Не предавай любовь

Тата Ефремова, 2021

Из-за болезни мамы Катя вынуждена переехать в дом отца, с которым она не общалась почти 18 лет. Новая школа, новые друзья… и недруги. И новая семья… и он, пасынок отца, бунтарь и задира Глеб.

Глава 7

Глеб

Мать домой в тот день так и не приехала. Ну и ладно. Глеб слышал, как девчонка лазала по дому, возилась на кухне, болтала о чем-то с Лешкой. Осмелела.

Байстрючка, конечно же, была в шоке. Глеб пожалел, что вызверился на нее. Но уж очень гадкое настроение у него было, и Самарская к нему еще минусов добавила.

Гурмин зацепил его на перовой перемене, схватил за руку, зло глядя в лицо, бросил:

— Поболтаем?

Глеб вырвался, пошел за Матвеем к окну.

— Что, Никитин, захотел халявы?

— Чё тебе надо, Гурмин? Приснилось что-то?

— Ну ты и поймал подставу! Думал я не пойму?

— Да выразись ты уже членораздельно! — Глеб саркастически поднял губу, произнеся последнее слово как два разных.

— Собирался меня развести? Договорился с этой… Самарской, что разведете меня вместе, как лоха?

До Глеба дошло, он чуть не заржал в голос. О том, что Матвей может предположить сговор, он и не подумал, уж слишком его выбило появление «сестрички» в доме.

— Да не разводил я тебя! — раздраженно объяснил он Гурмину. — Я с ней в тот момент вообще знаком не был. Мы познакомились с ней на следующий день, в воскресенье. Антон привел. Это моя сестра по отцу. Я что, стал бы так палиться, зная, что она к нам в школу переходит?

Матвей смотрел на него, исподлобья, поджав губы.

— Какая, блин, сестра?

— По отцу! Типа общий папаша. Антон накосячил до встречи с мамой. Теперь у них с дочуркой все тихо-мирно, она у нас живет, временно. Я понятия не имел. Хочешь — спроси сам. Она лохушка полная, честнарик, не сомневайся.

— И спрошу, — процедил Гурмин.

Он действительно спросил, воспользовавшись тем, что Самарская при всех хлопнулась в обморок. Арина потом Глебу полчаса выговаривала, что у девочки стресс и к тому же покушать нормально не удалось, мол, проследите. Покушать, блин. Классная Глеба вымораживала. Ходит, трясет своим пятым размером, глазами хлопает. Кто таких, вообще, в школу берет? Директриса за воспитанием патриотизма не сечет, что парни на Арину реагируют не по-детски, когда она у доски наклоняется? Хоть бы блузки носила не в обтяг.

Матвей подозвал Глеба на третьей перемене, сказал, криво улыбнувшись:

— Ну ладно. Прощаю. Что за метелка?

— А что? — Глеба почему-то неприятно задело. — Сам к ней в кафе клеился.

— Так то в кафе. Она моется-то? Голова грязная, изо рта воняет, от одежды тоже.

Глеб только дернул плечом: от него-то Матвей чего хочет? Он Самарской не нянька.

Прошло два дня. Антон позванивал байстрючке, мать не появлялась, Ирка ходила букой, Вика, домработница, совсем обленилась. Самарская завела друзей в классе, Миулину и Бобринюк. Гурмин вел себя странно — постоянно находился с новенькой в интерактиве: то слово вставит, то спросит что-нибудь…

Глеб вечерами заходил в кафе у заправки, где обедали дальнобойщики, ему нравилось слушать гул усталых голосов, грубый мужской смех, это отвлекало от мрачных мыслей. Дома Лешка и байстрючка справлялись сами, девчонка покупала что-то, готовила для мелкого. Пусть отрабатывает проживание. Полина позвонила, сказала приедет. Глеб с нетерпением ждал мать, признаваясь самому себе, что скучает по ее бестолковому лепету. На душе было тяжело.

Предыдущим вечером они долго болтали с Томой по видео. Тамара позвонила ему сама, и он понял — она уже влюблена в него. Это неожиданно резануло Глеба по сердцу. Тома — нормальная девушка, прикольная, наивная в чем-то, уже один раз на парне обожглась, но все равно ждет большой и чистой любви. Ухаживания Глеба и Матвея ее смущают. И видно, что Глеб девушке очень нравится. В конце беседы Тома, немного запинаясь, пригласила его к себе домой. Победа фактически была у Глеба в кармане, даже билеты в театр не понадобились. Но после разговора на душе было так пакостно, что он не мог заснуть, хотя днем мечтал перехватить пару часов сна. Технически тр*хнуть Тому проблем не составит, она симпатичная, он на нее реагирует. Почему-то перед глазами встало лицо Кати в тот вечер, в кафе. Глеб с усилием отбросил от себя воспоминание и вернулся мыслями к Томе. Он думал и представлял, как все это будет. И как он потом покажет видео Матвею. Распсиховался. Пошел к «сестричке», предупредить, что с минуты на минуту приедет Полина.

Глеб постучал к ней в комнату, молча показал: выходи. Сам остался в коридоре, встал, опершись о перила лестницы. Катя и сама слышала шум двигателя автомобиля — ее окно было прямо над гаражом. Она быстро причесалась в ванной, кивнула своему отражению: бояться нечего, отец звонит каждый день. Мама, конечно, расстроилась из-за того, что Кате приходится жить в чужом доме, но голос у нее был слабый, она призналась, что из-за лекарств и процедур чувствует себя очень расслабленной и много спит, словно организм, измученный многолетней напряженной работой, дорвался до отдыха.

В общем, Полину Катя уже не боялась. Лешка и Глеб отзывались о маме с любовью, но как-то покровительственно, по их колким замечаниям было понятно, что они считают мать кем-то вроде ребенка.

Катя вышла. Прислушалась. Что за звук? А, это телевизор работает. Непривычно. Никто из обитателей дома еще ни разу при ней огромную плазму в гостиной не включал. А таинственного Кирилла, который вел ночной образ жизни, Катя вообще не слышала и не видела, лишь замечала признаки его присутствия по пустому холодильнику и груде грязных вещей в постирочной. Кирилл был родным братом Полины, и его поведение было понятным, хоть и неприятным.

Глеб стоял к ней спиной, намного наклонившись над пролетом. Катя как-то интуитивно поняла, что он все еще сильно напряжен и расстроен. Он в этом состоянии он уже несколько дней. Неужели это из-за ее предстоящего знакомства с Полиной? Вряд ли. После последнего разговора на повышенных тонах у них что-то вроде перемирия: Глеб не трогает Катю, а Катя говорит отцу, как у них все хорошо.

— Глеб, ты чего? — робко начала она, подходя ближе. — Что-то не так?

Глеб вдруг резко развернулся, и оказался к Кате лицом к лицу, благодаря росту возвышаясь над ней почти на голову. Она почувствовала его дыхание на волосах и поняла, что стремительно краснеет. Отвела взгляд от его шеи — легче не стало, вернулась глазами назад — к еще большему своему смущению рассмотрела, как небрежно заправленная с одной стороны в джинсы темно-красная футболка обтягивает живот и рельефный пресс. И снова руки в карманах, кожаные ремешки на запястьях подчеркивают, какие у него красивые, сильные предплечья. Глеб смотрел поверх ее головы.

— А если не так, чем поможешь? — с вызовом и обычной усмешкой в голосе проговорил он.

— Я… я… я же не знаю, что случилось, — запинаясь, пробормотала Катя.

Глеб медленно опустил на нее взгляд:

— Нравственная дилемма случилась. Знаешь, что это такое? Вот ты, Самарская, как думаешь, совершить подлость… ну не подлость, может, а гадкий поступок — это нормально?

— Нет, конечно. Как это может быть нормой?

Глеб хмыкнул, продолжая изучать ее лицо вблизи, словно задавшись целью запомнить каждую черту. Это очень смущало.

— А кто сейчас это разделяет: добро и зло? Ты давно в соцсетях бывала? Зайди, поинтересуйся. Там все видно. Люди только хвастаются своей… говнистостью, выставляют напоказ то, скольких людей они опустили, скольких на бабло развели, кого отымели. Так?

— Ну и пусть, — сказала Катя, пожав плечами. — Это их совесть, им с ней жить.

— Да, и живут ведь, вполне уживаются, многие даже богатеют и на популярность себе зарабатывают.

— Если они не понимают, это их проблемы. Ты же понимаешь.

— Я?

— Конечно. Иначе не задал бы этот вопрос. У тебя бы его просто не возникло.

— Вот как? — что-то странное мелькнуло у Глеба в глазах, он наклонил голову набок. — То есть, если я сделаю кому-то подлянку, мне будет херово, потому что у меня совесть есть. А если кто-то другой — ему по барабану. И никакого там рая, ада, только я и моя память. Так?

— Так, — Катя храбро выдержала его взгляд и торопливо добавила: — Я не знаю насчет… вечного. Я пока не решила… во что я верю.

— Ну ладно, Самарская, — медленно проговорил Глеб, продолжая смотреть ей в глаза. — Вся ответственность теперь на тебе.

— За что? — испугалась она.

— Узнаешь, если я захочу. Только я вряд ли захочу. Пойдем.

… Очень удивленная и встревоженная странным разговором, Катя спустилась вниз. Полина лежала на диване. Услышав шаги, женщина села, поджав ноги, и улыбнулась. Катя впервые видела жену отца вживую. В свои тридцать семь Полина была очень красива. Одежда, подобранная со вкусом и без вычурности, подчеркивала его хрупкость и женственность.

На Полине был элегантный деловой костюм: блузка, пиджак с широкими лацканами, обрисовывающими грудь, и узкая юбка выше колена. Лицо у женщины было необычным — с узким носиком и вытянутыми к вискам глазами. «На лисичку похожа», — подумала Катя. Однако взгляд у Полины был не лисий — простодушный. Теперь понятно стало, откуда у Глеба такая завораживающая внешность. Он был похож на мать верхней частью лица, только с поправкой на мужественность.

— Ой, — томно сказала Полина, поправляя волосы, крашеные в изумительный блонд. — Ты Лиза, да?

— Мама, это Катя, я же говорил, — тоном мученика сказал Глеб.

— Да? Да, конечно, — Полина каким-то жадным движением протянула к Кате руку, заставила ее сесть рядом, без стеснения разглядывая. — Я совсем забыла, что ты у нас! Столько работы накопилось, думала, вообще не вырвусь!

Глеб едва слышно хмыкнул за Катиной спиной. В комнату влетел Лешка, плюхнулся на диван рядом с мамой, прижался к ней, Полина так ласково на него посмотрела, что Катя почувствовала, что проникается к ней симпатией, хоть и смешанной с другими чувствами.

— Как вы справлялись без меня, Лёка, а? Я ездила в Москву заказывать новые модели. Что вы кушали?

— Как обычно, — ответил за брата Глеб. — Перебивались. Для мелкого Катя готовила, а я по забегаловкам.

— Мы тебя приглашали, — вырвалось у Кати, — ты сам не хотел.

У Полины округлились глаза:

— Катюша, ты им готовила? Мне так неудобно! А как же Вера? Она же должна была помогать! Я теперь бояться буду вас одних оставлять!

— С Веркой поговори. Ни хрена она делать не хочет. А лучше уволь Верку. И Ирку уволь, — раздраженно сказал Глеб. — Обеих уволь. Вера постоянно белье в стиралке оставляет, оно заванивается, грязь по всему дому развела, Ирка вообще шляется где-то, мелкий один целый день.

— Как же так? Я думала, все хорошо. Я поговорю, — пролепетала Полина. — Я поговорю, когда Тоша приедет.

— Ясно, — парень скривился, отошел, сел на пушистую шкуру перед телевизором и принялся щелкать пультом.

— Глебушка, я же фэшн-канал смотрела… — робко сказала ему в спину Полина и, не получив ответа, вернулась к разговору с Катей. — Я очень рада, что ты у нас гостишь. Как твоя мама? Тоша говорил, она болеет.

— Ей уже лучше, — вежливо отозвалась Катя. — Она в больнице.

— Я надеюсь, мы с ней познакомимся, — сказала Полина, улыбаясь и наклоняя голову набок — у них с Глебом было много общих жестов, как успела заметить Катя. — Мы ведь семья, кто бы что ни думал. У нас с Антоном был разговор о тебе, когда ты только родилась. Он ведь не знал о тебе, ты в курсе?

— Да, да, — сказала Катя.

— И я рада, что ты нашлась. Думаю, теперь у нас не должно быть никаких обид. Все здесь, все счастливы, правда?

Катя с неуверенностью кивнула. Оно как бы да, но…

— Ребята! — оживленно воскликнула Полина, потянувшись к телефону на столике и явно потеряв интерес к разговору. — А что мы сегодня закажем на ужин? Я ужасно голодна!

— Японскую еду! — радостно вскричал Лешка. — Хочу сушими!

— Мне все равно, — отозвался Глеб, не оборачиваясь. — Я ел, не буду.

В результате ужинали они перед телевизором втроем: Полина, Катя и Лешка. Кате понравилось не все. Сырая рыба была отвратительной на вкус, Катя вежливо пожевала, а потом незаметно сплюнула в салфетку. Слушая щебет Полины — комментарии к показу мод (Глеб ушел в свою комнату, и его мама наконец завладела пультом) — Катя размышляла о том, как верно утверждение, что все познается в сравнении. Сначала переезд в дом Никитиных и новая школа ощущались как катастрофа, а теперь она с удовольствием бы обменяла бы сегодняшний день на три минувших. В школе появились друзья, и суета на кухне за готовкой для Лешки, и их совместные ужины за болтовней обо всем казались ей уже райским времяпрепровождением по сравнению с вечером в обществе жены отца.

На следующее утро Полина вышла на кухню в зеленой бугристой маске на лице.

— Детокс, — невнятно объяснила она Кате, обнимая Лешку. Мальчишка, кривляясь и делая страшные глаза, полез от нее под стол. — Кушаете? О, гренки! Какая прелесть!

— Позавтракаете с нами? — предложила Катя.

— О нет! Я не ем хлеб. Кушайте, кушайте! Глеб, завезите Лешу!

— Знаю, — буркнул Глеб, спускаясь по лестнице. — Самарская, шевелись. Сегодня Ариша просила на десять минут раньше подойти.

— Глебушка, — строго сказала Полина, отплевываясь от пузырьков маски, — называй Катюшу по имени.

— Да, матушка, — едко проговорил Глеб, наклонился к плечу Кати и с придыханием проговорил ей в ухо: — Катюша…

Кате почему-то бросилась в лицо кровь.

… День прошел очень обычно. Эля и Оксана уговаривали ее сходить в «Мега-Город», но у Кати возобновились уроки по скайпу, и она отказалась. Она старалась не пересекаться с Матвеем, но это было сложно — Гурмин постоянно оказывался рядом и пытался завести с ней разговор. Она отмалчивалась. Если это очередная попытка ее унизить (воспоминания о том разговоре с Глебом и слова Матвея о ее нечистоплотности все еще вызывали краску на лице), то странная.

Полина зашла к ней вечером, когда Катя уже в пижаме сидела на кровати с ноутбуком.

— Не помешаю?

— Нет-нет, входите конечно.

— Катюша, у меня к тебе разговор, — вкрадчиво произнесла женщина.

Катя напряглась и выдохнула с облегчением, когда Полина сказала:

— Ты не могла бы три-четыре дня присмотреть за Лёкой? Мне опять надо уехать.

— Да, разумеется! Но… как же Ира?

— Она мне сейчас прислала сообщение, что больна. Я ей не очень верю. Наверное, Глеб прав, — Полина тяжело вздохнула. — Мне очень неудобно тебя напрягать. У нас с Верой и Ирой в последнее время такие… такие нехорошие отношения, Глебушка с ними все время ругается… и вообще. Тоша приедет и мы все уладим. Ладушки?

— Да, — сказала Катя, втайне радуясь. — А когда вы уезжаете?

— Послезавтра днем. Я буду тебе платить, по часам. За готовку и присмотр.

— Нет! — воскликнула Катя. — Не надо! Зачем?! Я же у вас живу… и мне не сложно, наоборот!

— Да? — оживилась Полина. — Вот и хорошо! Я тебе деньги буду оставлять. Но я не могу просто так тебя затруднять… Вот что. Приходи ко мне завтра после школы в магазин. У нас отличный завоз осень-зима. Подберем тебе что-нибудь молодежное. Не дело ходить в таком… стареньком.

— Я… — смущаясь, начала Катя.

— Вот и договорились! Буду завтра тебя ждать! Не подведи! — Полина мило ей улыбнулась и вышла из комнаты.