У ангелов нелетная погода

Татьяна Батенёва, 2010

Лариса Северцева получила очень приличный гонорар, хватило и на ноутбук для доченьки Анны, и на отдых в Турции. Мать и дочь уже в аэропорту мысленно плескались в теплом море, когда Аня отправилась в туалет и пропала… Больше недели Лариса провела между надеждой и полным отчаянием. Ее друзья отрабатывали все возможные версии, но ни одна из них не подтвердилась. Разгадка таинственного похищения оказалась ошеломительной. Только бесконечная любовь, ангелом-хранителем парящая над миром, может спасти хрупкую юную жизнь…

18 августа 2008 года, понедельник, утро

Аня поискала глазами часы на привычном месте — справа от себя. Утренний сон еще туманил глаза, но она сразу проснулась: часов на стене не было… Вспомнила, что она в больнице, а мама вообще в реанимации, — вот как чудесно начался их отдых в Турции.

Немного саднила ранка на сгибе локтя, но в целом она чувствовала себя неплохо, только както нереально. Наверное, это все отравление виновато, подумала она. Что же с мамой? Хоть бы встать и дойти до нее.

Она попыталась представить мать на больничной койке, бледную, в окружении каких-то приборов. Ничего не получалось — сколько Аня помнила себя, мама никогда не лежала, не болела. Даже когда простужалась и явно чувствовала себя плохо, не ложилась, а только куталась в старенькую бабушкину шаль и несколько дней брала работу на дом. Сидела за компьютером, хлюпая носом, и хрипло отгоняла от себя Аню: отойди, заразишься еще!

Один только раз Аня испугалась, когда проснулась ночью от чужих голосов и света, бившего сквозь стеклянную дверь ее комнаты. В комнату тихонько вошла мать, наклонилась над ее постелью:

— Анечка, не пугайся, ко мне скорая приехала, сейчас уедут.

— А что случилось, мам? — Аня со сна только хлопала глазами.

— Да ничего страшного, сердце прихватило, вот и вызвала. — И так же тихонько вышла из комнаты.

Аня села, укутавшись в одеяло, и долго слушала, как бубнил что-то мужской голос, потом захихикал женский, но явно не мамин. Темные силуэты мелькнули к прихожей, дверь захлопнулась.

— Ну что, мам, как ты? — Аня подскочила к постели.

— Да все в порядке, кардиограмма нормальная. — Мать успокоительно похлопала дочку по руке. — Просто я немного испугалась, часа в два прихватило сильно, думала — инфаркт.

— Как инфаркт? — Аню больше испугал тон матери, чем само слово. — Какой еще инфаркт?

— Да нету никакого инфаркта, успокойся! — Мама попыталась засмеяться. — Доктор сказал, переутомление, отдыхать надо, вот, таблетки назначил.

Аня села на краешек постели, обняла мать:

— Ну ты смотри не болей у меня!

— Да я и не болею, это так что-то… Ты спи, а то в школу проспишь.

И в школу в тот день Аня действительно проспала…

Она пригорюнилась, вспоминая тот эпизод, — ведь тогда могла бы побольше заботиться о матери. Но она, не задумываясь, убегала то на репетицию в танцевальную студию, то на прогулку с подружками. И неохотно выполняла поручения по дому — жалко было тратить время на уборку или покупку продуктов. Мать иногда ругала ее, но чаще молча все делала сама.

Аня откинула одеяло и собралась потихоньку встать, но дверь вдруг чуть-чуть приоткрылась. Аня снова укрылась одеялом — вдруг сейчас разорутся, что вставать нельзя?

Но в палату просунулась детская физиономия в медицинской маске. На голове у ребенка была красная бейсболка козырьком назад, а между ней и маской — хитро прищуренные глаза. Ребенок уставился на Аню, но не двигался.

— Чего ты, заходи! — Аня сделала приглашающий жест. — Не бойся!

В щель протиснулся мальчик в желтой майке и больших, не по росту, джинсовых шортах, в руках он держал футбольный мяч. Лет пять или шесть, подумала Аня, она всегда с трудом определяла детский возраст.

— Ты кто? — Аня преувеличенно нахмурила брови, но не выдержала и улыбнулась, так откровенно пацанчик пялился на нее.

— Я — Сеня, — качнул он головой на тонкой шее. — А ты кто?

— А я — Аня.

— Ты болеешь? — Из-за маски речь мальчика была не очень разборчивой.

— Да нет, это так, временно. — Аня махнула рукой.

— А я болею! — гордо сказал Сеня. — Мне будут операцию делать.

Он сильно картавил: получилось не «операцию», а «опегацию».

— А ты чего в маске-то? — поинтересовалась Аня.

Он подошел поближе, снял маску, она повисла на одном ухе. Теперь было видно, какое бледное, мучнистое лицо у малыша, а под бейсболкой голова обрита налысо.

— А, чтобы мик’обы не п’ивязались, — тоном опытного пациента объяснил Сеня. — Они же тут к’угом, только и ждут, а мне болеть соплями нельзя, мама сказала. А то опегацию не сделают.

— А-а, — кивнула Аня. — А ты вообще-то из России?

— Не-е, я тут живу, — помотал головой Сеня. — А папа сказал, что после опегации он мне газгешит на яхте гулить. У тебя есть яхта?

— Не-ет, — усмехнулась Аня. — Яхты нету. У меня велик есть и ролики.

— Ну, у меня тоже велик есть, и голики, и квад’оцикл. — Сеня пренебрежительно махнул рукой. — Только мне тепегь нельзя кататься. А то если упаду, будет инфекция, а мне нельзя, мама сказала.

— А как же футбол? — Аня показала глазами на мяч. — Тоже ведь можно упасть.

— А, я не иг’аю, это так, от стенки только отскакивает, а на улице нельзя. — Сеня пригорюнился, снова надел на оттопыренное ухо резиночку маски.

— Ну, ты не грусти, — сказала Аня сочувственно. — Вот операцию сделают, и все будет нормально, будешь и в футбол играть, и на квадроцикле ездить, да?

— А хочешь, я попгошу папу, и он газ’ешит тебе на яхте со мной покататься? — Даже сквозь маску было видно, что Сеня улыбнулся. — Я буду гулевой, папа капитан, а ты будешь юнга, хочешь?

— Конечно хочу! — Аня улыбнулась в ответ. — Ты только давай поправляйся, и обязательно покатаемся.

— Ну ладно, я пошел, а то Жулька будет вопить, что я не в койке.

— Жулька? Это собака твоя, что ли?

— Собака! — Сеня захихикал, держась за живот. — Ну ты смешная! Это Жюли, моя няня, папа ее Жулькой называет.

— А-а, — озадачилась Аня. — Как-то некрасиво, она же не собака?

— Не, она вообще-то добгая, только глупая ужасно, папа говогит. — Сеня подошел в двери. — Ну, я пошел! Огевуаг!

— Ну, оревуар! — засмеялась Аня. — Будь здоров, не кашляй!