Планета любви. Рассказы

Татьяна Зачёсова

Любовь – что это? Она одна на всю жизнь или нет? Она добрая и всепрощающая или горькая, причиняющая страдания? Её нужно ждать или она приходит сама? Любовь маленькая или огромная? А, может, Любовь – это целая Планета?«Планета Любви» – рассказы о любви: добрые, трогательные, сказочные, смешные и не очень.

Я вернулась

— Не уходи. Куда ты?.. — Его тревожный шепот заставил ее вздрогнуть. Он невольно приподнялся в кровати на локте, различая в полумраке комнаты, как она собирает разбросанную одежду.

— Домой. — Она натянула свитер, почувствовав, что задела его руками. Он придвинулся близко-близко. — Что ты еще от меня хочешь?

— Останься, ведь все так просто — ты нужна мне,… нам.

— Нет, это иллюзия. Не все так просто. Это мечты, шантаж, игра — все, что угодно, только не реальность. Реальность не может быть такой.

— Может. Не уходи.

— Ты… — Она поспешно поднялась с постели, не дав ему себя поймать и снова заключить в объятия. Как же неимоверно трудно было отстраниться. — Мы оба получили то, что нам было нужно, то, что хотели.

— Ты может, а я нет. — Глухо выдавил он, понимая, что не имеет права ее удерживать, и одновременно борясь с собой, чтобы не удержать силой.

— Это не честно. — Она схватила со стула сумочку. — Не честно было использовать твоего сына.

— Да, но поезд уже ушел, — констатировал он. — Не беги так, подожди хотя бы, пока рассветет, ведь еще только половина пятого утра.

— Ты забыл, что от твоего дома до моего идти всего пять минут.

«А на самом деле — вечность» — мысленно прибавил он.

В это время из детской послышался крик и плач Павлушки.

— Подожди, я только его успокою… — Он бросился в комнату сына.

А она, окинув взглядом смятые простыни, вышла в коридор и, не помня себя от отчаянья, стянув с вешалки плащ, выскочила за дверь.

* * *

Они важно шли по коридорам родной школы, это был их последний звонок…

Каштаны, она так четко помнила, как цвели тогда каштаны. Помнила непримиримую ссору, их любовный треугольник, Леську, злорадно улыбающуюся из-за его спины… Рита застала их за зарослями белой акации. Как же Слава тесно прижимался к Олесе, как целовал! Больно… Ритка не знала, что может быть так садняще-досадливо больно. Он же ее тоже так целовал. А этот дурацкий спор — неделю назад.

— Хочешь, докажу тебе, что Славочка не больше, не меньше, как такой же бабник, как все?..

Зачем она вообще стала говорить о нем с Леськой?!

Но, что поделаешь, такова взрослая жизнь. И она началась для Риты с предательства, пусть детского, нелепого, смешного, но тогда ничего не могло быть горше и безобразнее. Она не простила — ни ее, ни его, ни себя.

А потом покатило — учеба, развод родителей, младшая сестренка и Ритка, посередине всего этого.

Отец вскоре снова женился. София, новая жена — на семь лет старше Риты, но контакт не случился. С отцом она тоже не общалась, а Ксюха звонила ему, когда ей нужны были карманные деньги, так мелочь по ее понятиям девятилетней, но не маленькая сумма для их мамы. Рита смутно помнила то время. Она старалась уходить с головой в свои молодежно-учебные проблемы. Посиделки с подругой, студенческие мероприятия, походы, поручения. Никаких дискотек и поездок на чью-то дачу, попоек и прочего — во-первых, для нее самой этого было не приемлемо, во-вторых, не имела права волновать и расстраивать маму.

Рита уже работала, когда мама заболела, заболела почти на год,.., а потом умерла. Сколько было тогда Ксюшке — одиннадцать-двенадцать..? Отец появился на похоронах, сунул денег и поспешил в роддом к Софии, она лежала на сохранении. Чуть позже, примерно через месяц Ритка разругалась с отцом окончательно. Иногда она видела Славу, но только все больше на него злилась, не здоровалась, — потому что он был где-то «возле», а не с ней, не рядом. И, скорее всего ничего не знал о ее жизни, да и она о нем ничего не желала знать. Леська почти сразу же выскочила замуж и теперь бегала за мужем, «как поводок за Шариком». Она знала, что творится в жизни Риты, но проявляла хладнокровие даже при случайных встречах на улице — благо, мир не так уж мал и сталкивались они редко.

Семь лет, боже, прошло столько времени! Все эти годы Маргарита жила Ксюшей — ради нее, для нее, ее нуждами и интересами. Она общалась с ее подружками, с ее мальчиками, вместе с сестрой готовилась к экзаменам, вместе ездила отдыхать. На Ксюхино восемнадцатилетие к ним пришел Николай. Сначала Рита не заметила, что он отличается от других парней Ксении. Но Коля стал наведываться все чаще и чаще, потом они поставили Риту в известность, что подали заявление в ЗАГС.

Уже почти год Рита жила одна. Ксюша сразу после свадьбы переехала к Николаю и теперь приезжала от силы раз в несколько месяцев, а вскоре уже должна была стать мамой. Ритка так радовалась за сестренку — искренне, сильно. Но, где-то глубоко в душе тянуло что-то и скрипело: «одна,… все прошло мимо, ничего не вернешь,… не нужна, одна…».

Она отбрасывала этот скрип, загоняла его еще глубже…, чтобы потом, ночью, когда ее сознание спало, — он вновь выбирался, и, усевшись в изголовье, кроил по себе ее сны.

* * *

Осень бесцеремонно ворвалась в ласковый сентябрь. Дождь только что прошел. Вечер, лужи, автобуса не дождаться. Прохожие, не смотря, на то, что на закате выглянуло солнце, выглядели хмурыми. А Ритка бодро дефилировала домой с работы, перепрыгивая через лужи, обходя грязь на обочине. Сегодня отмечали день рождение у сотрудницы, и Рите было весело, хорошо и здорово. В голове приятная легкость после шампанского пополам с вином, правда, почти уже выветрившаяся, но все равно — клёво! Проходя мимо Академии, она чуть не столкнулась с лошадью, а может это, был конь?.. Проезд конной милиции по тротуару до станции метро в последнее время стал делом обычным.

Еще каких-то пять-семь минут, и она дома…

— Мама! Мамочка!..

Со всех ног к ней бежал маленький мальчик. Рита, непроизвольно остановившись, оглянулась назад. Пока она вертела головой в поисках «мамы» — мальчуган, подлетев к ней, обхватил ручонками ее ноги и зарылся лицом в складки плаща.

— Погоди, ты чей? — Она опустилась перед ребенком на корточки. — Как тебя зовут?

Малыш цепко ухватился за ее шею и притих, говорить свое имя он явно не собирался. Разомкнуть его детские объятия Рита не могла, да и не хотела, если честно. Пришлось оставаться в таком положении, ожидая, что что-то изменится. Ждала она не долго. Из ближайшего подъезда дома, где ее и захватил мальчик, вышел мужчина. Он сначала остановился, но потом, медленно направился к ним. Рита в это время все же высвободилась их плена детских рук и, выпрямившись, подняла глаза на, видимо, папу. Если секунду назад легкий хмель еще веселил ее, то сейчас она мгновенно протрезвела — вынуждена была. Перед ней вплотную, собственной персоной стоял Слава. Ну, да — это же его дом, его подъезд… Она, моргая, покачнулась, все еще сжимая ладошку мальчика в своей руке. Славка автоматически поддержал ее под локоть.

— Иванов, твое произведение? — Ставшим внезапно хриплым голосом спросила она.

Он молча кивнул, не сводя с нее глаз. Казалось его взгляд собирается впитать в себя ее всю — от макушки до пяток.

— А его мать, где она? Почему он у тебя один бегает?

— Павлуш, иди, покачайся, вон на качелях. — Он нагнулся к сыну, пытаясь отцепить его руку от Ритиной.

Мальчик отпустил, с большой неохотой выполняя просьбу отца, но, даже усевшись на качели, не сводил с них больших синих глаз.

— Моя жена, его мать умерла при родах. — Слава произнес это тихо, но Рите вдруг показалось, что ребенок может его услышать.

— Сколько ему?

— Уже почти четыре.

Незаметно для себя они разговорились. Потом и вовсе, уютно устроившись на лавочке, ушли в воспоминания. Павлуша счастливо улыбался им с качелей.

Слава рассказал ей про все то, что случилось с ним после окончание школы: поступление, учеба, попытка забыть их с Ритой — такое нелепое расставание, работа, новая любовь, ожидание ребенка, сложности с протеканием беременности у его жены, день рождения сына — ставший горьким и радостным одновременно. Она тоже рассказала о своей жизни. Он слушал внимательно, с необыкновенным участием. Потом взял ее руку в свою и не отпускал, будто не замечая. Рита не вырывалась, ей было мучительно необходимо тепло его ладони.

— Как ты справляешься один? — Участливо спросила она. — Неужели так и не думал устроить свою жизнь?

— Мама помогает. — Немного смущаясь ответил он. — Сначала без нее, как без рук был, а теперь мы ее даже на курорт отпускаем. Пашка в садик ходит. Раньше на пятидневку хотел отдать, но ему что-то страшно стало, ночами спит плохо.

— Э-ээх, папаша! — Укоризненно покачала головой Ритка. — Сыну времени уделять больше надо.

— Да я уже и сам понял.

Его улыбка осталась все той же, те же ямочки, только на небритых щеках, те же колкие смешинки на дне серых глаз. Сердце ее будто ожило после долгой смертельной спячки, забилось, запорхало, заболело, заныло. Как она могла прожить эти годы без его улыбки?..

Идиллию нарушил громкий рев. Павлуша, раскачиваясь, забылся и, отпустив руки, упал с качелей. Они оба вскочили и кинулись к нему. Слава, быстро подхватив сына на руки, проверил все ли в порядке…

— Нет, ничего, жить будет, испугался просто. — Он подмигнул ей. — Ну, ты чего, большой же парень, прекрати реветь!

Но малыш заплакал еще громче, видимо от обиды.

— Иди ко мне, папа просто не понимает…

Рита протянула руки, и Павлик, всхлипывая, перебрался к ней. Он беспомощно размазывал слезы по мордашке, ища утешения. Потом, крепко обняв за шею, уткнулся носом ей в плечо и затих.

— Он же тебя испачкает. — Виновато произнес Слава.

— Пустяки. — Она стоя раскачивалась, успокаивая ребенка, шептала ему, гладя по голове.

Домой к Вячеславу они так и вернулись, втроем. Он распахнул перед ней входную дверь, включил свет в прихожей… Только тут Павлик согласился слезть с ее рук. Дав себя раздеть, угнал играть в детскую. Как во сне они вместе готовили ужин, как во сне вдвоем укладывали мальчика спать…

Как во сне начали целоваться. Он крепко и бесконечно нежно держал ее в объятиях, она, как слепая цеплялась за него, шла, увлекаемая жаждой желания, тем, что снова, наконец-то жила! Не размыкая рук, не включая свет, на ощупь, на веру они двигались к обладанию того, что потеряли так глупо и, казалось безвозвратно, много лет назад. Потеряли?.. Ан нет. Можно ли потерять то, что бурлило, жило, выливалось через край.

Он бережно опустил ее на постель, попутно избавляя от ставшей ненужной одежды. Закусывая до боли губы, чтобы не закричать от переполнившей ее страсти и нежности, она отдала себя ему. Это был не просто взрыв плоти между, изголодавшимися друг по другу, мужчиной и женщиной — это была еще и смесь отчаянного обретения. Они не знали как долго оно продлится, поэтому яростно доверились друг другу, чтобы не жалеть ни о чем.

Потом, удобно устроившись головой у него на плече, продолжая обнимать, с трепетным восторгом впитывая, вдыхая его запах, она размышляла — смогла ли бы, вот так, как сейчас довериться другому мужчине… Ответ был так очевиден — нет, никогда и ни за что.

Чувствуя, как он целует ее в волосы, проводит пальцами по бархатистой коже предплечья, Рита не могла удержаться от всхлипа-вздоха — так было хорошо! Внезапно она поняла, что беззвучно плачет. От счастья?.. Скорее всего. Затем он снова нашел ее губы, потом поцелуями высушил слезы… И все повторилось — медленнее, ярче.

Было еще темно. Разговор зашел сам собой…

— Что ты говорил сыну о его матери? — Почему она спросила именно так.

— Что она уехала, у нее много дел, но она обязательно вернется… — Слава явно не хотел обсуждать это.

— Почему Павлик решил, что его мама я? — Она инстинктивно боялась спрашивать.

— Ритуль, давай не будем, а. Какая разница? — Слава притянул ее к себе в попытке отвлечь. — Он совсем ребенок, мало ли что ему привиделось…

— Нет, погоди, — перебила Рита. — Он в этом уверен, как такое может быть?

Вячеслав, сдаваясь, подавил вздох отчаянного сопротивления.

— Ладно, обещаешь не делать глупостей и не принимать спонтанных решений?

— Говори. — Она была непреклонна.

— Это я всему виной. — Севшим от волнения голосом признался он. — Я увидел тебя еще издали и вернулся в подъезд, а Пашке сказал, что… ты… его мама…

— Зачем, как ты мог вот так?.. — Ей не хватило слов.

* * *

— Не уходи. Куда ты?.. — Его тревожный шепот заставил ее вздрогнуть. Он невольно приподнялся в кровати на локте, различая в полумраке комнаты, как она собирает разбросанную одежду.

— Домой. — Она натянула свитер, почувствовав, что задела его руками. Он придвинулся близко-близко. — Что ты еще от меня хочешь?

— Останься, ведь все так просто — ты нужна мне,… нам.

Выскочив из подъезда, Рита бросилась бежать. Но дыхания не хватило даже на то, чтобы быстро идти. Предательские слезы застилали глаза. Сумерки, темнота и холод обступили ее со всех сторон. Было тихо и жутко одиноко, будто вырвали сердце. Куда ей идти — домой? А что там — молчаливые, хоть и родные стены, рыбки в аквариуме, телевизор. Как идти, как уйти, когда ее душа осталась там, откуда она только что сбежала, как ошпаренная. Ее любовь, проснувшись этим вечером, не захотела бежать с ней, а осталась вместе с ними — с мужчиной и маленьким мальчиком.

Прислонившись спиной к запертому на ночь ларьку, Рита пыталась придти в себя. Сколько она так простояла? Ей показалось, что вечность, но было все еще темно, значит не так долго.

Решение пришло само собой — простое, легкое и единственно верное. Решительно вытерев слезы, она повернула обратно…

Дверь открылась, за ней стоял он, держа на руках сонного заплаканного сына.

— Я вернулась.

Сначала Слава не мог поверить в то, что она не видение. Он еще несколько мгновений простоял, вглядываясь в ее лицо, прежде чем дал ей пройти. Она, сняв плащ, и повесив его не прежнее место, прошла в комнату. Он по пятам следовал за ней.

— Прости.

— Не надо, мне нечего прощать.

Он не видел ее улыбки, но знал, что она улыбается.

— Повтори,… повтори, что ты сказала.

— Я — вернулась.

Они стояли, обнявшись, — он с ребенком на руках и она, держась за них обоих — вместе. А за окном постепенно светлело…

Занимался новый день.