Женщина в лунном свете

Татьяна Бочарова, 2019

После смерти жены Иван потерял интерес ко всему. Перестав следить за собой, он остался без работы и оказался на больничной койке. Казалось бы, надежды нет, но неожиданно для себя Иван нашел новый смысл в жизни. Случайное знакомство с прекрасной незнакомкой, в которую он влюбился с первого взгляда, казалось бы, обещало ему счастье… Вот только эта женщина вскоре пропала, а когда Иван начал искать ее, выяснилось, что ее давно нет в живых! Кто же сводит Ивана с ума – неужели призрак? Или вполне реальный человек?

4

На следующий день Татьяна уехала. Перед тем как отправиться на вокзал, она долго плакала, глядя на бесчувственного угрюмого Ивана. Позвонила Борису.

— Ты ж смотри, отца не бросай. Болен он. И с работы его выгнали. Помогайте ему, навещайте.

Борька промычал что-то невразумительное в ответ. Трубку тут же выхватила Зойка:

— Вон как, он пьет, а мы должны ходить за ним да приглядывать! Еще, может, и содержать его на свои кровные? Вот если б он квартиру на нас отписал, тогда да, конечно. Зачем ему одному целая трешка? Что он в ней делать будет?

Татьяна послушала, плюнула и в сердцах бросила трубку. Окинула последним взглядом Ивана, пробормотала: «Эх, бедолага» — и, подхватив чемодан, уехала.

Вечером Ивану позвонила дочь Маша из Сан-Франциско. Маша была замужем за американцем, звонила редко и никогда не приезжала, объясняя это тем, что билеты дорогие, все они в своем Франциско сильно занятые, да и не принято среди американцев много общаться с родственниками. Вот и на похороны матери Маша тоже не приехала, а Иван ждал ее, надеялся. Думал, внучку привезет, Юльку, ей шесть будет осенью. Они с Ниной только по скайпу ее и видели, а вживую ни разу.

— Привет, пап, — бодро проговорила Маша. — Ну, как ты там?

Он только что принял очередные сто грамм, поэтому в жилах его приятно бурлила кровь, а язык слегка заплетался.

— Доча! Здравствуй, доча! — пропел в телефон Иван. — Я ничего. Держусь. — Он икнул и прикрыл трубку рукой.

— Снова выпил? — укоризненно произнесла Маша. — Даже сейчас не можешь удержаться? В такое-то время.

— Молчи, доча! — Иван погрозил трубке пальцем. — Ты… что ты понимаешь! Сидишь там у себя в Америке, едрить ее… а мамка умерла, нет ее больше. Понимаешь, нет мамочки нашей…

Тут Иван снова заплакал, хлюпая носом и отирая слезы, катящиеся из красных глаз.

— Ты держись, пап. — Голос Маши смягчился. — Не пей. Заботься о здоровье. Я… я, может, приеду скоро к вам. Если получится.

— Приезжай, Марусенька, приезжай! И Юленьку привози! Вы теперь все, что у меня осталось. Борька со своей стервой Зойкой только и ждут, чтобы я вслед за Ниночкой отправился.

— Что ты такое несешь, пап! — Маша едва слышно вздохнула. — Связь дорогая, не могу больше говорить. Давай, не глупи. Целую.

— Целую, доча!

Она выключилась. Иван налил еще рюмку, закусил вчерашней оладушкой, испеченной Татьяной. Сел на диван, уронив руки.

Вот она, жизнь. Никому не нужная, пустая и одинокая жизнь. Детям он без надобности, Нинки нет. Работы нет. Деньги еще пока есть, что-то откладывали они с Ниной, но скоро и они закончатся. И хоть волком вой в четырех стенах — на помощь никто не придет.

Иван поколебался и набрал давнего армейского приятеля Семена. Раньше, в молодые годы, они близко дружили семьями. Потом Иван стал пить, а Семен, напротив, преуспел, организовал свой бизнес, фирму, предоставляющую ремонтно-бытовые услуги. Пути их разошлись, но несмотря на это периодически они перезванивались и иногда, правда редко, встречались пропустить по пиву.

— Здорово, Палыч! — приветствовал Ивана Семен. — Как жив-здоров? Про Нину твою в курсе. Соболезную. — Семен деликатно покашлял в трубку.

— Если честно, Сэм, хреново жив. — Иван тяжело вздохнул.

— Ты давай, держись, старик! Раскисать нельзя.

Иван поморщился. Как же все они достали его с этим «держись». Неужели нет какого-нибудь другого слова для таких случаев?

— Вот что, Сэм, поперли меня с работы. Так что я, как говорится, в свободном полете.

— Как поперли? — удивился Семен. — За что? Небось за пьянки твои вечные?

Иван подавленно молчал.

— Я так понимаю, тебе помощь нужна? — спросил напрямую Семен.

— Если можно, — неловко пробормотал Иван. — Может, у вас там нужны мастера?

— Не, братан, у нас полный комплект. Но ты погоди, не переживай. Я что-нибудь придумаю. Перезвоню тебе через денек-другой. Деньги-то есть у тебя?

— Пока есть.

— Ну вот и славно. Ты смотри там, меру знай. Горе горем, а так и белочку словить недолго.

— Ну что ты, я ни-ни, — пообещал Иван.

— Знаю я твое ни-ни, — вздохнул Семен. — Ладно, на связи.

Иван отложил телефон, подумал и налил себе еще стопку. Он сидел и вспоминал, как они с Ниной радовались, когда Маша поступила в иняз. До этого она два года занималась с репетиторами, окончила английскую школу с единственной четверкой, все остальные были пятерки. Для их скромной семьи это была победа. Иван и Нина ужасно гордились тем, что дочка выбилась в люди, будет учиться в престижном вузе, общаться с молодежью из высшего общества. И потом, когда Маша окончила институт с красным дипломом и ее пригласили переводчиком в крупную международную компанию, тоже были на седьмом небе от счастья. А напрасно. Именно там совсем юная двадцатидвухлетняя Маша встретила Генриха, солидного тридцатипятилетнего бизнесмена из Штатов. Он увлекся, потерял голову. Вот тут Нина и Иван забили тревогу — разница в возрасте большая, да и неизвестно, что за человек, а уже речь вовсю идет о том, чтобы увезти дочь далеко от родительского дома, в Америку. Маша только смеялась, глядя на их волнения и страхи: «Мам, пап, я ж не на луну лечу, а в самую лучшую страну в мире. Там все для людей, там возможности другие. Вот встану на ноги, вас туда перетащу. Хоть поживете по-человечески на старости лет!» Нина плакала, Иван угрюмо хмурился и наливал очередной стакан. Борька, тогда еще студент колледжа, как мог, успокаивал родителей:

— Да что вам, пусть едет. Родня в Америке — это же круто!

Вот и вышло, круче не бывает. Маша уехала и пропала. Сначала года полтора скучала по дому, по близким, — звонила, писала, обещала приехать. Потом родилась Юлька — и как отрезало. Редкие звонки раз в месяц, короткие эсэмэски — у нас все в порядке. Не нужны они стали Маше, не нужны. А тут и Борька женился, привел в семью Зойку. И пошло-поехало: скандал за скандалом, ненависть, отчуждение…

Может, с этого все и началось — Иваново пьянство, Нинина болезнь? Каждый нашел свою лазейку, убегая от тоски по их привычному, уютному мирку, который рухнул, разрушился, распался на обломки… Что поделать теперь, прошлого не вернуть. Надо выживать, хотя зачем это — Ивану не совсем понятно. Были бы рядом дети, внуки, тогда ясно. А когда днем и ночью один…

Иван вздохнул, вытер скупую мужскую слезу, набежавшую на глаза, и потянулся к бутылке.