Пираты сибирской тайги

Татьяна Луганцева, 2018

Аудитор Татьяна Викторовна Кравцова получила задание и вылетела в командировку в далёкий сибирский город Торуйск. И с первого момента, как она села в самолёт, жизнь начала преподносить ей сюрпризы, да ещё какие! Спутник Татьяны учинил драку в самолёте, и она оказалась в полиции, откуда вышла в наряде «ночной бабочки», и на ночном шоссе попала в лапы местного маньяка, убившего уже шесть девушек. Чудом вырвавшись на свободу, Татьяна угодила в стрип-клуб, а дальше с ней началась такая чехарда, что блюстители порядка за голову схватились…

Глава 4

Хоть Татьяна лично и не дебоширила в самолете и даже могла считаться пострадавшей стороной, но почему-то работники правоохранительных органов отнеслись к ней крайне недружелюбно.

Может, им не очень понравилась несвежая женщина в дурно пахнувшей одежде? Может, здесь в Сибири, вообще люди были более суровые, но почему-то ей никто не улыбался и даже не пытался хоть как-то поговорить и что-то выяснить.

Первым делом вывели из самолёта Сашу, заломив руки, и бросили в машину, затем за ним вышла в пледе, который ей любезно отдали стюардессы, Татьяна и тоже была усажена в спецтранспорт. Она куталась в плед потому, как ей казалось, что так от нее меньше пахнет.

Сидя в полицейской машине она пытались найти глазами Лысого и Фёдора, но не нашла и огорчилась.

Мимо окон машины мелькали улицы и переулки города Торуйска, и Татьяна горько шмыгала носом, предвкушая дальнейшие приключения.

Машина остановилась около отделения полиции, и их с Александром принял дежурный лейтенант.

— Мне бы вещи забрать, хочу переодеться, — попыталась попросить Таня, но лейтенант по фамилии Капустин не проявил никаких эмоций.

— Это вам ни к чему.

— Я что, в вонючей одежде должна ходить?

Лейтенант устало посмотрел на нее.

— Здесь у нас все такие, сауны, извините, нет. Предьявите, дамочка, документики.

Татьяна вынула из сумочки паспорт.

— Так, дамочка, а этот гражданин с вами? — кивнул лейтенант Капустин на Баркова, еле стоящего на подгибающихся ногах.

— Муж?

— Господи пронеси! Какой муж? Коллега по работе…

— Повезло вам, дамочка, несказанно. Такой коллега в командировке — именины сердца…

— Вы меня в чем-то обвиняете? — обиделась Таня.

— Разберёмся.

— Мне чемодан с одеждой в аэропорту забрать надо! Я не могу находиться в этом колючем пледе! Я от него чешусь вся!

— Нам некогда получать багаж! Я должен составить протокол. Потом получите — и точка!

Татьяна замолчала и посмотрела на Сашу.

— Ну что? Доволен? Началась командировочка!.. Паразит…

— Тань, ну извини… Я же не хотел…

— Чего ты не хотел? Пить и вести себя по-свински? Гадюка…

— Ты же знаешь, что я компанейский! Я же не со зла! Ну, когда я рядом с тобой увидел эту гориллу, я реально испугался!

— Белочку ты свою увидел! — огрызнулась Татьяна, нервно накручивая прядь длинных волос на палец.

— Прости, прости! Честное слово, такое больше не повторится, — умолял Александр.

— Да отстань ты от меня, ради бога, — огрызнулась Татьяна. — Навязался на мою голову. Чтоб ты пропал!..

Александр только виновато вздыхал и закатывал глаза, мол, прости, в первый и последний раз…

Таня сурово отворачивалась.

Их поместили в камеру предварительного заключения, якобы до прихода следователя.

— Меня за что?! — попробовала добиться справедливости Татьяна. — Я пострадавшая сторона! Отпустите меня!

— Муж и жена — одна сатана, — было ей туманным ответом.

— Я ему не жена! Сколько можно! Пустите!

— Разберёмся!

— Дайте мне переодеться, изверги! — рвалась Татьяна.

— За оскорбление можно и ответить, — равнодушно отреагировал лейтенант Капустин и удалился.

Вернулся он минут через двадцать, держа в руках какой-то свёрток.

— На, держи, — сказал он, протягивая свёрток Татьяне. — Кто-то из задержанных оставил. Больше ничем помочь не могу Сама понимаешь. Выбрасывать вещи как-то рука не поднимается. Можете переодеться, гостья из Масквы, — нарочно протянул он, «акая», букву «а».

Таня сверток взяла, но поинтересовалась:

— А что за женщина эти вещи оставила?

— А сами не догадываетесь? Проститутка. Их чаще всего задерживаем.

— Это правда?

— Извините, монашки к нам не попадают. Ну, так что, переодеваться будем или лясы точить? — сказал, как отрезал, Капустин и удалился.

Таня развернула свёрток и пришла в неописуемый ужас.

— Ого! — возбудился почти протрезвевший Шурик. — Вот это вещи для ролевых игр! Глянь-ка, черные чулочки, красный корсет…

Не успел он договорить, как Татьяна охладила его пыл, отвесив Александру звонкий подзатыльник.

— Заткнись, негодяй! Я в этом дерьме из-за тебя!

— Да ладно, что ты прямо… — отстранился от нее Александр. — Будь проще. Небольшое приключение…

— Приключение?! И это ты мне говоришь, паразит?! — подняла кожаный черный хлыст Таня и потрясла им в воздухе. — Я на это не подписывалась! Я столько не пью, в отличие от некоторых!

— Но, но… — увернулся Александр. — Осторожнее, а то покалечишь!

— Да я бы с удовольствием тебе глаз подбила, — вздохнула Татьяна, отложила хлыст и стала перебирать наряды «ночных бабочек». — Отвернись! — скомандовала она Александру.

Через несколько минут она разрешила:

— Можно…

Александр повернулся и остолбенел.

Татьяна стояла перед ним в черном корсете на шнуровке с мини-юбкой и рукавами-крылышками и в черных колготках с цветочным узором. Машинально она пыталась натянуть юбочку с корсета пониже.

— Вот это «Веселая вдова»! — выдохнул Саша.

— Замолчи, идиот! Мне холодно, между прочим! Я же голая почти.

Саша всё еще не мог отойти от потрясения.

— Я не знаю… Ты переоделась, чтобы снять плед? Но в таком наряде без пледа всё-таки не обойтись.

— Но я хоть теперь не в вонючем костюме. Гад ты всё же, Саша Барков.

— Обвяжи себя как юбкой пледом, давай, я его пополам порву, — предложил Саша. И передал ей две половинки бывшего пледа. — Ну, вообще, ты даешь.

— Чего даю? — спросила Татьяна и завязала половинку пледа вокруг талии, как юбку.

— Как ты могла прятать так долго такую красоту? От меня, от сослуживцев… У тебя такая талия, а грудь какая… А плечи… Ты же просто красавица! Да тут бы каждый… — заходился Александр.

— Не надо мне каждого!.. — оборвала его страстные излияния Татьяна. — Никого мне не надо, понял? И не надо на меня так плотоядно смотреть, ты меня пугаешь.

Александр всё еще никак не мог прийти в себя.

— Я и не думал, что ты можешь выглядеть как женщина!

— Это что, комплимент? Спасибо тебе большое. Чтобы ты заметил, что я женщина, мне нужно было одеться, как проститутке?

— Значит, да. Что ты злишься?

— Очень много ко мне внимания. Охолони и вспомни, что мы в этом вонючем клоповнике по твоей милости. Все мозги пропил, — остановила его фантазии Татьяна.

— Виноват. Не вели казнить, — шмыгнул носом Александр. — Отделаюсь штрафом, надеюсь. Глупо получилось. Напился, как свинья, если честно. Но я летать боюсь, вот чтобы снять страх перед полетом и жахнул маленькую…

— Маленькую?! Да ты литр в себя влил!

— Ну, не литр… Граммов двести-триста…

— Да ты еще и враль, каких мало!

— Не трави душу, Татьяна, и так нехорошо, — вздохнул Александр. — Я так испугался, когда меня связали. Вроде же я не дрался ни с кем.

— Ну, это как сказать… По морде ты получил за дело. Сейчас новые правила для воздушных дебоширов. Никто церемониться не будет. Сейчас впаяют тебе четыре года за хулиганство, может, придёшь в себя. — Татьяна отвернулась от него и крикнула: — Господа полицейские! Эй! Кто-нибудь! Долго нам еще здесь сидеть?! Прошу внимания!..

Через некоторое время появился полицейский с недовольным лицом.

— Чего буяним?

— Почему нас не вызывают?

— Значит, время не пришло. Следователь Кислов на выезде.

— И долго он будет на выезде? Нам тут что, ночь ночевать?

— Не могу знать. Надо будет, так и заночуете.

— Вы не имеете права!

— Заткнитесь, гражданочка! Иначе, уважаемая, в карцер переведу, а там весьма прохладно. Или в клетку к вам подсажу урку-беспредельщика.

Татьяна бросила качать права и начала давить на жалость:

— Послушайте, господин майор…

— Я лейтенант, — поправил полицейский.

— Простите. Я не очень разбираюсь в знаках воинского отличия. Пожалуйста, пожалейте нас. Мы так долго летели из Москвы…

— И что?

— Мы с дороги, устали! Хотим есть и пить. У вас кормят? — спросила Таня, чем вызвала даже какую-то эмоцию на лице полицейского.

— У нас не гостиница, — сухо ответил он. — Вот когда переведут в КПЗ или тюрьму, то и на довольствие поставят — баланду кушать будете. Объедение!

— Почему это меня — и в КПЗ? Я-то при чем? Я воды хочу! Пить! Вы зверь, что ли? — Татьяна состроила жалостливую гримасу.

— Воды принесу, а будешь шуметь, переведу в карцер, я не шучу. И предупреждаю в последний раз.

Таня села рядом с Сашей и погрузилась в тягостное молчание. Через минут десять вернулся полицейский, загремел ключами и скомандовал:

— Александр Михайлович Барков — на выход.

— Ну, слава богу! Вспомнили про нас! — обрадовался Саша. — Сейчас всё решим! — И он ушел с полицейским.

Татьяна осталась одна. Шли минуты, часы. Казалось, время тянется вечно. Дежурный принёс ей воды и суп. Ее проводили в туалет и снова посадили под замок.

Она мечтала о том, чтобы попросить дать ей телефон и использовать свое законное право на звонок, но наконец-таки пришли и за ней.

— Гражданка Кравцова, на выход, — сказал ей полицейский, ухмыляясь. — Ну и видок у тебя! Точь-в-точь как у девочек с трассы. Только макияж надо усилить…

— Спасибо, что принесли мне только вещи, а не косметичку. А где Саша, то есть гражданин Барков? Почему его нет так долго? — спросила Татьяна.

— Не имею понятия. О себе позаботься.

Татьяну привели в обычный кабинет — окно с решеткой, письменный стол, два стула, шкаф, набитый пыльными папками.

За столом сидел мрачный мужчина с коротким седым ежиком.

— Присаживайтесь. Следователь Кислов Антон Иванович.

— Наконец-таки! Вас ждали! А где Барков? Вы с ним поговорили? Я вам сейчас все расскажу… — заторопилась Татьяна. — Он особо и не буянил! Просто перепил человек, не дрался, не угрожал. В первый раз с ним такое, я его уже давно знаю, и он очень сожалеет, что такое произошло, честное слово!

Следователь даже поморщился, словно от ее болтовни у него разболелась голова.

— У меня для вас плохие новости.

— Что? — оторопела Татьяна.

— У меня есть свидетельские показания, что ваш друг угрожал пассажирам ножом, ранил одного. И это всё на фоне алкогольного опьянения, к тому же всё происходило на борту самолета. А это статья. От пяти до восьми лет.

Таня оторопела и на секунду даже потеряла дар речи.

— Какой нож? Вы о чем? Не было у него ничего! Кто сказал эту глупость и чушь? Да чтобы Сашка кого-то ножом! Он и мухи не обидит!

— У меня показания пассажиров, а вам не поверят, потому что вы вместе и будете его покрывать! — потряс следователь перед ее глазами увесистой папкой, а затем убрал ее в стол и запер на ключ.

— Как же это? От пяти до восьми… Ужас! За что? Да он максимум штраф заслужил! И так себя уже наказал…

— Я сейчас выйду, минут через пять вернусь, — сказал ей Антон Иванович и вышел из кабинета.

Татьяна растерянно посмотрела ему вслед.

Дверь неожиданно снова открылась, и на пороге появился Лысый, тот самый бандит из самолёта. Татьяна вздрогнула — откуда он взялся и что ему надо?

— Вы?

Лысый, или как его называли, Леонид Павлович, окинул Татьяну восхищённым взглядом:

— Ого! Какая фигурка! — дыхнул он на нее перегаром. — Все-таки у меня на красивых женщин глаз — алмаз. Даже под мешком разгляжу прекрасные формы. — Он протянул к ней руку.

— Уберите от меня руки! — отшатнулась от него Таня. — Я закричу!

— Да кричи, сколько хочешь! Меня это возбуждает! — покачивал Лысый головой.

Татьяна присмотрелась к его фигуре и содрогнулась от омерзения — словно противного червяка взяли и поставили на хвост в вертикальное положение. Плеч у бандита вообще не было, плечи покато от шеи сразу переходили в длинные руки, которые Леонид Павлович, по всей видимости, любил распускать.

— Да мы в полиции!

— Я знаю. Я же сказал, детка, что мы увидимся и очень скоро. И всё всегда выходит по-моему! Ты не знаешь, кто я такой? Со мной дружить надо. Хочу — помилую, хочу — казню. Надо будет, сделаю так, что ползать в ногах будешь, как собачонка.

— Что я вам сделала?

— Посмела нагрубить мне. Тебе еще это аукнется. Тебе не жалко своего парня, коллегу или не знаю, кто он тебе? От пяти до восьми да еще в наших серьезных сибирских тюрьмах ему корячиться. Он может и не выйти!

— Так это вы причастны? Это вы наврали, что у Саши был ножик? Да я вас самого засужу за лжесвидетельство!

— Ты так и не врубилась, что это не Москва? Судьба твоего друга будет зависеть от тебя. Я сейчас озвучу тебе и больше повторять не буду, — наклонился Леонид Павлович над Таней, словно коршун, и ее замутило от винного запаха. — Ровно в десять вечера ты должна прийти в мой ночной клуб «Визави», его все в городе знают. От того, какой ты будешь паинькой и насколько мне понравишься, и будет зависеть судьба твоего друга. Если всё пройдет хорошо, то утром свидетели изменят свои показания, нож исчезнет, и Саша твой отделается штрафом. Ты даже в этой одежде можешь приходить, главное — подружиться со мной. Задача понятна?

— Это же насилие! — выдохнула она.

— Это взаимное влечение по обоюдному согласию двух взрослых людей! — поправил Леонид. — Не надо громких слов, детка.

— Шантаж.

— К чему лишние слова? Всего лишь одна ночь и спасена жизнь человека! Твоего друга. Тебе выбирать! Не надо только из себя невинность строить! Небось, собиралась к нам в Сибирь и мечтала гульнуть с местными олигархами? Вот, считай, и попала! — Лысый неожиданно провёл указательным пальцем Тане по щеке.

Таня смотрела в одну точку, и казалось, что и не дышала. В такой энергосберегающей позе ее и застал вернувшийся следователь Кислов. Он с деловым видом сел за стол и положил перед собой лист бумаги.

Татьяна всхлипнула:

— Антон Иванович! Сейчас сюда заходил человек и предлагал мне ужасные вещи. Он преступник! Это он дал ложные показания против Баркова! — Таня умоляюще посмотрела на следователя.

— Какой человек? Сюда, кроме меня и конвоира, никто не может зайти! Вы не употребляете наркотические вещества?

— Какие вещества? Откуда? Так вы с ним заодно?! Не делайте вид, что не знаете его. Этого бандита зовут Леонид Павлович, кличка Старый. Он летел вместе с нами и уже там приставал ко мне! И вот теперь он мне мстит, а в самолёте угрожал!

— Вы ничего не перепутали? Да кто ты?.. — смерил Татьяну уничтожающим взглядом Кислов. — И кто Леонид Павлович Староверов — почётный гражданин нашего города? Он крупнейший бизнесмен, и ни одно действо в городе не проходит без его участия и согласия, и свидетелей, что он угрожал и шантажировал вас, — нет, а вот в обратку я с десяток, если надо, приведу. Хорошо, что не было распоряжения вас упрятать, а то я бы прямо с удовольствием! Сейчас вы свободны и думайте сами! Свою ручную кладь получите у дежурного.

— А Барков? — задрожали губы у Тани.

— Для особо непонятливых повторяю — от пяти до восьми лет!