Дар цмина

Татьяна Грач (2025)

Я — всего лишь кукла. Подарок наследнику империи, торгующей эликсиром бессмертия. Таких, как я, не принимают во внимание. Зря. Ведь наставник дал мне особое задание: очаровать наследника и выведать у него секрет магии жизни, а после — убить. Ведь право на эту магию должны иметь не только те, кто способен за это заплатить, правда? Но так ли легко окажется выполнить то, к чему меня готовили не один год? Не ждет ли меня провал и забвение, как мою предшественницу? Наследник империи оказывается вовсе не избалованным выскочкой, как мне представлялось. Но испытывать к нему сочувствие — это было бы роковой ошибкой. А уж если оно перерастает в нечто большее… Ретеллинг «Трех толстяков» Ю. Олеши в декорациях города, затерянного посреди пустыни. Магия, заговоры и романтика — все переплелось в этом оазисе жизни, и никто не знает, к чему приведут чувства той, кто не должен испытывать никаких чувств.

Глава 6

Ненависть убивает. Очень быстро и совсем не заметно. Думаешь, что все еще жив, но это опасное заблуждение. Опасное для тебя и для всех, кто окажется рядом.

Ненависть — худшее оружие из всех, которые можно придумать.

Тиллен много раз напоминал об этом и своим ученицам, и самому себе. Себе, пожалуй, даже чаще. В прошлом году особенно.

Потому теперь он мог разглядеть ненависть за самыми, казалось бы, простыми вещами. Рисунок цмина. Вопрос, который на первый взгляд мог бы показаться безобидным. Одним из тех, какие задают друг другу во время дружеских посиделок после пары выпитых бутылок.

«Вы ведь тоже с этим согласны?»

Тиллен еще раз взглянул на полученный от Сьюми снимок. Хотел лишний раз убедиться, что не ошибся.

Или, наоборот, понять, что ошибся.

Грохот проехавшего по соседней улице вездехода был слышен даже здесь, в идеально чистом и ухоженном дворе Кукольного домика, отделенном от остального мира высоким забором. Запах сырости от покрытых росой цветных камней вдоль дорожек, мешал сосредоточиться. Назойливо напоминал о том, что давно пора выбросить из головы:

«Здесь мы виделись в последний раз».

Словно немой укор. Как и шум постепенно оживающего Кукольного домика. Девчоночьи голоса из открываемых окон.

«Ты сама вызвалась», — мысленно крикнул Тиллен, пусть и знал, что его не услышат. Обернулся, услышав приближающиеся шаги.

Пальмеро выглядел непривычно взвинченным. Суетливая походка, взъерошенные волосы. Это лишь подтвердило опасения.

— Надеюсь, у тебя был веский повод позвать именно сейчас. — Он присел на скамейку рядом с Тилленом. — Я бы с удовольствием сначала стаканчик айи пропустил, взбодрился… Что стряслось?

Он прав. Было бы лучше встретиться за обедом, как они делали всегда. Обсудить все вопросы за закрытыми дверями кабинета. Лучше в любом другом случае, но не сегодня.

— Это ты мне скажи. — Тиллен поднял один из камешков под ногами, гладких, холодный, скользкий, и бросил его подальше от себя. — Кажется, тебе известно побольше моего.

В одном из окон послышался разговор на повышенных тонах, но о чем спорили куклы, разобрать не удалось. Пальмеро покачал головой:

— Нам ведь не придется устраивать им показательный «разбор полетов»?

— Девочки сами сумеют выяснить отношения, — ответил Тиллен. — Должны научиться обходиться без нашей помощи. И не пытайся переключить меня на другую тему. Выкладывай. Что-то мне подсказывает, повод поболтать у нас один и тот же.

Пальмеро быстро огляделся. Поднял воротник и плотнее запахнул куртку, укрываясь от утренней прохлады.

— Предложил бы пройти в кабинет, но…

— Но лучше обойтись без лишних любопытных ушей, — кивнул Тиллен.

— Именно. От одной ты удачно избавился… — из-за этих слов кольнуло в груди, но Пальмеро, не дожидаясь возражений, безжалостно продолжал: — кто знает, не придет ли ей на смену другая.

— Ближе к делу, — прервал его Тиллен.

— Кто-то начал мутить воду… — Пальмеро помедлил, словно подбирал слова. — Уже почти все привели в порядок, но кое-что я успел увидеть.

С этими словами он протянул Тиллену свернутую трубочкой газету — одну из тех, какие покупают на окраинах. В каких полно глупых слухов. И правды.

Почти во всю первую страницу красовалось фото. Кусочек главной городской площади выглядел, как после праздничных гуляний. Это если не приглядываться. Однако то, что на первый взгляд могло показаться обычным мусором, было клочками чьей-то одежды. Темные пятна на мостовой, так похожие на кровь. Охранник «Ц-мин» волоком тащил прочь что-то, подозрительно похожее на человеческое тело.

Внутри у Тиллена похолодело.

— Кто-то нас опережает, и действует очень грубо, — произнес он совсем тихо. — Или…

Внезапная догадка похожа на удар камнем в висок. Настолько сильный, что Тиллен на миг потерял дар речи.

— Или что? — переспросил Пальмеро.

Выглядит озадаченным, но Тиллен уже давно перестал верить чужим маскам. Потому открыл снимок, который и собирался показать.

— Можешь что-нибудь сказать об этом?

Пальмеро, задумчиво почесывая подбородок, некоторое время вглядывался в снимок, потом протянул:

— И почему ты решил спросить именно меня?

— Передо мной можешь не притворяться. Знали только двое.

В памяти всплыл тот вечер полтора года назад. Не так уж давно, но словно в другой жизни. Более беззаботной. Тиллен тогда в шутку предложил сделать цветок цмина символом новой власти. Как насмешку над корпорацией, которую они собирались свергнуть.

Вот только даже тогда он понимал, насколько плохой идеей было бы дать всем желающим доступ к источнику жизни. Полнейшим безумием, которое, впрочем, продлилось бы не так долго. Лишь до тех пор, пока источник не опустошили бы до последней капли.

— Двое? — скептически хмыкнул Пальмеро. — Вот уж не ожидал, что ты сумеешь вычеркнуть ее из памяти.

Тиллен поморщился.

— Поправка: из тех, кто все еще жив — двое. Поэтому повторю вопрос: тебе есть что мне рассказать?

Прежде, чем ответить, Пальмеро поднял отброшенный Тилленом камень и вернул на место, восстановив рисунок. Словно давал безмолвный совет: «Нельзя терять головы из-за прошлого».

Непрошенный совет.

— Тебе не кажется, что все это нам только на руку? — сказал он, наконец. — Гораздо надежнее, чем передать все в руки одной девочки и надеяться, что она не оступится.

— Ну конечно, — с презрением выплюнул Тиллен. — Предоставить все неуправляемой толпе гораздо лучше. Ничего не сможет пойти не так, разумеется. И… — Он помедлил, прежде чем спросить то, от чего все может бесповоротно измениться навсегда: — Ты ведь поэтому был против ее отправки? Знал, что начнется, и не хотел подвергать ее лишнему риску?

— Догадывался, — не стал отрицать Пальмеро. — Но не мог тебе сказать: знал, как отреагируешь.

Тиллен почувствовал нестерпимую горечь во рту.

— Зачем? Наш план, он ведь был совсем в другом.

Сделать все тихо и без ненужных жертв. Избавиться от семейства Гофе. Сделать Схеф независимым городом. Взять источник жизни под контроль и начать распоряжаться доставшимся сокровищем не на благо корпорации, а для каждого горожанина. Перестать расплачиваться магией за подачки с «большой земли», а наладить справедливую торговлю. С тем же Маеламом, например. Они только рады будут мирно получить то, что не удалось завоевать насильно.

Пусть это не сделало бы жизни схефцев дольше, зато они смогли бы стать счастливее.

Так они задумывали. И Тиллену казалось, что Пальмеро с ним полностью согласен. Похоже, ошибся.

— Кто сказал, что это устроил я? — поинтересовался Пальмеро, склонив голову набок и став похожим на филина.

— Если сможешь оправдаться — давай, я тебя внимательно слушаю.

До чего же хотелось, чтобы сейчас Пальмеро начал сыпать аргументами. Доказал бы, насколько эти обвинения смехотворны. Тогда Тиллен почувствовал бы себя полным идиотом, надумавшим себе невесть что. Это принесло бы облегчение, он точно знал. Но Пальмеро лишь грустно усмехнулся:

— Зачем? Ты ведь для себя уже все решил. Возненавидишь меня за это — так тому и быть.

— Возненавижу? — Тиллен нервно хохотнул. — Это было бы слишком. Я бы назвал это иначе. Например, презрением.

— Пусть, если так тебе проще, — пожал плечами Пальмеро. Порой Тиллен завидовал хладнокровию своего начальника. Учил запирать эмоции в себе, а вот Пальмеро, похоже, удалось с ними по-настоящему подружиться. С легкостью принять обвинения, как если бы они вовсе его не касались. Впрочем, как стало ясно в следующее мгновение, мстить он тоже умел. Сказал совершенно спокойно: — А теперь идем. Нам пора встречать пополнение.

Ведь понимает прекрасно, что сейчас смотреть на новых привезенных в домик кукол Тиллену будет невыносимо.

— Я так понимаю, сказаться больным не вариант? — на всякий случай поинтересовался Тиллен, не надеясь на снисхождение.

Пальмеро лишь улыбнулся на его слова:

— Вариант, если это что-то заразное. Но тогда нам пришлось бы закрыть домик на неопределенное время. Вряд ли нам это нужно, правда?

И не поспоришь. Впрочем, Тиллен не был сейчас настроен на споры. Потому просто молча поплелся вслед за Пальмеро в просторный прогулочный двор, способный вместить всех обитателей домика разом.

Девочки выстроились по периметру двора. В ожидании новичков, переглядывались, шушукались группками. Тиллен лишь бросил равнодушный взгляд поверх их голов и встал около трибуны рядом с остальными наставниками.

— Как думаете, на этот раз к нам приедут сложные девочки? — полушепотом поинтересовалась как всегда элегантная, прямая, как тростник Цара, продолжая натянуто улыбаться.

— А с этим какие-то проблемы? — тут же отозвался Пальмеро, на что Цара едва заметно мотнула головой.

— Как раз наоборот. Разве это не здорово: превращать маленьких диковатых зверушек в настоящих кукол, которыми можно гордиться?

Тиллен на этих словах невольно поморщился, и это не ускользнуло от внимательной Цары.

— Вы разве с этим не согласны?

— Рад, что гордитесь своими «созданиями», Цара, — вступился за него Пальмеро. — Но вы когда-нибудь задумывались, что с ними происходит после, когда они выпорхнули из гнезда?

Пусть он и обращался к Царе, взглядом показал Тиллену, что эти слова предназначались ему. Оставалось лишь сжать кулаки покрепче и промолчать. Сейчас не время и не место для правды.

Воздух вдруг стал соленым. Шум разговоров — громче. Напомнил звуки морского прибоя, как Тиллен помнил его по поездке в детстве. Это показалось настолько странным, что привлекло его внимание. Очень вовремя: как раз в этот момент входные ворота отворились, и во двор вошли растерянные, испуганно озирающиеся девочки в сопровождении немолодой, но бойкой нумани Эженны, которая будет их наставницей в первый год.

Тиллен отвел взгляд. Не смотреть на них. Не запоминать их лиц. Так проще… проще терять их навсегда.

Игнорировать неизбежное удалось всего несколько минут. До тех пор, пока не подошла его очередь говорить приветственные слова. Тиллен прокашлялся, но голос звучал все равно чуть хрипловато:

— Знаю, сейчас вам трудно поверить, что это место сможет стать вам родным домом. Мне когда-то тоже не верилось, но теперь я живу здесь и другого места для себя не представляю…

Он заставил себя улыбнуться и поднять взгляд. Всего десять девочек в этом году. Сжавшиеся в комочек, но две из них с любопытством смотрели на наставников.

— А это правда, что нас не будут выпускать за ворота? — поинтересовалась одна из них. Худенькая, со вздернутым острым носом и столь же острым взглядом. — Ларенна говорит…

— Не стоит верить слухам, пока сама не убедишься, — прервал ее Тиллен. — Постепенно вы здесь обживетесь и сами увидите, что из рассказанного вам было правдой. Одно могу сказать уже сейчас: здесь не тюрьма. Не место, где вас наказывают за то, что не к кому больше обратиться за помощью. Однако, чтобы находиться здесь, вам придется строго соблюдать некоторые правила…

— Так я и думала, — вздохнула девочка, имени которой он не знал и не собирался узнавать.

— И первое из правил, — строгим тоном вмешалась Эженна, — уважение к наставникам. Ко всем наставникам. Не перебивать, не грубить, не перечить, если наставники говорят что-то сделать…

— Даже если скажут спрыгнуть с крыши? — звонким голоском выпалила другая девочка.

Стоящие рядом с ней нервно захихикали, одна зло толкнула ее в бок, прошипев:

— Нас из-за тебя накажут.

Тиллен попытался вспомнить, были ли новички прошлых лет такими же напуганными и дерзящими от этого страха… но не смог. Может, так даже лучше. Оставить прошлое в прошлом.

Остаток церемонии встречи прошел, как в тумане. Тиллен очнулся уже у ворот, когда все разошлись по своим делам.

Ну, или почти все.

— Не расскажешь, куда собрался? — спросил подошедший Пальмеро.

Тиллен подернул плечами и постарался вложить в ответ всю язвительность, на которую был способен:

— Хочешь пойти со мной? Давай, а то ты вряд ли успел хорошенько разглядеть последствия ночных гуляний.

— Ты тоже вряд ли их разглядишь. — Пальмеро был по-прежнему невозмутим. — За это время уже все успели подчистить. Я видел, пока ехал сюда утром.

Наверняка так оно и есть, Тиллен прекрасно это понимал. Но все равно не мог не поддеть ехидным:

— Ну конечно, тебе ли не знать. Те, кто что-то скрывает, отлично умеют заметать следы.

Дорога до центральной городской площади оказалась дольше, чем Тиллен рассчитывал. Сначала попытался проехать коротким путем, но, свернув на одну из узких улочек, уткнулся в вереницу автомобилей, которые гуськом, очень медленно продвигались вперед.

От беспрерывного звона клаксонов мгновенно загудело в голове, так что Тиллен свернул на извилистый широкий проспект. И без того обычно оживленный, сейчас он был забит до отказа. Немногочисленные пешеходы, воспользовавшись ситуацией, перебегали дорогу, лавируя между автомобилями.

Выглянув из окна, Тиллен поинтересовался у так же застрявшего рядом с ним водителя:

— Знаете, что там?

Нехорошее предчувствие царапало изнутри, но Тиллен гнал его прочь.

— Ай, да без понятия, — нервно отмахнулся водитель. — Наверняка кто-то лихачил, врезался и перегородил всю дорогу. А я теперь опоздаю… — Он взглянул на свой связник, цокнул языком с досады. Пробормотал: — Точно уволят.

— Аварии сразу на нескольких улицах в одно время? — возразил с недоверием Тиллен. — Это вряд ли.

Пробегавший мимо паренек с фирменным рюкзаком службы доставки за спиной фыркнул и рассмеялся.

— Ага, ага, аварии, как же. Может еще в ремонт внезапный поверите, как они хотят…

Тиллен среагировал мгновенно. Схватил паренька за рюкзак, не дав скрыться в потоке. Тот даже не понял сразу, что произошло, попытался вырваться.

— Да тише ты, — успокоил его Тиллен. — Ты там был? На площади, ночью?

Спросил наугад, но, судя по испуганно расширившимся глазам паренька, попал в точку.

— А там что-то было ночью? — очень неумело изобразил удивление паренек. — Я-то без понятия, мне вообще ночами спать положено.

— Брось, я же не из охраны. — Тиллен продолжал крепко держать его, не желая упустить возможность узнать хоть что-то. — Там была моя подруга, а теперь на связь не выходит. Волнуюсь я, понимаешь?

— Не повезло. — Паренек оглянулся и заговорщически понизил голос. — Если пропала, теперь вряд ли найдете.

От неожиданности Тиллен разжал хватку, и паренек тут же сделал шаг назад. Бросил:

— Интересно — в другой раз сам приходи.

С этими словами он сунул в руку Тиллену листок и исчез из виду.

Еще до того, как развернул этот непрошенный подарок, он знал, что увидит. Для уверенности сравнил с полученным от Сьюми снимком: такая же листовка с красивым цветком. Тот же призыв, скрывающийся за на первый взгляд безобидной надписью.

Тиллен поспешно убрал листовку в карман, убедился, что никто не обращает на него внимание. Отъехал и отыскал подходящий закоулок, где смог оставить автомобиль.

Оказалось, даже пешком попасть на площадь было не так уж просто. Точнее, совсем невозможно. Вскоре Тиллен понял, о каком «ремонте» говорил паренек. Все подходы к площади оказались перекрыты, а рабочие в ярко-красных комбинезонах издалека напоминали строящих себе дом из веток причудливых жуков.

Жуков, которых защищает охрана «Ц-мин».

— Не знал, что тут ведутся работы, — как можно более миролюбиво сказал Тиллен, подойдя к одному из охранников.

Тот весьма красноречиво поправил пистолет — травматический, судя по рукоятке, но если решит стрелять в упор — легче от этого не станет.

— Да потому что, если скажешь, так тут мигом толпа соберется поглазеть, — буркнул он.

«Как сегодня ночью, например?» — Разумеется, спрашивать об этом Тиллен не решился. Вместо этого произнес совсем другое:

— Ну теперь-то смысла скрывать нет. А еще немного — и разъяренная толпа сюда и так нагрянет.

Охранник недовольно покачал головой:

— Конечно, неблагодарные. «Ц-мин» для них же старается, празднование основания города за свой счет устраивает, с открытием фонтана, а они все равно недовольны. Потерпят несколько дней, не переломятся, потом еще спасибо скажут.

Серьезно? Корпорация, которая в буквальном смысле продает жизнь, вдруг решила расщедриться и порадовать горожан за свой счет? Этот охранник сам-то верит в то, что говорит?

Зато это отличный способ отвлечь всех недовольных хотя бы на несколько дней, не позволить снова собраться и устроить погром.

Тиллен бросил взгляд на возвышающуюся над городом башню «Ц-мин». Неприступную крепость, если ее хозяева этого захотят. А они, судя по всему, очень этого хотят. Настолько, что ради собственного спокойствия готовы расстаться с частью своего богатства.

— Ты тут ничего интересного не увидишь, — вывел из раздумий голос охранника.

— Да… да, конечно, — с натянутой улыбкой кивнул Тиллен. — Не стану мешать выполнять свои обязанности.

Он развернулся, но краем глаза успел заметить, как охранник с облегчением выдохнул.

«Кажется, я сегодня не первый такой», — пронеслось в голове.

Ни к чему попусту рисковать. Сейчас не самое подходящее время. Приходить в следующий раз, так сказал тот паренек? Знать бы еще, когда он будет, этот следующий раз? И будет ли?

Тиллен свернул в узкий переулок, по которому не могли ездить автомобили, а потому безлюдный. Привалился к стене дома — холодный камень уперся в спину. Достав из кармана уже изрядно помятую листовку, поднес ее к глазам, прищурился в надежде рассмотреть скрытое на виду послание.

Должно быть что-то… что-то совсем очевидное. Простое и понятное любому.

И ему — тоже.

Странный, совсем неуместный звук заставил мгновенно подобраться. Всхлипывания. Тихие, безнадежные. Звук настоящего, не показного горя.

Снова спрятав листовку, Тиллен огляделся в поисках его источника. Не сразу удалось заметить сидящую в нише в стене фигуру. Он осторожно, чтобы не напугать, подошел ближе.

— Простите, могу вам помочь?

Растрепанная, поникшая женщина подняла на него взгляд красных от слез глаз. С трудом удалось разобрать ее бормотание сквозь всхлипы:

— Они увезли его. Даже попрощаться не дали. Так же нельзя, неправильно это… увезли…

Не выдержав, женщина снова разрыдалась. Тиллену ничего не оставалось, кроме как переспросить спокойно и твердо:

— Думаете, слезы помогут его вернуть?

— Нет, но… Женщина еще раз громко всхлипнула, а потом посмотрела на него сверкнувшим злостью взглядом. — Что вам вообще надо? Шлите куда шли.

Так-то лучше. Отчаянье и жалость никогда не помогают, ни в чем. И сейчас ее они никак не помогут разузнать правду.

Тиллен пожал плечами.

— Теперь не могу. Уйду — не перестану думать, что же такое стряслось. Каждую минуту. И уснуть не смогу, пока не узнаю. А как же я узнаю, если уйду?

Женщина сдвинула брови, помедлила, уставившись на него стеклянным взглядом. Потом махнула рукой:

— Вот чудак же.

Может, она и права. Чудак. Который пытается разобраться в том, что устроил его соратник, раз сам этот соратник предпочел его ни во что не посвящать. Тиллен сел рядом с женщиной, прямо на мостовую. Спросил на этот раз доверительным тоном:

— Расскажете? Может, еще можно все исправить?

Как бы ему хотелось услышать от кого-нибудь эти слова. Исправить… Не отправлять Мотылька в горящее пламя. Не заставлять Сьюми шагать над бездной в надежде, что не оступится и сможет выполнить задание. Самому сделать все, что необходимо.

Но он не может. Он всего лишь наставник юных девочек, перекладывающий весь груз на их плечи.

Кажется, женщина была с ним согласна. Решительно замотала головой:

— Исправить? Нет, его в пустыню увезли, моего Райда… не увижу больше. И прах не развею, его песок заберет. А он же не любит… не любил пустыню. Как же так?

Вот-вот опять ударится в бесполезные рыдания, и тогда разговаривать с ней уже не будет никакого смысла. Потому Тиллен крепко сжал плечо женщины, посмотрел ей в глаза.

— Райд, он… ваш муж, да? — женщина растерянно кивнула, и лишь после этого Тиллен продолжил расспросы: — Был ночью здесь? А потом его схватили и увезли? Кто? Охрана «Ц-мин»? Можно попробовать его вернуть, еще не поздно, бури сегодня не было. День в пустыне продержаться не так трудно…

— Думаете, его живого увезли? Он бы уже сам вернулся, он молодец, мой Райд… был. Их там кучей сгрузили всех, кто… кто не двигался уже. А меня вытолкали, сказали убираться, если следом не хочу. А я не хочу, у меня мальчишек трое… как мы теперь без Райда-то?

Вдруг в один миг стало нестерпимо душно. Тиллен больше не прерывал вновь нахлынувших рыданий женщины: вряд ли она смогла бы рассказать еще что-то полезное. Словно в тумане он произносил что-то — наверное, слова поддержки, но мысленно был совсем не здесь.

Выходит, там погибли люди. И не так уж мало, судя по рассказанному. Но никто, кроме их родных, об этом не узнает. «Ц-мин» об этом позаботился. Теперь все возмущения будут направлены на некстати начатое строительство, а о случившемся этой ночью уже скоро позабудут. Плач родных потонет в шуме праздника.

Тиллен понятия не имел, сколько времени просидел в своем автомобиле. Молча, невидящим взглядом уставившись в одну точку. В конце концов снова достал листовку, словно та могла дать все ответы.

Вместо этого лишь нахлынули воспоминания.

«Нам придется сжечь за собой мосты?» — так спросила Мотылек в их последний вечер.

Он не раздумывал ни секунды, прежде чем ответить:

«Иначе никак. Многие думают, что цмин растет на песке, но они ошибаются. Чтобы расцвести, ему нужен пепел».

Тогда он действительно в это верил. Теперь — заставил другую девочку поверить ему. Девочку, у которой и выбора-то не было. Лишь закончить то, что начала другая. Оказаться лучше той, другой, а после сгинуть в небытие, чтобы заново возродиться человеком, а не куклой.

Он этого не увидит, ведь новая Сьюми будет далеко от него. Оборвет ниточки кукловода, а ему предстоит остаться, чтобы цмин продолжил цвести на пепле…

Внезапная догадка заставила Тиллена едва ли не подскочить на месте. Он быстро огляделся, и, заметив остановившегося неподалеку покурить прохожего, мигом направился к нему.

— Можно вашу зажигалку?

Похоже, вид у него был настолько умоляющим, что прохожий без лишних разговоров протянул не только зажигалку, но и открытую пачку сигарет. Спросил с понимающей усмешкой:

— Что, тоже допекло? Ну и утречко сегодня, скажу я…

Тиллен не слушал. Выхватив зажигалку, быстрым шагом направился к своему автомобилю. Как бы ему ни хотелось поскорее проверить свою догадку, но окончательно позабыть об осторожности он пока что не успел. Бросил через плечо:

— Минутку, верну!

Один тихий щелчок. Огонек на конце зажигалки. Тиллен провел листовкой над ним, мысленно повторяя:

«Хоть бы сработало, хоть бы…»

И действительно, в углу листа вскоре проявился коричневый, написанный рукой текст:

«Вечер перед праздником, сбор в квартале приграничных».

Перечитать еще раз, поморгать, зажмуриться. Открыть глаза и убедиться, что надпись на месте.

— Не сомневался в твоем уме, — полушепотом обратился он к Пальмеро, будто тот мог ответить.

Отличный ход: пока и охрана «Ц-мин», и городские патрули будут защищать центр, на окраинах можно делать что угодно. И Тиллен совсем не хотел представлять, что именно. Вместо этого поднес огонек к листовке и несколько мгновений смотрел, как она, вспыхнув, обращается в горстку золы.

— А я думал, чего ты нервный такой, — хмыкнул подошедший хозяин зажигалки. — Правильно, раз в письме плохие новости — жечь его с концами и не вспоминать.

Тиллен рассеянно кивнул, вернул зажигалку.

— Спасибо, выручил.

— Да чего уж там, — махнул рукой прохожий. — Давай, не кисни, пусть все неладное ветром унесет.

С этими словами он скрылся за углом. Тиллен выждал еще несколько секунд, пытаясь уложить все в голове. Затем открыл на браслете контакт Сьюми, напечатал:

«Городской праздник — не лучшее время для прогулок. Особенно если в будущем от тебя будут зависеть чужие жизни

Конец ознакомительного фрагмента.