Девушка с букетом

Татьяна Краснова, 2013

Варя Воробьева легко увлекалась, наделяя любимого мужчину достойными восхищения качествами. Два неудачных замужества немного отрезвили ее, но не отбили охоту вступить в новый брак. Все складывалось удачно: подруга детства познакомила Варю с интересным мужчиной. Олег Александрович Зотов заинтересовался Вариными картинами, а затем и самой художницей. Что и говорить, Зотов жених завидный – все у него есть и все продумано в жизни, но чего-то в нем не хватает, а тут еще Виктор Бояринов – странный человек, о котором в городе ходят самые противоречивые слухи, а Варю неудержимо влечет к нему…

Розы и гвоздики

Анина «подковка», разноуровневая, ступенчатая, от пятого до двенадцатого этажа, выделялась на фоне серых хрущоб. Узорчатый железный забор и охранник добавляли солидности. Страж пропускал во двор, только предварительно связавшись с хозяевами. Во дворе, в подъезде, а потом в лифте — везде Варя видела оживленные молодые лица, букеты в нарядных упаковках. И все поднимались на тот же этаж, что и она. И все устремлялись в одну и ту же дверь, напротив Аниной квартиры. А дверь даже и не закрывается, и Аня неожиданно выглядывает оттуда и машет рукой:

— Иди сюда! Представляешь, Игорек теперь мой сосед, переехал сюда с семейством! Зайди на минутку, я сейчас!

Варю не надо было упрашивать, и она оказалась на новоселье. Вот он, подарок сегодняшнего дня! Сейчас вмиг забудется явление Андреева. Против новых знакомств она тоже ничего не имела и с ходу запоминала кучу имен, фамилий, дружеских и родственных связей — в голове профессионального экскурсовода мог уместиться вагон информации. А с Аней они еще успеют посидеть.

— Правда, здорово? Вам нравится? Мы раньше жили в этом же доме, только в другом подъезде и на первом этаже, одни ноги и колеса в окошке мелькали. А теперь — целый город видно! — Счастливый хозяин щедрым взмахом руки указывал Варе на панораму Белогорска.

У Вареньки перехватило дыхание. Перед ней разбегались крыши и дороги с разноцветными автомобильчиками, а необъятный парк был похож на ее же картину, сделанную давно, еще до отъезда — со всеми клумбами и аллеями, — хотя она тогда не видела парк сверху, а только воображала. А еще дальше, среди зелени, крыши были совсем игрушечными, двускатными, серебристыми — целый ряд маленьких зеркалец — ее улица! Чуть в стороне — Благовещенская усадьба с искоркой колокольни!

…Она, Варя, проснулась в свеженькой комнате, пахнущей ремонтом, с тем же ощущением счастья, как просыпается каждый день, с тех пор как они с Игорьком — с ее Игорьком — сюда переехали. И они опять застыли перед окном, забыв о делах, и смеются ни о чем, и весь мир лежит под их ногами, и Игорек любуется на свой «лексус» — тоже новенький…

–…Мы его сегодня тоже заодно обмываем, — вернул ее в реальность голос хозяина. — Жалко, на работу нельзя ездить — я совсем рядом работаю, в двух шагах. Интернет-кафе рядом с парком, знаете? Как, вообще никогда не были? Заходите обязательно, я вас приглашаю! Кафе «Три пескаря», и наш зальчик с того же входа, уютный такой…

И какой бизнес у него красивый, современный! И деньги, должно быть, лопатой гребет! И ничего, что сам такой маленький, худенький — Варя не отказалась бы ни от такого мужа, ни от такой квартиры. Но и то и другое уже занято. Так всегда.

— Угощайтесь, пожалуйста! Шампанское какое любите, сладкое? А газету вашу можете сюда, на столик положить.

Это жена Игорька, такая же маленькая и худенькая. Вдвоем они похожи на парочку подростков. А кто-то из гостей обмолвился, что их сыну, которого по случаю пирушки куда-то отправили, уже два года. Все успевают, кроме нее!

И Варенька с аппетитом набросилась на маленькие заварные пирожные, предложенные хозяйкой. Ей составили компанию девочки-студентки — младший брат хозяйки привел своих подружек. И хотя Варя была почти в два раза их старше, их болтовню она поддерживала совсем не из вежливости, ей было так же интересно — если честно, она до сих пор оставалась семнадцатилетней барышней, чувствовала себя в этом возрасте комфортно и взрослеть и скучнеть не собиралась.

— «Вести» читаешь? — обратила внимание на Варину газету одна из девочек, Зоя. — А Катя там работает!

— Мою полы, — подтвердила Катя.

Подружка засмеялась:

— Хорош прикалываться! Не слушай ее, она статьи пишет. Вот возьмет и о тебе напишет что-нибудь!

— Ой, как это, наверное, здорово — в газете работать! — восхитилась Варя искренне — девочка Катя была милая, и подозрительно расползающийся родной край сразу перестал быть потешным. А может, это он в небо прет, прирастает новыми коммерческими этажами? — А обо мне уже писали в газете, только не в местной, а в областной! — похвасталась она.

Неустанными трудами Мурашовой работы ее учеников — тех, кто занимался не только теорией искусства, — появлялись на всевозможных выставках и конкурсах. Варины флористические картины дважды выставлялись на ВВЦ и действительно были упомянуты в газетном обзоре.

— Как — ты… вы… та самая Воробьева? — ахнула Катя. — В нашем музее, где современное искусство, в фойе — это твое панно висит, «Осенний парк»? — И радостно объяснила оглянувшимся на ее возглас: — Я в детстве могла смотреть на него часами! Там же все как настоящее — и аллеи, и клумбы, и дерево любви!

Несколько гостей с тарелками в руках переместились к ним, и пошли привычные для Вари расспросы и комментарии: а трудно делать такие картины? а кто ее научил? а я тоже в детстве собирал гербарий… Она отвечала с удовольствием и сникла, только когда хозяйке пришло в голову:

— А у нас столько цветов, смотрите! Они же все равно завянут! Может, возьмете что-нибудь для ваших картин? Не стесняйтесь, берите! Любые выбирайте! Я вам потом заверну!

Варе часто поступали такие предложения. И каждый раз она не могла набраться храбрости и отказаться. Срезанные цветы, постоявшие в воде, для флористических композиций не годятся — высушенные, они быстро потеряют цвет. К тому же в одну вазу воткнули и розы, и гвоздики, и тюльпаны, а они с трудом переносят друг друга, и на глазах друг от друга отстраняются, и гибнут на глазах — и ни гости, ни хозяева этого не замечают… Но люди предлагали ей это с таким энтузиазмом, от души! Проще было взять, принести цветы домой и тоже поставить в вазу. И Варя, поблагодарив, протянула руку к следующему блюду с пирожными — корзиночками с кремом.

В прихожей раздались новые голоса — одни гости приходили, другие уходили, у кого-то отпуск и куча времени, а у кого-то рабочий день и обеденный перерыв. Почти все друзья хозяев были молодыми и веселыми, солидные родственники среди них совсем затерялись. И кажется, полно таких, как Варя, случайно зашедших на огонек. А хозяин только рад, и каждого вновь прибывшего подводит к окну и с гордостью показывает великолепный вид и чистенький зеленый «лексус».

Варя оглянулась — ее девочки уже стояли на балконе, вместе с курящими, и оттуда раздавался неторопливый мужской голос:

–…нет, правильно так: наставляемый на пути любви, достигнув его конца, увидит нечто удивительно прекрасное, нечто вечное — то есть не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения. Только это не Ницше, а Сократ в изложении Платона…

И в голосе подрагивают едва заметные вопросительные интонации, словно умник интересуется, надо ли продолжать. Тоже нашел, чем развлечь девушек! Если к пути любви приложить Ницше или тем более Сократа, сейчас все разбегутся с балкона. Может, Катю и Зою пора выручать? Тут сзади послышался какой-то монотонный скрип. Варя оглянулась.

На диване сидела Баба-яга в цветастой шали. Должно быть, почтенная родственница. И недовольно бубнила, хотя никто ее не слушал, что порядка в доме нет, что надо сидеть за столом, как положено, а не бегать с кусками по комнате, и что всю улицу собрали, а к родным никакого уважения, зачем было тогда приглашать, и что она икону подарила, ценную, а ее небось и в красный угол не повесят, в кладовку засунут куда-нибудь.

Варя разглядела икону на столике с подарками — Георгий, пронзающий змия. Причем змий натуральный — огромная змея, а не обычный дракон с лапами и перепончатыми крыльями. И не под старину, а действительно старинная — не совсем облупленная, но реставратору есть к чему руки приложить…

— А это и правда может быть ценная вещь, — сказала она пробегающему мимо Игорю, — показали бы специалистам. На суздальскую школу похоже. Уж во всяком случае, не новодел, наверное, начало девятнадцатого века.

— Еще бы, — отвечал Игорь не глядя и возясь с пробкой шампанского, — не удивлюсь, если каменного. У бабы Нюры вся изба — лавка древностей.

А бабка, косясь теперь уже на Варю, опять принялась ворчать. Но ее заглушил чей-то возглас:

— Вот эта машина? Зеленая? Которая из ворот выезжает? Игорек, это точно твой «лексус»?

Варя повернулась к окну. Зеленый красавец плавно разворачивался, а его хозяин смотрел оторопело с седьмого этажа и на себя заодно взглядывал, не понимая, как это он может быть одновременно и здесь и там. Машинально сунув руку в карман, вытащил ключи — а потом с воплем кинулся к дверям. Несколько человек посообразительнее побежали следом, остальные постепенно присоединились к ним, уточняя друг у друга: «Угнали?» — «Угнали».

Комната опустела. Варя, не в силах бежать после угощения, вышла на балкон — весь двор как на ладони, отлично видно и то, как несколько гостей на машинах бросились в погоню, и то, как Игорь вне себя трясет охранника. Небось футбол смотрел, мерзавец, вон у него до сих пор телевизор орет. Катя, тоже стоящая на балконе, рядом с Варей, не поддалась общей суматохе и в милицию звонит по мобильнику. Вот молодец, догадалась!

Скоро народ потянулся со двора обратно, и Варя вернулась в комнату. Все утешали, как могли, поникшего Игоря.

— Что же это мы, как дураки, все выбежали, — заметил кто-то. — Квартиру пустую оставили.

Варя попыталась пошутить:

— А вы подарки посчитайте! Не пропало, случайно, чего-нибудь?

Жена Игорька машинально оглянулась на столик. И вдруг заморгала:

— Что это? Ерунда какая! Иконы не вижу…

Теперь уже все собрались вокруг столика и стали перебирать и разглядывать свертки.

— И правда, нет, — пожал плечами Игорек. — Да переложили куда-нибудь. Кому она нужна!

— Кому-нибудь да нужна! — заскрипел вдруг старческий голос. — Не ты ли, милая, говорила, что она много денег стоит? Да ты ведь все время здесь была, никуда не уходила!

Варя растерялась, обвела глазами компанию — все смотрели на нее. Что за ерунда? Что они о ней думают? Боже, ведь только что все было так, как и должно быть, — приятно, легко, с авантюрной перчинкой — и вдруг сместилось, съехало и поползло совсем не туда. Как будто она свернула не на ту дорожку. Варя уже почувствовала, что начинает покрываться пунцовыми пятнами, и Аня тревожно взяла ее за руку, но тут раздался спокойный Катин голос:

— И я никуда не уходила. Мы обе с балкона смотрели. Чего выбегать-то, какой от нас толк?

— А вот от нас есть толк, да какой! — В комнату ввалились друзья Игоря, пустившиеся в погоню за похитителем. — Нашли мы твой «лексус»! Стоит в тупичке за гаражами. Далеко не ушел!

— Пустой?

— Пустой. Черт их знает, пошутили, что ли?

Игорек, еще боясь радоваться, поспешил к своему сокровищу, отмахиваясь от ведьмы в шали, которая продолжала указывать на Варю и Катю и повторять свои гнусности.

Варя все-таки покрылась пунцовыми пятнами. Она распахнула обе руки, демонстрируя, что ничего не прячет за пазухой. Схватила свою газету. И пулей вылетела из злополучной квартиры, не слушая ни извинений молодой хозяйки, ни уговоров Ани.

А как все начиналось хорошо! А какие пирожные были отличные, не приторные, с орешками!