Оплаченные счета

Елена Вольская

Роман «Оплаченные счета» – это история о двух женщинах, чьи судьбы переплелись необычайным образом. Каждая из них проходит свой непростой жизненный путь, следуя за обстоятельствами, которые приводят их к той черте, когда необходимо сделать выбор. И каким будет этот выбор – решать только им самим.

ПРОЛОГ

Наконец ее соседка угомонилась. Уголовница уснула и громко храпит. Этот булькающий храп сокамерницы не дает ей сосредоточиться и спокойно подумать. Подумать обо всем.

Сейчас глубокая ночь. Кира сидит на нарах уже вторые сутки и, как неопытная гадалка гадает, чем же закончится вся эта история. Но необходимо поспать, чтобы завтра мозги были свежими, и она смогла противостоять напору следователя. Кира с сожалением стянула с ног дорогие итальянские сапожки на тоненькой высокой шпильке и небрежно бросила их на грязный пол камеры, затем уперлась спиной в стену неопределенного цвета, плотнее закуталась в голубую норковую шубку и начала понемногу согреваться. Шубка, купленная ею когда-то в Греции, была легкой, почти невесомой, но такой теплой.

Кира прикрыла глаза, но сон не желал приходить к ней. Слишком много мыслей роилось в голове, а разыгравшееся воображение снова и снова подбрасывало страшные картинки будущего. Вот она на очередном допросе, а вот — в зале суда, где строгий и принципиальный судья зачитывает приговор. Вот она в камере с женщинами, которые уже осуждены. Уголовницы пристают к ней, а она безропотно выслушивает их насмешки и издевательства. А ночью в душной камере она боится уснуть, потому что самая наглая бабища пригрозила ей тем, что этой ночью отымеет ее по полной программе.

Кира вздрогнула от омерзения и открыв глаза, уперлась взглядом в пустоту.

Да, сейчас она честно может признаться себе в том, что ей страшно, очень страшно. Да, она боится. Боится неизвестности. Страх все нарастает и нарастает. Кажется, что совсем скоро он заполнит собой всю камеру, и она умрет от удушья.

Дрожащей рукой Кира стянула у горла воротник шубки, и в который раз обвела взглядом камеру. Камера неимоверно грязная. Заплеванный деревянный пол не убирался, наверное, с начала времен. Из разбитого окошка, забранного толстой решеткой, расположившегося почти у самого потолка, нестерпимо дует. Зима в этом году необычно суровая: морозная и вьюжная. Тусклый свет лампочки, спрятанной в грязном плафоне, едва освещает место, где Кира не хотела бы оказаться даже в самом страшном сне.

Кира подтянула колени к груди и укутала полой шубки ноги. Теперь они не так стынут…

Арест был неожиданным. Как известно, все беды и неприятности сваливаются неожиданно. Она не была к этому готова, как не был готов и ее муж. Что теперь будет с ним и сыном? Когда ее забирали, в глазах сына она видела страх. Страх и непонимание того, что происходит. Незнакомые серьезные мужчины, переворачивающие в квартире все вверх дном, испугали не только сына, но и ее. Муж старался казаться спокойным, но и он понимал, что эта страшная ночь навсегда изменит их жизнь.

Что будет с мамой? Она часто болеет в последнее время. Кто позаботится о ней? Что будут говорить соседи? Робко приоткрыв двери своих квартир, они наблюдали, как ее выводят из квартиры в наручниках. Люди с жалостью взирали на Костю, который обхватив колени отца, смотрел ей вслед глазами полными ужаса и слез. Почему-то в тот момент она обратила внимание на лицо мужа. Оно было хмурым, осунувшимся и очень бледным. О чем он думал тогда? О чем сожалел и чего боялся?

Уголовница захрапела еще сильнее.

Эту женщину специально подсадили к ней. Это ясно как божий день. Эта неприятная особа взахлеб рассказывала Кире о своей жизни. Кира понимала, что в словах этой тетки с одутловатым лицом нет ни капли правды. Женщина говорила, что ни в чем не виновата и никакого преступления не совершала. Она представилась Аней. Может, она и не Аня вовсе? Потом Аня начала расспрашивать и ее. Почему она здесь, кто ее муж и есть ли у нее дети. И сколько стоит ее шикарная шубка и где Кира покупала ее. Кира отвечала неохотно и односложно, но, чтобы хоть как-то отвлечься от своих грустных мыслей, поинтересовалась у Ани, сколько ей лет. Та ответила, что тридцать два. Но Кира дала бы сокамернице все сорок пять. У тетки было неприятно, испитое и осунувшееся лицо с синяками под глазами, и неухоженные руки с грязью под ногтями, словно она только что вылезла из помойки. Да и откуда будут руки ухоженными здесь, в тюрьме? А еще, с тоской в голосе и со слезами на глазах, Аня рассказала и о своих детях, которых сейчас воспитывает бабушка. Мужа как оказалось, у Ани нет, и никогда не было. А вот дети есть. Двое, девочка и мальчик. После своей исповеди сокамерница тяжело вздохнула и замолчала. Но Кира почему-то не поверила ни ее рассказу, ни ее слезам. Было в поведении сокамерницы что-то фальшивое, неискреннее. Ну, да бог с ней, с этой Аней. У каждой своей беды и проблемы.

Жутко и страшно. Хорошо, что папа не дожил до этого дня. Хотя, если бы отец был сейчас жив, ей не было бы так страшно. Отец помог бы, выручил из беды.

— Аня, повернись на другой бок, — Кира, исчерпав все свое терпение, выбралась из приятного тепла и босиком прошлепала к уголовнице. Сокамерница храпела как иерихонская труба. Кира брезгливо потрясла Аню за плечо.

— Что? Что такое? Чего тебе надо? Отвали, — сквозь сон пробормотала тетка, перевернулась на другой бок и успокоилась. Храп прекратился.

Ну вот, теперь она может спокойно подумать. В тишине.

Скоро утро. Каким оно будет? Она не спит уже вторую ночь. Кира мысленно представила, как она сейчас выглядит: бледная, со всклоченными волосами и с размазанной по щекам косметикой. И испуганной. До полусмерти.

Во всем виновата ее доброта и желание помочь другим людям. И деньги. Да, она хотела заработать. А что в этом плохого? Вот помогла и оказалась на нарах.

А Оля? Что с ней? Забрали ли ее? Или она успела уехать? Кира сейчас очень надеялась, что Сережа предупредил Великанову. А если нет? Олька не будет молчать. Это Кира знала наверняка. Она видела, как Оля была напугана их первым вызовом к следователю. Тогда их «пригласили» на «беседу», как свидетелей по уголовному делу, возбужденного против их друга и компаньона Влада Астахова. Астахов — еще тот делец! Деньги умел делать из воздуха. Его голова вечно была полна идей. Он умел заработать сам и давал заработать другим. И он никогда ничего не боялся, и умел рисковать.

Кира тут же подумала, что Астахов легко выкрутится из этой ситуации. Ему обязательно поможет Адка. А если нет? Потянет ли Астахов их с Олей с собой на дно? Но он же не дурак, в самом деле, самому себе яму копать!

Ее и взяли только для того, чтобы запугать. Они хотят, чтобы она дала нужные свидетельские показания против Астахова. Нет. Ее спасение в молчании. Она будет все отрицать, и никаких бумаг подписывать не будет.

Кира посмотрела на часы от «Картье». Скоро шесть, а она так и не сомкнула глаз. А надо бы поспать. День не обещает быть легким и ей нужны силы, чтобы выдержать все. Кира прикрыла глаза и тут же провалилась в беспокойное забытье. Через некоторое время она услышала лязг открывающейся двери камеры и с трудом разлепила глаза.

— Мальцева! На выход, — неприятный надзиратель забряцал ключами и криво усмехнулся:

— Давай, пошевеливайся.

Кира вздрогнула, и тревога остро пронзила ее. Дрожащими руками она быстро натянула сапоги и неуверенно шагнула в неизвестность.

— Ни пуха, ни пера тебе, Кирка! — услышала она вслед хриплый голос уголовницы и, не оглядываясь, вышла из камеры.

Пока Кара шла по коридору, она мысленно, как мантру, твердила: «Я не боюсь. Я справлюсь. Я не скажу ничего лишнего. Я не боюсь».

Вот и дверь, за которой ее не ждет ничего хорошего. Конвоир распахнул перед ней дверь, и она вошла в комнату, которая на первый взгляд выглядела более светлой и чистой. В комнате для допросов стоял стол и два стула. Больше ничего.

Кира остановилась у двери, не решаясь идти дальше.

— Свободен, — обратился к конвоиру следователь и посмотрел на Мальцеву. — Проходите. Присаживайтесь, Кира Николаевна. Как спалось? — с улыбкой, напоминавшей волчий оскал, поинтересовался следователь, когда за конвоиром закрылась дверь.

— Спасибо, хорошо, — тихо ответила Кира и села на свободный стул. Чтобы унять волнение, она расправила на коленях полы шубки и положила на них руки, сцепленные в замок.

По другую сторону стола сидел Игорь Степанович Горчаков. Следователь был молод, но уже дослужился до капитана. «Интересно, за какие такие заслуги он так быстро получил это звание? — некстати подумала Кира, пока следователь перебирал бумаги, лежащие перед ним на столе. — А он, красив, этот капитан. Вот только… только, если бы не его колючие, жестокие и холодные как у рыбы глаза. И молодой человек явно находится на своем месте и вполне вписывается в эту убогую обстановку». Кира подумала еще и о том, что свою работу Горчаков, наверное, любит и выполняет ее с особым удовольствием. Было совершенно ясно, что следователь любит власть и сейчас упивается этой властью. Властью над ней. В первую их встречу, капитан показался ей весьма симпатичным и совершенно нестрашным. Но теперь… теперь она хорошо понимала, что перед ней сидит человек, который не остановится ни перед чем, ради достижения своей цели.

— Ну что? Поговорим о том, почему вы перечислили деньги со счета своей фирмы на «Альянс». Как выяснилось, такого предприятия не существует в природе. А люди, которые якобы работают там, просто мошенники, отмывающие деньги, — молодой экзекутор оторвал взгляд от документов, и пристально посмотрел Кире в глаза. Он говорил спокойно и как-то безразлично, буднично. Только глаза капитана выражения своего не меняли. На какую-то долю секунды в них промелькнула некая заинтересованность. Заинтересованность мужчины, перед которым сидит красивая и эффектная женщина. Впрочем, какая она сейчас красивая? Напуганная и растерянная особа.

— Мне об этом ничего неизвестно, — твердо ответила Кира и вызывающе посмотрела на следователя.

— Напрасно вы, Кира Николаевна, не хотите сотрудничать со следствием, — усмехнулся Горчаков, по-прежнему буравя ее взглядом. От этого немигающего взгляда она поежилась. Какой неприятный тип.

— Мы знаем, — продолжал капитан, — что перечисленные средства на самом деле принадлежат Владиславу Александровичу Астахову. А вы, Кира Николаевна, являетесь посредником, между Астаховым и лжефирмой под названием «Альянс». Сколько обещал вам заплатить Астахов за отмывание денег? И где находится сейчас директор «Альянса»? Не молчите, пожалуйста. Вот передо мной две бумаги. Первая — это постановление о прекращении против вас уголовного преследования. Я ее подпишу, как только вы ответите на все мои вопросы предельно честно и тогда прямо из этой комнаты вы отправитель домой, к мужу и сыну. Второй документ, — следователь принялся раскладывать перед Кирой какие-то бумажки, но она была не в состоянии разобрать, о чем в них говорится, — это постановление о применении к вам меры пресечения — аресту. И в этом случае вы будете находиться у нас все время следствия. И что-то подсказывает мне, что задержитесь вы у нас надолго. И не скоро вы встретитесь со своим сыном. Очень нескоро. Я думаю, лет, этак, через семь, восемь. А находитесь вы здесь потому, что задержаны на сорок восемь часов для выяснения некоторых обстоятельств дела, возбужденного против группы лиц, которые обвиняются в отмывании денег в особо крупных размерах. Вы понимаете, о чем я говорю, Кира Николаевна?

Кире опять стало нестерпимо холодно, а колени предательски задрожали. Нервный озноб пробирал ее до костей. Но она молчала.

— Что вы молчите? — в голосе следователя появились стальные нотки. — Скоро здесь появится и Ольга Константиновна Великанова. И она, я уверен, расскажет нам все…

Горчаков откинулся на спинку стула, помолчал, а затем, резко наклонившись вперед, сурово сказал:

— Но сейчас вы, Кира Николаевна, не молчите. Не усугубляйте своего и без того тяжелого положения. Чистосердечное признание намного облегчит ваше дальнейшее существование. Вы понимаете меня?

— Да.

— Вот и хорошо. Рассказывайте, — следователь опять откинулся на спинку стула и вновь немигающим взглядом уставился на Киру.

— Мне нечего вам сказать. Деньги «Альянсу» я отправила по договору поставки. И о том, что эта фирма занимается отмыванием денег, я не знала.

— Напрасно вы упираетесь, — Горчаков вздохнул и изобразил на лице разочарование. — Астахов мне все рассказал.

— Так зачем вы меня спрашиваете об этом, если он вам все рассказал? — Кира уже не испытывала безотчетного животного страха. Она смотрела следователю прямо в глаза и руки ее уже не дрожали. В эту минуту Кира почему-то сильно рассердилась. Она хорошо знала это свое состояние и сейчас была рада ему. В этом состоянии она начинала думать трезво, правильно оценивать происходящее и всегда находила единственно верное решение выхода из любой, даже самой неприятной ситуации.

— Потому, Кира Николаевна, что я хочу услышать именно от вас, как часто вы пользовались счетами этой фирмы, кто еще из знакомых вам предпринимателей пользовался ее услугами? Может быть, есть и другие фирмы, через которые вы обналичивали деньги Астахова и свои собственные?

— Я ничего не знаю об этом, — Кира упрямо поджала губы. Нет, красавец, ничего я тебе не скажу. Как ни старайся.

— Ну вот, вы и вынуждаете меня сделать то, чего мне делать совершенно не хочется. Я подпишу вторую бумагу, и вы отправитель в камеру. Но на сей раз, вы попадете к уголовницам и там, поверьте, сладкой жизни у вас не будет. — Колючие глаза следователя потемнели от гнева. Но Кира уже не боялась ни следователя, ни его угроз.

Тираду Горчакова прервал звонок мобильного телефона.

— Да, слушаю, — произнес в трубку следователь.

Кира внимательно наблюдала, как меняется лицо капитана. Она поняла, что-то происходит. Но, что?

— Да. Слушаюсь. Я понял.

Горчаков некоторое время молчал, не сводя своего холодного взгляда с Киры. Ей уже начало казаться, что молчание следователя будет вечным. Наконец, с ноткой разочарования, капитан произнес:

— Вы свободны, Кира Николаевна. Видно у вас имеются очень серьезные покровители. Но свободны вы пока, — Горчаков сделал ударение на последнем слове и криво ухмыльнувшись, добавил: — Я уверен, что мы еще встретимся с вами. Непременно. Можете идти.

Медленно поднявшись со стула, Кира на ватных ногах направилась к двери. Неужели она свободна? Когда Кира коснулась ручки двери, она услышала тихий вкрадчивый голос капитана:

— Когда мы встретимся с вами в следующий раз, вы так легко не отделаетесь, Кира Николаевна.

Не оборачиваясь, Кира резко рванула дверь на себя и вышла в коридор.

Когда Кира оказалась на улице, она увидела мужа, стоящего возле машины. Кира бросилась к Сергею, обняла его и заплакала.

— Ну, все, все… Успокойся… все позади. Поехали домой. Костя тебя заждался. Мама твоя тоже у нас. Садись в машину, ты дрожишь вся.

Муж заботливо поправил воротник шубки Киры и поцеловал ее в щеку. Трехдневная щетина на его лице и запавшие глаза красноречиво говорили о том, как нелегко дались Сергею эти дни. Кира улыбнулась мужу сквозь слезы и устроилась на заднем сиденье автомобиля.

Воспоминания нахлынули внезапно. Мальцева стояла в галерее у своего портрета. Артур начал писать этот портрет через неделю после того, как она вернулась домой. Кира совершенно не хотела позировать тогда, но художник, со свойственным ему упрямством, настоял на своем, и она согласилась. Она хорошо помнила, как Артур усадил ее в неудобное кресло с высокой спинкой и попросил положить руки на подлокотники, а ноги, в изящных туфельках на высоком каблуке, отвести немного влево. В тот день Кира надела новое платье. Легкий шифон с золотыми листьями очень гармонировал с ее матовой кожей и соломенными волосами. Кире очень хотелось, чтобы на картине она выглядела счастливой. Но женщина на портрете выглядела грустной и печальной, потому что это было именно то состояние, в котором она пребывала в тот непростой период своей жизни.

— А вы очень похожи на эту женщину, — услышала Мальцева негромкий женский голос. Она обернулась и увидела молодую светловолосую красавицу, которая переводила взгляд с картины на нее. Женщина была такой же высокой, как и сама Кира, только полнее. Но эта полнота почему-то шла незнакомке. Женщина была дорого и со вкусом одета и сейчас поправляла темно-синий широкий кашемировый шарф, небрежно закинутый через плечо. В руках женщина держала именную темно-синюю сумку от «Гуччи», в цвет туфлям на невысоком удобном каблуке. Дорогая, чуть заметная косметика, наложенная умелой рукой, подчеркивала красоту ее зеленых глаз и форму губ. Кире достаточно было одного взгляда, чтобы понять — перед ней весьма обеспеченная, выхоленная и счастливая женщина. Впрочем, такой счастливой она и сама была когда-то, только очень давно…

— А это я и есть, — улыбнулась Кира незнакомке.

— Но художник изобразил вас очень грустной, — в голосе женщины Кира услышала нотку сочувствия.

— Да, увы. Артур никогда не лгал, просто не умел.

— Этот художник очень талантлив. Я уже около часа брожу по галерее и все не могу остановить свой выбор на какой-нибудь картине. Мне все его работы нравятся.

— А вы хотите приобрести что-то из работ Артура?

— Да, хотела бы. Мы с мужем недавно дом купили, вот я и подбираю картину для гостиной. Я хочу ее над камином повесить.

— А знаете, что? — повинуясь какому-то порыву, произнесла Кира. — Давайте я покажу вам одно полотно, которое мне очень нравится. Только вы не увидите его в зале, мы его не выставляли.

Женщина согласно кивнула и пошла вслед за Кирой по залу. Женщины свернули в служебный коридор и подошли к кабинету хозяйки галереи.

— Вы владелица галереи? — поинтересовалась красавица.

— Нет, просто я помогала готовить эту выставку. У меня много работ Артура и они почти все здесь. Я его хорошо знала при жизни. Мой муж был с ним очень дружен.

— Понятно, — протянула незнакомка и вошла вслед за Кирой в кабинет, обставленный дорогой офисной мебелью. Видно хозяйка галереи очень любила цветы, потому что в кабинете было много экзотических растений, рассаженных в красивые керамические вазоны, а на полу, аккуратно прислонившись к стене, стояло несколько картин.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — приветливо пригласила Кира.

Красавица присела на стул у стены и поставила сумку на колени. С любопытством осмотрелась и одобрительно произнесла:

— Здесь очень уютно. А мы ведь с вами так и не познакомились. Я Елена, а муж иногда зовет меня Алеша, представляете? — представилась Лена и счастливо засмеялась. Потом красавица закопошилась в сумочке и вопросительно взглянула на Киру: — Здесь можно курить?

— Не желательно. Извините, пожалуйста, Лена. Хозяйка не выносит табачного дыма и сразу почувствует запах, — ответила Кира, перебирая картины.

— Ну и ладно, — легко согласилась женщина. — А как вас зовут?

— Я Кира. Вот, посмотрите. Нравится? — Кира аккуратно достала картину и развернула ее к Елене.

— Просто чудо, — восхитилась Лена, вглядываясь в полотно.

Пара породистых рысаков стремительно неслась куда-то. Их ноздри нервно дрожа, вдыхали кристально чистый воздух, а гривы разметались на ветру. Эта пара была полна жизни и скорости. Рысаки мчались, преодолевая все преграды на своем пути. Они были величавы в своем беге, и их целеустремленности можно было позавидовать.

Елена поднялась и приблизилась к полотну.

— Да, это именно то, что я хотела. Интересно, куда они так спешат?

— Наверное, — Кира на мгновение задумалась, — наверное, к новой жизни. Посмотрите, позади них грозовое небо, а впереди — безоблачная синь.

— Да, согласна. Картина мне очень нравился. А сколько она стоит?

— Честно говоря, я не помню во сколько эксперты оценили эту картину. Но могу поинтересоваться.

— Пожалуйста, Кирочка, буду вам очень признательна. Я ее обязательно куплю. Я вам оставлю свой номер телефона, и вы мне позвоните, пожалуйста, когда будете знать стоимость картины. Хорошо?

— Хорошо. Договорились.

— Я ведь, знаете ли, — продолжила Елена, — очень люблю лошадей. Даже одно время училась ездить верхом.

— Правда? — удивилась Кира.

— Правда. В юности. Я тогда была стройненькой и худенькой, — засмеялась Елена и откровенно сказала: — А вот после родов поправилась, и вернуться к прежнему весу так и не смогла. Врачи говорят, что-то с обменом веществ. Но мой муж меня и такой любит. Запишите, Кирочка, мой телефон. И спасибо вам. Мне было очень приятно с вами познакомиться.

— И мне, — искренно ответила Кира и, записав телефон Елены, проводила ее до двери, совершенно не предполагая, что довольно скоро их судьбы переплетутся самым необычайным образом.