Не предавай любовь

Тата Ефремова, 2021

Из-за болезни мамы Катя вынуждена переехать в дом отца, с которым она не общалась почти 18 лет. Новая школа, новые друзья… и недруги. И новая семья… и он, пасынок отца, бунтарь и задира Глеб.

Глава 6

Катя

После урока Эля не спешила вставать и переходить в другой класс, а достала из сумки свой мобильный, поставленный на беззвучный режим, и сказала Кате:

— Диктуй свой номер. Я тебя в группу класса добавлю и, вообще, вдруг вопросы будут.

Катя продиктовала цифры сотового. Эля просмотрела контактные данные и удивленно сказала:

— Ни одного мессенджера на твоем номере нет.

Катя молча продемонстрировала Эле свой допотопный мобильник. На стареньком эл-джи можно было поиграть в несколько игр, проверить почту и посидеть во ВКонтакте. И все.

— Ты это принципиально, как борец против засилья смартиков, или родители отобрали?

— У меня скоро будет смартфон, — уклончиво сказала Катя. — Все никак выбраться не могу в этот… Мега-Шоп.

— Мега-Город. Слушай, — Эля оживилась, — если пойдешь покупать смартик, возьми меня с собой. Я обожаю гаджеты выбирать и в них разбираюсь, честно. Хочешь, перечислю все флагманы этого года? Заодно и выберешь.

— Флагман я не потяну, — призналась Катя.

К ее приятному удивлению, Эля только фыркнула:

— Тогда тебе точно со мной нужно идти. Я в бюджетных моделях не хуже секу.

— Хорошо, я рада буду. А почему мы из кабинета не уходим? — спросила Катя.

— А у нас сегодня гуманитарный блок, — отозвалась Эля. — Литература, пара русского, английского две пары: грамматика и перевод. Все в этом кабинете. Химия, физика и биология в другом крыле.

Уроки продолжились. На русском Катя немного расслабилась, даже ответила с места на несколько вопросов Арины Демидовны. Класс действовал слаженно, Арина Демидовна не слишком затруднялась с поддержанием дисциплины и даже позволяла ученикам общаться и разбирать некоторые задания сообща. У всех на лицах была заинтересованность, многие ребята буквально забрасывали учительницу вопросами и не отставали, пока классная не объясняла все. Катя не переставала удивляться. В ее бывшей школе на уроках работало лишь несколько человек, а старание и повышенная активность считались чем-то унизительным, вроде попытки выставить себя заучкой или, наоборот, тупицей. Самыми популярными ребятами там были не те, кто хорошо учился, а те, кто были богаче, имели больше друзей в сетях или активнее всего проявляли себя в общении с противоположным полом.

— Куда поступать будешь? — шепнула Эля в паузе между заданиями.

— В Питер хотела, — тихо сказала Катя, — но это… заоблачная какая-то мечта. У меня мама болеет. Я, наверное, в Каратов поеду. Там три филиала сразу: экономический, лингвистический и техноложка.

— Каратов? Ага, у нас многие туда поступают.

В конце урока был тест. Катя надеялась, что справилась с ним процентов на девяносто, большинство тем они недавно повторяли с репетитором. Она волновалась о том, как будет расставлять свои допы — в лицее уроки заканчивались почти в четыре. Видимо, действительно придется переходить на занятия онлайн.

После второй пары началась большая перемена. Она длилась целый час. Одноклассники потянулись в столовую, И Катя пошла вместе с Элей, радуясь тому, что может, наконец, нормально поесть. Она видела Глеба в толпе. Он говорил с тем парнем, Матвеем, что доставил Кате несколько неприятных минут на первом уроке. Странно, но Глеб и Матвей будто бы ссорились: Матвей что-то выговаривал Глебу, а тот явно огрызался.

Катя почти дошла до столовой, но в коридоре ее перехватила Арина Демидовна. Классная, раскрасневшаяся, с ходящей ходуном пышной грудью, сбежала по ступенькам и, задыхаясь, проговорила:

— Самарская, Катюша! Со мной в учительскую, срочно! Твои данные нужны, подпись по допам, документы по внеклассовым и платным мне завтра сдавать.

Катя поплелась за учительницей. Ее все сильнее подташнивало, голова кружилась. Она надеялась, что успеет в столовую, разобравшись с документами. Антон Васильевич успел отдать большинство бумаг маме на подпись, но некоторые анкеты Катя должна была заполнить сама. Классная очень деликатно обошла вопрос их с отцом неродства по документам, и Катя была ей за это благодарна.

Она вернулась в класс за пятнадцать минут до звонка на урок, еле передвигаясь и не представляя, как выдержит еще две пары. В отличие от прежней школы Кати, на английском класс делился на совсем крохотные группы, видимо, потому что учеников в нем было в два раза меньше, чем в ее бывшем одиннадцатом «бэ».

— Мы сегодня вместе со второй группой, Вера Романовна болеет, — «обрадовала» ее Эля. — Настюша попросила повесить на доску таблицы по грамматике. Тест, наверное, будет.

В груди у Кати заворочался ком тревоги, и тошнить стало сильнее. Она пошла с Элей к доске и заметила, что со второй парты за ней внимательно наблюдает Матвей. Глеб, надев наушники, сидел с телефоном в руке у окна.

Это произошло как-то неожиданно: стены поплыли перед глазами, в голове стало пусто и воздушно. Все закружилось, Катя отступила назад и начала падать, теряя сознание. Последнее, что она услышала, были возгласы, скрип отодвигаемой парты и грохот стульев. Она упала не на пол, а на что-то мягкое: в чьи-то руки, что ее придержали, на чье-то плечо.

Отключилась она не полностью: слышала голоса и видела встревоженное лицо Эли перед собой. Остальное было как в тумане. Голова казалась воздушным шариком, наполненным воздухом — ни одной мысли, только легкое недоумение: что с ней происходит? Ее подняли и посадили на стул. От этого движения все опять поплыло. Когда Катя очнулась окончательно (в нос ударила струя отвратительно свежего, холодного запаха), рядом с ней сидел Матвей, а над ней стояла высокая женщина в белом халате и с флакончиком в руке.

— До медкабинета дойти сможешь? — озабоченным тоном спросила женщина (фельдшер, заторможенно догадалась Катя).

Катя кивнула.

— Ребята, помогите ей, — сказала медработник.

Рядом со стула вскочил Матвей, обежал вокруг стола, подмигнул Кате, подставляя плечо. Она с трудом встала и покачнулась. Тогда парень шутливо рявкнул:

— Держись!

Присел и поднял Катю на руки. Она вскрикнула, рефлекторно схватилась за его шею, потому что он почти бегом понесся к выходу. Весь класс засвистел и возбужденно загомонил.

— Осторожно, Гурмин! — сказала Эля и пошла за ними. — Не выпендривайся!

Катя успела увидеть, как Глеб равнодушно смотрит им вслед, а потом разворачивается к окну. Матвей чуть не врезался во входящую в класс учительницу английского, очень удивившуюся. Он донес Катю до лестницы, и там она запротестовала. Тогда Матвей поставил ее на ноги и вел, подхватив под плечо.

Ребята остались ждать Катю у кабинета, а фельдшер завела ее внутрь, послушала сердцебиение, заглянула в глаза и померила температуру.

Строго и неодобрительно сказала:

— Так, признавайся, на диете сидишь! Что там у вас на этот раз? Капустный листок по будням, сельдерей по праздникам?

— Не сижу, — вяло отозвалась Катя. — Я у родственников сейчас живу, только переехала. Вчера не поела… и сегодня не успела.

Взгляд фельдшера смягчился. Она принялась быстро писать что-то на листках бумаги, а поверх написанного приложила печать.

— Вот. Одну записку учителю, освобождение от текущего урока, вторую в столовую на комплексный диетический обед. Прямо сейчас иди кушать. Пусть одноклассники доведут, а то мало ли… ветром унесет. И на осмотр к врачу в поликлинику. Восемнадцать есть уже? Тогда в детскую, по месту прописки.

Катя вышла в коридор. Эля и Матвей заспорили.

— Тебе бы только прогулять, Миулина, — саркастически заметил Гурмин. — Иди на урок, троечница. Настюша на прошлом уроке говорила, у тебя оценок мало.

— Все-то ты замечаешь, Гурмин! А сам-то! — Эля фыркнула, но на урок вернулась.

— Ну что, идем? — спросил Матвей, когда Эля ушла. — Настюша, кстати, это преподша по английскому. Она немного социофобка, а так норм.

Катя улыбнулась. В столовой ей выдали суп, паровую котлету, салат и немного овсянки. Она села за стол, тупо глядя перед собой. Потом начала есть, подбадриваемая Матвеем. Все было очень вкусно.

— Прикинь, сейчас весь класс на ушах стоит, — Гурмин засмеялся, глядя в телефон, — все обсуждают твой обморок и мое джентльменское поведение. Нет, не вслух, конечно, у Настюши не забалуешь, — в вотсапе. Сейчас я им кину пару ласковых, — он написал что-то, быстро двигая пальцами, сообщение ушло. — Пипец, расшалились, — с довольной улыбкой проговорил одноклассник, всматриваясь в появляющиеся на экране «пузыри». — Все, Настюша заметила и веселье обломала.

Катя вновь смущенно улыбнулась. Она ела, и постепенно к ней возвращались силы. А с ними и ясность в голове. Это же она теперь — предмет насмешек для всего класса! По крайней мере, в ее прежней школе так все и было бы. Что за невезение! В первый же день опозориться!

— Так чего тебя вырубило? — поинтересовался Гурмин.

— Замоталась, — пробормотал Катя. — Поесть нормально не удалось. Устала еще.

— А… ну первый день, напряг… да. А ты правда Глебу сестра?

Катя удивилась, потом досадливо тряхнула головой, догадавшись. Они же с Никитиным друзья. Глеб запретил ей кому-то говорить, зато сам моментально выболтал.

— Да, сестра.

— А я так и подумал, — Гурмин широко улыбнулся, взгляд его при этом был испытывающий, напряженный, — еще в кафе. Доверительно уж очень вы там болтали.

— Нет, — Катя отхлебнула чай и с удивлением посмотрела на чашку — какая красивая! А у них в школе граненые стаканы. — Мы тогда еще знакомы не были. На следующий день познакомились. Так получилось… дела семейные.

— А… — Матвей как-то на глазах поскучнел. — Понятно. Наелась? Нам пора.

Катя аккуратно вытерла рот салфеткой и встала с пластикового стула. Дешевая юбка из синтетики, затрещав, задралась и облепила ноги и бедра. Катя потянула ее вниз и быстро посмотрела на Гурмина. Заметил ли он? Заметил. Поглядел тяжело, так, что Кате стало жарко. Он был липким, этот взгляд, очень откровенным. А Матвей даже не думал притворяться и играть в благопристойность. Он и Кате в глаза посмотрел так, что она все поняла — он ее оценивает, по-мужски. Гурман развернулся и пошел в класс, больше не предлагая свою помощь. Катя не знала, радоваться ли ей или обижаться.

Она вернулась на урок, преодолевая неловкость. К ее удивлению, никто не обратил на нее внимания — «англичанка» гоняла класс по грамматическим упражнениям. У Кати с грамматикой было неплохо, только некоторые темы не очень удавались. К счастью, когда очередь дошла до нее, она внятно и уверенно смогла выговорить:

— He said he wouldn’t pay for that. (* Он сказал, что не будет это оплачивать)

— Shit happens (*Случается и такое дерьмо), — невинным голосом прокомментировал Матвей.

Все засмеялись, а Настюша, цыкнув на Гурмина, кивнула Кате, мол, вижу, довольна, и переключилась на ответы других ребят.

…После школы Катя чувствовала себя намного лучше. Но сердце опять провалилось куда-то в желудок, когда, выйдя из здания после уроков, она увидела стоявшего у машины мрачного Глеба.

— Садись, — буркнул тот.

Ехали они молча, и только у коттеджного поселка Глеб со злой интонацией бросил:

— Надо поговорить.

— Хорошо.

Глеб зашел в дом… и хлопнул дверью перед носом у Кати. Не специально, просто не придержал тугую пружину. А может, специально. В доме было тихо, лишь из глубины доносились негромкие голоса. Проходя мимо кухни, Катя увидела за столом Лешу и его няню. Ира кормила мальчика ужином. Лешка весело поздоровался, а няня лишь зыркнула, поджав губы. Какая странная девушка, угрюмая, смотрит, словно Катя ей что-то должна.

В комнате было прибрано, Катю это немного смутило — она помнила, что оставила на спинке стула домашнюю кофту, а теперь она висела в шкафу. В дверь постучали. Катя открыла и пустила сводного брата внутрь. Тот уселся в кресло и сказал, вперив в нее яростный взгляд:

— Какого, вообще?

Катя молчала.

— Ты чего, ни хрена за целый день не съела?

Катя помотала головой.

— Выпендриваешься? Или опозорить меня хочешь? Типа тебя тут голодом морят? Мне Арина высказала свое… недоумение. Зашквар полный!

— Слушай, прекрати, — сказала Катя. — Так получилось, никто не виноват и…

— Это ты слушай, — резко перебил ее Глеб, — раз уж вышло, что ты тут живешь, значит, живи и радуйся. Не надо ломаться и изображать бедную родственницу… хотя ты оно и есть. Антон тебе деньги дал? Дал. Давай жри нормально, не нравится наше, покупай, готовь, что хочешь. Руки есть? Значит, шевели ручками. Шмотки свои постирай, а лучше выкинь, купи новые. Мне по поводу тебя не только Арина сегодня высказалась.

— А кто еще? — вспыхнула Катя. — Почему? Что?

— Неважно, — процедил сквозь зубы Глеб. — Ты выглядишь, как будто… тоже неважно. Вечером Полина придет, познакомлю вас. Приведи себя в порядок. Спускайся вниз, пожри нормально. У меня слишком многое на карту поставлено, чтобы ты тут сиротинушку изображала.

— Я не изображаю!

— Рот поуже, голос потише. Жду тебя внизу. И зубы почисть.

После ухода Глеба Катя несколько раз прошлась по комнате, стараясь успокоиться. Что он себе позволяет?! Нет, нужно уезжать! Лучше каждый день тратить время на долгую дорогу, чем жить с такой свиньей. Катя открыла шкаф, достала сумку и принялась кидать в нее вещи. Дверь резко распахнулась. Глеб оказался рядом, попытавшись вырвать у нее сумку, громко сказал:

— Все, харэ, харэ! Так и думал, что распсихуешься. Слушай, Самарская… Да хватит же! Ну извини, нагрубил! Давай жить дружно!

— Что?! — Катя даже рассмеялась. — Дружно жить с такой бедной родственницей, как я? Корона не спадет, принц?

— Да ты наглая, — с каким-то чуть ли не восхищенным недоумением проговорил Глеб, отпуская сумку. — Ну… уходи тогда. Антону сейчас только с тобой проблем не хватало, у него там какой-то трабл в Москве. А тут еще доченька «радость» подкинет. Типа не ужилась, обидели, выставили на ночь глядя.

— Какой трабл? — тут же забыв о ссоре, спросила Катя. — Он тебе звонил?

— Конечно, только что, контролирует меня. Я сказал, все хорошо. Он сразу успокоился, сказал, задержится дольше, чем планировал. Он и тебе позвонит, позже. Слушай, — Глеб почесал в затылке, продолжил уже почти миролюбиво, — ну раз мы в одной лодке, давай не будем ее топить, сами же нахлебаемся. Ты мне говори, чего тебе надо, я подскажу. Мне плевать, как ты выглядишь, во что ты одета, но не позорь Никитиных, Самарская, — это все, что я прошу. В конце концов, это недолго, переедешь в свой пансион и будем опять друг друга не знать… ну… кроме школы.

Катя села на край кровати и задумалась.

— Когда Антон вернется?

— Дней десять.

— Ладно. Пароль мне от вай-фая скажи. И еще: что не так с моими вещами? Они чистые.

— Ну… — Глеб помялся. — Это Матвей. Он с тобой… тесно пообщался. Давай не будем.

— Будем. Скажи. Мне в твоем классе до весны учиться. Он что, сказал, что я грязная?

— Ну… сказал, у тебя изо рта пахнет. И что ты в сарае каком-то, наверное, жила, одежда сыростью воняет. Да, не злись. Он дебил. А у людей у многих изо рта воняет, когда желудок пустой или болит. Понимаешь, он меня хотел обвинить в одной подставе. Поэтому к тебе пристал. Не хочешь дерьма — не водись с ним, Самарская.

Пока Глеб пересказывал ей разговор с Гурминым, делился, так сказать, впечатлениями Матвея от общения с новой одноклассницей, Катя сидела ни жива ни мертва, чувствуя, как наливаются жаром щеки. Она сразу поверила Глебу.Да, Гурмин неискренен, несмотря на помощь и все его шутки-прибаутки. Ее сводный брат, оказывается, вовсе с ним не дружит, а Матвей наговорил Глебу гадостей о ней, потому что узнал, что новенькая — сестра его недруга. Странно, Кате сначала показалось, что Гурмин и Никитин — приятели. Она спросила, почему они липли к ней в кафе, а Глеб, стараясь не встречаться с ней глазами, ответил, что принял ее за другую девушку. Это было очень странно. Глеб вышел, а Катя сидела, переваривая услышанное и пытаясь справиться с горькой обидой. За что?

…Она приняла душ, тщательно вымыла волосы, которые быстро засаливались и требовали ежедневного ухода и специального шампуня, решилась и спустилась вниз. На кухне хозяйничал Лешка. Младший Никитин нарезал хлеб большими, неровными, толстыми кусками. На разделочном столе лежали палка колбасы, ветчина и сыр в обертке. У Кати потеплело на душе. Леша ведь ее брат, по отцу, но наполовину родной.

— Привет, — еще раз поздоровалась она. — Слушай, можешь показать, как у вас тут стирать? И где сушить.

Катя сомневалась, что десятилетний мальчик в курсе домашних дел, но Леша повел ее в подвал, показал стиральную машину, средства для стирки, а затем сушилку у задней двери. Катя загрузила вещи в барабан, и они с Лешей вернулись на кухню. Лешка делал бутерброды. Спросил деловито:

— Тебе с чем?

— М-м-м… Вон с той колбасой.

— И сыром?

— И сыром.

— А овощи?

— Огурец, пожалуй.

— Свежий или соленый?

— Ну ты просто шеф-повар, — засмеялась Катя.

Леша покраснел от похвалы, с серьезным видом доделал бутерброд и положил его Кате на тарелку.

— Сейчас чай налью. Вика обед приготовила, но Кирилл днем все съел.

— А почему вам не оставил? — Катя нахмурилась.

Кирилл нравился ей все меньше даже заочно.

— Ну… он любит котлеты. Может, подумал, что мы с Глебом опять в кафе поедим? — Леша философски пожал плечами. — Мы часто так делаем. Или Глеб еду на дом заказывает.

— А мама ваша где?

— У нее бизнес, бутик в магазине «Мега-Город», она все время там.

— И ночует?

— Наверное. Все равно пицца вкуснее, чем мама готовит.

Катя только покачала головой. Очень непривычно. Чужая семья, конечно, — это чужой монастырь и вообще, потемки, кто как привык, так и живет. Но все-таки хорошо, что она скоро переедет в школу.