Несезон (Мёртвый сезон)
Все что тебе нужно – это любовь глубокоуважаемый читатель, любовь не простая, любовь взаимная, но где ж ее взять, за какие деньги. А может ее и вовсе нет, а есть культурный обмен, общественный договор. А если и есть, то как ее не прозевать. Надо отложить все дела и смотреть во все глаза, особенно те, что в сердце. Но пока можно на без рыбье поиграть в любовь, вдруг она появиться. Из глубины подсознания придет тебе на помощь твое отражение, но их много кого слушать…Содержит нецензурную брань.
Оглавление
- ***
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Несезон (Мёртвый сезон) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Безумно хочется любви. Просто любви, без всяких оговорок. Бытовуха задолбала. Отношения зашли в тупик или даже съехали в кювет и застряли в болоте гнойных шуток и подколов. Любви нет ни в словах, ни тем более на деле. Все пронизано желанием показать себя лучше и, конечно, истиннее.
Нет больше порывов любовных. Нет того, что двигает, толкает вперед. Органика полностью съела тебя.
Где твои крылья? Почему ты больше не летаешь? Не совершаешь приятные безумства? Не дышишь полной грудью? Любовь — это другое состояние. Ее не купишь и не отнимешь. Она приходит для того, чтобы остаться.
Речь, конечно, о взаимной любви. Потому что односторонняя любовь — это иллюзия. Самообман. «Когда-нибудь она оценит и полюбит меня так же сильно, как и я ее».
Чушь. Никогда никто никого не полюбит потом, если не сделал этого сразу. В лучшем случае будет уважение.
Она была некрасива. Ее лицо не привлекало внимание ни на секунду. Бледная кожа, мелкие черты, широкий лоб, впалые щеки, острый подбородок — полное отсутствие правильных пропорций. Беглый взгляд никогда не остановился бы на нем и тем более не стал исследовать дальше, фантазировать, вдаваться в подробности. Этого лица словно и не существовало, оно было будто чистый лист бумаги, легкая декорация окружающего мира, тоже, конечно, неидеального и несовершенного. Но лицо и не было отталкивающим. И правильно, только красота и уродство привлекают внимание, остальное требует тщательного изучения для принятия созерцательного решения и классификации поступившей информации.
Неторопливо копаясь в салате, словно в поиске приятного и неожиданного сюрприза, бледная, как тень призрака, рука-вилка — где одно заканчивается и другое начинается, понять было сложно из-за утонченности того и другого — зацепила салатную массу и направила в рот. Длинные, тонкие и почти прозрачные губы послушно раскрылись и пропустили пищу внутрь. На мгновение стали видны зубы — серые, маленькие и ровные, в целом правильные. Светло-русые волосы, не знавшие никогда укладки и краски, устало спадали на плечи, облаченные в блузу грязно-бежевого цвета. Вот и все, что можно сказать об этом маленьком сером мышонке с большой головой. С такими данными, конечно, нет кольца на известном всем пальце.
Мужчина лет тридцати пяти остановил на ней пустой взгляд. Он не знал, что хотел найти в этом неприглядном существе. Может, спокойствие или глубину. Так или иначе, он не отвернулся, когда она огляделась вокруг, и угодил в ее глаза, утонул в них, словно в водовороте холодного и глубокого озера, безвозвратно потеряв себя в этой пучине чистых вод. Что же делать, и так бывает, не думая и нехотя, мы сами строим конструкции, в которых иллюзорно живем.
Давно закончив ужин, Роман допивал вино — неплохой букет за небольшие деньги. Мысли витали в голове, настигая одна другую, вступая в конфликт или в союз, пугая и путая сознание, окунали его в леденящее море подсознания. В такое время необходим буек, за который можно зацепиться и не уйти в долгое плаванье грез.
«Интересно, кто она? На что рассчитывает и чем живет? Она одинока — все в ней говорит об этом. Она подарок в данном месте и в реальном времени. Уверен, никто не претендует на нее, никто ее не ждет и не жалеет, тем более не любит. А она? К кому она питает чувства, кого ждет? Или просто надеется? Любовь вообще штука сложная, особенно если ее нет».
Роман очнулся. Ресторан был почти пуст — не сезон. Хотя погода великолепная. Средиземноморье всегда ласково и приветливо встречает гостей и искренне плачет, когда те уезжают восвояси.
Роман вышел на улицу и решил прогуляться по пустому городу и набережной, вдохнуть морского ветра и свежего воздуха. Горы сползали к морю и напоминали гигантских медведей, решивших отдохнуть и упавших прямо перед прибоем, положив морды на берег.
Их лохматые туши укрывали от резких ветров, а буйная растительность снабжала кислородом все побережье. На темных шкурах медведей виделись бурые крыши, придающие им интересный колорит. Это раны. Но медведи не обижаются. Ведь они лишь затем и легли здесь, чтобы маленьким и слабым людям было комфортно. Всякое животное любит, когда ему чешут загривок, заботятся о нем, любят, связывают с ним свою судьбу. Горы дружат с людьми и стараются им помочь, дают материю, взамен просят лишь любить их и складывать в их честь песни. Огоньки одиноких хибар, как звездочки ночного неба, рассыпались на шкурах, радуя глаз и успокаивая разум. Они укротили гигантов, расположились на них и дарят спокойствие наблюдающему за ними путнику.
Роман присел на лавку под большим кленом и закурил. Вино еще будоражило кровь. Неподалеку в прибрежном кафе музыкант играл на гитаре, приятный голос выводил песню о любви, бархатно выговаривая каждое слово, в такт ему шептали волны. Редкие пары влюбленных, как легкие баркасы, проплывали мимо. Одинокие люди задумчиво прохаживались, а небольшие компании щебетали, хихикали и смеялись над шутками, которые слышали только они.
Покой — тот самый, что снится, о котором мечтается и к которому все так стремятся, — необходим нам как воздух, и мы хватаемся за него, как за соломинку, но не имеем сил удержать и теряем его.
Слеза пробилась из-под века и побежала по щеке, как только что зародившийся ручеек в горах после ливня. Это ветер и соленый воздух режут глазки, оправдание слабости, конечно, грех, но самый маленький и безобидный. «Почему я один? И здесь? Среди этих, пусть и безопасных, медведей». Вопросов всегда много. Роман собрался с мыслями и встал, одновременно стер слезу со щеки. Сегодня он ни с кем не разговаривал, ничего не доказывал. Первый день после многих лет. Непривычное состояние. Как же все рвется в нем в спор, в бой, хочется убедить кого-нибудь в чем-то. Но не надо, удивительно. Спокойствие пугает тем, что это ненадолго. Роман направился в отель.
Неспешно, считая каждый шаг и мысленно готовясь ко сну, он двигался в сторону своего временного дома. В конце аллеи заметил женщину, она шла неровной походкой, словно прихрамывала на обе ноги. И ее неуверенность в каждом шаге говорила, нет, просто кричала: я не готова к переменам! Юбка до пят, старинный балахон, косынка на шее — все подобрано без вкуса и стиля, специально, чтобы глаз не радовать, и даже больше — огорчать. Внешний вид как предупреждение: не смотри на меня и не вздумай подходить ко мне. Так многие насекомые имеют окраску, предупреждающую хищника о своей ядовитости и несъедобности.
Она двигалась в том же направлении, что и Роман, и, сам того не желая, он начал наблюдать и рассуждать. «Лесбиянка? Точно. Все женщины хотят нравиться и делают для этого больше, чем нужно». Других он не встречал. Нахлынули неприятные воспоминания. Аллея заканчивалась, и Роман загадал: если она из его отеля, надо будет обязательно познакомиться и познать ее отрешенность, смысл ее бытия, ведь никогда он не был знаком с этим типом женщин. Как они мыслят? На что рассчитывают и на что уповают? Весь его опыт сводился к пониманию, что женщины, окружавшие его, жертвы общества потребления, участницы постоянных сражений и соперницы в борьбе за преимущество и мужчин как инструмент достижения комфортного бытия и исключительного существования, а также превосходства над другими самками. Все одинаковы, шкала желаний разная, но суть одна.
Роман тут же вспомнил Ольгу. Роскошная стерва попила крови и денег. Говорила много красивых слов. Заставляла преклоняться перед ней. «Мужчина должен, он сильный». Дай-дай-дай. А в ответ, как в песне, — тишина. Даже самое простое, что может дать женщина, — секс — приходилось вымаливать, а чаще выкупать. Ее инструктор по фитнесу брал бесплатно и почти без слов.
Роман не заметил, как подошел к отелю, непрекрасная незнакомка следовала туда же. Придется знакомиться, жажда познания нового и неизвестного пугала и возбуждала одновременно. Есть люди, коим необходим диссонанс. Горячее и холодное, прекрасное и безобразное, это как плюс и минус — только так происходит разряд, сшибающий с ног, заставляющий двигаться все клетки тела и придающий вкус пресной обыденности. Адреналин, говорят ученые мужи. Возможно, это ошибка, и люди просто забыли свое назначение, пытаются раздраконить себя, надеть маску сверхъестественного, скрыть свою слабость и, возможно, ничтожность. Своего рода уход от реальности. Замена истины на балахон бравады. Роман не был таким человеком, он пытался всю жизнь оставаться самим собой, поэтому многие называли его замкнутым и неинтересным, долгих знакомств с ним не заводили, общались только по нужде.
Фигура женщины скрылась за стеклянными дверьми отеля. Роман ускорил шаг. Войдя в холл, осмотрелся. Незнакомки нигде не было видно. Он подошел к стойке приема, учета и много чего еще под заграничным названием «ресепшн». За стойкой стояла милая улыбающаяся брюнетка, аккуратная и очень симпатичная, располагающая почти ко всему. С такими девушками хочется заговорить и продолжать разговор бесконечно, настолько это приятно и легко.
— Hello, did you see the woman who came in here just now?1 — спросил Роман очень быстро, как делают, когда каждая секунда дорога.
— Good everning, No, I didn't,2 но вы можете говорить по-русски, — она одарила его дежурной улыбкой.
— Вы из России? — обрадовался Роман.
— Да, — для убедительности девушка кивнула.
Роман еще раз осмотрелся, объекта преследования не увидел.
— А как здесь вы оказались? — Роман решил пообщаться с привлекательной соотечественницей.
— Я учусь в институте туризма, сейчас в академическом отпуске, приехала на стажировку, — очаровательная улыбка согрела Романа.
С одной стороны, это приятно, когда тебе улыбаются, но за приятной мимикой этого прекрасного, молодого и загорелого лица может скрываться все что угодно. Роман был искушенным, на всякого рода женские заигрывания не поддавался, но улыбнулся в ответ.
— Вам здесь нравится? — поинтересовался он.
— Безусловно, очень, я здесь почти как дома, красивый и очень экологичный край, — отрапортовала девушка.
— А в России, где живете? — продолжал опрос Роман.
— Живу в Москве, а родом из Энской области, — ответила она.
— Знаю-знаю. Суровый климат там, — Роман понимающе закивал. Почему-то ему захотелось закончить беседу, но как это сделать, он не знал, да и девушка смотрела на него во все глаза, не отрываясь, требуя продолжения.
— Я тоже живу в Москве…
— Я знаю, — бойко вставила она, — только что вносила вас в базу данных. Кстати, можете забрать паспорт.
Она повернулась к ячейкам напротив. На каждой стоял номер комнаты. Достала из одной клетки паспорт и небольшой бумажный конверт.
— Вот, возьмите, пожалуйста. А это приглашение от управляющего отелем на вечеринку в честь гостей, отдыхающих у нас в первый раз.
Паспорт и конверт перекочевали из рук в руки, Роман заметил безупречный маникюр. «Он необходим при такой работе», — подумал он.
— Меня зовут Маргарита, — девушка скосила глаза на бейджик и для убедительности еще указала на него своей холеной ручкой, вновь продемонстрировав маникюр, — всегда рада помочь, обращайтесь в любое время, я живу в отеле, поэтому могу оперативно решить любую проблему.
Романа всегда пугали люди, открыто и безусловно предлагающие свою помощь. За этим могло стоять что угодно, в основном меркантильность, всякое другое он отрицал. Человек человеку не брат и не друг, и даже не вау — как говорил классик современной российской прозы.
— Роман, — представился в ответ мужчина, — хотя Вы, конечно, знаете мое имя, и спасибо за заботу, обязательно воспользуюсь Вашей помощью в чем-нибудь…
Роман запнулся, ему показалось, что сказанные слова могут быть поняты превратно. Но Маргарита в ответ лишь мило улыбнулась, наверное, в сотый раз.
— Спасибо, я пойду, устал, первый день, перелет и все такое, до свидания.
— Да-да, конечно, спокойной ночи, хороших сновидений.
Улыбка и теплый взгляд Маргариты провожали Романа через весь холл. Он чувствовал их всем телом и в первую очередь каждой клеточкой мозга, тот, как известно, является главным рассадником чувств, инстинктов и желаний. Где-то там, под корочкой серого вещества, кипит бульон подсознательных и бессознательных начал, отбрасывающих тень на обычную реальность. Тепло и приятные иголочки пробежали от макушки до копчика, разогревая мыслительную деятельность Романа.
«Очень приятная девушка, такая милая и красивая, ухоженная, кому-то повезло иметь ее, — у Романа подпрыгнул кадык, он поставил себя на место воображаемого счастливчика, — фигура ладная, и униформа очень идет ей, — продолжал нахваливать он Маргариту, — только немного переигрывает, прямо лезет из кожи вон, выворачивается, глаза горят. И зачем все? Расположить через себя к отелю? А как же они с женщинами поступают? Появляется лучезарный мачо?»
Роман ни разу не обернулся, пока пересекал холл по направлению к веранде. Он еще там не был, хотя читал в описании отеля об этой изюминке или, больше сказать, жемчужине.
Стеклянные двери разошлись, и Роман сделал шаг в природный 5D-кинотеатр. «Ах!» — обычно восклицают люди, в первый раз попавшие сюда. Веранда представляла собой плато, выходящее за пределы отеля, и как мост тянулась над цветущими кустами роз в сторону моря. Из-за перепада высот ничто не мешало обзору, справа и слева горы-медведи, впереди море, а над ним фонарь-луна и дорожка света, бликующая на волнах… Легкий теплый ветерок трепал пламя свечей в стеклянных лампах на столиках веранды.
Романа, как и большинство людей, впечатлили объем пространства и красота видов, неожиданно окруживших его. Очень захотелось присесть за столик и спокойно, не торопясь, наслаждаться красотами. Но таких желающих нашлось много, и самые лучшие точки оказались уже заняты. Роман в поиске места дошел до края, как и ожидалось, там был обрыв метров пять, на дне его бежал ручеек, украшенный подводными фонариками, тем самым создавался эффект светящейся воды. Свободных столиков на веранде не было. Как ни странно, сам отель практически пустовал, здесь же яблоку негде было упасть. Роман с сожалением собрался уходить. «Хорошо бы тут посидеть, да негде», — подумал он.
— Примитивно, но красиво, — мужской баритон донесся из-за ближайшего столика, — у меня самое интересное место, не соблаговолите составить компанию?
Роман присмотрелся — действительно, столик, который занимал обладатель красивого голоса, был выгодно расположен: ты видишь все, но тебя сразу не заметят.
Роман приблизился, как говорится, пошел на голос, и в эту минуту мужчина слегка приподнялся и протянул руку для приветствия.
— Александр Евграфович Куравлев.
Роман пожал протянутую руку. Крепкая, теплая, сухая кисть Александра Евграфовича дружески зафиксировала начало знакомства.
— Роман, можно просто Роман.
— Так коротко? — удивился Куравлев, — молодой человек, надо любить себя и уважать, для этого в нашем отечестве придумали отчество. Вы же русский и, скорее всего, из столицы. Всегда называйтесь по имени-отчеству, тем самым вы ставите определенную планку, и собеседник вынужден изначально проникнуться к вам уважением.
— Тем не менее, можно без отчества, — настоял Роман.
— Хорошо, присаживайтесь. Я уже от скуки почти сошел с ума, — пожаловался Александр Евграфович. — Так хочется с кем-нибудь перекинуться парой русских слов. Выпьете? — предложил он.
— С удовольствием. Я, честно говоря, уже собирался идти в номер, устал сегодня, перелет и… — Роман запнулся, — а тут такая чудная веранда или терраса, как правильно, не знаю. Можно посидеть, выпить и полюбоваться красотами ночного прибрежья.
Роман уселся за столик лицом к морю, справа от собеседника. Лунная дорожка убегала вдаль, беря начало будто от их столика, и тем самым придавала им особый статус, ведь вокруг не было мест столь привлекательных, как это, автоматически подметил Роман. В глубине подсознания появилась зарубка. Уважение или преклонение. Может, и одни у них родители, только внуки уже очень разные.
— Готов вас угостить вот этим напитком, что имею честь употреблять сейчас сам, — Александр Евграфович говорил пафосно, громко и уверенно.
— С удовольствием.
— Вы не спросили, что это за напиток.
— Я вам доверяю, я, в принципе, все пью, а такой человек и в подобном месте не может предложить метиловый спирт, — и шутка, и похвала — все вместе прозвучало из уст Романа.
— И зря, место-то — «четверка», не спорю, твердая, прямо хорошистка. Тем не менее даже в «пятерке плюс» могут нагадить. А человек? — произнес он, как бы спрашивая в первую очередь себя. — Разве один не может обмануть другого? Запросто, и занимается этим все свое свободное и несвободное время. Отравить с выгодой или просто подсыпать пургена в чай — это как «здравствуйте». А вы говорите «такой человек».
Роман слегка растерялся: либо Александр Евграфович совсем не понимал юмора, либо уже набрался так, что находился в стадии жесткой критики человека как субъекта и людского общества в целом.
— Неужели, если бы я спросил, что это за напиток, вы бы сказали — пурген или яд?
— Конечно, нет, но поинтересоваться стоило.
— И так что же это за напиток?
— Это местный ликер. Причем делают его специально для отелей, в магазине не купите, очень мало его, для всех не хватает.
Куравлев уперся взглядом в горизонт, образовалась пауза. Популярная мелодия, уже набившая оскомину, раздавалась негромко, но настойчиво и справа, и слева, и сверху, и, казалось, даже снизу.
— И чем же, Роман Викторович, вы занимаетесь? — спросил Куравлев, не отрывая взгляда от горизонта. — В свободное от путешествий и отдыха время чем, так сказать, на жизнь зарабатываете, если, конечно, это не секрет?
Роман вздрогнул от неожиданности. Александр Евграфович с первого раза угадал его отчество. Без подсказок и попыток.
— Помощник руководителя, — быстро ответил Роман, не обращая внимания на поразительную догадку Куравлева.
— Помощник руководителя? — удивленно спросил тот. — Дайте я на вас еще раз внимательно посмотрю.
Александр Евграфович смерил Романа быстрым взглядом. Так смотрят менты, врачи и налоговики.
— Вроде не похож, — задумчиво произнес Куравлев. — А позвольте спросить про вашу ориентацию? Половую, так сказать. Мы ведь живем в толерантном мире и не должны обижаться по пустякам.
— С половой ориентацией все в порядке. Люблю женщин, — успокоил собеседника Роман.
— Вы заметили, я сказал — половой, а не как заурядные либералы, русофобы и гомосеки, — с презрением сказал Александр Евграфович. — Они говорят sexus, хотя до 18-го века это значило совсем другое. Ну что сказать, плохо образованные людишки, и все.
— Да, заметил, так еще Бердяев говорил, — Роман решил показать себя эрудированным интеллектуалом.
— Это хорошо, я имею в виду то, что вы нормальной ориентации. Так надоели эти пидормены. Открою вам тайну, они же нас считают ненормальными, но это еще полбеды, они учат нас всему. Как есть, пить, одеваться и даже как совокупляться. Почему-то решили, что вкус у них есть.
— Они просто навязывают его людям, используя широкую пропаганду, — добавил Роман. Тема была близка, кроме того, наличие общего объекта ненависти и презрения всегда сплачивает очень разных людей. И здесь эта аксиома сработала.
— Чтобы подозвать официанта, нужно задуть свечу, он подходит, зажигает ее и принимает заказ, — пояснил Куравлев. — Будьте любезны, погасите огонек, закажем себе радости граммов так по сто или сто пятьдесят.
Куравлев поднял ликерный стакан и допил содержимое, тем самым давая понять, что они теперь оба находятся в одинаковом положении.
Роман взял лежавший на столе свечкотушитель и погасил лампу.
Стоит сказать о ней пару слов. Лампа имела вид карандаша, попросту говоря, была фаллической формы. Как хотите. Граненый, вертикально поставленный карандаш довольно хорошо освещал стол и сидящих за ним людей. Поэтому после того, как погас этот микромаяк, вокруг воцарился интимный полумрак, ночное небо сделалось ярче, а море светлее.
Захотелось помолчать. Роман вспомнил женщину из ресторана. Стопроцентный вариант для развлечений, в том плане, что, скорее всего, не придется долго уговаривать. Он ненароком вспомнил недавнюю поездку в Сочи, где целую неделю добивался интимных отношений с вышедшей в тираж фигуристкой. Был романтиком, читал стихи, философствовал. Бил интеллектуальные рекорды, внимательно выслушивал сопли, целовал руки, признавался, о ужас, в любви, и это не считая материальных и моральных затрат. И все для того, чтобы, добравшись до трусов прекрасной дамы, услышать: «Я так не могу, ты такой хороший, ты мне как друг, а с друзьями я это не делаю, и вообще, еще не зажила на сердце рана», — и так далее и тому подобное. Зачем они это делают? Набивают себе цену? Или хотят сохранить приемлемое количество любовников? Неизвестно. А в этот раз времени нет. А расслабиться надо, и желательно, чтобы тебя хотели и добивались, страдали и бегали за тобой.
Незаметно подошел официант. Куравлев тихо сделал заказ. Как всегда в южных странах, это требовало много слов и жестов, тем не менее он справился, поскольку свободно владел языком здешнего немногочисленного народа.
— Сейчас все будет, можем продолжать беседу, — Куравлев довольно улыбнулся.
— Я вижу, вы знаете местный язык, — с уважением сказал Роман.
— Да, я часто бываю здесь. Первый раз лет двадцать назад приехал сюда и сразу влюбился в эту страну. Гордый и в то же время дружелюбный народ. Держатся так, словно у каждого нефтевышка, но ключи к ним подобрать довольно просто.
— Интересно, как же? — полюбопытствовал Роман.
— Гордость — первый грех, — начал со знанием дела объяснять Александр Евграфович, — она примитивна. Как и те, кто ее испытывает. Обычно за этим ничего нет, а раз так, то и придумывать ничего не надо. Просто дай им лишний раз погордиться собой — и все. Смысла нет спорить, восторгайся и властвуй.
Подошел официант, принес на подносе сосуд, похожий на колбу из кабинета химии, и два тонких стакана. Все ловко переставил на стол, хотел уже налить из колбы в пробирки, но Куравлев его остановил:
— Спасибо, я сам.
Официант кивнул и удалился.
— Итак, что же делает помощник руководителя в мертвый сезон на побережье? — спросил Александр Евграфович.
Ликер плавно перетек из колбы в мелкую тару.
— Сначала за знакомство, — предложил Роман.
— С удовольствием, — согласился Куравлев.
Ликер оказался маслянистой жидкостью с орехово-медовым вкусом, сладким, но не приторным.
— Вкусно, — оценил Роман.
Куравлев одобрительно кивнул.
— Сам не знаю, зачем я здесь, — меланхолично произнес Роман, — можно сказать, ткнул пальцем в карту.
— Выбор места значит, но немного. Обстоятельства нами движут. Вы меня простите, что я лезу к вам в душу, или, так сказать, в интим, но мне решительно видится, что вам необходимо поговорить. И я готов вас выслушать, — Александр Евграфович замер в ожидании.
Ликер немного расслабил. Роман почувствовал невероятную расположенность к собеседнику. Мы любим в поездах и самолетах, вдали от дома, поболтать по душам, может, даже крикнуть и пустить слезу, пожаловаться, осудить или обсудить кого-нибудь.
— Все из-за женщин. Все из-за них, — выдавил из себя признание Роман.
— Это вы по адресу. Дайте угадаю, — Куравлев отхлебнул ликера, откинул голову назад, уставившись в звездное небо, будто там ища подсказку, затем резко перевел взгляд на Романа и произнес: — Вы разошлись с принцессой и теперь желаете развлечься с горничной. Я прав?
— Прямо в точку, — Роман ткнул пальцем в воздух.
— И хороша ль принцесса? — спросил Куравлев.
— Можно сказать, богиня, — с грустью ответил Роман.
— И, конечно, все произошло накануне, — утвердительно сказал Куравлев.
— Да, — делая большой глоток, подтвердил Роман.
— У вас есть план, как забыться?
— Конечно, я же помощник руководителя, у меня всегда есть план, — с наигранной веселостью ответил Роман.
— Расскажите! — потребовал Александр Евграфович.
— Все просто, надо выбрать объект, изначально не претендующий ни на что, но не сильно выбивающийся из параметров. Кое на что можно закрыть глаза, я ведь тоже не Ален Делон.
— Неужели развратный секс в бессознательном состоянии? — в голосе Куравлева прозвучали нотки разочарования.
— Конечно, нет. Для этого есть проститутки или просто бляди. Тут совсем другое дело.
— Хорошо, что так. Я уже испугался, что все будет примитивно.
— Нет, здесь именно перемена мест или ролей, если хотите. Я теперь принц или король, а они меня все желают, — объяснил Роман.
— А в конце вы с холодной жестокостью ее наказываете за всех безмозглых принцесс.
— Если честно, именно такой конец я не планирую. Возможно, мне понравится это состояние, и я захочу все время в нем пребывать.
— А-а-а, так это у вас долгосрочный план?
— Я не отрицаю никакие сроки. Здесь, как в инвестиционном банкинге. Может, вложение на год, может, на месяц, а то и на десятки лет.
Паузу заполнил официант, подливший им ликера.
— Хвала, — поблагодарил Куравлев. — И что, нашли уже объект?
— Приглядел кое-кого. Завтра начну действовать. Сегодня, честно говоря, уже сил нет.
— Хочу вас предупредить, что в каждой женщине, где-то глубоко, живет принцесса. В бессознательном, так сказать, месте. И она даже может этого не понимать или не знать. В вашем случае — не надо будить ее. Пусть себе спит мирно. Это непросто. Даже очень сложно, и не каждому мужчине это удается.
— Вы, я вижу, знаток принцесс? — ехидно спросил Роман.
— Три плюс два, — улыбаясь во весь рот, ответил Куравлев, — три раза был женат официально и два просто долго жил со спящими принцессами.
— Значит, вы профессионал?
— Можно и так сказать.
И вновь повисла пауза. Роман суетливо искал вопросы, а Куравлев просто наслаждался музыкой в стиле чилаут, которая уже минут двадцать вливалась с ликером в тела собеседников. Туча очень художественно скрыла луну, и стало немного некомфортно. Куравлев опять затушил свечу. Подошел официант, и они о чем-то заговорили. Роману показалось, что они знакомы и беседуют не в первый раз. Официант много раз поклонился утвердительно и покосился на Романа с улыбкой.
— Женщина отличается от мужчины тем, что она состоит из мнений, заменяющих собой размышления, и всегда разных, а иной раз даже противоположных друг другу. И, конечно, все претендуют на абсолютную истинность, — неожиданно произнес Куравлев, — и это не я сказал.
Роман не нашел что ответить, лишь очень удивился этому повороту.
— И самое неприятное состоит в том, что большинство этих мнений все равно не их, — продолжил Куравлев.
— А чьи же они? — спросил Роман.
— Тех, кого я называю «первые самцы». В основном это, конечно, отцы. Но бывают и не кровные самцы.
— И что, они навязывают им свое мнение? — поинтересовался Роман.
— Можно и так сказать, но все равно это будет не точно. Первые самцы просто его декларируют, а принцессы бессознательно принимают, — Куравлев запнулся, — исходя из того, что они принцессы и думать им в принципе не надо.
— Вы из тех, кто считает, что у женщин две извилины, и называются они клитором? — пошутил Роман.
— По-моему, это про мужчин так говорят в шутку, — парировал Куравлев. Общий смех разрядил обстановку. — У них нет извилин, нигде, ни там, ни сям, — уже серьезно сказал Куравлев, — нет и не может быть. Вам это ясно, я надеюсь. Иначе ваш план заранее обречен на провал. Имейте это в виду. А сейчас я вынужден вас покинуть. Режим, сами понимаете, возраст. Пора в люлю, — Куравлев снисходительно улыбнулся, — все оплачено, не волнуйтесь, хотя я знаю, для вас это не имеет значения, тем не менее это мое угощение, примите его.
Куравлев поднялся, он оказался высокого роста и крепкого телосложения.
— Честь имею и приятного отдыха, я думаю и надеюсь, что мы еще приятно побеседуем как-нибудь, если получится.
Роман остался один. Опять один.
Средиземноморское солнце прокрадывалось сквозь горы — мохнатые, вечнозеленые — и, разогретое утренней разминкой, врывалось, свежее, но уже теплое, во французские окна пустого ресторана. Есть прелести у «несезона». Можно в одиночестве насладиться классической музыкой, поедая овсянку с шоколадной булочкой. И, конечно, кофе. Его надо пить в одиночестве, особенно если это происходит утром.
Завтрак не лез в глотку. Шведский стол ломился от еды. Каша, мюсли, сосиски, колбаса, твердый сыр, брынза, конечно, несколько местных блюд, оливки сушеные, моченые, копченые, душистый хлеб — все это претендовало на попадание в тарелку. Роман обошелся овсянкой, сыр с оливками и багет с ветчиной остались нетронутыми. Утром ресторан оказался меньше, чем вечером, два зала перекрыли, и остался один, центральный — самый уютный, с видом на бассейн с фонтаном. Роман попросил кофе. Еще одна прелесть не сезона в том, что ты обласкан не потому, что так хорош или богат, просто ты один, и персоналу надо на кого-то вылить всю свою любовь.
— Как спалось? Доброе утро, — раздался знакомый баритон.
Роман поднял глаза, вчерашний собеседник стоял рядом, в руке держал чашечку кофе.
— Александр Евграфович, доброе утро. Присаживайтесь, — Роман привстал приветственно. — Решили кофе выпить?
— Ну что вы, увольте, я кофе начинаю пить не раньше трех, это вам, — Куравлев присел. — Выспались? — с родительской заботой спросил он.
— Вполне, — Роман закивал.
— Придете сегодня на ужин с управляющим отеля? — спросил Куравлев.
— Даже не знаю, отказываться неудобно…
— А вы и не отказывайтесь, приходите, — настоятельно рекомендовал Александр Евграфович.
— Думал сегодня вечером заняться вплотную своей проблемой. Времени в обрез. Через три дня хотел отчалить на яхте в заповедник.
— С жертвой? — Куравлев улыбнулся.
— Ну, тоже скажете, с обладательницей счастливого билета, так, мне кажется, правильнее звучит, — Роман глотнул из чашечки, — кофе здесь чудесный, очень ароматный и в меру крепкий. Все должно быть в меру.
— Искренне с вами согласен.
— Не пойму, почему ресторан пуст. Всяко же есть гости, что же они не завтракают?
— Несезон, — ответил Куравлев.
Неожиданно музыка затихла, пауза повисла в пространстве. Послышалась речь персонала с кухни, работа холодильника, где-то включили воду.
— Что-то с музыкой случилось, а жаль, — с сожалением произнес Роман.
— Здесь столько изысков, а вы овсянку вкушаете, — вдруг сказал Куравлев.
— Я изыски начинаю употреблять ближе к вечеру, — иронично ответил Роман.
— Один-один, — рассмеялся Куравлев.
— Один-один, — подхватил Роман.
Он спустился на ресепшн. Маргариты не было на посту. Вместо нее сияла улыбкой страшная, но, видимо, очень исполнительная девушка по имени Сабина, так было написано на ее бейджике.
— Do you speak Russian?3 — спросил Роман.
— Yes, of couse,4 — почему-то по-английски ответила девушка.
— Оk? — пауза, надо с мыслями собраться. — Я вчера познакомился с женщиной, здесь, в ресторане. А теперь не знаю, как ее найти.
— What can I do for you?5 — пробормотала Сабина.
— Маргарита где? — нервно спросил Роман.
— She is having rest.6
— Вы же говорите по-русски.
— Yes, I do, — ответила Сабина.
Роман резко развернулся и направился в сторону выхода.
«Дебилы, — подумал он, — все хотят обидеть старшего брата, по-русски знаем, но говорить не будем!» Он вышел на улицу. Зима. На Средиземноморье это совсем не то, что в России. Словами не описать — можно только чувствовать. Воздух, солнце и хорошее настроение — все, что мы ощущаем поздней весной, здесь присутствует.
Роман шел по узким улочкам старого города, и каждый камень в стене или на мостовой говорил ему, как он стар и как много видел.
Битловский «Here comes the sun» промурлыкал, заманивая в одинокое кафе на краю земли. Роман решил присесть. Морской воздух и небольшая прогулка пробудили аппетит, поэтому он решил зайти перекусить и, может быть, выпить. Он сел за дальний столик, так, чтобы море могло орошать его брызгами. Официант возник, как двое из ларца, — быстрый и услужливый.
— What can I do for you?7
— О-о, эта англосакская хрень меня просто задолбала. Вы говорите по-русски?
— С удовольствием, — чистый русский потек, как бальзам на душу.
— Аллилуйя, — произнес Роман.
— Что вы пожелаете, сударь? — пятидесятилетний официант протянул ему меню.
— Вы русский? — спросил Роман.
— Можно и так сказать, русскоговорящий. Сами знаете, русский — понятие чисто философское, — ответил мужчина.
— Откуда?
— Киев, Минск, Москва. Выбирайте сами.
— Зёма, — обрадовался Роман.
— Так точно, — ответил по-военному официант.
— Что посоветуете? — Роман отложил в сторону меню.
— Сыр, вяленое мясо, красное вино, — быстро предложил официант.
— Отлично, не забудьте томаты, — добавил Роман.
— Будет исполнено, — отдал честь мужчина.
Земляк удалился.
«Love is all, love is you»8, — выводили британцы.
Странно, Роман ненавидел англосаксов. Они представлялись ему наглыми, бескультурными, почти варварами. Но музыка, начиная с шестидесятых по восьмидесятые, выворачивала его наизнанку, а проза начала и середины века заставляла задуматься. Однако личные встречи, а их было немало, ввергали его в шок. Неандертальцы — единственное, что он мог сказать о потомках «Битлз», «Пинк Флойд», Хаксли и Оруэлла.
Роман печалился. В своем плане он не продвинулся ни на йоту. Страшная и неизвестная женщина пропала. У знакомой и красивой, но бесполезной Маргариты выходной. Но с ней очень велика вероятность повторения прошлых неудач. Наступать в сотый раз на те же грабли совсем не хотелось. Следовательно, вариант один: наблюдать и ждать. Но где? Как говорил старый школьный приятель, нужна страшненькая телка — иди в бухгалтерию. Роман вспомнил финотдел предприятия, где он помогал управлять. Главбух, его замы, да почти все до среднего уровня, кого он мог знать или хотя бы видеть в лицо, подходили на эту роль. Но табу на служебные романы исключало возможность флирта.
«Вот так хочешь попробовать шаурмы, а везде одно карпаччо», — Роман протяжно вздохнул.
— Что-то еще желаете? — вопросил мягкий голос официанта.
Роман окинул взглядом «поляну». Две тарелки огромных размеров занимали почти весь стол, одна с нарезкой вяленого мяса и помидорами черри, другая с сырным ассорти. Посередине стояла зеленая бутылка вина без этикетки.
— Пожалуй, нет. Я на самом деле совсем не голоден, в отеле позавтракал неплохо.
— А где остановились? — спросил официант.
— В отеле «Кара».
— Очень хороший отель. Второй на побережье, — уверенно сказал земляк.
— А первый какой?
— Первый — «Каравелла», 5 звезд. Но «Кара», на мой взгляд, лучше. Из-за восхитительной веранды.
— Может, присядете, поболтаем, а то тишина и пустота, хоть глаз с ухом коли, — пригласил Роман. — Вас, кстати, как зовут?
— Константин, — официант протянул руку.
— Роман, — не вставая, пожал ему руку Роман.
— Несезон, пусто. Так бы не смог с вами разглагольствовать.
Константин пододвинул стул, что-то сказал в направлении барной стойки на местном языке и сел справа от Романа.
— Здесь, на нашем пяточке, в сезон располагаются пять кафешек. Теперь мы одни. Мы круглый год стоим. Власти в несезон не берут плату. Не с чего. Неделя сейчас, как вечер в хай сизон, ох, простите, в высокий сезон, — видно было, что Косте не с кем поговорить и он с удовольствием принял предложение поболтать. Наливая вина в бокал, он продолжал: — А я люблю несезон. Тихо, спокойно, без суеты. А вам как?
— Иногда можно. Но в целом, я считаю, человек создан для суеты и всякого рода движения. В этом есть его творческий призыв. Он может только так раскрыться. В общении и суете. Люди заряжаются друг от друга энергией и пытаются быть полезными, чтобы получить полезность от другого человека. Круговорот людской энергии. А себе почему не наливаешь? — Роман незаметно перешел на «ты».
— Сейчас можно. С соотечественником всегда позволительно, а теперь сам Бог велел, — он махнул рукой и крикнул бармену, тот принес бокал и наполнил его. — За здравие, — бокалы чокнулись звонко, и вино потекло внутрь человеческих тел.
— Можно переходить на «ты», не против? — предложил Роман.
— Не против, — легко согласился Костя.
— Как оказался здесь, Константин? — спросил Роман.
— Долго и уверенно, — неопределенно ответил Костя.
— Это как?
— Сначала приехали отдыхать сюда семьей. Очень понравилось. Море, воздух, хорошая еда, люди приятные, русских, — он запнулся, — к русским относятся хорошо. Недорого опять же.
Роман сделал знак рукой «наливай», Костя схватил бутылку и наполнил бокалы. Дзинь, в этот раз выпили по полбокала и взяли маленькими вилочками тонко нарезанное вяленое мясо. Пауза для определения и переживания вкуса. Он бесподобен, несравненно лучше, чем в отеле. Это не новость.
— Потом начался кризис. Один, второй, третий, все пошло вверх дном. Печали, горести, потери… — Костя без приглашения допил вино, — но сюда старались ездить перманентно. Здесь все сходило как с белых яблонь дым. А по возращении опять начинался геморрой. Ругань, неудовлетворение собой и другими тоже. Тождественность событий хороша, когда они приятные и вкусные. А когда в тебя каждый день летит дерьмо со всех сторон, это быстро выбивает из колеи. И еще в целом ситуация в стране напряженная.
Роман взял бокал, одним глотком осушил его. Кризис. Именно ему он благодарен. Так прозябал бы в договорном отделе, специалистом. А тут ужаться пришлось конторе. И жирных котов поперли, кто-то сам отчалил. Топ-должности сократили. Но функции остались. Время Романа наступило. Он явился к Председателю Совета Директоров с программой «Лучшие менеджеры среднего звена работают на топовых должностях за прежнюю зарплату». Что взамен? Лично для него — Романа Викторовича — ничего. Для него честь — быть частью руководства такого флагмана отрасли. Его сделали куратором проекта. Он участвовал в наборе команды. Через полгода проект дал цветы, потом плоды. Роман получил должность, которой не мог себе и представить в самых смелых мечтах. ПеПеСеГе, так называли его в народе. Первый помощник самого главного. А точнее, главной. Полина Сергеевна — пятидесятилетняя женщина, искренне уверенная, будто ей еще нет тридцати. Государственные монополии. Гигантские уродины, паразитирующие на всем и всех. И управляют ими странные люди. Люди людей. Здесь главные критерии — верность и прогибаемость. Вспомнилась интрижка с одной замужней в столичном филиале. Может, даже любовь. По крайней мере, взаимная привязанность. Ему было что-то нужно, ей тоже. И приятно, оказалось, удовлетворять нужду друг друга. Так бывает. Если люди себя не насилуют.
Битлы давно замолчали. Солнце стало пригревать снаружи, а вино внутри. Роман расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана два тубуса для сигар.
— Как насчет сигар? — предложил он Косте.
— Да, конечно, я любитель. Я так просто не курю, а сигару люблю. Раньше частенько покуривал.
Зазвучала приятная мелодия. Кафе дель-мар, музыка интеллектуальных торчков. Песнь Средиземноморья. Пауза заполнилась отрезанием кончика у сигары и прикуриванием оной.
— Ну и перебрались всей семьей сюда, — подытожил Роман.
— Нет, не так все вышло, — пыхнул кольцом Костя, — часть бизнеса отжали власти, совсем стало тяжко, у жены же наоборот, не то чтобы прорвало, но стабильность установилась в ее делах. Это самое страшное, когда красивая, умная и успешная, а тебя любить перестала. А была ли любовь? Сейчас, уже остывшим умом, понимаю, что любви-то и не было. Только необходимая взаимная привязанность.
Костя потянулся за бутылкой. Рубин растекся по бокалам. Пустая бутылка пошла под стол по непонятной русской традиции. Солнце бесстыжее припекало, раздевая людей. Роман снял куртку, оставшись в пуловере на голое тело.
— Это как? — спросил, чокаясь.
— Ну, вот так, — Константин все уверенней себя чувствовал, вино немного расслабило его, и со стороны казалось, будто сидят два старых приятеля, а не официант с гостем, дымят сигарами под бутылочку красного и вспоминают байки из общего прошлого. — Один человек всегда нуждается в другом, — продолжил он, — меж ними происходит добровольный обмен чем-то на что-то. Очень сложно найти равнозначный бартер. Обычно кто-то жертвует. Берет меньше, чем дает. Многие это называют истинной любовью. И чем больше разница между «берешь» и «даешь» — тем сильнее любовь. Ближе к Божественной. Ну, это я отвлекся. Вернемся к нашим овцам, — Костя махнул бармену и что-то сказал.
— Я тебя сейчас угощу отличным вином, — на манер заговорщика сказал он, — для себя берег.
— Благодарствую. Так что там с добровольным обменом? — заинтересованно спросил Роман.
— Ну так вот, когда тебе дать нечего, а что есть, не берут. Взять тоже не можешь, потому что не привык брать без отдачи, а тут еще и давать перестали, вообще.
Подошел бармен, принес открытую бутылку вина и наполнил бокалы. Рубин рубину рознь.
— Запутанная история, — сказал Роман, уже жалея, что разворотил муравейник, но без концовки было глупо уходить. — Развелись?
— Да, разбежались как в море корабли, — весело подтвердил Костя, — продал остатки активов, купил детям квартиру в качестве алиментов. И с полтинником евро выехал из страны. Хотелось бежать куда глаза глядят. Окунуться в новый мир эмоций и переживаний. Начать все заново. Обнулиться. С чистого листа…
Костя сделал глоток. Эпитеты кончились, а говорить красиво, с придыханием еще хотелось.
Время и пространство проходят сквозь нас, даже если мы стоим на месте, оставляя лишь разочарование. Расстаться с ним можно, лишь устремившись за пространством и временем. Эта гонка и есть то, чего тебе хочется. Только в ней нет смысла. Да существует ли он вообще? Если нет правды и справедливости, то откуда взяться смыслу? А может, и есть он: в исканиях. В слепом бесконечном поиске. В лабиринте. Истина одна, и она ужасна. Лучше ее не знать, хотя говорят, что знание — сила. Страшная.
«Похожая история, — подумал Роман, — женская меркантильность. Но здесь совсем запущено все. Стоит ли кого-то обвинять. Скорее всего, есть тонкости, о которых никто не расскажет. Возможно, виноваты все».
— Почти два года болтался по Европе, — продолжал Константин, — конечно, по Средиземноморью. Испания, Греция, немного Италия, но там дорого, потом решил сюда.
— А сразу почему не приехал?
— Думал, воспоминания убьют мою истерзанную душу. Ведь здесь все напоминало о счастливых днях, — казалось, Костя сейчас заплачет.
— Логично, — сказал Роман, выпуская струю дыма.
— А так я уже обтерся, обтесался. И все равно первые дни было тяжело.
— Понимаю, — сочувственно произнес Роман.
— Вряд ли, человек — существо индивидуальное. Все всё чувствуют по-разному.
— Согласен, — Роман не решился вступать в спор. Хотелось дослушать историю незнакомого, но приятного человека. — Как лечился?
— Традиционно.
— Секс, вино и домино?
— Нет уж, это слишком примитивно.
— Тогда как?
— Во-первых, осознание невозможности возврата утерянного, во-вторых, поиск утешения не в страсти, а в любви. Тут, конечно, много зависит от обстоятельств и его величества случая.
Допили вторую бутылку. Традиционно она ушла под стол. Подошел бармен, забрал бутылки, окурки сигар, что-то сказал Косте, тот слегка возбудился, ответил кратко. Дождавшись, когда бармен уйдет, Роман спросил:
— Что хотел товарищ?
— Спросил, кто будет платить. Вот чертяга, — Костя с ненавистью посмотрел на бармена.
— Я, разумеется, — уверенно сказал Роман.
— Ни в коем случае, я угощаю, — твердо заявил Константин.
Спорить не было желания и необходимости. Роман продолжил опрос.
— Тогда хочется услышать счастливую концовку твоего приключения.
— Да, конечно. Это же время было, что и сейчас, — несезон. Ранним утром я приехал на своем немецком микроавтобусе. И припарковался вон там, на центральной площади. Прошел через весь старый город и гулял по набережной, туда-сюда. Может, раз десять. Словно что-то искал. Как ищейка, нос по ветру держал. Я знал, я чувствовал: именно здесь должно произойти чудо. Я всегда радовался этому месту. Я жаждал остаться здесь и найти любовь. Может, это желание и притянуло.
— Любовь? — лениво спросил Роман.
— Да, ее. Тот момент стал новой вехой в моей жизни. Молния ничто по сравнению с ним. Я снял студию. В верхнем городе, на горе. Милое место, вид потрясающий. Вечером всегда прогуливался по этой набережной. И в один прекрасный день сижу на зеленом камне, прикладываюсь к фляжке, и тут, как в сказке, на брег песчаный и пустой выходит, только не тридцать три богатыря, а прекрасная дева. На улице прохладно. Она берет полотенце, такое большое, укутывается в него и подходит ко мне.
— Шутишь? — Роман оживился.
— Вот те крест, — Костя перекрестился.
— И что?
— И просит отхлебнуть из фляжки. Замерзла, говорит, немного.
— Вот это да, — искренне удивился Роман. — По-русски просит?
— Нет, конечно. На своем. Так смешно все вышло. На трех языках получилось договориться. Хотя потом выяснилось, она знала русский.
— Как все у тебя удачно закончилось. Прям завидно. Красавица?
— Не то слово. Здесь вообще женщины красивые. Я это давно заметил. Фигуристые. Высокие. Спортивные. И лицо почти всегда в порядке. Лена оказалась пловчихой. Призер Европы. Вот так.
— Леной зовут? — переспросил Роман.
— Да, Лена прекрасная, — Костя засиял, как тульский самовар.
Бармен позвал Костю.
— Минутку! — крикнул тот. — Лена приехала, — уже к Роману обратился он, — сейчас познакомлю.
Он встал и направился к барной стойке.
— Костя! — крикнул Роман. — Скажи, ты же владелец этого бара? Я прав?
Костя обернулся и, глупо улыбнувшись, неожиданно произнес:
— Сейчас позову свою Лену прекрасную.
Роман задумался. Бывает же так. Жизнь тебя буртует, мордует, но до конца не добивает. Кидает время от времени вот такие спасательные круги. Выжимает по максимуму свою же энергию, витальную. Или это не жизнь мордует? Может, это вообще другие сущности. Играют тобой все кому не лень. А люди? Тоже играют другими? Или мы все чьи-то игрушки? Просто кто-то об этом знает, а кто-то думает, что играет сам. А если это любовь? Получается, к Константину она приходила два раза, и это только известные Роману случаи. Может, наш «постоянец» просто влюбчивый малый.
— Добрый день, — женский голос прервал размышления Романа.
Он повернулся на звук. Перед ним стояла высокая и довольно крупная особа. Широкоплечая и длиннорукая девушка, смуглая, как и положено всем средиземноморцам, с широкой улыбкой и белоснежными зубами. Она возвышалась над Романом, как скала. Своей мощью она подавляла и поглощала. Широкая кость и совершенные мышцы не могли скрыть хорошую фигуру и женственность Лены. Но массивная нижняя челюсть и крупные скулы переводили ее в ранг женщины на любителя, и красавицей избранницу Константина назвать было трудно. Роман мог бы ее включить в свой список жертв. Тех, на кого он сейчас вел охоту.
— Стало быть, вот ты какая, Елена прекрасная, — торжественно сказал Роман.
— Лена, — девушка улыбнулась, сверкнув зубами, как в известной рекламе жвачки, и протянула широкую ладонь, — только Лена. Меня Лена зовут.
— Роман, — он привстал и взял ее ладонь в свою, на мгновение задержал пожатие. Сильная и сухая. — Ты хорошо говоришь по-русски.
— Мои предки коммунисты, — прозвучало странное объяснение знания русского языка из уст девушки.
— Надо же, — ответ поставил в тупик Романа. — А ты какой придерживаешься ориентации?
— Я сочувствую им. Я за коммунизм с человеческим лицом. Чтобы соблюдались все права человека.
— Думаю, это сложно и, возможно, даже невозможно, — скаламбурил Роман.
Лена улыбнулась.
— Я привезла новый ликер, желаете попробовать? — предложила она.
— Охотно.
Лена повернулась к стойке.
— Петр, принеси бутылку ликера и убери со стола, — обратилась она к бармену.
— Вы из Москвы? — спросила Лена и села на место Кости, закинув ногу на ногу. Ступня в кроссовке «Найк» большого размера окончательно выдала спортивное прошлое своей хозяйки.
— В кафе весь персонал русскоязычный? — спросил Роман.
— Нет, это мой брат, мы просто любим говорить на иностранных языках. Вы русский, мы говорим по-русски. Так вы из Москвы? — повторила свой вопрос Лена.
— Да.
— Вы приехали за Костей? — неожиданно спросила девушка.
— Нет, конечно, с чего ты взяла? — удивился Роман.
— Просто спросила, — Лена перевела взгляд на море и облегченно выдохнула.
— Странный вопрос. Он что, в розыске? — спросил Роман.
— Не думаю. Просто не хочу его потерять, — сказала девушка, не отводя взора от морской глади.
— Я просто турист, — успокоил ее Роман.
— Но сейчас несезон, — отрешенно промолвила она.
— Я приехал сменить обстановку, немного развеяться.
— Трудный период? — казалось, Лена разговаривает с чайками, кружащими над морскими волнами.
— Да, скорее всего.
— По работе или в личной жизни? — девушка продолжала смотреть на морской горизонт.
— Какой милый допрос, — Роман ухмыльнулся.
— Нет, совсем нет, вдруг я могу помочь, что-то подсказать или посоветовать.
— К сожалению, ты уже занята.
Лена засмеялась открыто и заразительно.
— Тогда понятно. Cherchez la femme.9
Подошел Петр, принес на подносе графин с ликером, орешки, груши и твердый сыр. Ликерные рюмки наполнились и стали ожидать поцелуев.
— Сейчас все равно не то время. Очень мало гостей. Да и местные по домам сидят. Выбора совершенно нет, — Лена снова окаменела.
— Я не совсем за массовость. И у меня другие критерии.
— Другие критерии? — удивилась Лена.
— Я не ищу принцесс, — объяснил Роман.
— Не может быть. Вы хороши собой. Но не хотите принцессу.
— Почему же, очень даже хочу. Но с ними все время как-то не везет.
— Давайте попробуем ликер, — предложила Лена и подняла рюмку, — за непринцесс.
— За них, родимых и таких необходимых.
Рюмки дождались поцелуев.
— Я, кажется, вчера пил такой в «Каре».
— Да, возможно. Вы там остановились? Тогда у вас не должно быть проблем. В «Каре» всегда много людей. И тех и других. И принцесс и золушек, — наконец Лена оттаяла и повернулась лицом к Роману.
— Я всегда думал, что это одно и то же.
— Конечно, нет, — рассмеялась Лена, наполняя рюмочки, — на самом деле все девушки принцессы, просто многие притворяются золушками, до поры до времени.
— И что же это за время?
— Момент, когда появляется принц, — Лена подняла рюмочку с ликером и сказала: — За принцев, которые делают чудеса, заставляя золушек стать принцессами.
— А если он не совершит чудо? — спросил Роман.
— Тогда он не принц. Или еще не стал им, — Лена добродушно улыбнулась.
— Значит, все люди — принцы и принцессы?
— Думаю, да, — твердо сказала Лена.
— Кто же тогда горшки обжигает?
— Не поняла?
— Кто станет делать черную работу, где, так сказать, горючее эволюции? Кто будет тащить вагон королевских особ?
— Ах, в этом смысле, — Лена понимающе закивала, — но здесь не надо все воспринимать буквально. Большинство золушек так и будут мыть полы и чистить картошку. И принц может работать официантом или водителем. Конечно, всем хочется есть на золоте и пить нектар. Но можно обойтись и без этого.
— Другими словами, получается бессознательная иллюзия. Хорошо, — Роман взбодрился от рассуждений Лены, — материальную часть можно оставить. Но как же внешность и внутренний мир? Принцесса обязательно должно обладать определенными данными. Привлекательной наружностью, образованностью, поведением, соответствующим званию. Как с этим быть? Закрыть глаза и уши?
— Я лично знаю несколько девушек, не соответствующих ни одному из этих критериев, тем не менее они себя считают принцессами.
— Они просто стервы, — резюмировал Роман.
— Есть еще люди, которые считают их самыми прекрасными и достойными принцессами, — не согласилась она.
— Извращенное заблуждение. Многим это нравится, как ты говоришь, до поры до времени. Я-то уж точно знаю. Все девушки хотят только сесть на плечи принцу и кататься без конца. Изображают из себя принцесс.
— Вы строги к женщинам. Мы слабы, и в этом наша сила. Ой, рассказала главный секрет принцесс, — Лена рассмеялась.
«Бессмысленность. Все сводится к одному, даже скучно», — подумал Роман, налил еще ликера и без слов и поцелуя одним глотком опустошил рюмку. Все эти слезы, слюни и сопли имели один источник. Паразитизм узаконенный. И все можно было бы понять, если бы за этим всем стояла любовь. Но нет. Обычная слабость. Ради любви можно терпеть какую угодно принцессу. И даже, наверное, стерву, Роман не был уверен, но все же. Но если нет любви, то можно идти своей дорогой. Играть по своим правилам. Оставлять золушек золушками.
— А ты любишь Костю? — неожиданно спросил Роман.
— Люблю, — очень быстро ответила Лена.
— А он тебя?
— Любит, — еще быстрее сказала Лена.
— И в чем любовь ваша ярче всего выражается?
— Мы одно, — коротко и четко отрезала Лена.
— Одно? — Роман не понял.
— Одно целое, — пояснила Лена.
— Одно целое, — повторил за ней Роман. — Возможно ли это, — он подвесил в воздухе не то вопрос, не то утверждение.
— Это безусловное состояние, — неожиданно добавила Лена.
— А ты принцесса?
— Конечно, а Костя — принц нашего маленького королевства, — Лена как-то глупо и наивно улыбнулась.
— Понятно все с вами, — устало сказал Роман.
Такой наивной банальности он еще не встречал. Ему стало нестерпимо скучно.
— Ох, я что-то заболталась с вами. Хоть и приятно, но пора. Надо Косте помочь. А вы отдыхайте, наслаждайтесь, — Лена резко вскочила со стула и своим крупным телом погрузила Романа в тень.
— Спасибо за беседу. Она меня развлекла, — сказал Роман разочарованно.
— До свидания, — обошлись без рукопожатий.
— Пока-пока, — попрощался Роман.
Лена широким шагом направилась к барной стойке.
Погода менялась. Солнце стало прятаться за тучи все чаще, ветер с моря делался прохладнее. Роман надел куртку и застегнул молнию до середины.
«Странная парочка, — подумал он, — полные антиподы, он какая-то рохля, большой, но дохлый. Она далеко не прекрасная, спортивная, крупная, такой себе живец. Да, им больше подходит: он — она, она — он. Она ведущая. Лидер. Он же придумал себе Лену прекрасную. Слепой. Или видит другими глазами. Его не понять. На самом деле все просто. Ему надоели сложные женщины, и он отыскал простую, если не сказать примитивную. Молодую спортсменку-коммунистку, как в кино. А она? Что она нашла в нем? Престарелый иммигрант с двумя детьми, работающий официантом, пусть даже и в своем кафе. Ни кола ни двора. Скоро у него будет плохо стоять, а она еще будет в самом соку. Неужели без расчета? Ни с одной стороны?»
Отсутствие расчета ставило Романа в тупик. Всю сознательную жизнь именно расчет быть двигателем его развития. Все он делал с пользой, прямой или косвенной. И поступки окружающих по отношению к нему расценивал именно по критерию выгодности. И почти всегда это было так. Возможно, расчетливые люди находят себе подобных, чтобы совершать сделки друг с другом.
Ветер стал усиливаться. Капризная погода — обычное явление в несезон. Может и обласкать, и наказать. Настоящая женщина, ее главная сила в изменчивости. Многие за это и любят.
Роман встал и направился к стойке. Бармен Петр что-то писал в тетрадке. Лохматый и слегка неопрятный.
— Привет, можно счет, — попросил Роман.
— Да, один момент, — Петр подошел к кассе.
— Вы брат Лены? — спросил Роман.
— Да. Не похожи? — с улыбкой ответил Петр.
— Ну почему, сходство есть. Тоже спортсмен, как я погляжу.
— Да, я тоже пловец, — Петр подтвердил догадку Романа.
— Тоже пловец, тоже хорошо говоришь по-русски, и тоже, скорее всего, коммунист?
— Нет, я социалист. Коммунистом может быть только женщина, — твердо заявил Петр.
— Это почему же? — удивился Роман.
— Сами посудите. Коммунизм — это от каждого по способностям, каждому по потребностям. Чисто женский идеал. Особенно вторая половина принципа. Я за то, чтобы по труду.
— И откуда же такие познания в научном коммунизме? — поинтересовался Роман.
— Предки были коммунистами и жили в СССР, я там родился и рос в детстве. Лена уже забыла эту колыбель несостоявшейся мировой революции. А я помню. Вот счет, пожалуйста, — Петр протянул чек.
— Спасибо, — Роман рассчитался. — Прекрасная пара — Лена и Костя. Любовь прямо прет из них.
— Прет? — Петр не просек сленга и непонимающе посмотрел на Романа.
— Излучает, — перевел на литературный Роман.
— А-а, надо же, какой интересный глагол, — бармен улыбнулся, после паузы добавил: — Просто нашли друг друга. Удовлетворили свои насущные потребности. Ему нужна гавань, ей корабль — так говорят наши предки.
— И правильно говорят, — подхватил Роман и радостно вскрикнул: — Эврика!
— Что? — бармен не понял, из-за чего прозвучал ликующий клич.
— Нет, ничего, просто я прав. Как пройти в «Кару»?
— Вот по этой дороге все время прямо, — Петр рукой указал путь.
Путь в «Кару» занял не более десяти минут. В древних городах дороги редко бывают прямыми. Все время виляют, как старая собака хвостом. Шарахаются из стороны в сторону, словно нетрезвый путник. Загибаются как тетива лука. Они рождены еще тогда, когда время не так стремительно бежало вперед. Когда улица была продолжением двора, а тот — дома. Когда все было едино. Одним целым. Для своих они были спасением, для чужих погибелью. Сейчас они почти пусты. Несезон. Лишь несколько человек встретились Роману. И, конечно, ни одного варианта для продолжения. Вино и ликер давали о себе знать — походка Романа стала нетвердой, мысли спутались. В таком союзе рождаются поступки, не похожие на своих родителей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- ***
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Несезон (Мёртвый сезон) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
