Из «Метаморфоз» Овидия

Татьяна Анатольевна Томина (2024)

В сборнике представлен краткий выборочный пересказ «Метаморфоз» Овидия — древнеримского поэта (43 г. до н.э. — 17 г. н.э).

Сквозь Время Древние ведут, не отвергай руки',

Нам ткань искусную плетут Овидия⁽¹⁾ стихи.

__________

⁽¹⁾ Овидий (Публий Овидий Назон) — древнеримский поэт (43 г. до н.э. — 17 г. н.э)

Примечание:

1. В сборнике представлен краткий выборочный пересказ «Метаморфоз» Овидия, выполненный по переводам с латыни исключительно в целях просветительства

2. Разбивка книг на стихи — условная

***

Из книги 1

хх

В вечном хаосе Мир пребывал однородного мрака,

Разделенья на сущности в Мире том не было всяко.

Свет от солнца Юпитер и Феб от луны не давали,

Нет земли иль иного, чтоб ветры вокруг омывали.

Нет и форм — всё боролось со всем и повсюду,

Холод, жар, твердь и мягкое смешано в груду.

Бог совместно с Природой раздору конец положили.

Может, боги решили, мол, Сущности то заслужили.

И огонь направляется вверх к небесам, что чудесно,

Ниже — воздух остался, а земли сжимаются тесно.

Бог затем разграничил земное пространство —

Реки есть и моря, поле, лес, есть и горное царство.

Верхний свод — пять частей, посерёдке — светило.

На земле — поясов пять, число «пять» всем мило.

По краям — стужа, холод и мрак лишь кромешный,

В центре — зной, он потоком там льётся неспешный.

Между ними — приятного климата счастье,

Только ветром порядок тот рвётся на части.

На Восток и на Запад Зефир часто ласково веет,

Семизвездье и Скифию дикий Борей не жалеет.

Над Землёй предназначено место эфиру,

Свод последний включает созвездия Миру.

Твари разные созданы и где удобней селились,

Звери, рыбы — внизу, птицы вверх устремились.

Человеку те боги частицы своей не жалели.

Иль из глины слепили, добавив водицы для цели?

Он — подобие божье и сравнивать с зверем не надо,

Лишь он может на небо смотреть — это Бога награда.

хх

Золотой век Сатурна те люди сперва получили —

Нет законов, но правду и верность там чтили.

Нет и мыслей — уехать от дома куда-то далёко,

Нет и рвов, и мечей, дани, нужной до срока.

Лишь весна, урожай без посева и пота,

И молочные реки, и слово не знали «забота».

Век серебряный следом — Юпитер о том постарался.

Создал лето и зиму, а осенью холод пробрался.

И в пещеры ушли, и трудом шалаши сотворились,

Зёрна бросили в землю, волы для людей пригодились.

Медный век — брани век, но пока не преступно,

И последний — железный, и счастье уже не доступно.

Стыд потерян, а правда и верность сбежали,

И руде злой над миром власть люди отдали.

И нажива нужна — паруса вверх взметнулись.

Поле делят, под землю за кладом рванулись.

Всюду войны, грабёж, яды, смерти и беды,

И покинули боги ту Землю — кровавые среды.

хх

Бог Гигантов поверг и уйти на Олимп не позволил,

Их Земля возродила, Бог в этом её не неволил.

И Гигантам поверженным образ людей придала.

Те богов чтить не станут и это Земля не учла.

Полубо'гам всю землю когда-то зря боги вручили,

Много бед от тех фавнов и нимф, и сатир получили.

Бог Сатурн посетил для осмотра земное творенье,

Полубог Ликаон о Сатурне представил сомненье.

«Не бессмертные боги!» и ночью Сатурна хватает,

Рубит мелко и части в кипящий котёл он бросает.

Возродился Сатурн, Ликаон был наказан беспечный —

В волка с проседью Бог превращает злодея навечно.

хх

С гневом Бог наблюдает земные страданья —

«Язву б срезать», объявит богов совещанье.

Собрались, Млечный Путь для богов он откроет:

«Ликаону — законно проклятье. Что людям устроит?»

— «Не волнуйтесь, я новых создам вместо этих,

Будут лучше, все будут невинны как дети.

Наказать как? — огонь может быть нам опасен.

Пусть потоп — в разрушениях тоже ужасен».

Нот был вызван — дожди проливные приносит,

А Ирида напоит все тучи и влага всё скосит.

И посевы погубят, и реки выходят из края,

И потоки снесут всё, твердь с морем мешая.

Всё живое погибнет, под воду уходят богатства,

Лишь Парнас над водой среди мёртвого царства.

Один праведник, Девкалионом он звался,

Чудом вместе с женой на Парнасе-горе оказался.

Бог увидел, что двое созданий невинных осталось,

Он стихию унял, суша вновь над водой показалась.

хх

Муж с женою в безлюдье стенают и к Храму приходят,

«Что нам делать?» — с Фемидой там речи заводят.

Им в ответ: «Вы праматери кости возьмите,

Через спину бросайте, что будет, на то не глядите».

Растерялись те бедные: «Это, наверно, греховно».

Боги им объяснили: «Праматерь — земля, безусловно.

А праматери кости — то камни земли, их бросайте,

Из камней что получится — в срок свой узнайте».

Камни, муж, что бросал, род мужской возродили,

От камней от жены — только женщины были.

И животные вновь на земле появились,

А подсохла земля — жизни все возродились.

Средь существ были прежние, новых не мало,

Змей Пифон появился, ужасной жизнь стала.

Он размером с гору', боги всё же его одолели —

Тысяч стрел в его шкуру вдруг враз полетели.

С этих пор играм было Пифийским начало,

За победу — из дуба венок, жизнь о лавре не знала.

хх

О рождении лавра такая легенда бытует:

«Купидон, сын Венеры, без устали стрелы тасует.

Он Пене'еву дочь поражает тупою стрелою,

От неё — нелюбовь, эту правду не скрою.

Аполлона он острой стрелой поражает,

От любви Аполлон с этих пор и страдает.

Сын Юпитера, Феб, полюбил дочь Пине'я Пине'ю,

А она — ни в какую, бежит от него поскорее.

Красота в беге том удвоенье для глаз получает —

Развиваются чёрные кудри, одежда её облегает.

Прибежала к реке, той водой сам Пине'й управляет,

Просит образ сменить и отец дочке в том помогает.

В стройный лавр превратил свою дочь он, Пине'ю,

Добежал Феб, рукой обхватил лавра ствол он, бледнея.

Клятву дал, победителям будет такая награда —

На чело им венок, что из лавра, навечно услада».

хх

От тех Пи'ндовых гор сток реки, что Пене'ем зовётся,

Много рек иноземных оттуда по свету всем льётся.

И великий Пене'й той рекой управляет,

Повелителей рек он однажды к себе приглашает.

Все пришли, не идёт только И'нах на встречу,

Он в глубокой пещере, печальны у И'наха речи.

Плачет он — дочь любимая Ио пропала,

Всё постыло и радости в доме не стало.

Бог Юпитер влюбился в ту нимфу по имени Ио,

Прячет в тучах, супруга Юнона прошла чтобы мимо.

Но Юнона давно муженька своего уже знает

И тогда он любимую в тёлочку вмиг превращает.

Как подарок себе дать ту тёлку Юнона заставит,

Отдаёт её в стадо, следить за ней Арга поставит.

Арг — стоглазый и днём он за ней наблюдает,

Ночью в хлев под тяжёлый засов запирает.

Ио молит, но только мычанье выходит,

В водах И'наха морду с рогами находит.

Ни отец и ни сёстры узнать в тёлке Ио не могут.

Та копытом распишет песок и тогда они стонут.

Арг — на горное кладбище стадо, всё выше и выше,

Гор правитель от И'наха громкие стоны услышит.

Сын был послан убить это чудище — Арга,

Никому-то его, видно, было не жалко.

И Киллений заводит с тем Аргом беседу,

Как сатир Пан над нимфой задумал победу.

Но Сиринга в тростник обернулась умело,

Пан же дудочку сделал, дудит, до другого нет дела.

Под беседу у Арга глаза все закрылись,

Кровью Арга те горы тогда обагрились.

Нимфа Ио Юпитера долго просила, молила,

Он — супругу Юнону, прощение та получила.

Разрешилось всё миром и Ио в обличье, как знали.

В срок сынок появился, сыночка Эпафом назвали.

Был заносчив Эпаф — с Фаэтоном поспорил,

Мол, не бога тот сын, а другой кто «устроил».

Фаэтону Климена, то мать его, богом клянётся —

Поезжай к Фебу, сын, и навряд ли, отец отвернётся.

***

Из книги 2

хх

Фаэтон, сын Климены, к отцу Фебу в гости собрался —

Пусть признает он сына, надеясь, чтоб он не ругался.

Среди моря — дворец, вдоль киты, выгнув спину, играют,

Есть поля, города, рощи — нимфы там, боги села обитают.

Феб живёт в том дворце из смарагдов, печали не знает.

Фаэтон был настойчив — слуга во дворец пропускает.

Видит Феба на троне, а рядом с ним времени стражи —

Дни и Годы, Века и Часы непреклонные также.

Там Весна вся в цвету и чело ей венок украшает,

Обнаженное Лето с повязкой колосьев признает.

Осень грязная — соком от гроздьев поспевших, наверно,

Ледяная Зима — убеленная вся и причёсана скверно.

Феб приветствует сына, Фаэтону то кажется мало:

«Дай мне вещь, что отец — ты, чтоб всем доказало».

— «Всё я дам, попроси, ты напрасно боишься».

— «Колесницу хочу, в ней по небу ты мчишься».

— «То смертельный подарок, та просьба напрасна,

Ты не справишься, сын, и судьба в ней ужасна.

С ней Юпитер не справится — путы созвездий,

Сложен бег встреч Земли, попроси, что уместней.

Беспокойство моё, ты — мой сын, всем укажет».

Фаэтон как дитя — умоляет он, Феб не откажет.

Наставленья даёт — колеи чтоб держался

И коней чтоб не гнал, вниз и вверх не склонялся.

хх

Открывает Аврора двери царских чертогов,

Люцифер выгонят стадо звёзд из отрогов.

Сам Титан приказал запрягать колесницу,

Фаэтона Фортуне Феб вручает в десницу.

Но привычного груза кони в ней не застали,

И как судно без груза неустойчивы стали.

Колею потеряли, Фаэтон вожжи в страхе бросает,

Колесница — к земле, и огонь на земле возникает.

Вся земля опалилась — города и леса, горы снег потеряли

И пустыни возникли, эфиопы от жара все чёрными стали.

Воды рек задымились, в песках Нил укрылся,

Рыбы вглубь потянулись, Нептун появился.

Но он скрылся в воде — он не выдержал жара,

А Земля вся дрожит: «Урожай ль я тебе не рожала?

Если жар не уймёшь, то Атлант небо скоро обрушит,

Будет Хаос опять, всё погибнет, зря вкладывал душу».

У Титана дождей нет обильных, чтоб жар загасили.

Шлёт Перуна — грохочет, Фаэтона стрелою сразили.

Все остатки собрали, в могилу остатки сложили,

Камень с надписью «Пал, но дерзнул» водрузили.

хх

День прошёл на земле в темноте — Феб оплакивал сына.

Мать Климена могилу нашла, жизнь теперь ей уныла.

Сёстры, дочери Солнца, к могиле надолго приникли,

В ветви все превратились, янтарные слёзы возникли.

Кикн-брат с горя бился, стонал громогласно,

Шея выгнулась, перья возникли прекрасны.

Стал он лебедем белым, огня что боятся —

Нужен пруд или озеро, где бы купаться.

Феб в печали: «Теперь не нужна эта мне колесница,

Пусть Титан управляет, чья сына повергла десница».

Хоть Юпитер шумел, наметал много стрел и угрозы,

Но Титану пришлось — в колесницу, теперь её возит.

хх

Сам Юпитер-Титан все объехал небесные стены,

Землю всю осмотрел — не нужны ль где замены.

Жизнь настроил опять и опять он влюбился,

Бог в Аркадии в роще любви покорился.

В роще деву он встретил из свиты Дианы,

Та спала, в красоте Бог не видит изъяна.

Превратился в Диану и деву он будит,

За беседой о жизни Бог себя и забудет.

Деву стал целовать — образ свой возвратился,

После краткой борьбы грех с той девой случился.

И Диана прогна'ла — позор ей не нужен во свите,

А Юнона ту деву — в медведицу. Что вы хотите?

Но успела она породить перед этим сыночка.

Время скачет — пятнадцать прошло уж годочка.

На охоте Аркад — той Ликонии-девы сыночек,

Вдруг — медведица, что-то сказать она хочет.

Лук направил Аркад, тетива натянулась,

А медведица смотрит и не отвернулась.

Отвратил бог Юпитер то жуткое действо,

Взял обоих на небо — созвездий соседство.

Опять в гневе Юнона — к отцу Океану:

«Помоги мне отец, ведь несчастною стану.

Пусть она никогда в волны вод не стремится,

Пусть на месте одном вечно жизнь её длится».

хх

Много тех превращений все боги свершили.

Ворон белым был, чёрным стал — зря нагрешили.

Ворон в свите был Феба, измену увидел однажды —

Корониду любил Феб, она ж отдала себя дважды.

Прилетел ворон к Фебу, а тот — Корониду стрелою,

Коронида кричит: «Подождал бы, зря — сына со мною».

Фебом ворон, что весть ту принёс, чернотою наказан.

Сына Феб достаёт и к кентавру Хирону — обязан.

Как-то раз дочь Хирона в пещеру зашла, была жрицей.

Предсказания мальчику, он — полубог, стали литься.

Смертным души вернёт, дважды дед всё ж накажет —

Он от дедовых молний две судьбы с жизнью свяжет.

А Хирон умолять будет сделаться смертным —

Яд змеи изнурит, исполненье желаньям заветным».

Слишком много сказала, Юпитер её — в кобылицу,

И с тех пор на просторе под рыжею гривою мчится.

хх

Раз Меркурий в девицу по имени Герса влюбился,

Что из дома Минервы-богини войны, не годился.

И Минерва узнала, Аглавра-сестра в том поможет —

Как девицу украсть, плата это злодейство умножит.

Есть в пещере глубокой старуха, что Зависть зовётся,

К ней Минерва пришла — приказанье о яде даётся.

С палкой в сучьях та Зависть-старуха приходит,

Там Аглавру во сне ядовитою палкой изводит.

Шлёт виденья про счастье любимой сестрицы,

Яду зависти впредь по крови жарко литься.

Но Меркурий проведал — спешит в дом Минервы,

На пороге — Аглавра, как выглядит скверно.

Душу чёрную он наказал — в камень та обратилась,

Сам взлетает на небо — недолго любовь и продлилась.

хх

Там Юпитер-отец шлёт Меркурия действо наладить —

Надо стадо коров к морю синему срочно направить.

Агенора-царя, что Сидонией правит, любая корова,

Средь коров этих дочь его бродит до ночи покрова.

В Агенорову дочь бог Юпитер влюбился,

Бог в быка белоснежного вмиг превратился.

Бык с девицей играет, бык жмётся к девице,

Дева на спину села — бык в море стремится.

В море бог превращается снова в Титана,

А девица теперь обладает изъяном.

***

Из книги 3

хх

Царь Сидоний разгневан, он всё понимает превратно.

Сына Кадма пошлёт, мол, без дочки не примет обратно.

Но с Юпитером битва — для Кадма звучит неуместно,

К Фебу он за советом — отец поступает не честно.

Феб ответил: «Ты спрячься, есть место такое в пустыне,

Там ты встретишь корову, ярма что не знала доныне.

Ты за этой коровой иди, жди, когда она ляжет —

Где Беотии стены создать, тем она вам покажет.

Кадм пошёл и, конечно, корову он эту встречает,

Все за ней, где легла, — место чудное их поражает.

Незнакомы прекрасные горы, поля — место верно,

Надо жертву Юпитеру — воду найти непременно.

Слуги Кадма к пещере пошли, там ручей протекает,

Кто в пещере живёт, зря никто из отряда не знает.

А в пещере той — Змей, Марсов он, и с тремя головами,

Позолоченный гребень, огнём Змей играет глазами.

Из пещеры он выполз и стал подниматься громадой,

Слуг убил — задушил, потравил, для еды ему надо.

Не дождался Кадм слуг и к пещере отправился воин,

Видит мёртвых и Змея — врага, что ему был достоин.

Дротик метко бросает и в спину вонзил тому Змею,

На дыбы Змей — но дротик не вынуть злодею.

Змей на Кадма бросается — это движенье напрасно,

Кадм копьём Змея — к дубу, погиб он — теперь это ясно.

Смотрит Кадм на врага, слышит голос он Девы Паллады:

«Будешь впрёдь ты как Змей — это людям от Марса награда.

Змея зубы возьми и посей — народятся грядущие люди,

Поколенье людей для войны вечно слугами будет».

Кадм посеял все зубы — богиню всё ж надо бояться,

Как колосья те люди подня'лись и стали сражаться.

Когда пять лишь осталось, один — Эхион его звали,

Предложил прекратить, Кадму слугами верными стали.

Марс был тестем у Кадма и Фивы был город построен,

Жизнь могла быть счастливой, какой он, конечно, достоин.

Но над родом, похоже, проклятье богини висело —

С первым внуком у Кадма — уже не хорошее дело.

хх

Кадма внук — Актеон был однажды на псовой охоте,

Прогуляться решил он по роще — теперь не найдёте.

Есть пещера средь рощи Дианы — богини охоты,

Отдыхала средь нимф от трудов, бесконечной заботы.

Актеон в ту пещеру вошёл — то поступок невежды,

Нимфы скрыли Диану — она ведь была без одежды.

Чтобы он никогда то, что видел её, не хвалился,

Окропила водой — Актеон в зверя вмиг превратился.

Он — олень быстроногий и в страхе олень убегает,

Стая псов, его псов, вслед бежит и его нагоняет.

На колени упал тот олень, вопль жалостный громок,

Сожалеют друзья — Актеон был б в охоте той ловок.

Кто богиню корит, мол, уж очень Диана жестока,

Кто сказал, что невеже достойно от Девы урока.

хх

Шлёт Юнона на род Агенора проклятье навечно —

Кадма дочь носит сына от мужа Юноны беспечно.

Лишь Юноне дозволено это — должно быть всем ясно,

Месть Юноны Семеле придумана — будет ужасна.

Превратилась Юнона в старуху — и в гости к Семеле,

Убеждает — Юпитер покажет любовь пусть на деле.

Пусть Семелу Бог любит в том виде как любит Юнону.

Бога просит Семела — нельзя отказать по закону.

И объятья, что в громах и молниях, были прекрасны,

Но Семела умрёт — для людей те объятья ужасны.

Сына спрячет Юпитер, что был во любимой Семеле,

Он в ноге носит сына, чтоб вырос тот сын поскорее.

Позже сына Бог Ио — сестрице Семелы, вручает,

Ио вырастит сына — в том деле она понимает.

хх

Были мирные годы Юноны и мужа богини — Титана,

Раз поспорили в шутку — к Тересию чтоб без обмана.

Спор о том, кто в любви наслаждение больше имеет,

У Юноны — мужчины, у Юпитера — жены довлеют.

Тот Тересий был как-то покусан злодейкой змеёю,

Он семь лет жил как женщина, ведал, что это такое.

И Тересий сказал: «Прав великий Юпитер, конечно»,

Но Юнона обиделась — в спорах с женою так вечно.

И Юнона шлёт кару — Тересия вдруг ослепляет,

Для смягченья Титан провидения дар поручает.

хх

Предсказал раз Тересий Нарциссу такую судьбину —

Мол, погибнет Нарцисс, коль увидит свою он личину.

Предсказанье свершилось — была там у Эхо забота.

Дева Эхо без речи страдала — Юноны-богини работа.

Нимфа Эхо Юноне мешала застать муженёчка

И увидеть — Юпитер средь нимф не пропустит денёчка.

Эхо длинною речью Юнону всегда отвлекала,

Деве речь укоротит — теперь лишь повторы та знала.

Вот пятнадцать Нарциссу, в него дева Эхо влюбилась,

Но Нарцисс был не влюбчив, без этого жизнь его длилась.

На прогулке с ним Эхо заводит однажды беседу,

Перекличка Нарциссу наскучит, он гонит и эту.

Эхо в горе, страдает, в пещерах навечно укрылась,

Эхо высохло, голосом встречному только явилась.

Надоело всем любящим видеть такого Нарцисса,

Небесам говорят: «Не жалейте для парня сюрприза».

Пусть полюбит Нарцисс, кем владеть он не в силах —

Предсказанье Тересия было в словах этих «милых».

Раз Нарциссу в день жаркий воды захотелось напиться,

Наклонился к ручью — как прекрасно лицо в той водице.

Он влюбился в сей образ, кто это — Нарцисс и не знает,

Сон, еда не нужны, смотрит в воду, мечтает, страдает.

Тянет руки к нему — но колеблется образ, сбегает.

Полыхает Нарцисс, как достичь, что желает, не знает.

Эхо сжалилось, видно, Нарцисс получает ответы,

Одно слово «Прости» — того образа были приветы.

Смерть настигла Нарцисса, но слухи бытуют — в Аиде

В воды Стикса смотрящим прохожий любой его видел.

Вместо тела Нарцисса нашли на брегу лишь цветочек,

Цвет — шафранный, вокруг — белых листьев веночек.

хх

И Тересий пророчил Пенфею, который царь фивский,

Что растерзан он будет — конец, мол, уже этот близкий.

Это сбудется точно, когда он Семелы сыночка

Не почтит словно бога, хоть мал тот росточком.

И пришёл тот сыночек, он звался Либе'ром,

Люди Вакхом прозвали, в гулянье был смелым.

Он принёс новый культ — стали праздники громче

И вино там рекой, и разнузданность, в общем.

Царь Пенфей призывал: «Не губите столицу,

Посмотрите — теперь не герои, а пьяные лица.

Приведите Либе'ра иль Вакха, в темницу закройте».

Но другого приводят — мол, слушать извольте.

«Либер-Вакх — это бог и под гнев бы его не попасть,

Как-то раз на корабль зазвали — решили украсть.

Он там всех превратил в разных моря созданий».

И решает Пенфей: «Самому надо выйти из зданий».

Он пошёл на пустырь, где с богами вакханки резвились,

Нимфы были уж пьяны, в уме от вина повредились.

Нимфа Ио кричит: «Какой боров, сестрицы, прекрасный!»

За Пенфеем погнались, Пенфей был растерзан ужасно.

***

Из книги 4

хх

Алкито'я из дома Минервы не чествует Вакха —

Конец ознакомительного фрагмента.