить кофе.

— Отличная идея, сестренка…То есть…Извини. Я…Мне не просто это дается. Но я постараюсь.

— Да я понимаю. Все понимаю.

— А улыбка у тебя тоже другая. Полная жизни.

— Да уж. Сказал. Я умерла, забыл что-ли? Полная жизни…