Неизбежность. Говорят, любовь делает человека бессмертным. Но так ли это, если ваше время истекает?

Тася Бибс

Знать свою дату смерти – подарок или же наказание? Люди в этом мире ведут обратный отсчет. Судьба подарила Джастину далёкую дату. Он никуда не спешит, скромно проживает свои дни, но попадает в список заказных убийств Мелани. Она же в преддверии своей смерти занимается грязным делом, старается быть хладнокровной, не вникать в личности своих жертв. Но как быть, если следующей жертвой оказывается твой когда-то исчезнувший лучший друг?

Глава 10

Мелани

— Классная тачка, — Джастин улыбается и подходит ближе.

— Я думала, что для начала ты поинтересуешься, что я здесь делаю, — я поглаживаю макушку, пытаясь придать своему внешнему виду опрятность.

— И что же ты тут делаешь?

— Жду тебя.

— Это очевидно. Тебе в больнице сообщили адрес?

— Какой догадливый. Но пришлось потрудиться, а то глупо получилось бы, сестра не знает адрес братишки.

— Ты молодец, — смеется он и оглядывается по сторонам, будто до сих пор думает, что от меня стоит ждать беды. — Зайдешь?

— Да. Не зря же я торчала здесь, — я смотрю на наручные часы, — больше двух часов.

Мы проходим через ворота высотой в метра три, не меньше, а затем направляемся вдоль освещённой дорожки, выложенной из природных камней. Вдоль высажены кустарники, за которыми, видно, кто-то ухаживает. Дорожка слегка направляет нас влево и моему взору открывается четырёхэтажный дом из серого камня.

— Это дом моего дедушки, — поясняет Джастин, поворачивая ключ, а затем, как джентльмен, пропускает меня вперед. — Проходи.

Пока Фишер отлучается переодеться, я прогуливаюсь по первому этажу. Отмечаю, что внутри дом обустроен в стиле современного ренессанса — пропорциональные, гармоничные, изящные формы, шторы из блестящих тканей с вышивкой, деревянные полы и мебель тёмных оттенков контрастируют со светлыми стенами. Выглядит довольно эффектно.

— Ну, как тебе? — улыбается парень, облокотившись на перила лестницы.

— Красиво.

— Это только здесь, пойдем выше.

Когда я поднимаюсь за ним на второй этаж, действительно удивляюсь. Здесь не присутствует почти ничего из двадцать первого века. Всё старенькое, но очень красивое. Почему-то вспоминаются фильмы, в которых устраивались балы, дамы красовались в шикарных пышных платьях. Я будто переношусь в прошлое, хлопаю ресницами, без возможности найти подходящих слов.

— Кстати, с какими намерениями ты приехала? — неожиданно спрашивает и он, заставая меня врасплох.

— Убедиться, что у тебя всё хорошо.

Он оставляет мой ответ без комментария, молча ведёт меня дальше.

Третий этаж оказывается таким же. Джастин, заметив моё восхищение, тоже старается не произносить лишних слов, давая волю моей фантазии. Но на четвёртый этаж парень меня не ведёт. Интересно, есть ли на это какие-то причины. Оказавшись в гостиной на первом этаже, я, наконец, обретаю голос:

— Потрясающий дом.

— Поэтому я не смог с ним расстаться и переехал сюда, — парень смотрит в окно, о чем-то задумавшись, а потом резко переводит взгляд на меня. — Будь как дома, устраивайся на диване, я скоро подойду.

Через пару минут Джастин возвращается, держа в одной руке огромную тарелку с чипсами, а в другой — две стеклянные бутылки пива. Он садится рядом со мной и ставит всё на журнальный столик перед диваном.

Гостеприимства у Джастина не отнять, он не боясь впустил меня в своё укрытие, показал дом, и так по-домашнему собрался смотреть со мной телевизор. Я, впечатлённая его поведением, качаю головой и широко улыбаюсь. Ну не мог же он отказать девушке и оставить меня на улице? Или мог?

— Что? — спрашивает он.

— Ты всегда так расслабляешься после работы?

— Почему бы и нет?

— Я не пью пиво.

— Я тебе и не предлагал, — смеется он, — мне двух бутылок даже мало будет.

Он включает телевизор, расположенный на стене напротив, попадает на фильм «Иллюзия обмана». За все время фильма мы не переговариваемся, очень увлечены сюжетом. Лишь один раз мы встречаемся взглядами, когда наши руки соприкасаются в тарелке чипсов, и я осознаю, что это первый раз, когда он касается моей кожи, отчего по спине пробегают мурашки.

Вспоминаю сообщение надоедливого заказчика, пришедшее на телефон в тот момент, когда я оформляла машину в прокат. Он снова угрожал мне: либо я убиваю Джастина, либо нам обоим не жить.

Решаю, что нельзя оставлять всё в таком положении. Мне необходимо втереться в доверие Фишера. Быть может, он сам раскроется и просветит меня в некоторые темы. Мне жутко интересно, почему он прикидывается, что не помнит меня, а может, и не прикидывается вовсе? Я должна это знать.

— Скажи мне, — говорю я. Парень поворачивается и смотрит на меня. — Нет, ничего, — я фальшиво улыбаюсь, Джастин снова переводит внимание на телевизор.

Я не готова услышать ответ сейчас. Ещё рано. Очень рано. Мой мозг посылает мне другую мысль: «Главное, чтобы не было слишком поздно». Мне становится невыносимо сидеть рядом с ним. Я узнаю у Фишера, где находится ванная, и спешу туда. Умываюсь холодной водой и вытираю лицо сухими салфетками. Смотрю на своё отражение и сосредотачиваюсь на дыхании.

Пугает то, что я ощущаю прилив ненависти к сложившейся ситуации. Я в ярости, я схожу с ума и способна на всё, что угодно. Мне хочется лезть на стены, поджечь дом, сделать что-то безумное. Я ловлю себя на том, что готова придушить Фишера одним из его полотенец. Затем снова умываюсь. И всё становится на свои места — я не должна убивать его.

— Ты же на колесах? — спрашивает он, когда я возвращаюсь.

— Что? Как ты мог такое подумать?

— Стоп. Я о машине.

— Да, взяла напрокат. Не пешком же мне отправляться на твои поиски.

— Тоже нужно подыскать машину, покупать пока нет желания.

— Может, не будешь какое-то время садиться за руль?

— Хочу напомнить, что в аварии была виновата ты. Я как водитель — мастер.

Утром я понимаю, что совсем не помню, как я заснула. Я нахожусь в гостиной на том же диване, на котором ещё вчера мы смотрели фильм. Слышу, как Джастин спускается по лестнице и направляется, как я предполагаю, в кухню. Я тоже подрываюсь на ноги и молниеносно оказываюсь там. Парень стоит с голым торсом в серых спортивных штанах, выпивает стакан воды залпом. Вспоминаю наше детство, как мы пили воду на скорость — кто быстрее. Я дожидаюсь, когда он ставит стакан на стол, и желаю доброго утра. Он повторяет за мной.

— Мне нужно на работу, — говорит он.

И вот, мы уже сидим в моей машине, непозавтракавшие и необсудившие больше ни одну из тем. Мы ни на шаг не приблизились к правде, потому что я не могу подобрать слов для вопросов к Джастину. Когда прихожу в себя от этих мыслей, завожу машину. Мы едем молча, оставляя за собой серый городок Детройт. Он просит остановить у бара «Дороти», когда мы оказываемся в Кливленде.

— Будем на связи, — говорит он, улыбаясь, и хлопает дверью, даже не услышав моего ответа.

Аромат Джастина Фишера остаётся в автомобиле, и я намеренно не открываю окон, чтобы подольше вдыхать этот запах.

Паркую авто у особняка Беллами, охраняемого в данный момент Руди. Здороваюсь с ним, он мило льстит, что сегодня я хорошо выгляжу. А я не провела у зеркала и пяти минут. Забегаю в комнату и бросаю сумку на мягкий ковер. Во время принятия душа, вспоминаю о Лане.

Немного позже, когда я спускаюсь вниз, я прошу Рика пропустить меня, по его словам, к девушке-истеричке. Он разрешает и даёт ключи от её камеры. Я ужасаюсь от одного вида девушки. Её рыжие волосы растрепаны, одежда грязная. Синяки под глазами такие, что складывается впечатление, что она не спит и не ест уже достаточно продолжительное количество времени.

Я завожу с ней беседу, и она поддерживает её, не смотря на своё состояние. Извиняюсь перед девушкой за то, что устроила такую подлянку. Но я правда думала, что дом Беллами — единственное решение всех проблем для безнадежных девушек. Лана утирает слезы рукавами, свитер у неё — колючий, поэтому царапает нежное лицо. Щёки девушки обретают розовый оттенок.

— Ты зря льешь слёзы, Лана, — пытаюсь ее успокоить. — Скажи по секрету, какая у тебя дата?

— Девятнадцатого сентября две тысячи сорок девятого года, — сквозь слезы говорит она.

— А у меня в следующем году. 5 июня. Если, конечно, тебе это интересно.

Девушка поднимает глаза на меня, такие бездонные. Я сдерживаю своё желание обнять её.

— Мне осталось меньше года, — продолжаю я, — и ты всё ещё думаешь, что это тебе не повезло, оказавшись здесь? Мой календарь уже запустил обратный отсчет. Это куда хуже, поверь мне. У тебя есть огромные шансы жить хорошо. В этом доме тебе практически ничего не запрещено, если ты будешь вести себя прилично. А ещё, большой плюс в том, что если ты очень понравишься клиенту, то он может тебя выкупить. Что он решит с тобой делать — отпустить или взять в жены, это уже его дело.

Наступает молчание, и я не знаю, что ещё добавить. Я должна подбодрить её, внушить, что остаться здесь — лучшее решение. Но как я могу утверждать о прелестях нахождения здесь теперь, когда Саймон нарушает свои же правила? Когда винит меня во всех бедах.

И как я могу уговаривать Лану, когда сама не была в роли бабочки?

Конечно, у меня была мысль опробовать эту сферу, когда появилась цель иметь дополнительный заработок. Но мысль о том, что я больше не смогу жить как прежде, угнетала меня, хоть я и понимала, что Беллами, возможно, разрешил бы мне покинуть здание по воли случая.

Решение вопроса дополнительного заработка пришло ко мне неожиданно. Я оставляла свои резюме на разных сайтах, заполняла тесты, ходила на собеседования. Я была согласна на любую грязную работу — возиться с мусором, убирать дерьмо за животными, престарелыми, больными людьми, чистить рыбу, стирать потные вонючие носки. До этого я пробовала себя в сфере общения с должниками, когда приходилось по телефону выяснять причины невыплат и аккуратно давить на собеседника, чтобы тот возвращал деньги.

Я получила много откликов на резюме и стала перебирать варианты. Отсеяла предложения с полной занятостью, так как для меня важно — не зависать на работе целый день.

Во время одного из собеседований мне неожиданно вручили в руки пистолет и попросили выстрелить в мишень. А после рассказали суть и порядок работы.

Я была растеряна, одолевал шок от того, что такое существует, что убийства за деньги актуальны, и что мне — хилой на вид девчушке — предлагают такую работу. Несколько дней я размышляла об этом, перебирала мысли и не с кем не разговаривала.

У меня не было чувства борьбы двух сторон — плохой, подбивающей на злые дела, и хорошей, отговаривающей от них. Мысль о том, что я заработаю хорошие деньги — перекрывала все минусы. Мне хотелось попробовать насколько такая работа в моих силах, не убегу ли я перед самым ответственным действием.

Через пару недель, после вводных инструктажей, я прошла пробное задание. Успешно. Мне выдали личное оружие и поручили подписать документы о неразглашении тайны. С этого началось взращивание из меня убийцы.

Да, мне запрещается рассказывать о своей работе даже самым близким, но я и сама бы не стала распространяться об этом — мне не нужны свидетели.

Патроны я получаю по мере необходимости в оружейном магазине на окраине Кливленда. То есть в этом городишке есть свои люди — я знаю лишь двоих — продавец оружейного магазина и девушка, кто информирует о новых заданиях, связывает меня с заказчиками.

Так дополнительный заработок стал для меня основным, и теперь я могу обеспечить себе счастливое завершение жизни.

— Я не могу здесь находиться, — взвывает Лана.

— Всё будет хорошо. Условия в доме Беллами очень хорошие. Все нынешние девчонки через это прошли, а сейчас их всё устраивает, и более того, они утверждают, что счастливы.

— Я беременна, Мел, — шепчет она, чтобы этого никто кроме меня не услышал.

Её слова озадачивают. От волнения я прикусываю кожу фаланги указательного пальца и, в конечном итоге, соглашаюсь с Ланой. Ей нельзя оставаться под этой крышей. У неё есть ребенок и довольно привлекательная дата. Но как только вернется Чез, Саймон отправит Лану на осмотр, а выявленную беременность устранят даже в том случае, если срок будет слишком велик для этого.