Комната для трех девушек

Анна Данилова, 2022

Роман «Комната для трёх девушек» – это увлекательная детективная история, где под подозрением оказывается каждый персонаж. Анна Данилова умело выстраивает повествование, разбрасывает зацепки по тексту, с помощью которых самые внимательные читатели могут догадаться, что же произошло на самом деле… «Комната для трёх девушек» – это психологический детектив, который будет держать в напряжении до самых последних страниц.

© Текст. А. Дубчак, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

1

9 августа 2021 г

— Получается, что я купил вас вместе с домом?

Борис Бронников, адвокат, высокий крепкий мужчина в свитере и в джинсах, поднялся на крыльцо только что купленного им дома в сосновом бору и обнаружил сидящую на чемодане возле двери женщину неопределенного возраста. Худая и нахохлившаяся, с пестрой повязкой на голове, делающей ее похожей на попугая, с внимательными глазами, она криво усмехнулась:

— Хотите сказать, что вас предупредили обо мне?

— Ну да. Григорий так и сказал мне, что, мол, без Женечки ты не обойдешься, что она, то есть вы, просто клад!

— Так-то оно так, да только известно ли вам, сколько я стою?

— Вы?

— Ну, то есть мои услуги… — Ее бледные щечки моментально порозовели.

— Признаться, нет. Но, надеюсь, мы сговоримся.

— Думаете, со мной так легко можно о чем-то вообще договориться?

— Что-то я не понял. Вы хотите здесь остаться и продолжать работать в этом доме? — начал сердиться Борис. — Или нет?

Конечно, Григорий, его друг, у которого он и купил этот дом, предупредил его о трудном характере домработницы Жени, что к ней надо найти подход и все такое. Но не слишком ли дерзкий взгляд у этой особы? Да и рот она подозрительно кривит… Хотя, может, она просто волнуется? Все-таки Григорий проживал здесь с целым семейством, а теперь в доме поселятся двое взрослых мужиков — Борис с братом Петром. И оба тоже не подарки. Со своим норовом, привычками. Успокаивало одно — Женя, хоть и была особой женского пола по паспорту, но пока что воспринималась им лишь как помощница по хозяйству и никакого интереса как женщина не вызывала. Конечно, сейчас на ней были джинсовая куртка, под которой виднелся малинового цвета джемпер, да длинная зеленая юбка, странным образом отороченная внизу белым кружевом (дичь какая-то!). Может, если ее раздеть, то она будет и ничего…

Она смотрела на него, и глаза ее наполнялись слезами. Кажется, он спросил ее, хочет ли она остаться работать в этом доме. Повторять свой вопрос он не стал, это прозвучало бы и вовсе грубо.

— Женя…

— Меня зовут Евгения, — она вздернула подбородок, и он увидел ее шею, гладкую и молодую, подумал, что ей вообще лет двадцать пять! Или же она так хорошо сохранилась, живя в лесу на свежем воздухе.

— Хорошо, давайте с самого начала. Вы хотели бы остаться здесь, в этом доме, учитывая, что теперь хозяевами будут двое интеллигентных мужчин с очень скромными требованиями в плане быта?

— Да.

Ему показалось, что она произнесла это с трудом, или нет?

Борис достал из кармана ключи и передал ей:

— Открывайте, вы лучше знаете, как это сделать. Здесь так много замков…

Замков на самом деле было всего два, но Борису так хотелось поскорее подружиться с Евгенией, что этот жест с передачей ключей должен был как-то смягчить ее сердце, пусть она поймет, что он ей всецело доверяет.

Евгения схватила ключи и привычными быстрыми движениями открыла двери. И хотя Борис успел рассмотреть дом перед покупкой и даже выбрал себе спальню и кабинет (спален в доме было пять, а кабинетов два, один раньше занимал Григорий, а второй — его старший сын Ефим), но почему-то сейчас заходил в него словно в первый раз.

— Проходите, — бросила она через плечо, быстро двигаясь по огромному холлу в сторону застекленной и залитой солнцем гигантской гостиной, в которой, по мнению Бориса, легко можно было бы организовать зимний сад. Насколько он помнил, в доме была еще одна настоящая гостиная с камином и диванами, а еще — библиотека и множество других комнат, которые теперь, после того как оттуда съехала семья Григория, казались осиротевшими, пустыми даже при наличии мебели, ковров под ногами и занавесок.

— И вы одна убирали этот дворец? — невольно вырвалось у него. Ему, мужчине, для которого уборка всегда представлялась чем-то невообразимо сложным и трудоемким, с чем он даже в молодости справлялся с трудом, было сложно представить, как же можно поддерживать порядок в этих многочисленных комнатах, ванных, холлах, коридорах, лестницах.

— Да, одна. Единственно, когда я обращалась за помощью к моей подруге Тоне, это мытье всех окон. Клининговую компанию я принципиально не вызывала, потому что знаю, как они работают и как после их уборки пахнет в доме. И вообще, вы сомневаетесь, что я в состоянии содержать ваш дом в чистоте? Тогда зачем же вы настаиваете на том, чтобы я работала здесь?

Теперь была его очередь усмехаться. Оказывается, он настаивает! Да уж, эта Евгения — крепкий орешек. Принимать какое-то радикальное решение сейчас, когда они были знакомы всего пять минут, было глупо. К тому же, только представив себе, как же это будет муторно заниматься поисками новой домработницы, ему становилось дурно. Нет-нет, эта особа проживала здесь не один год. Так, стоп. Но тогда сколько же ей лет? Ладно, разберемся! Итак. В доме будет чисто, а это уже хорошо. К тому же она знает этот дом как свои пять пальцев. Здесь будет чисто, тепло, все будет работать, греться, напитываться домашним уютом, если, конечно, Петр все не испортит своей неряшливостью и еще более дурным, чем у Евгении, характером.

Если Борис был адвокатом, то его младший брат Петр Бронников был, по его мнению, настоящим бездельником и шалопаем. И это просто чудо какое-то, вселенская невероятность, что он, легко и весело занимаясь какой-то очень странной благотворительностью, сколотил себе целое состояние, причем настолько оно было велико, что ему, сорокатрехлетнему мужчине, можно было вообще расслабиться, не работать и жить только на дивиденды.

Один раз он попытался играть на бирже и чуть было все не спустил, но вовремя остановился и вложил деньги в какую-то американскую компанию. Да и вообще, дело прошлое, Борис взял с него слово, что он больше никогда не сунет нос в биржевые таблицы, и, начиная с этого (а этот поворотный момент в жизни младшего брата случился полгода тому назад, когда они как раз вернулись из Парижа), Петя принялся примеривать на себя все виды деятельности взрослого человека, которые казались ему привлекательными. Так, на сегодняшний день, причем день весьма знаменательный, потому как братья решили начать новую жизнь и поменять не только свою городскую квартиру на «лесной дом» под Подольском, но и образ жизни, замедлив ее темп, Петр возомнил себя писателем и теперь, не показывая брату ни строчки своего нового романа, что-то там строчил вот уже целую неделю.

Бродя по новому дому, уже успевшему захламиться коробками и чемоданами, корзинами и мешками, Борис с ужасом представлял себе, что же будет, когда сюда приедет Петя и как он будет здесь себя вести. Как в гостиной пропишется большой поднос с остатками еды и грязной посудой, как в спальне повсюду будут разбросаны его штаны, рубашки, пижамы и носки…

Когда-то они оба были женаты, но ничего хорошего эти браки ни одному из братьев не дали. Разве что им пришлось поделиться с бывшими женами деньгами и имуществом. Детей они тоже не нажили, во всем, что происходило с ними плохого, всегда винили своих жен. Вот поэтому, решив немного отпустить ситуацию и позабыть о существовании в обществе брака в принципе, они вздохнули с облегчением, когда поняли, что можно спокойно жить и без жен. Причем жить так, как им вздумается, свободно. Никаких особых условий для совместного проживания они себе не придумывали, просто решили, что жить вместе как-то веселее, приятнее, а если кому-то из братьев вздумается привести в дом женщину, так что ж, будет по меньшей мере забавно.

— Вы на самом деле родные братья, как сказал мне Григорий Яковлевич, или же… как бы это помягче выразиться… близкие друзья?

Она задала этот вопрос Борису прямо в лоб. Она и встала-то близко к нему, почти вплотную, вероятно, чтобы заглянуть ему не только в глаза, но и в душу. Он уловил исходящий от нее цитрусовый запах, словно она маленькими ручонками только что давила сок из апельсина. Должно быть, предположил Борис, она подушилась дорогими духами, доставшимися ей в подарок от бывшей хозяйки, жены Григория, Марты. Ну не может так приятно и дорого пахнуть дешевый парфюм. Хотя, если Григорий платил ей столько, сколько он и озвучил братьям, то она, живя в этом шикарном доме, причем на всем готовом, может позволить себе покупать хоть ведро таких духов каждый месяц.

— Братья.

Он, кашлянув в кулак, отошел от нее подальше и продолжил исследование дома. У него уже был опыт общения с домработницами, но все они очень уж сильно отличались от Евгении. Тихие и незаметные, они даже двигаться старались бесшумно и выполняли беспрекословно все поручения своих хозяев. Эта же мадам обещала быть хамкой. Как-то так.

— Евгения…

— Ладно, раз вы братья, то можете называть меня Женей, — вдруг смягчилась она, к его великому удивлению. — Ну, говорите, что нужно делать. Хотя я и без того знаю — разобрать все коробки, посоветоваться с вами, куда и что раскладывать, я имею в виду книги, документы. Вы уже определились со спальней?

— Все коробки с буквой «Б» — это мои вещи, как вы можете догадаться, а…

–…«П», стало быть, вещи вашего брата, Петра Михайловича.

— Точно! Пойдемте, я покажу вам, какую спальню и кабинет выбрал себе я…

Спустя время Борис звонил Петру и кричал в трубку:

— Слушай, я тебе сейчас такое скажу! Эта Евгения, прикинь, будет зарабатывать в месяц сотню тысяч рублей, и при этом она совершенно не умеет готовить!!! Я попросил ее просто заварить чай и приготовить бутерброды, знаешь, что она мне сказала?

— Что?

— Она, прикинь, заявила мне, что готовить она не нанималась!

— И что, ты ее прогнал?

— Нет. Подожду, когда ты приедешь, вот вместе все и решим.

— Она хоть красивая?

— Настоящий крокодил!

— Вот и отлично! — воскликнул обрадованно Петр.

— Ты что, брат, спятил?

— Во всяком случае, она не будет отвлекать меня от моего романа. Ты погоди, не горячись… Держал же ее Григорий, значит, было за какие качества ее ценить. Может, она человек хороший.

— Говорю же — крокодил, того и гляди сожрет!