Близкая даль. Мистический роман

Татьяна Катушонок

События происходят в деревне, в 1940–1941 годах. Накануне войны активизируются мистические силы, и герои романа сталкиваются с необычными феноменами. Дружба, любовь, в том числе к Родине, чувство патриотизма – красной нитью проходят через произведение, а мистические истории заставляют задуматься, что в жизни не все так просто, как кажется на первый взгляд. Многие истории, описанные в книге, имели место в реальной жизни, происходили с автором, его родными и близкими.Полная версия.

ГЛАВА 10

ОЗАБОЧЕННАЯ НЕДОМОГАНИЕМ завуча, Гаршина не могла взять в толк, каким образом в школьной аптечке могло оказаться слабительное. Не найдя ответа на волнующий ее вопрос, женщина решила спросить об этом Гурьеву. «Клара Ефимовна укомплектовывала аптечку, поэтому знает, кто и зачем положил туда слабительное…» — рассудила женщина. Передохнув у здания правления колхоза, учительница разулась, взяла туфли в руки и продолжила путь босиком. Дойдя до дома Головановых, Светлана Владимировна задумалась: правильно ли она делает, что обращается за помощью к знахарке? «Абраму Романовичу это не понравится, — подумала женщина, — но что поделать? До города далеко, фельдшера в деревне нет, а Клару Ефимовну надо спасать…» Учительница открыла калитку и вошла во двор — на скамейке, под сенью плакучей ивы сидела Федосья. Волосы женщины были заплетены в косу и уложены улиткой на затылке, плечи покрывал шерстяной платок, на коленях стояла плетеная корзина со свежесобранными травами, а невдалеке паслась ее любимая коза.

— Кормилица, лекарка, вся, как есть, полезная… — нахваливала односельчанам любимицу знахарка, — козье молоко, масло, творог — все полезно, даже шерсть козы лечебным эффектом обладает.

В деревне к опыту старой знахарки относились по-разному: одни считались с ее мнением, другие относились к ней настороженно и с опаской. Голованова принимала это спокойно и никому свой образ жизни не навязывала. С ранней весны до поздней осени она собирала лечебные травы и коренья, сушила их, делала порошки и настойки и, чем могла, помогала людям. Федосья разбиралась не только в природных средствах врачевания, но и в людях. Ей никого не надо было представлять. Взглянув на человека, женщина могла рассказать о нем многое. Зная это, Светлана Владимировна разволновалась. Сердце учительницы учащенно забилось, щеки залились румянцем. Гаршина хотела поздороваться с хозяйкой, но вместо приветствия что-то нечленораздельное просипела. Федосья оторвала взгляд от корзины с травами и с удивлением посмотрела на учительницу. Гаршина понимала, что ведет себя странно, но ничего поделать не могла. Женщина предприняла повторную попытку поздороваться с хозяйкой, но и она закончилась полным провалом.

— Здравствуй, дочка! — видя замешательство учительницы, произнесла Голованова. — Ты совсем запыхалась… Случилось что?

— Угу, — с трудом выдавила Светлана.

— Ты ведь не со своей проблемой пришла — о ком-то близком беспокоишься… — пристально посмотрев на женщину, произнесла старуха.

— С завучем нашим плохо, — перебарывая волнение, ответила Гаршина.

Федосья отставила в сторону корзину и на какое-то время углубилась в себя.

— Вредное она что-то выпила, вот и мается, бедолага… — помолчав, произнесла старуха.

— Похоже, что по ошибке ей дали выпить слабительного, — пояснила Гаршина.

— Да, не позавидуешь… — покачала головой старуха, — не волнуйся, все обойдется, сейчас я тебе дам снадобий. Пусть Клара Ефимовна их примет, если через пару часов не станет лучше — просите в колхозе подводу и везите ее в больницу. Тогда уже не моя, а врачебная помощь ей будет нужна. От расстройства кишечника и помереть ведь можно…

— Правда? — ахнула учительница.

— Если вовремя ничего не предпринять — и от простого пореза человека может не стать… — ответила знахарка, после чего встала и пошла в дом.

Оставшись одна, Гаршина окинула взглядом подворье. Двор был чисто выметен, хозяйская утварь — аккуратно сложена под навесом, вдоль плетня плотной стеной росли плодовые деревья, среди которых особо выделялась высокая груша. Дорожка от калитки до крыльца дома была вымощена досками, а в палисаднике радовали глаз подсолнечник и мальвы. «Трудолюбивые люди…» — мысленно отметила учительница и с интересом стала рассматривать жилище знахарки. Дом Головановых был большой и добротный, в каждой стене было по три окна, над крыльцом на резных деревянных столбах был сделан козырек, украшенный резьбой, а крыша покрыта деревянной черепицей. Входная дверь дома скрипнула, и на крыльцо с корзиной в руках вышла знахарка.

— Собрала я тебе того-сего на скорую руку… — произнесла Федосья. — Это — порошок. Пусть Клара Ефимовна его примет, только предварительно очистит желудок. Как это делается, думаю, вы знаете…

Гаршина кивнула головой.

— Скажи, пусть как можно больше пьет воды с добавлением золы или березового угля, — продолжила знахарка. — Здесь, — Федосья развязала небольшой полотняный мешочек, — сушеные груши, отвар из них обладает хорошим закрепляющим свойством, пусть заваривает и пьет, а коли некогда сделать отвара — пусть хоть горсточку так погрызет, худа не будет. Это, — знахарка развязала следующий тряпичный узелок, — сушеная земляника, истолки ее в порошок и смешай по вкусу с медом — пусть примет несколько раз в течение дня. А это, — старуха протянула учительнице глиняную кружку, прикрытую льняной салфеткой, — настойка дубовых листьев на самогоне, его нужно пить по одной ложке натощак. Может также принять настой полыни или пожевать просто свежую ее траву, думаю, пока хватит, и пока организм не придет в норму — пусть ничего не ест. Поняла?

— Да, — кивнула Светлана.

— Ступай… Знала бы раньше — сделала б отвар из ржаных отрубей или овса, а так пусть лечится тем, что дала.

— Спасибо, Федосья Корниловна, я побегу…

Знахарка проводила гостью до калитки и, глядя ей вслед, произнесла:

— Молодая, а смышленая… Эх, кабы мне в молодые годы была возможность выучиться грамоте, я б обязательно стала доктором…

Федосья подошла к козе, отвязала ее и подвела к лавке.

— Постой здесь, сейчас я тебя подою, — ласково произнесла женщина.

Коза заблеяла, словно понимая, о чем с ней говорят.

— Все-то ты понимаешь… — улыбнулась старуха, — только говорить не научилась…

Женщина погладила любимицу по лбу, над которым грозно возвышались острые, словно ножи, рога, принесла ведерце и принялась доить козу.

— Умница, сколько молока принесла… — ласково приговаривала женщина. — Скоро внучка из школы вернется, мы ее свежим молочком напоим. Вырастет — станет агрономом, будет нам из города гостинцы привозить. Ты любишь полакомиться вкусненьким, я знаю…

Войдя во двор школы, Светлана Владимировна встретилась с Галиной Кудрявцевой. Женщина подметала дорожку перед входом в здание и сердито ворчала: «Налузгали семечек, а мне убирай — только и занимаюсь этим с утра до вечера. Надоело — уволюсь, пойду работать в Дом отдыха. Там люди культурные, они себе такого не позволяют…» Увидев учительницу, уборщица оперлась на длинное древко метлы и произнесла:

— Наконец-то! Клара Ефимовна несколько раз о вас спрашивала. Я не знала, что отвечать — вы убежали, ничего не сказав…

— Некогда было… Она все еще там? — Гаршина кивнула в направлении орешника, росшего в конце школьного двора.

— А где ж ей, горемычной, быть?.. Вы, случайно, не к Головановой бегали?

— К ней. Все, что нужно, принесла, — Светлана показала корзину со снадобьями. — Вы, случайно, не знаете, где можно раздобыть березовых углей?

— У меня в бане, а сколько нужно?

— Думаю, что горсти хватит.

— Сейчас принесу, — ответила уборщица и, поставив метлу к забору, побежала домой.

Гаршина проводила женщину взглядом и поспешила на помощь завучу. Учительницу поразила перемена, произошедшая в облике женщины: лицо ее заметно осунулось, щеки впали, а кожа приобрела мертвецки-бледный цвет. Гурьева сидела на табурете под кустом орешника и держала в руках пустую кружку, рядом на березовой колоде стоял чайник с кипятком и ведро с водой, а чуть поодаль на траве сидели старшеклассницы. Увидев учительницу, школьницы обрадовались и побежали ей навстречу. Тамара взяла из рук женщины корзину со снадобьями и стала их рассматривать.

— Сколько здесь всего… — подивилась девушка.

— Как Клара Ефимовна? — поинтересовалась Гаршина.

— Пока ничего утешительного, мы принесли ей кипяченой воды, она промыла желудок, а в остальном — все без изменений, хотели отвести ее домой, но она так ослабла, что еле держится на ногах, — вздохнула Зинаида.

— Бедняжка… — покачала головой учительница.

— Гольдман настаивал, чтоб мы шли домой, но мы не послушались… — призналась Фаина.

— Надо же было за ней кому-то ухаживать, — взволнованно произнесла Настя.

Девушка взяла из рук завуча кружку, налила из чайника кипяченой воды и поднесла к пересохшим губам Гурьевой. Женщина сделала несколько глотков, отстранила руку ученицы, прислонилась спиной к стволу старого орешника и закрыла глаза.

— Бедная Клара Ефимовна, — взволнованно произнесла Роза. — Если б вы видели, как ей было плохо, до сих пор не могу прийти в себя. — Девушка подошла к Тамаре и заглянула в корзину. — Что здесь? — полюбопытствовала Роза.

— Девчонки, дайте человеку пройти… — одернула подруг Анастасия.

Девушка растолкала подруг, плотным кольцом обступивших учительницу. Гаршина взяла у Коржаковой корзину и подошла к завучу.

— Как вы, голубушка? — поинтересовалась женщина.

Гурьева открыла глаза.

— Это вы, коллега… Как долго вас не было… — еле слышно произнесла завуч.

— Не так долго, как вам показалось, — ответила Гаршина. — Сейчас мы вас вылечим…

— Я уже не чаяла, что дождусь вас, думала — умру…

— Что вы… — перепугалась Гаршина. — Сейчас примете порошок, и сразу станет легче.

— Вы у бабушки моей были? — поинтересовалась Зинаида.

— Да.

— Здорово! — просияла девушка. — Теперь Клара Ефимовна обязательно выздоровеет! Бабушка знает толк во врачевании…

— Хорошо бы, — вздохнула Гурьева.

В это время послышались шаги, и к зарослям орешника подошла Галина Кудрявцева. В руках женщина держала ложку и тарелку с березовыми углями.

— Вот и я… — отдышавшись, произнесла женщина.

Гаршина всыпала в кружку порошок, который ей дала Федосья, развела кипяченой водой и протянула завучу:

— Выпейте!

Гурьева заглянула в кружку и недоверчиво посмотрела на коллегу.

— Что это? — поинтересовалась женщина.

— Ваше спасение… — ответила учительница.

Завуч выпила, сморщилась и произнесла:

— Фу, горечь какая…

— Ничего, лишь бы помогло, — успокоила ее уборщица.

Гурьева вздохнула, но отметила, что рези в животе стали меньше. «Надо же, — удивилась женщина, — кто бы подумал…» Светлана выждала время, бросила в кружку несколько угольков, растолкла их ложкой, залила кипяченой водой и дала выпить пострадавшей. Завуч подозрительно посмотрела на коллегу и поинтересовалась, что это.

— Березовый уголь. Федосья Корниловна сказала, что он поможет… — ответила учительница.

— Уголь так уголь, — махнула рукой завуч и, пересилив себя, выпила содержимое кружки.

— О… уже и щечки порозовели, — подбодрила женщину Галина.

Спустя время Светлана Владимировна дала принять пострадавшей еще одну порцию угля, после чего поинтересовалась, сможет ли Гурьева дойти до дома.

— Не век же мне здесь сидеть, — вздохнула завуч и, облокотившись на руку учительницы, попробовала встать.

Однако, почувствовав слабость, снова села.

— Нужно позвать мужчин, — предложила Кудрявцева. — Анисим Иванович и Георгий Константиновича сейчас на стрельбище…

— Придется звать их, сами мы Клару Ефимовну до дома не доведем, — ответила Светлана.

— Мужские плечи крепче девичьих, — кивнула завуч.

— Тогда я сбегаю, позову их, — выпалила Кудрявцева и поспешила за помощью.

— Нехорошо, если они меня здесь застанут, — расстроилась Гурьева.

Старшеклассницы подхватили завуча, кто — под руки, кто — за талию, подняли с табурета и поставили на ноги. Продолжая поддерживать женщину, они медленно двинулись к школе. Гурьева с благодарностью смотрела на школьниц и чувствовала, что с каждым шагом слабеет. Наконец в глазах у женщины все помутилось, и она взмолилась:

— Все, больше не могу…

Гаршина спешно подставила ей табурет и поняла, что разумнее будет дождаться мужчин. «Слишком большая разница в весе», — подумала учительница и опустилась на колени рядом с коллегой. Только сейчас Светлана поняла, насколько устала. Учительница взглянула на девчат, увидела, как тяжело они дышат, и приказала старшеклассницам идти домой.

— Что вы! — запротестовали ученицы. — Мы не можем вас оставить. Вдруг понадобится помощь? И вообще — мало ли что может произойти…

— Ступайте, скоро подойдут Рогозин и Полуянов, — попыталась образумить учениц Гаршина.

— Дождемся их — тогда и посмотрим, — ответила Фая.

— Хоть бы они скорей пришли… — закрыв от усталости глаза, прошептала Гурьева. — Простите, что я доставила вам столько хлопот…

— Вовсе нет, — ответила Настя. — Мы давно хотели поговорить с Георгием Константиновичем и попросить у него разрешения участвовать в стрельбищах.

— Вам это надо? — еле слышно прошептала завуч.

— Конечно, мы тоже хотим научиться стрелять, — ответила Роза.

— Как помогать работать в колхозе, так нам можно, а как учиться стрелять, так считают, что нам это ни к чему… — насупилась Фаина.

— Вы правы, — согласилась Гаршина. — Но это будет решаться не сейчас, главное — довести Клару Ефимовну до дома и убедиться, что ее жизни ничего не угрожает.

— Верно, — кивнула Зинаида, — Может, сбегать поторопить их?

— Не надо, одного посыльного мы уже отправили, — ответила Светлана.