Ученица Змеиного Мага

Татьяна Огнева, 2023

Я потеряла свой дом, почти всю свою семью, когда была еще ребенком. Чуть не погибла и не знала, что за жизнь приготовила мне сама моя судьба. А она оказалась той еще шутницей – и теперь я не просто бродяга, не просто девушка, не просто воин.Я – ученица Змеиного Мага. И это начало моей истории.

9 глава

На следующий день мне действительно буквально пришлось учиться заново ходить. Ведь я двигалась либо слишком резко, сильно впечатывая ноги в землю, либо же настолько аккуратно, что слишком медленно. И шагать, не запутавшись в ногах, что, как и все мое тело, в один миг стали словно чужими мне, было почти не реально.

Да что там ходить! В первые часы, после того, как я проснулась, став непривычно сильной для себя, я даже взять что-то в руки не могла, чтобы это что-то не угробить! Согнула три ложки, лишь взяв их в руки, расплющила стакан… С ужасом представила, что будет, сожми я сейчас чью-то руку.

И со всеми этими проблемами с моим телом так вдруг разозлилась на себя, что… Даже задымилась.

И Учитель облил меня водой. Велел, чтобы я попыталась успокоится. Взять себя в руки. Ведь сила и магия в этот день окончательно пытаются ужиться с моим человеческим сознанием, мировоззрением, и потому, буду так психовать, мое тело примет это за новую норму, и я так и останусь психонутенькая. Но если с этим я должна была справится сама, с остальным он взялся мне помочь. И пол дня провозился со мной, помогая мне заново учится по нормальному управлять моим телом. Водил меня за руку по поляне, раз за разом подавал разные предметы мне в руки, и если я гнула или ломала их — чинил магией.

Попутно Учитель заставлял меня вспомнить все то, что он мне рассказывал о магии, все способы Змеиных Магов использовать ее, которым он учил меня. Магически мантры. Рецепты зелий. И перебирая их в голове я смогла окончательно успокоится. Особенно когда мне удалось наконец поесть, при этом ничего не согнув и не сломав.

Так что к концу дня я чувствовала себя куда лучше. По крайней мере, не такой беспомощной, как утром. И не такой опасной для других.

По крайней мере, для ближних. Учителя и Крона, который занимался охотой и сбором хвороста для костра, пока я и Учитель помогали моему переродившемуся телу «осознать и принять себя». Он постоянно держался от нас чуть в стороне. А когда наставник разжег костер — так и вовсе ушел снова к деревьям, сел подальше от огня. И от меня, на которую поглядывал теперь с легким ужасом. И лишь из-за того, что я все-же пару раз за этот день буквально покрылась огнем. Чем испугала, впрочем, не только его, но и себя.

Лишь Учителя это не впечатлило. Он, как и в первый раз, так же спокойно заливал меня водой и велел успокоится. Ведь теперь во мне жила магия драконов, а она была взрывоопасна без контроля. Контроля, которому наставник тоже учил меня, но который мне всегда плохо давался.

— Это тоже неплохо, — залив меня в третий раз, вдруг заметил с улыбкой мой наставник. — Ведь магия вскоре примет тебя и такой, и ты тоже примешь ее, как часть себя, и она перестанет так произвольно, в виде огня, покидать твое тело.

Что ж. Я могла лишь поверить ему на слово и понадеяться, что однажды так и будет. Но в тот день лишь к вечеру смогла перестать «вспыхивать» по пустякам. И то, — как уже сказала раньше, — оттого, что почти совладала со своим изменившимся телом. Да и помедитировала немного, воспользовавшись техникой Глубокого Дыхания, которую точно должна была припомнить и исполнить еще с утра.

На следующее же утро я проснулась полностью отдохнувшей, собравшейся и обновившейся, как тот самый феникс. Мое тело перестало быть мне чужим, магия, что теплым потоком клубилась где-то внутри меня, тоже не весела на мне тяжелым комком, и каждое мое движение вновь давалось мне легко. Звуки не резали чуть заострившиеся уши, свет и цвета окружающего меня мира тоже перестали так раздражающе и резко бросаться мне в глаза. И даже запахи, что витали вокруг меня, словно бы стали тоньше и не так раздражали.

И лишь проснувшись, я осознала, что готова двинуться в путь. И чтобы сделать это, была готова поймать даже фейри.

Да, фейри. Я чувствовала, просто знала, что моим скакуном не должна стать обычная лошадь. Ведь он у меня уже был. Был здесь, рядом, в лесу. Сосредоточившись, я чувствовала, как он раздирает копытами чужое тело и поедает мясо. Я слышала его ровное громкое дыхание, стук его копыт.

Мой Змеиный Скакун.

Учитель всегда говорил, что первых скакунов к магу привязывают сама судьба, сама сила и магия. Но я всегда думала, что это случается уже после того, как Змеиный Маг даст ему своей крови, проведет обряд. Теперь же понимала — нет. Это случается куда раньше. Сразу, как только маг становится магом. Ведь не смогла бы сейчас дать своей крови никакому другому коню или фейри. Просто бы не захотела. Всегда бы стремилась к этому зверю, что тоже блуждал сейчас где-то рядом со мной, тоже стремился ко мне.

Но, в то же время, он был диким опасным монстром, который точно не хочет вставать под седло. И вместо того, чтобы обрадоваться нашей встрече, явно попытается меня убить. Но это не остановит меня. Я решила, что во что бы то ни стало заполучу его себе в скакуны. Пусть мне даже придется ради этого с ним драться.

Я была готова к этому. И точно знала, что это должно произойти сегодня. И потому, выбравшись из спального мешка еще на рассвете, я, даже не став завтракать, и лишь прихватив свои мечи, рванула в лес. Но о том, что ухожу, сказала несущему караул наставнику. И пусть даже не сказала — куда, — он что-то понимающе буркнул мне в ответ и продолжил спокойно чистить свой тяжелый меч.

Видимо, подобное поведение было тоже привычным для молодых магов. Вот так резко сорваться куда-то, лишь только собравшись с силами. Ради того, чтобы купить или поймать зверя, что станет ему спутником на долгие годы. Надежным и преданным другом. Тем, кто запомнится навсегда, даже когда его сменят уже и не раз спустя время другие.

Ведь он будет первым.

Но мне своего еще только предстояло поймать. И тихо двигаясь вперед по просыпающемуся ото сна дневному лесу, я очень надеялась, что мне удастся это. И что в процессе я не столкнусь с еще какой-нибудь опасной тварью.

А я чувствовала их. Чувствовала их запахи, проще замечала их следы на земле, царапины их шипов и когтей на деревьях. Но по счастью, уже даже когда далеко углубилась в лес, еще не встретила никого из них. Мне удавалось обходить их стороной, оставаться пока не замеченной для них. Порой для этого мне даже приходилось взбираться на деревья и перепрыгивать часть пути по ветвям. Благо теперь я это могла без особого труда.

Моему же преследователю наверняка приходилось труднее. Ведь гнолл, который все-же двинулся из нашего лагеря вслед за мной, и которого я заметила довольно скоро — был крупнее и точно не привык лазать по деревьям. Ему роднее были болота, чахлые кусты. Не лес, где уже привыкла охотится и выживать я. Но он упорно продолжал следовать за мной, не догоняя и не слишком отставая.

Я не чувствовала угрозы от него. Я поверила в его слова, что он за то, что я его спасла теперь желает мне помогать. И теперь он шел за мной явно с этой целью. Но когда я наконец вышла на след того, кого искала, я, сконцентрировалась, собралась с силами и мысленно велела ему:

«Не вмешивайся в мой бой».

По крайней мере, в первый раз сама, использовав Магию Мысли, я была уверена, что мой посыл достигнул цели. Ведь точно коснулась его мыслей, тревоги, что он испытывал за меня. Но не смогла удержать эту связь надолго, и даже если он что-то и ответил мне также мысленно — уже не услышала его слов. Но после этого он слегка приотстал от меня. Стал держаться дальше. Так что, я подумала, что он послушался моих слов.

И уже аккуратнее и тише двинулась вперед. Как хищный зверь, что выслеживает добычу, стараясь даже не касаться по напрасну листвы, укрывшись в тенях. Я чуть ли не ползла, ступая все медленнее с каждым мигом, за которые запах фейри становился ярче. И когда услышала топот копыт, вообще чуть ли не замерла. Тихонько отодвинула ветку, что скрывала от меня происходящее впереди. И в паре десятков метров от себя увидела мелькающие за деревьями статные белые тела.

Это было стадо единорогов. Красивых, похожих на лошадей, фейри. Вот только на лбу у каждого из этих зверей было по одному рогу, что, впрочем, делало их лишь прекрасней. И если с этими фейри встречался кто-то, кто прежде не видел их — он и не думал сперва пугаться этих коней с гладкой шкурой и шелковистыми гривами. Он мог принять их за безобидных, травоядных фейри, коих было немного, и среди которых были даже похожие на единорогов и коней. И потому такого человека чаще всего ждала смерть.

Ведь увидев человека, один единорог или их стадо не спешили нападать. Они медленно и грациозно приближались к жертве, совсем по лошадиному громко и дружелюбно пофыркивали, прядали настороженно ушами. Словно бы сами боялись человека. А когда же до него, уже даже возможно протянувшему к единорогу руку, остается совсем немного — единороги стремительно опускают головы и бросаются вперед. И чаще всего убивают человека сразу — проткнув рогами. Но если единорог один, то проткнутый его рогом человек еще может остаться жив. И тогда этот фейри добивает его ногами, дробит заостренными копытами кости и, содрав с рога уже мертвое тело, тогда лишь впивается в него множеством своих крепких клыков.

Это мне рассказывал о этих фейри Учитель. Сама я, повстречав уже не мало тварей, видела единорогов в первый раз. Но точно знала, что именно один из них — мой скакун. И даже сразу поняла, который.

Это был крупный молодой жеребец. Черный, в отличие от большинства белых собратьев, что окружали его. Он гордо вышагивал меж деревьев, самоуверенно тряс длинной гривой на солнце. Пофыркивал, пробуя на вкус воздух, оглядывался с ленцой по сторонам. И только по тому, как нервно дергал ушами и можно было понять, что его что-то беспокоит.

Возможно он тоже чувствовал меня, как я чувствовала его. Но вот только не мог понять, что ощущает. Ведь был лишь хищной лошадью — ненамного умнее своих травоядных собратьев. Когда же я привяжу его к себе — он станет куда умней. А пока его глупость была мне даже на руку. И лишь нужно было как-то спровадить его стадо, чтобы они не помешали мне пленить его и наверняка не попытались даже порвать меня после.

Если бросить камень, создать шум — они не бросятся проверять, что там, как сделали бы люди. Они насторожатся и всем стадом могут заметить меня. И тогда, даже став той, кем я стала, я вряд ли уйду из этого леса живой. Создать стихийного фамильяра, который отвлек бы их — я просто не смогу, не хватит пока что умения. Ведь лишь вчера я начала пробовать использовать эту новообретенную силу, пробовала использовать магию для более мелких, незначительных дел, и, надо сказать — даже сегодня она отзывалась на мои призывы еще довольно неохотно. Так что — да, — создать фамильяра, что помог бы мне — я сейчас просто не смогла бы. И потому мне оставалось лишь одно. Но и оно могло привести к провалу, допусти я хоть каплю ошибки.

И я буквально стиснула зубы, пытаясь не взмолиться Богам, чтобы этого не произошло. Потом глубоко вдохнула, прикрыла глаза, и на выдохе представила, как протягиваю невидимую руку. Обратно, к пушистому гноллу, что продолжал держаться где-то позади. И когда коснулась ею чужого сознания, неуверенно позвала:

«Крон, слышишь меня?».

Сознание на конце этой связи заинтересованно дрогнуло.

«Крррон слышать. Моя слышать Лорррни?».

«Да, это я, — мысленно кивнула ему я. — Ты ведь хотел мне помочь и поэтому пошел за мной?».

«Но Лорррни сказать не мешать ей».

Я тихо фыркнула, ведь действительно так сказала. И по-прежнему не хотела, чтобы он влез в мой поединок с черным единорогом. Но про других фейри разговора не было.

«Ты мне и не помешаешь. Поможешь даже, как и хотел, если сейчас отвлечешь на себя стадо белых рогатых клыкастых коней».

«Крррону увести их от Лорррни?» — заинтересованно дернул ухом он.

«Да, — невольно улыбнулась я. — Уведи их прочь, когда я скажу, ладно?».

«Хорррошо. Крррон сделать это».

Это будет славно. Лишь только…

«Не попадись им, ладно? Будь аккуратней».

Мне в ответ прилетело легкое изумление. Словно я сделала что-то странное, почувствовав за этого обалдуя тревогу.

Но мне не когда было размышлять об этом. И не порвав мысленную связь с гноллом, я протянула вторую мысленную руку к черному единорогу, очень надеясь, что эта зверюга не испугается, и не встревожится, когда я задену лишь краешек его сознания. Большего мне было и не надо, чтобы связаться с ним, взять его примитивные чувства ненадолго под контроль. Но даже это было для меня пока что безумно тяжело — держать с помощью магии мысленную связь сразу с двумя живыми существами. Но сейчас так было надо. И сделав это, я скомандовала Крону:

«Сейчас» — и стремительно оборвала с ним связь. И всеми силами вцепилась в разум черного единорога. От этого он вскинул голову, встревоженно всхрапнул. Но тут-же успокоился, ведь я внушила ему, что все хорошо. На миг сделала его слепым и глухим ко всему.

А остальные единороги в тот-же миг вскинули свои рогатые головы и все, как по команде, уставились куда-то в сторону от меня. Я тоже бросила взгляд в ту сторону и еще успела заметить мелькнувшую за деревьями рыже-бурую шерсть, прежде чем все стадо фейри, кроме взятого мной под контроль жеребца, бросилось туда.

И лишь только они стронулись с места — моя мысленная связь с черным единорогом сильно натянулась. Он не мог этого понять, но почувствовал, что что-то не так и его разум стал бороться с тисками, которыми я схватила его. И я лишь чудом смогла продержать его на месте до того момента, как все его стадо скрылось за деревьями и их топот затих где-то в лесу. И лишь тогда порвала нить, что связывала нас.

После этого у меня был лишь миг, пока он не до конца пришел в себя. И я воспользовалась им, сорвавшись с места и стремительно подбежав к нему — еще дезориентированному, трясущему головой, — и запрыгнув на его крепкую спину. Это сразу же привело его в чувства и, зарычав, он встал на дыбы.

Но он не смог сбросить меня сразу. Ведь я крепко обвила его тугие бока ногами, стальной хваткой вцепилась в его гриву, прижалась к его телу как лист, к мокрому телу. Зашептала слова спутывающего катрана. И почти связала его тело, когда он вдруг резко рухнул на свою спину, чуть было не придавав меня. От этого я стремительно отпустила его, а моя магия, которой я попыталась его спутать, связать — рассеялась как дым. И охота приняла другой оборот.

Ведь теперь не он боролся за свою свободу — я спасала свою жизнь. Ведь быстро оказавшись вновь на ногах, он попробовал затоптать меня, и я лишь чудом смогла вывернуться из-под его копыт. Перекатилась по земле, тоже вскочила на ноги. С трудом увернулась от его острого рога, которым он попробовал меня стремительно заколоть. И, петляя, бросилась бежать.

Единорог взревел, и тоже помчался — помчался за мной. И даже несмотря на то, что лес здесь был густым — стремительно настигал меня. Ведь привык охотится меж деревьев. Но и я давно привыкла бегать по лесам. Использовать все местные преимущества. И когда увидела крепкую низкорастущую ветвь очередного дерева — прыгнула и стремительно подтянулась на руках. И в тот же миг место, где только что было мое тело, стремительно пронзил крепкий рог не затормозившего фейри, который точно хотел пригвоздить меня к стволу.

И это стало его ошибкой. Ведь вместо чужого тела он пронзил древесину — далеко вогнал в нее свой рог. И дернувшись назад, не смог выдернуть его. Тяжело ударил передними копытами по коре, жутко и раздосадовано заржал. Буквально затанцевал на месте, поняв, что сам загнал себя в ловушку.

Я же, убедившись, что он не может освободиться сам, отдышалась и спокойно слезла с дерева. Сняла с пояса небольшой свиток и развернула его на земле. После чего мне нужно было лишь приложить к нему свою руку, чтобы магия Учителя опознала меня, как свою, и выбросила из магического кармана, привязанного к свитку, то что мне было нужно сейчас.

А сейчас мне было нужно неглубокое глиняное блюдо. Достав его, я поставила его на землю рядом со свитком и, взяв в руки уже нож, как и Учитель в день ритуала, разрезала свою ладонь над посудой. Поморщилась от боли, сжала раненую руку в кулак, с каким-то торжеством проследила, как моя кровь наполняет посуду. И когда посчитала, что крови в ней достаточно, достала из свитка бинт и перевязала руку. Была бы эта рана у другого человека — я могла бы попытаться излечить ее магией. Но себя — как и любой маг, — просто не могла. И потому — могла сейчас сделать только это. После, позаботившись о себе, добыла все из того-же свитка небольшой кусок сырой конины — мясо моей бедной старой глупой Смородины, — и положила его в миску с кровью. И лишь потом вновь подняла взгляд на по-прежнему бессильно бесновавшегося рядом единорога.

Он ответил мне гневным взглядом черных глаз. Тихо и настороженно заржал, когда я взяла в руки миску и шагнула к нему. Попытался меня лягнуть, когда я приблизилась почти в плотную. Но когда около его носа оказалась чашка с кровью и мясом, запах которых он жадно втягивал ноздрями, он просто не смог не удержаться, чтобы не лизнуть кровь. А потом и вовсе не сделать глоток, не подхватить кусочек мяса клыками.

В общем — он принял мое угощение. И ненадолго словно присмирел, ведь перестал биться, кричать, замер, внимательно смотря на меня. И я, макнув пальцы в жалкие капли, что остались в посудине, провела ими по его лбу, нарисовала на черной шерсти знак извивающегося дракона. И тихо, торжественно прошептала:

— Могиус трим эфриториум.

И в тот же миг зрачки в глазах единорога сузились до маленьких черных точек, и он снова громко заржал, забил копытами. Но теперь не от гнева — от боли. А я пошатнулась, почувствовав, как большую часть магии потянуло к нему волной из моего тела, и чудом не упала лишь потому, что спиной прижалась к одному из деревьев. У меня перед глазами даже зарябило, а в ушах словно бы появилась вата набитая десятками озлоблено жужжащих пчел, за гулом которых я с трудом могла расслышать, как единорог еще с минуту продолжал громко кричать.

А потом все закончилось, прекратилось в один миг. Единорог затих. Замер с закрытыми глазами, прерывисто дыша. Магия же прекратила покидать мое вмиг ставшее словно ватным тело, звон в ушах стих, мир перед моими глазами вновь обрел четкость и цвет. И решив, что на ногах я теперь устою и сама, буквально оторвала свою тушку от ствола дерева.

Но тут же я почувствовала, пусть и с трудом, чье-то желание убивать. Заметила мелькнувшего сбоку от меня пушистой молнией гнолла. И едва успела оглянуться, чтобы увидеть, как за моей спиной самодельный клинок Крона столкнулся с чужим мечом.

Мечом эльфа, что явно перед этим бросился на меня так стремительно, что при ударе с его головы даже слетел капюшон. И пусть я и не знала еще, с чего это он вдруг захотел убить меня, я сразу узнала его самого. Узнала эти светло пшеничного цвета длинные волосы, эту его бледную кожу, острые уши, в одном из которых была серьга с синим камнем.

И эти надменные серо-голубые глаза.