Египетская сила

Татьяна Нильсен, 2018

Перед русской женщиной стоит непростой выбор – её избранник, египетский мужчина, настаивает, чтобы она сменила веру и приняла Ислам. Сделав первый шаг и ожидая чудесных перемен, женщина неожиданно поняла, что судьба привела к краю пропасти.

Глава 2

Клавдия чувствовала себя бесконечно счастливой. В состоянии такого абсолютного, чистого блаженства она не находилась никогда в жизни. Женщина предполагала, что предстоит трудный разговор с родителями, и всё-таки была уверена, что ради благополучия дочери они согласятся на всё. Самым большим страданием для них будет разлука с внуком Васечкой. Остаток времени до вылета в Россию Клавдия потратила на покупку презентов и подарков для своих близких и друзей. Ей хотелось хоть подарками смягчить известие о том, что она планирует поменять страну проживания. С соседкой Катей они простились тепло, обнялись на прощание. Украинка всхлипнула печально:

— Ты серьёзно замуж за него собралась?

— Почему ты спрашиваешь?

Катерина пожала плечами. Она не хотела лезть в душу к подруге с нравоучениями, но ей совсем не нравилось что происходило между этими людьми. Нет, Клавдия-то видит всё в розовом свете. Ах, море! Ах красавчик муж! Ах, любовь неземная, какие слова, стихи на французском, какое прекрасное будущее! Насмотрелась, наверное, в детстве индийских фильмов с хеппи эндом. Только не верилось в искренность чувств этого холёного араба. Клавдия женщина, конечно, видная, ничего не скажешь, но разницу в возрасте не скрыть. А мужик живёт в курортном городе, где женщины со всего света, красивые, молодые. Любая с ним время с удовольствием проведёт и даже денег заплатит. А он выбирает даму старше его, ростом с ним вровень без каблуков, не богатую, да ещё и с ребёнком. А в любовь с первого взгляда в этом возрасте Катерина давно не верила. Но не открыла свои мысли приятельница, не захотела огорчать счастливую женщину своими сомнениями, и только сказала с присущей прямотой:

— Ой, Клавка, запоганишь свою жизнь с этим урюком, как-то свой, русский надёжней вон я с грузином промусолилась весь отпуск, сейчас в Харьков приеду как новенькая, муж на руках носить будет. Вот ответь,а ты правда его любишь?

— Лучше скажи ты, во сколько лет замуж вышла? — вопросом на вопрос ответила Клава.

Катька громко захохотала, колыхая пышным бюстом.

— Я замуж стала выходить периодически, когда ещё паспорта не имела!

Клава присела на чемодан и задумчиво произнесла:

— Меня первый раз замуж позвали, а ведь мне уже далеко за сорок. Да и сыну здесь лучше будет.

Клаве стало как-то грустно от воспоминаний. Почему за все годы ни один мужчина не сказал ей таких простых и нужных слов. Все выходные и праздники она скиталась по чужим семьям и застольям, веселилась в разных компаниях. Потом одинокая возвращалась домой, смывала с себя праздничную разукрашку, одевала старую пижаму и ложилась спать под включенный телевизор для того, чтобы создать иллюзию чьего-то присутствия. Многое изменилось с появлением сына, осталось меньше времени на уныние, но грустные мысли роились особенно в новогоднюю ночь тет-а-тет с бутылкой шампанского или на восьмое марта без обязательного букета цветов. Клава стряхнула с себя задумчивость и кинулась прощаться с соседкой. Обменялись телефонами, расцеловались смачно и разъехались, договорившись, что может быть встретятся в октябре в этой же стране, в этом же городе, да только как загадывать…

На работе всё решилось без особенных усилий, тяжелей всего было разговаривать с родителями. Мама плакала, прижимая к себе стриженую голову родного внука Васечки, отец горестно качал головой, но он видел, какими лучистыми стали глаза их дочери, и в душе даже появилось чувство гордости. Будущий зять его устраивал — образованный доктор, правда, чуть моложе их дочери, так в этом и есть заслуга Клавдии, сумела влюбить в себя молодого, умного, красивого, а не какого-то забулдыгу-шахтёра, который надирался бы каждый выходной, да ещё и на Клавку бы руку поднимал. Так вот отец и думал, замахнув пару рюмок коньячку:

«Если решила, так пусть и едет, жить будет в курортном городе, на Красном море, работу себе всегда найдёт, благо в институте выучили Петрушкой прыгать. На кусок хлеба всегда заработает, даже если с мужем не заладится».

Клавдия решила вопрос с директором школы по поводу того, что Василий пропустит уроки. Она клятвенно пообещала, что наверстают упущенное за две недели, когда вернуться из поездки. Благо с главным руководителем школы они давно приятельствовали, и та не чинила особых препятствий. Для всех Клавдия отправлялась с сыном в отпуск по горящей путёвке. Лишь родители и подруга Женька знали, что они едут знакомиться с семьёй будущего мужа. Клавдия даже Василию решила сказать об этом в последний момент. Отсерегалась, что мальчишка по доброте душевной и наивности что-нибудь квакнет в школе и пойдёт сарафанное радио. С Халилом ежедневно разговаривали по телефону и по скайпу, так произошло заочное знакомство с родителями, с подругой Женькой и Василий не остался безучастным, то и дело совал в экран свой нос. Решили, что после этого визита и встречи с его семьёй, Клавдия с сыном снова вернуться в Россию, чтобы мальчик закончил учебный год, а она подготовит все документы для регистрации брака. Клавдия купила поездку так же в туристической фирме, правда отель взяла дешевле. Она посчитала, что жить в квартире Халила вместе с Василием не совсем правильно. Лучше, если сын естественным образом и без резких перемен подружится с будущим отцом. Она рисовала себе идиллические картины их совместной жизни — как Халил терпеливо объясняет Василию написание букв арабского алфавита, как они ходят вместе на рыбалку и смотрят по телевизору футбол. А она печёт пироги и варит борщ. От этих мыслей становилось тепло и радостно. Ей казалось, что теперь жизнь наполнится интересом и смыслом.

За несколько дней до отъезда они с подругой Женькой организовали застолье. Пара бутылок коньяка, салаты, мясо в духовке. Задушевная подруга подкладывала и приговаривала:

— Ешь, дорогуша, свининку. Мяско нежное с жиринкой, а то скоро только постное, да и коньяк там тебе хлестать никто не даст, так что набивай и пузо и запоминай такую вкуснотищу.

И пили и ели от души, дело до песен про «Мороз» и про «Рябину» дошло. И стало Клаве как-то грустно, она поняла, что будет невероятно скучать по тем обычным вещам, на которые даже внимания не обращала в повседневности — по своим домашним тапочкам, по тиканью настенных часов — подарок к сорокалетию с работы, по виду из окна на сквер, где на лавочках вечерами сидели парочки, по сугробам, пурге и снегу, которых не будет в Египте. Обязательно загрустит по своим родителям, по Женьке, которая забравшись с ногами на диван, пыхтела сигаретой и также кручинилась от предстоящей разлуки с подругой. Наверное глядя на жёлтые пески даже всплакнёт, напевая песни про злую судьбу. От этих мыслей Клава всхлипнула и громко высморкалась. Подруга Евгения не утешала, лишь горько вздохнула, выпила рюмочку, закусила долькой лимона и придвинула тарелку с холодцом. Вдруг, что-то вспомнив, спохватилась:

— Да, Клава, я видела вчера твоего бывшего, такой джентльмен стал, одет с иголочки, машина не дешёвая, большая, серебристая.

Клава размышляла о своей печали и не сразу сообразила, о ком говорит подруга:

— Ты о ком? У меня таких бывших вагон и маленькая тележка.

— О папаше Васькином.

Клавдия возмутилась:

— Папаша, куда там, да кто бы ему сообщил, что он папаша! Семь лет без него жили, а сейчас и вообще нужды в нём нет.

— Ой, Клава, что я наделала, — у Женьки из рук выпала ложка, — Я просто трепло поганое, знаешь, что я ему сказала? Мол радуйся, бессовестный, жил ни за что не отвечал, ни копейки не давал, так уедут твои и знать не будешь, каким сын вырастет.

В другое время Клавдия просто бы наорала на подругу, но алкоголь и эйфория от предстоящей перемены участи смягчили её реакцию. Она только покачала головой сокрушённо и проговорила тихо:

— Да провались ты, Женя, пропадом, не хватало мне проблем перед отъездом, не дай бог притащит свою задницу про сына узнавать, — Клавдия сердито покачала головой. — Хотя вероятность мала: сто лет не хотел ничего знать, а сейчас если сытый и богатый тем более не интересны мы ему. Да хоть бы так!

Но зря обольщалась Клавдия, объясняться всё-таки пришлось. Стоял ясный, осенний вечер, она шагала не спеша после работы по скверу к своему дому, вспоминала, какие продукты есть в холодильнике и размышляла, что приготовит на ужин. Женщина увидела его издалека, даже скорей не увидела, а почувствовала, что это он. Как не гнала назойливые мысли, всё-таки в глубине души, знала, что встреча неминуема. Клавдия шла неторопясь, успокаивая волнение и рассматривая его, изменившегося и чужого. Высокий, в тёмном строгом пальто, ботинки долларов за триста, перчатки не с китайского рынка. Похоже и он слегка нервничал, теребил в руках небольшой, коричневый портфель и в голове мучительно подбирал слова, которые скажет:

— Привет Клава.

— Привет Петя.

Она в упор рассматривала его и думала:

«Что же пошло не так»? Сейчас он нравился ей больше — судя по аромату — хороший одеколон, судя по улыбке — дорогой дантист, да и весь он был какой-то не ширпотребный.

— Ты не изменилась, такая же красивая.

Он попытался взять её за локоть, но Клавдия убрала руку и тяжело вздохнула:

— Ну, зачем ты пришёл, Петя? Что тебе надо сейчас?

— Надо Клава, надо! Ты отключила телефоны, убрала меня из своей жизни, и вот я узнаю, что у меня сын! Не волнуйся, я ничем не помешаю, просто хочу встретиться с ним, хочу хоть чуть чуть побыть рядом, тем более вы куда-то уезжаете. Если не желаешь, то не говори, кто я, скажи, что я твой одноклассник, — Пётр перевёл дух. — А что ты рассказала ему? Он же спрашивал, кто его отец?

— Разбился на самолёте, — буркнула Клава.

— Лётчик — испытатель? — усмехнулся банальности мужчина.

— Пассажир. Зачем внушать ребёнку чувство ложной гордости. Ты просто пассажир, самолёт загорелся, и все стали прыгать с парашютами, а на тебя парашюта не хватило, пришлось погибать.

Они не торопясь шли по жёлтой аллее по направлению к её дому.

— Жестокая ты Клавдия, всё за всех решаешь, кому быть, кому не быть, кому жить, а кому умирать.

— Да только ты Петя не особенно рвался в нашу с Васькой жизнь. Упирались, как могли, ни от кого помощи не ждали.

— Но я же не знал! — вскричал в отчаянии Пётр.

Так, препираясь, они дошли до дома. В голове Клавдии шевелилось миллион мыслей, и ей никак не удавалось расставить всё по полочкам. Она ругала Женьку, думала о предстоящей поездке, о том, как будет жить с Халилом, переживала за родителей, ещё этот чёртов Петя со своими отцовскими чувствами. Остановились у подъезда, Клавдия в упор посмотрела на него и твёрдо сказала:

— Хорошо, пойдём, чаем тебя напою, только ерунду выкинь из головы, и запомни: ты мой одноклассник.

Так за несколько дней до отъезда Пётр, под видом школьного товарища, просочился в их дом, быстро подружился с Василием, возил его в городской бассейн, сидел за компьютером, решал с ним уроки. Об этом Клава узнавала из восторженных рассказов сына, потому, что Пётр делал так, чтобы не попадаться ей на глаза — подозревал, что может нарваться скандал. Но у неё не было времени особенно реагировать на эту информацию, она заканчивала дела на работе, решала вопросы с турфирмой, паковала чемоданы. Только в глубине души изредка царапало чувство ревности. Клавдия вспоминала, как тяжело приходилось, когда болел маленький Вася, как горело его маленькое тельце, и она плакала от бессилия и усталости. Она так нуждалась в ком-то, мать и отец не в счёт, они всегда находились рядом, если могли вырваться с работы, а ей хотела чувствовать присутствие силы и надежды.

Вечером, за день до вылета Пётр ждал её на лавочке во дворе. Клава шла с магазина, нагруженная продуктами к ужину. Увидев его, сдержала неудовольствие, присела рядом и вежливо спросила:

— Меня ждёшь?

— Тебя, — он переминался с ноги на ногу, подбирая слова. — Клавдия, я спросить хочу, а как ты Василия берёшь с собой, ведь не каникулы и, вероятно, разрешение тебе надо от меня?

Приветливость мигом слетела. Клавдия ощетинилась и зло зашипела:

— А ты кто такой, чтобы я разрешения у тебя просила! Я, мать одиночка, а то, что отчество Петрович, так это к тебе отношения имеет косвенное, законом не подтверждённое, и уроки неделю пропустит, не беда, наверстаем, я с директором договорилась. А если трудности нам решил создать, так я быстро прикрою все встречи. Так что скажи спасибо, что ещё двери не закрыла перед тобой! Одноклассник!

Клавдия резко поднялась и направилась к подъезду. Он поторопился за ней:

— Да подожди ты Клава, может тебе лучше без него за границей будет?

— Не лучше! Васька мечтает о поездке, с ластами и в маске в ванной сидит вечерами, тренируется. Да и привыкать надо постепенно. Жить мы там будем, я замуж выхожу за египтянина. У тебя наверное жена, дети! Живи, как жил и не мешай нам! Наши дороги ведут в разные стороны! Ты ничего не сделал для моего сына, а сейчас, хотя бы не мешай!

Он поник, хотя заранее понимал, что не сможет ничего изменить, но должен был попытаться. Пётр знал, что у него ещё есть немного времени, ещё верил, что найдёт возможность, что-то исправить, до того, как они уедут навсегда.

— Нет у меня никого, мать только на Сахалине живёт, развёлся три года назад, — Петру вдруг стало невыносимо горько и одиноко, но он только спросил, ни на что не надеясь. — Но я могу вас хотя бы в аэропорт отвезти?

— Можешь! — смилостивилась Клава. — Самолёт завтра вечером, после обеда мы будем ждать тебя.

* * *

Халил сидел за столом, наклонив голову, и молча рассматривал узор ковра на полу. Весь его вид показывал согласие и покорность, хотя в груди всё клокотало от негодования и протеста. Утром он решил рассказать родителям о предстоящей встрече с будущей женой и её сыном, о планах на грядущее и о том, что благодаря финансовым вложениям его супруги, он надеется открыть небольшую клинику. Информации было так много для стариков, что они сначала не понимали чему больше радоваться — предстоящее женитьбе последнего сына или открытию его личного, медицинского дела, но когда начали вникать в детали, то их досаде не было предела. Да и собственно, по большому, счёту радоваться нечему. Их единственный сын хотел совершить ошибку — жениться на женщине не их веры, имеющей ребёнка и вдобавок не очень молодой, что ставило под сомнение рождение внуков. После долгих разговоров и причитаний родители поставили условия: ни о каком знакомстве и заключении официального брака речи быть не может пока эта женщина не примет ислам. Родного ребёнка женщина должна оставить в своей стране, а они молитвами упросят Аллаха, чтобы он дал внуков. А если ревностно начнут воссылать молитву, то Аллах подарит мальчика. Халил понимал, что непокорность родителям есть тяжкий грех, молчал и тяжело соображал, какие слова надо найти, какие резоны, чтобы убедить такую женщину, как Клавдия одеть мусульманское платье, и покрыть голову платком.

Конец ознакомительного фрагмента.