Бабушкин ведьмак

Татьяна Охитина (2024)

Иван понятия не имел, что его бабуля — деревенская ведьма. Да он вообще ее почти не знал, поэтому сильно удивился внезапному приглашению приехать. Зачем — этого ему не сказали, да и приглашение больше походило на приказ. Пришлось отправляться в путь.Он надеялся вернуться как можно скорее, однако судьба, а точнее — бабуля, разрушила эту надежду, заявив, что теперь он, Ваня, станет ведьмаком. Если выживет, конечно.

Глава 2. Два месяца тому назад

— Вставай! Да вставай же, лодырь! — на голову шлепнулось полотенце, мигом разогнав сон. Иван вскочил и с обидой уставился на мать.

— Я не спал, я думал!

— Не ври! Только и делаешь, что спишь, бездельник!

— Я не бездельник, я роман пишу!

— Во сне?

— Я не спал!

— Я видела! Так, ладно, хватит болтать. Давай, собирайся, к бабуле поедешь.

— Куда? — опешил Иван.

— К бабуле. Она письмо прислала, хочет, чтоб ты приехал.

— Не поеду я к ней!

— Наверное, наследство на тебя хочет переписать. Давай, собирайся, — начисто игнорируя его слова, продолжила мама.

— Да не поеду я! Некогда мне!

— Серьезно? — приподняв бровь, мама перехватила полотенце поудобней. — А ну-ка живо встал и пошел собираться!

— Нет! — воскликнул Иван.

Автобус полз, словно осенняя муха. После четырех часов езды на электричке тряска в допотопной развалюхе казалась изощренной пыткой. Глядя на унылый пейзаж, простирающийся за окном, Иван размышлял о несправедливости жизни. И чем дольше думал, тем тоскливей становилось на душе.

Вот уже целый год он писал роман. Точнее, пытался. Вначале все вроде пошло неплохо — герой получился шикарный: высокий широкоплечий смельчак, чей взгляд сражал наповал всех женщин на свете… А потом все застряло — серьезного важного дела для героя придумать никак не получалось. Вначале Иван отправил его мочить зомби, но сюжет быстро выдохся, потому что зомби почти сразу кончились — герой всех перемочил. То же самое случилось и с машиной времени — герой попал в прошлое, наполучал ништяков, обвешался красотками, стал главным магом планеты, и писать стало не о чем. Все попытки наслать неприятности разбивались о его сильномогучесть, и книга из будущего бестселлера превратилась в черную дыру — била по самооценке, жрала силы — чувствовать себя неудачником было очень неприятно. А тут еще на работе случилось сокращение, и жизнь окончательно потеряла краски.

Иван верил, что выберется из этой западни, а вот мама верить в него отказывалась напрочь. Характер у неё был жесткий, рука тяжелая, пришлось подчиниться. Бабуля — мамина мать — характером обладала таким же, Илья отлично помнил ее суровый нрав, хотя единственная встреча с престарелой родственницей случилась много лет назад, еще когда он учился в школе.

Тем летом бабуля тоже позвала его в гости, зачем — он так и не понял. Встреча оказалась короткой — уже на следующий день его выпроводили обратно в город. Зато бабулин взгляд-рентген еще долго снился в кошмарах.

Сейчас, трясясь в пыльном автобусе, Иван очень надеялся, что и в этот раз визит не затянется, и можно будет со спокойной совестью вернуться домой.

За окном тянулись поля, кое-где виднелись редкие островки деревьев, после шумного города все это смотрелось странно и чужеродно…

— Матвеевка! — рявкнул водитель, затормозив на обочине. Дверь с жутким шипением открылась.

Взяв сумку, Иван двинулся на выход.

— Так, стоп, — опомнился он на последней ступеньке. — Какая Матвеевка? Где? Тут же одни поля!

— Там, — сердито буркнул водитель, тыча пальцем в сторону горизонта. Приглядевшись, Иван увидел у самой границы земли и неба россыпь крошечных домиков.

— И как мне туда добраться? — возмущенно спросил он, уже представив, как водитель начинает ехидно ржать, радуясь своей шутке.

— Как-как. Ногами. Вон дорога, — еще один взмах рукой, и Иван, глянув в указанном направлении, заметил уходящую вдаль тропу, назвать которую дорогой язык не поворачивался. — Давай поживей, — сердито добавил водитель.

Едва Иван вышел, как автобус рванул прочь, выплюнув облако удушающего сизого дыма.

Когда Иван перестал чихать и вытер слезящиеся глаза, то почувствовал себя попаданцем в другой мир — вокруг не было ни души, дорога пустовала, с синего, без единого облачка неба адски палило солнце. Кузнечики, стрекочущие в траве, были единственными живыми существами на всю округу.

Взяв сумку, он свернул на тропу и двинулся вперед. В прошлый раз он приезжал к бабуле с матерью, на машине. Дорогу память не сохранила, но он совершенно точно не топал до деревни пешком. «Ладно, — сказал он себе, — прогуляюсь, воздухом подышу, нанесу пользу организму».

Спустя какое-то время организм принялся намекать, что такая польза ему ни к чему — ноги сделались тяжелыми, голова начала кружиться. Чувствуя, что еще немного — и свалится без сил, Иван сделал единственное, что пришло в голову — свернул в сторону небольшого островка деревьев. Тропа огибала его на почтительном расстоянии, но потом все-равно заворачивала, так что, пройдя насквозь, можно было ещё и путь сократить.

Заросли оказались редковаты, впереди в просветах между деревьями виднелось поле, поэтому заплутать Иван не боялся, двинулся неторопливо, наслаждаясь прохладой…

Журчание ручья показалось ему настоящей музыкой. Он пошел на звук, надеясь как можно скорей приникнуть к живительному источнику, поскольку пить хотелось зверски, а взять с собой воды он не додумался. Однако коварный ручей показываться не спешил — журчание то пропадало, то становилось громче, возникая то справа, то слева…

Опомнился Иван лишь когда вокруг потемнело. Поднял голову и с удивлением обнаружил, что небо из голубого превратилось в темно-синее, с розовым отливом, какое бывает на закате. «В смысле?» — произнес он. И остановился. Огляделся вокруг — никакого поля сквозь деревья больше не просвечивало. Не было видно вообще ничего, настолько густо торчали стволы, да и на берёзы они больше не походили. Журчание ручья стихло, как и все вокруг, даже птицы замолкли.

Иван поежился — жара летнего дня сменилась пробирающим до костей холодом.

Внезапно рядом послышался шорох, а затем кто-то тихонько и гаденько рассмеялся.

Иван резко оглянулся, никого не увидел, а смех внезапно послышался уже с другой стороны.

«Фигня, — сказал себе Иван, пытаясь приглушить панику, — наверняка деревенские детишки развлекаются». Оглянулся — и снова никого не увидел, лишь ветка растущего рядом куста качнулась, словно кто-то задел её рукой.

— А ну-ка прекращайте! — строго произнес он. — Поймаю — уши оторву!

— Хи-хи-хи, — послышалось сразу с нескольких сторон.

Что-то треснуло, заскрипело, запахло сырой землёй и гнилью, словно где-то совсем рядом вылезало из земли что-то дохлое и очень вонючее. Лопаясь, зазвенели корни, смрад сделался таким невыносимым, что заслезились глаза. «Бум-м, — послышалось совсем рядом. — Бум-м», — от поступи невидимого монстра дрогнула земля.

— А-а-а! — завопил Иван и бросился прочь, не разбирая дороги.

Он бежал сквозь лес, уворачиваясь от бьющих в лицо веток, запнулся, упал, ткнувшись лицом в пружинящий хвойный ковер, вскочил и, выплюнув набившиеся в рот иглы, бросился дальше. За спиной хохотало и ухало, топотали шаги, тяжелые, но быстрые. Гнилью несло все сильнее. «Еще немного — и догонят!» — вспыхнула отчаянная мысль, и Иван ускорился, почувствовав второе дыхание. Однако лес все тянулся и тянулся, деревья росли все плотнее — жуткое место не хотело его выпускать.

Он уже почти сдался, когда впереди забрезжил свет. Рванув к нему из последних сил, Иван почти добрался, и тут услышал сердитый вопль: «Пригнись!»

Он рухнул на траву, и тотчас над головой просвистело что-то небольшое, увесистое… и очень вкусно пахнущее.

«Вот твоя добыча, а мне отдай мое!» — произнес все тот же голос. Цепкие пальцы схватили Ивана за плечо и потащили прочь. Фонарь мотался из стороны в сторону, свет бил по глазам, не позволяя разглядеть дорогу, но это было уже неважно — что-то подсказывало Ивану, что выход близко.

Последний рывок — и пространство дрогнуло, Иван вывалился из леса, упал на траву… и обнаружил, что перед ним тропа, за которой тянется уже знакомое поле, а в черном, усыпанном звездами небе сияет луна.

— Дурачина, зачем ты в лес пошел? — раздался над ухом недовольный голос.

Иван повернул голову и с удивлением воззрился на человека с фонарем.

— Бабуля?