Миньон, просто миньон…

Татьяна Коростышевская, 2020

Все дороги рано или поздно заканчиваются, подходит к концу и история графа Шерези, болтуна, красавца, дуэлянта, королевского миньона и девушки. Бастиане предстоит сражение в финальной битве, на кону в которой стоит не только ее судьба, но и будущность всей Ардеры. Сейчас, как никогда, важно знать, кто друг, а кто враг, и что важнее – твоя преданность, или твоя любовь.

© Коростышевская Татьяна

© ИДДК

Пролог

Спящий, храни королеву!

Нашу великодушную королеву, нашу благородную королеву!

Дай ей ратных побед, счастья и славы и долгого царствования над нами!

И пусть она защитит наши законы и наши жизни, а мы защитим ее!

Песне Ардеры, новому королевскому гимну, внимало более трех сотен человек.

— А рифмы почему нет? — спросил у автора сего музыкального произведения Оливер лорд Виклунд.

— За древностию текста, — ответствовал другу Станислас Шарль Доре. — Рифму, знаешь ли, изобрели не так чтоб давно.

— То есть ты просто списал что-то из старинного фолианта и теперь собираешься принимать комплименты по этому поводу?

— Не списал, — горячо возразил менестрель, — а создал сложную стилизацию, долженствующую подчеркнуть монументальность ардерской истории. Наше величество, к слову, осталась довольна как мелодией, так и словами. И ей же, нашей дражайшей леди, принадлежит идея исполнить гимн впервые именно на празднике королевского университета.

Излей на нее свои дары и благослови всех нас!

Да здравствует наша благородная королева!

Последний торжественный аккорд смолк, гулко ударив о своды залы.

— Ее величество дозволяет всем сесть, — возвестил церемониймейстер, поклонившись трону, стоящему на центральном возвышении в окружении более скромных кресел, в которые после дозволения начали устраиваться ректор, профессора и главные хабилисы университета.

Трон пустовал, Аврора отсутствовала, но политес есть политес.

— Ну, положим. — Виклунд опустился на свое место. — А почему же ты, друг мой величавый, не сочинил ничего столь же монументального, когда чествовали меня после битвы за Шарлемар?

— Я посвятил тебе песню!

— Эти скабрезные куплеты, которые в приличном обществе и исполнить зазорно?

— Ну, тебе-то лучше не петь в любом обществе и с любым репертуаром. Боюсь даже представить размеры того фахана, который топтался по твоим ушам, чтоб полностью лишить музыкального слуха… — Станислас приподнялся. — Он идет!

И друзья присоединились к аплодисментам, приветствуя нового профессора, которому, кроме звания, уже им полученного, пророчили руководство одной из университетских кафедр.

— Какой хорошенький! — Взволнованный женский писк был столь пронзителен, что перекрыл даже гром аплодисментов.

Патрик лорд Уолес из Ленстера обернулся на голос и улыбнулся. Он действительно был хорош, настолько, что даже серая роба университетского хабилиса смотрелась на нем великолепно, не забивая своим немарким цветом золото его волос и яркую зелень глаз, подчеркивая драгоценный блеск королевского адаманта в мочке уха.

Злые языки поговаривали, что своему стремительному взлету новый профессор обязан скорее внешности, чем уму.

Злые языки ошибались. Впрочем, как и в отношении прочих миньонов — золотой четверки, козырных валетов королевской колоды. Четверо красавцев-аристократов — Оливер Виклунд, Станислас Шарль Доре, Патрик Уолес и Гэбриел ван Харт — доказывали свои таланты не единожды, посрамив врагов и хулителей. Воин, менестрель, ученый, политик, дополняющие друг друга и ревностно служащие своей даме — ее величеству Авроре. Последняя их совместная операция — возвращение под сень короны захваченного бунтовщиками пограничного графства Шарлемар — вызвала тревогу в сопредельной Домании и восторг в сердце каждого жителя Ардеры. Особую славу снискал Тиририйский Великан, как уже прозвали в народе Виклунда, в одиночку снесший наплечным тараном ворота замка. Славе этой поспособствовала как песнь, сочиненная Станисласом, об этом событии повествующая, так и особое строение тарана, разработанного Патриком. Ну а о многочасовых переговорах, договорах и альянсах, заключенных в процессе операции Гэбриелом лордом ван Хартом, песен никто не сложит, следовательно, о них будут знать лишь люди заинтересованные.

Ректор королевского университета произнес прочувственную речь и возложил на макушку лорда Уолеса профессорскую шапочку, хор исполнил еще один гимн, на этот раз студенческий, завершая официальную часть праздника. Профессура потянулась к выходу.

— Что там дальше? — Патрик пробрался к друзьям, лавируя в толпе и отвечая на поздравления знакомых. — Станислас, ты подготовил концерт?

— Я проиграл в карты ван Солу, так что сегодня он представит свой новый балет, — вздохнул лорд Доре и поправил оправу очков. — Песни ждут вас вечером за бокалом вина.

— Жаль, что ты не проиграл Дэни свою мандолину… — Оливер, дразнясь, тоже вздохнул и потер переносицу. — Вечер в тишине — это ли не мечта? Кстати, танцы я обожаю еще меньше песен, предлагаю сменить дислокацию и отпраздновать явление среди нас профессора в узком кругу. Гэб присоединится позже.

Они покинули залу уже под звуки балетной увертюры.

* * *

Ее величество Аврора ждала Мармадюка в его покоях у портрета лорда Этельбора.

— Добрейшего дня, моя леди! — Лорд-шут скинул дорожный плащ на руки ближайшей к нему фрейлины. — От кого мы сегодня скрываемся в моей берлоге?

— Сегодня, — королева потянулась, отбрасывая за спину распущенные волосы, — мы наказываем своим пренебрежением весь королевский университет в лице лорда-ректора.

— И нас не останавливает, что кто-то может подумать, что королева остыла к красавчику Уолесу настолько, что даже не поздравила его с назначением?

— Не останавливает. — Аврора зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Чем больше народ будет думать о том, что их королева занята любовными играми, тем их королеве будет проще. Надо бы пообещать красавчику Уолесу какое-нибудь графство из освободившихся.

— Чтобы он занимался своим хозяйством в ущерб Ардере?

— Обещать — не значит дать.

Мармадюк обошел письменный стол и сел спиной к окну, вытянув ноги. Фрейлины, следуя знаку ее величества, покинули покои. Дверь мягко закрылась.

— Итак, — нарушил молчание шут.

— Итак? — эхом отозвалась Аврора.

Мармадюк посмотрел на нее с удивлением.

— А ведь сегодня годовщина, милый, — сказала королева. — Ровно два года назад мы потеряли Басти.

— Надо же, как бежит время, — натужно удивился Мармадюк. — Как удачно ты решила тогда снарядить на поиски всю свою козырную четверку. Пожалуй, именно эта экспедиция их сдружила.

— Они не достигли цели.

— Зато знатно погоняли на доремарском побережье пиратов и укрепили гарнизоны.

Королева раздраженно фыркнула:

— Ты весь в этом, Мармадюк, на каждую беду у тебя есть как минимум одно «зато»! Я тебе говорю, что юная страстная девушка два года живет в заточении, в руках опасных безумцев! Зато общая цель сплотила моих дворян? Ей страшно, ей, наверное, одиноко! Зато мы здесь прекрасно справляемся, стараясь сшить королевство, как расползающееся лоскутное одеяло? Мы были уверены, что Ригель двинет на столицу войска, заручившись поддержкой крупных фамилий с границ со Скасгардией! Где это все? Где войска? Где осада? Чего хочет эта сумасшедшая, помечающая своих приспешников красной звездой? Зачем ей понадобился меч Арктура? Кто ее волшебный спутник? Почему их следы затерялись?

— Она ведь все еще жива? — тихо спросил Мармадюк, когда ее величество обессиленно смолкла.

— Да. — Аврора поднялась с кресла и, приблизившись к шуту, обняла его за плечи. — Фамильный кристалл Шерези зажигается от моего прикосновения, значит, наш граф-Цветочек жив.

Мармадюк распрямился и, перехватив королеву за запястья, усадил ее на свое место:

— И это прекрасное «зато», милая. А теперь давай займемся нашим лоскутным одеялом.