Cемьи любят петли

Татьяна Горьковская, 2019

Герой книги, рассказывающий историю своей жизни, – десятилетняя школьница по имени Алиса. Все вокруг твердят ей о радости и беззаботности, что несет в себе жизнь в десять лет. Но мир, который начинает познавать Алиса собственными глазами, полон всяких неожиданностей, и, к сожалению, не очень жизнерадостных, как казалось ей на первый взгляд. И самым сложным пониманием для десятилетней девочки становится ее родная семья, где, как кажется главной героине, всё должно быть совершенно по-другому. Обложка создана автором книги.

Глава 6

Семья — очень хорошее слово… Оно согревает тебя, когда тебе плохо, и защищает от возникающего периодически странного чувства — будто ты один в этом мире. Ничто на свете так не важно, как собственная семья. Здесь принцип простой — тебя любят за то, что ты здесь родился. Но, к сожалению, в последнее время это слово для меня превратилось в смятение. Семья — это не просто место, где о тебе забоятся. Здесь ты дышишь тем кислородом, что выпускают твои родные. Это их собственная атмосфера, так сказать. Общая кровь делает тебя автоматически приверженцем данной семьи, но это еще не значит, что из-за одинаковой крови что течет по твоим венам, тебя будут любить. Это относилось к Кристине и к моему отцу.

Я люблю свою семью, потому что они единственные, кого я так долго знаю и кто заботится обо мне с самого моего рождения, пускай я даже это и плохо запомнила. Младенческое детство и всё такое. А когда кого-то любишь, ты не хочешь его обижать или расстраивать чем-то неприятным.

С мамой мы больше не возвращались к теме о плохом отце и его чужеродной семье. По крайней мере, в оставшемся остатке дороги до дома. Мама время от времени напоминает о том, что отец оставил своих детей, словно это делалась для того, чтобы ее дети знали, как выглядит предательство.

— Садись за стол, я сейчас быстро разогрею тебе покушать, — проговорила мама, доставая глубокие тарелки из кухонного шкафа.

— Эммм… мам, знаешь, мне что-то уже не хочется есть. Может, позже?

Мама застыла с тарелкой в руках.

— Ты же совсем недавно говорила, что чуть ли не умираешь с голоду. Я даже боялась, что не довезу тебя домой, — попыталась она пошутить, убирая назад посуду.

Я улыбнулась. Как же всё-таки приятно, когда о тебе беспокоятся. Я быстро подбежала к маме и крепко ее обняла. В ответ я почувствовала, как мамины руки так же крепко прижимают меня к себе.

— Доченька моя, — проговорила она ласково, проводя рукой по моей голове. — Как же я люблю своих детей. Вы для меня весь смысл в этой жизни!

Я дышала очень тихо, боясь нарушить мамино счастье. Перестав гладить, она поцеловала меня прямо в макушку. Мне всегда нравилось, когда мама так делала. Поцелуй в голову или лоб значит «Я забочусь о тебе».

— Хорошо. Беги тогда делай уроки. Скажешь, когда проголодаешься наверняка.

— Угу, — ответила я, высвобождаясь из ее объятий.

«Смысл в этой жизни», — размышляла я над мамиными словами в своей комнате. Это, конечно, здорово, что ты наполняешь смыслом жизнь другого человека, но ты должен в первую очередь сам с этим справляться. Если твоя жизнь будет зависеть от другого, тогда тебе никогда не стать счастливым. Я так считаю. Ведь мало ли что может произойти с человеком, в которого ты поместил всю свою жизнь? Мой отец, в отличие от мамы, скорее всего, таким не страдает. Он редко даже навещает нас, с тех пор как ушел. Не знаю, почему он так поступает. Приходить к своим детям ему не запрещали. Была ли причина в маме, которой было больно его видеть в те нечастые встречи? Или из-за своих детей, к которым его отцовские чувства просто-напросто стали чуть менее важны остального. Но мне не хочется так думать, будто мой собственный папа, возможно, меня больше не любит. Даже несмотря на то что его нет в этом доме, отказываться от близких людей никто тебя не заставляет. Никиты тоже нет рядом, но это не значит, что он перестал нас любить. Мама была права. Во-первых, я хотела иметь обоих родителей, а во-вторых, отец нас предал. Почему он так сделал, я надеюсь понять со временем, как и говорит мама.

Отложив ответы на потом, я занялась уроками. Учителя не поскупились на задания в этот раз. Здесь было всё для кошмара. Русский язык, английский, куча математических задач и чтение. Просмотрев дневник, я в ужасе обнаружила еще и рисование! Наша классная руководительница попросила нарисовать две вещи: то, что мы больше всего любим, и то, что нас сильнее всего беспокоит, или по-другому — не любим. Говорит, этот специальный опрос нужен для психолога, что временно поселился в нашей школе. Может, они отыгрываются на нас за свои школьные годы, проведенные за уроками? На рисование она дала нам месяц. Как же хорошо! Хоть одним предметом меньше. Первое время я думала, какой урок сделать первым из всего этого ужаса. Выбор пал на русский язык. Правда, я сомневалась, какой из двух языков проще учить. Русский со всеми возможными запятыми или английское произношение, где четыре буквы дают всего один звук? Зачем везде так нужно все усложнять? Наверно, каждая нация хочет выглядеть особенной наряду с другими, и только избранный может постичь их язык и сойти за своего.

На изучение двух этих языков я потратила почти полтора часа. От одного болели мозги, а от другого — язык. После математических задач самочувствие никак не улучшилось, но, когда пришло время для чтения, я ощутила прилив неземного счастья. Здесь можно было расслабиться и не спеша обдумывать полученную информацию.

Разобравшись и с чтением, я упала без сил на мягкую кровать. От нее исходил запах стирального порошка. Неподвижно я смотрела в белый потолок надо мной. Запах порошка и белая белизна потолка сливались в моей комнате воедино. Я представляла, как потолок неожиданно обрушивается на меня, на эту чистую кровать, что сегодня меняла мама. И как внезапно обрывается между тем моя жизнь. Интересно, каково будет моей семье без меня… К сожалению, если такое со мной случится, я, увы, этого не узнаю. Я буду жить, покуда себя помню.

Невольно, рассматривая свой всё еще оставшийся на месте потолок, я вспомнила про Кристину. Любопытно, а как выглядит ее комната? Возможно, ей тоже нравятся обои оттенка небесной бирюзы или совершенно противоположный цвет. В гостях я у нее вряд ли побываю, чтобы это выяснить. И тут мне пришла в голову простая идея. Можно ведь попробовать поискать ее в интернете! Сейчас выкладывают абсолютно всё, чем можно похвастаться. Я резко поднялась с кровати. Выглянув осторожно за дверь, я проверила, нет ли поблизости мамы или Гриши, но тишину дома нарушал лишь шум на кухне, который и создавала сама мама. Закрыв дверь на замок, я включила компьютер. Сердце в груди бешено колотилось, пока я набирала на клавиатуре ее фамилию и имя. Нажав поиск, я затаила дыхание. Всего около десяти человек в нашем городе было зарегистрировано с похожими инициалами.

«Я же не делаю ничего плохого! Я просто хочу посмотреть, как выглядит ее комната. И это вовсе не значит, что я предаю маму!» — успокаивала я себя, листая открывшийся список в интернете. Перебирая фотографии неизвестных лиц, я встретила среди них именно ту Андропову Кристину Леоновну, которую пыталась разыскать.

На основном фото профиля она улыбалась. У Кристины была красивая улыбка. От нее хотелось заулыбаться в ответ. Затаив дыхание, я кликнула на фото два раза.

О себе она указала не так много в профиле. А о чем можно, собственно говоря, рассказывать, когда ты заканчиваешь только первый класс. Я заметила, что о себе и о жизни слишком много говорят лишь взрослые. Выставленных фото было крайне мало. В основном это сфотографированные цветы в саду и пара семейных фото. На одном снимке я разглядела рядом с ней отца. Он обнимал ее так же крепко, как и мама меня совсем недавно… На его лице была счастливая улыбка, и такая же красивая с ямочками на щеках, как и у Кристины. Не помню, чтобы у меня была такая же. Я подбежала к зеркалу и проверила свою улыбку. Не-а. Ни улыбки, ни похожих снимков. Я вернулась обратно к компьютеру. На секунду я вообразила, что на этом семейном снимке есть и я. Может, и без ямочек на щеках, но такая же счастливая вместе с родным папой и сестрой…

— Алиса, ты еще не надумала обедать?.. — из ниоткуда вдруг появился мамин голос у моей комнаты.

Дверь ручки начала дергаться. Мама пыталась открыть дверь. Испугавшись появления мамы, я как можно скорее начала закрывать открытые страницы с фотографиями.

— Алиса, что такое? — произнесла она недовольным голосом за дверью. — Почему я не могу войти? — возмутилась она. — Алиса! Ты меня слышишь?

— Да, да, мам! Я сейчас уже иду, — ответила я, в панике пытаясь закрыть противную зависшую вдруг вкладку. Кликающая рука на мышке дрожала в испуге от того, что мама застанет меня врасплох.

— Пожалуйста, пожалуйста, закройся наконец-то уже, — шептала я, умоляя компьютер закрыть следы преступления.

Послышался громкий стук в дверь. Я вздрогнула.

— Алиса, открой сейчас же эту чертову дверь! Иначе я пойду и возьму второй запасной ключ.

Все вкладки были закрыты. Вскочив со стула, я бросилась открывать маме дверь.

— Что случилась? Почему ты так долго открывала дверь? — тараторила мама, как только вошла в комнату.

Она бегло осмотрела комнату в поисках, наверно, возможной угрозы.

— Извини, мам, я… задремала немного после чтения… вот и тяжело было полусонной понять, что происходит.

Экран компьютера потух. Я вздохнула с облегчением.

— А зачем вообще тебе пришла идея в голову запирать дверь на замок? — продолжала она возмущаться, раскидывая руки в разные стороны. — Я бог знает что уже подумала и передумала, пока ты старалась проснуться!

— Я случайно закрыла, извини, — ответила я тихо, опустив глаза в пол.

Мне хотелось спрятаться под кровать, подальше от маминого сверлящего взгляда. Или укрыться с головы до ног под огромным одеялом.

Мама горько вздохнула.

— Алиса, я ругаюсь, потому что сильно за тебя испугалась. Пожалуйста, постарайся больше не запирать дверь, хорошо?

Я кивнула. Сейчас я была готова согласиться на всё что угодно, лишь бы унять этот неприятный зуд в теле. Мне было ужасно стыдно за то, что искала сестру в интернете. Неудивительно, почему совесть никто не любит. Ей до ужаса нравится приковывать к себе людей. Она не позволит больше ни на что обращать внимание. Только на себя.

Мама заметно расслабилась, наблюдая за моим подавленным настроением. Временами мама становилась «хамелеоном». Она могла вспыхнуть как огонек, но и тут же погаснуть, стоило только извиниться и попросить прощение ее детям. С чужими людьми она обходилась куда строже.

Конец ознакомительного фрагмента.