Без памяти

Татьяна Павловна Гутиеррес, 2013

Когда Варя – очаровательная толстушка-мечтательница – попадает в авиакатастрофу и просыпается в теле красавицы-аргентинки, ее привычный мир рушится, и она отчаянно пытается его вернуть, встречая безумных людей в своей новой жизни. И теперь ее мало что удивляет: куст, ветка которого открывает калитку, корова, живущая в доме, мистическая шкатулка и люди, знающие о том, что с ней случилось больше, чем она сама. В поисках себя Варя находит любовь, но как можно полюбить кого-то, если тебя нет?

Глава шестая

Спустя час Варя и Лео были в больнице. Возле морга сидело много людей, у всех были опущены головы. Кто-то плакал, кто-то уже не мог. Некоторые обнимали и успокаивали родных, другие просто сидели в ступоре и ждали когда же закончится этот кошмар. Варя заглядывала в лица, желая отыскать своих родителей. Но их нигде не было. Неужели они не прилетели? Побоялись? На коленях перед кем-то сидела девушка в белом халате — видимо врач, и гладила по руке, говоря какие-то слова. Расслышать их было невозможно из-за общего стона. Место было мрачнее ада. И Варе захотелось выбежать на улицу. Глотнуть свежего воздуха, поверить, что она все еще живет. Снова притвориться, что все это не имеет никакого отношения к ней. Что не ее там оплакивали, не ее конец. Но надо было найти родителей, сказать им, что она здесь, с ними. Она знала, что мама обязательно придумает что-нибудь. Она найдет решение. Ей любая Варина проблема по зубам. Она обыщет весь мир, перевернет его с головы на ноги — но сделает так, чтобы Варя снова стала самой собой.

Тут ее толкнули и по-русски прошептали извинения. Родной знакомый голос. Осипший от слез и волнения. Обернувшись, она увидела знакомое до боли пальто. Зеленое — в цвет глаз, с меховым воротником, который уже изрядно потрепался за десяток лет.

— Господи, мама! — зарыдала она, ненавидя свой новый голос. Варя обняла мать, но та злобно отпихнув, отстранилась от нее.

— Извините, вы ошиблись… — сказала она, и уголки ее рта опустились. Лицо ее было опухшим и постаревшим на много лет. Обычно идеально уложенные волосы торчали во все стороны, напоминая всем по какому поводу она здесь. Черный платок на шее делал ее истерзанное страданиями лицо почти серым. И Варе захотелось сорвать его.

— Мама, это я, Варя. Ты не поверишь. Но это я, пожалуйста, не отходи. Не делай этого. Не убегай. Мама, это Я!!!! Куда же ты?

— Уберите ее от меня, — застонала женщина. — Уберите. Она издевается надо мной! Пожалуйста… — Из ее горла вылетали не то крики, не то лай. Словно кто-то проводил обряд экзорцизма.

Кто-то подошел к охране и, показав пальцем на Варю что-то сказал.

— Сеньорита? Я попрошу вас покинуть это помещение. Здесь людям и так плохо. Сеньора не желает с вами общаться.

— А? Нет же, это моя мама!

— Сеньорита! Не смейте!

Охранник схватил Варю за рукав.

— Если вы приблизитесь к этой женщине, я буду вынужден принять меры. В конце концов, уважайте чужое горе.

Варя обхватила голову руками и села на пол. Это было не чужое горе. Это ей было плохо, ей было хуже всех в этом пропахшем смертью и слезами месте.

— В пятнадцать лет я обрезала твое платье, чтобы пойти на дискотеку, — отчаянно выкрикнула она. В семнадцать поступила в на художестенный, хотя ты хотела, чтобы я стала врачом!

Женщина наклонила голову и сделала несколько шагов в сторону Вари.

Неужели она поверила? Неужели! Ну, конечно же, она узнала ее. Ведь — она мама. А мама всегда знает.

Но лицо матери оставалось неподвижным.

— Как вы смеете? Моя дочь мертва! Я только что ее видела. Вы хоть представляете себе, что это такое — смотреть на свою девочку, всю изуродованную, с огромной раной? Ее губы синие, и они уже никогда не назовут меня мамой. Я не знаю, что моя дочь вам рассказала, и зачем вам все это нужно, но это поганая, низкая шутка. И не смейте — слышите! — не смейте ко мне подходить!

— Мамочка, родненькая, послушай меня, это я. Я не знаю, как это случилось…Но это я, мама…

— Сеньор, — она обратилась к охраннику на страшно ломаном английском. — Уберите от меня ту сумасшедшую, пожалуйста.

— Не надо, — Варя вытянула руку, — Я сама уйду. Я все понимаю. Я бы тоже не поверила. Я буду скучать. Папа не приехал, да? Не смог, как всегда…

Варя развернулась и вышла в холл, где ее ждал Лео.

— Видела?

— Видела. Она не признала меня. Лео, мне так хочется ей помочь, успокоить ее. Ведь на самом деле ничего страшного со мной не случилось — я жива. Понимаешь, я жива, а она этого не знает! — Заплакав, она крепко обняла мужчину, который был единственной ее опорой в этот момент. — Она предала меня, не узнала. Она бросила меня. Не хочет слушать, не хочет верить…Как ей не подсказала интуиция? Я думала, она как увидет меня, все сама поймет. Но, видимо, любовь матери не безгранична…

— Флор, — Лео аккуратно поднял ее подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Нам надо улетать. Ты придешь в себя, может, разберешься со всем. А потом попробуешь с ними связаться. Когда все успокоются. А сейчас это слишком для них, поверь.

— Варя, зови меня Варя, пожалуйста. Имя — это все, что у меня осталось. Она сказала, что у меня огромная рана. — Губы Вари затряслись и она уткнулась носом в рубашку Лео. — Как я могу ее оставить, Лео? Как? Ей же так тяжело сейчас. И отца рядом нет. Почему он не приехал?

Лео махнул слезу с щеки Вари.

— Поехали. Тебе еще немало предстоит. Ну и вляпалась ты, сестричка.

— А я всегда хотела иметь брата, — сквозь слезы произнесла Варя.

— Да? А Флор никогда. А ты знаешь, что у тебя еще сестра есть? Правда, я не уверен, что именно о таком брате и о такой сестре ты мечтала…