Ад пуст. Все бесы здесь. Часть 2

Таня Ждан, 2023

Что делать, когда ты получаешь силу, которой вовсе никогда не желала? Всю жизнь бежала от своей демонической ипостаси, будучи воспитанницей ангелов? Шутка ли судьбы, но теперь Блю придется возглавить расу, которую она всю жизнь презирала и сторонилась, да и демоны ее особо никогда не жаловали…Ее происхождение все еще остается загадкой, пусть и корона Инфернума на ее голове красноречиво говорит об истоках ее сущности. Но так ли это на самом деле? И не превратится ли украшенная черными бриллиантами Инфернума тиара в терновый венок?Сотни вопросов, на которые нет ответа. Кто стоит за убийствами ангелов и демонов на Терре? Как бороться с монстрами, того и гляди грозящими прорвать завесу между мирами, обернув весь свой гнев против беззащитных смертных? Как понять, кто она, когда каждый день заставляет усомниться в суждениях? И как среди всей этой вакханалии не сойти с ума, стать сильнее, умнее, не растерять себя у подножья престола, а лучше – попытаться построить наконец свое счастье?

Глава 5

Пока мы брели по третьему кольцу защиты, Оливия с упоением погружала меня в подробности обретения демонами пылающей адским пламенем кожи. Как этот дар впервые проявился у нее чуть больше десяти месяцев назад, когда она с треском провалила экзамены в финансовый университет Ада, как удивительно были горды родители, что их старшая дочь наконец утвердилась в своем статусе резидента Инфернума, пусть и чуть ли не на год позже сверстников. Как оказалось, не только у ангелов случаются задержки в развитии.

Когда мы уже с головой окунулись в бурную жизнь за пределами третьего кольца защиты, порой мне хотелось прикрыть руками уши: я глохла от гомона голосов и музыки, раздающейся из баров и магазинов. Складывалось впечатление, что Инфернум вообще не спит. Никогда. Даже не представляю, сколько демонов прожигали жизнь и уничтожали алкогольные запасы в барах, но улицы города не особо отличались своей наполненностью днем от ночных.

На душе невольно заскребли кошки: так вот каков он, мой родной мир при свете дня. Пустынен и одинок. Бары не в счет. Лишь редкие прохожие встречались нам по пути, и те были слишком заняты своими делами и планшетами, чтобы просто отнять взгляд от земли. Стоит признать, что ночью Инфернум нравился мне больше. В свете неоновых вывесок словно было куда больше жизни, чем сейчас. Это совсем не походило на галдящие улицы Лондона днем, когда толпа прохожих пусть и также спешила по своим делам, редко отнимая взгляд от смартфонов, но она хотя бы была, в городе кипела жизнь людей, разодетых во все цвета радуги. Тут же казалось, что все граждане вымерли. Я списывала это на отсутствие гула автомобилей, ведь демоны в них попросту не нуждались, на исполнение взрослыми своих обязанностей на работе, на необходимость отоспаться после очередной пьянки в бальном зале, но это не успокаивало. Инфернум будто вымирал, исчезал, становился блеклым и бесцветным, и яркие вывески, которые при свете дня уже не казались такими кричащими, стены домов из красного камня, в окнах которых лишь изредка мелькали силуэты их жителей, нелепо воткнутые меж жилых зданий громадины заводов, чадящие пряным белесым дымом, не способны были этот пейзаж оживить.

Мне оставалось лишь слепо верить и надеяться, что в результате моего правления мне удастся вдохнуть в эти пустынные улицы хотя бы половину той жизни большого города, к которой я так привыкла в крупном мегаполисе… Оливию же, кажется, подобный пейзаж и запустение ни капли не коробили. Девушка наконец перешла к азам управления способностью управления адским пламенем. Демоница бесконечно сокрушалась по поводу того, что ей пока не всегда удается совладать с собой, но все-таки ситуация начала проясняться.

Управление пылающей кожей отчасти было схожим с методами борьбы с панической атакой у смертных. Когда эмоции берут верх, пульс ускоряется, и пламя Инфернума загорается где-то на подкорках разума, необходимо сосредоточиться на простых вещах, на чем-то знакомом: на ощущениях, на вкусах, запахах, на видах. Очутиться физически конкретно в этом моменте, только и всего. Обращать внимание лишь на то, что не вызывает раздражения, всплеска эмоций. Принять устойчивую позу, облокотиться на что-то, смотреть на фактуру мебели, ее цвет, щупать собственную одежду, прислушиваться к ощущениям на кончиках пальцев. Считать фонарные столбы, деревья, кирпичи на стенах, книги на полках, да что угодно, лишь бы это было настолько глупым, обыденным занятием, чтобы отвлечься от собственных разрывающих грудную клетку чувств.

Если ты устал, измотан, ранен, пьян в конце концов, это дается проще: разум плывет, а мысли порой сами по себе уносятся куда-то в далекие дали. Но не стоит забывать, что на Терре все чувства воспринимаются иначе, ярче, острее. Поэтому юным демонам запрещено появляться на Земле, пока они с ювелирной точностью не научатся успокаиваться в Инфернуме. И наоборот, как ни странно. Великая война давным-давно позади, молодые демоны о ней знают лишь из уроков истории и рассказов родителей, но известия об орудующих на Терре убийцах никого не оставили равнодушными. Когда волна тревожных новостей донеслась до матери и отца Оливии, они отвели отдельное время для беседы об этом со своими отпрысками, коих у них было аж трое: Оливия, ее пятнадцатилетний брат, который вот-вот сам должен был овладеть способностью загораться адским пламенем, и десятилетняя младшая сестра.

С последней, как оказалось, у моей советчицы отношения никак не складывались: совершенно непонятно каким образом, но у яростных фанатиков земной культуры уродилась дочь, которая придерживалась весьма суровых, консервативных взглядов. Уроженцев Терры она не любила, презирала, а порой и вовсе скатывалась в суждения о том, что единственная участь людей — служить нам и бояться демонов, как апокалипсиса. Немного даже совестно и неловко было узнать, что виной тому наши с Асмодеем похождения с подписанием контрактов с Дьяволом. Учителя истории, который преподавал этот предмет у Оливии, пару лет назад разодрали Портентумы во время экспедиции к местам предположительного местонахождения древних реликвий. Глупцы, они все еще верили, что смогут их найти без законного наследника…

В итоге эту должность заняла очередная воздыхательница Асмодея, которая на свой противный манер восприняла желание моего бывшего любовника прохлаждаться среди людей. А когда мы возобновили наши похождения, она и вовсе слетела с катушек. Кто бы мог подумать, что мой побег от скорби после кончины Лайнуса обернется подобными последствиями, сеющими в неокрепшим умах академии Инфернума столь предвзятое отношение к людям… Но теперь, надеюсь, у меня достаточно влияния, чтобы что-то изменить. Надо, кстати, на досуге найти время и проштудировать программу обучения подрастающего поколения. Новые веяния совсем не соответствовали моей внутренней политике мирного сосуществования.

Так или иначе, родители Оливии вдолбили в ее курчавую голову мысль, что при крайней нужде не будет лишним обучиться умышленному призыву пламени Инфернума. Я, пока всеми фибрами души желающая наоборот вовремя от него избавляться, все же прослушала и эту лекцию, когда мы с юной демоницей бродили от одного редкого магазина с одеждой к другому. Подобная информация могла оказаться полезной, если я хочу научиться вызывать Вершитель судеб по собственному желанию. Логично, что тут методика была прямо-противоположной: вспомнить все ситуации, что вызывают раздражение, гнев, ярость, обидчика, заклятого врага в конце-то концов, с чем у меня проблем не было.

Стоило мне представить, как Розье измывается над Габриэлем, как он болтается на цепях в холодных подземельях Инфернума, пока она испытывают его изможденное тело на прочность, как Михаэлла, широким жестом изгнавшая меня из Каелума, с гордостью восседает на троне моего милостивого приемного отца, помыкая ангелами, как Асмодей льет в уши очередной смертной дурочке сладкие песни о том, насколько он, верховный князь, значим в Аду, как правую кисть начинало щипать и зудить. Как итог: из одного из местных магазинов помимо пакетов с идиотским серым пуловером из грубой шерсти местных диких парнокопытных и драных черных джинс я вышла с Вершителем судеб наперевес. Оливия была горда моими успехами, а продавец, невероятно смазливый, пусть и престарелый демон, едва не лишился рассудка от одного вида пылающего ярким пламенем кнута. Стоит ли говорить, что никаких денег с меня он даже спрашивать не стал, как только понял, какая величественная особа озарила своим появлением его магазин. Лишь только попросил разрешения разместить на витрине информацию о том, что Императрица Инфернума закупается обновками в его бутике. И пусть. Мне не жалко, а ему — возможно единственная возможность повысить продажи среди безразличных к шмоткам демонов.

Когда мы уже подходили к замку Истины, а Оливия то и дело поглядывала на свой планшет, дожидаясь сообщения от владельца бара, где она работала, девушка одернула меня за рукав куртки.

— Блю, могу я кое-что предложить?

— После сегодняшнего дня ты еще просишь разрешения? — я хмыкнула, аккуратно перехватив ее руку и сжав горячую ладонь. Мне и правда казалось, что после наших долгих девичьих бесед между нами не должно было остаться места фамильярности.

— Ты уже что-то решила насчет министра культуры?

— Нет, Лив, как видишь — весь день, который стоило провести за тяготами правления, я провела с тобой. Там, кажется, была какая-то фамилия или имя, но я уже не помню.

— Я думаю… Только не отметай эту идею сразу, — Оливия залилась краской, потупив взгляд на каменную кладку крыльца, но продолжила. — Кроули прекрасно подошел бы на эту роль.

Я залилась громким смехом, уже представляя себе, как его мерзкие и похабные песенки становятся гимнами. Просто немыслимо. Это не, чтобы против всех правил, это просто разрыв шаблона для любого резидента Инфернума!

— Нет, правда, как бы к нему не относились некоторые демоны, которые сами виноваты в своей дурной славе, воспеваемой им, но его уважают и даже прислушиваются. Кроули ценит нашу культуру, сам вносит свой весомый вклад, причем не за деньги и привилегии, а за идею. Пусть и получает за это нередко по башке.

— Лив, ты же понимаешь, что его кандидатуру никто никогда не одобрит. Уж слишком многим он дорогу перешел своими песенками, слишком часто его инструмент разбивали об его же хребет за очередной шедевр, — глубоко в душе мне нравилась идея Оливии, но я понимала, что это — слишком скользкая дорожка даже для меня.

— Вот именно! Вчера ведь мы сами обсуждали идею о том, что устоявшиеся порядки пора менять! — Оливия с жаром всплеснула руками, нехотя залившись огнями Инфернума. — Ну вот видишь, как меня это все достало. Ты — первая женщина на троне Ада, более того — первый демон у власти, выглядящий, как ангел, да и в целом, наверное, единственный. Эпоха Дьявола Девятого позади, настала твоя. Теперь ты устанавливаешь правила. Как по мне, нет никаких сомнений, что Кроули тебе предан. И было бы неплохо, если бы и остальные поняли, что старые порядки пора забыть. А, если кому не нравится — так все его прегрешения с легкостью станут заевшей пластинкой на всех планшетах нашего мира.

Я не ожидала услышать таких возвышенных, вразумляющих речей от столь юной, эмоциональной демоницы. Но смысл в ее словах был.

— Я подумаю над твоей идеей. А сейчас мне пора вернуться к делам, будь они не ладны. Но мне, пожалуй, придется показывать приверженность ответственности личным примером. Спасибо за твою помощь. Она действительно неоценима, — я тепло попрощалась с Оливией, обнявшись, и переметнулась сначала в свои царские покои, переоделась, прихватила с прикроватной тумбы перечерканную нотную тетрадь Кроули, а затем оказалась в тронном зале, где над кипами бумаг корпели Вельзевул и Карма.

Тянуть смысла не было. И, прежде чем они озвучили результаты своих изысканий, представила свои наработки. Вельзевул и Карма сначала уставились на меня, как на ополоумевшую, потом смеялись, а когда я предложила кандидатуру Кроули в качестве министра культуры и вовсе были готовы покрутить у виска. Бурные споры едва ли не переросли в бесконечный поток ругани, но в итоге нам удалось найти компромисс. Предложим вакантные должности всем избранным, а уж если согласившихся окажется больше, чем по одному — позволим демонам самим решать, проведя электронное голосование среди всех, достигших совершеннолетия, которое в Инфернуме наступало со дня обретения пылающей кожи.

Это означало дополнительный круг работ, которого хотелось бы избежать, но перечить мне Вельзевул и Карма в итоге не стали. Да, мне пришлось надавить, напомнив им, что через несколько дней я полноправно взойду на трон и могу вообще ни с кем не советоваться в подобных вопросах. Я — Императрица, или бомж с улицы, в конце-то концов? Что хочу, то и ворочу.

Снова к глубокой ночи мы отправились в бальный зал, который, кажется уже навеки стал филиалом ночного клуба. Ну и пусть. Со слов Вельзевула владелец бара платил неплохую ренту за все празднества, устроенные не по воле правительства, а казну нужно было хоть как-то пополнять. Да и нахождение доброй половины демонов в замке Истины в столь смутные времена давало им какую-то иллюзию безопасности, что тоже было только в плюс.

Карма совсем скоро покинула нас с наместником, сославшись на необходимость завтрашнего оповещения потенциальных кандидатов на должность, да и вообще неподъемного объема работы. Вельзевул и сам совсем скоро начал зевать, оставив меня наедине с непочатой бутылкой купома, принесенной заботливым Беленом. Я хотела было оставить принесение себя в жертву пьянства на завтра, но тут вспомнила слова Оливии: если мы пьяны, то нам проще управляться со своей способностью к воспламенению огнями Инфернума. Быть может, если я сегодня надерусь в щепки, а завтра утром переметнусь на Терру, похмелье сыграет мне на руку, и я не спалю Габриэля к чертям собачьим? По мне, так малозначительная цена за возможность увидеться с ним, пока он окончательно не окреп и не умчался домой, в неприступный для меня Каелум…

Габриэль… Он был так близок, руку протяни, всего лишь дождись, когда его память восстановится, возможно, он уже начал вспоминать, но теперь так далек, что аж челюсть сводило. Что он скажет, что подумает, когда узнает, что теперь я — законная наследница трона, Императрица Инфернума? Он и до этого не верил ни единому моему слову из рассказов о нашем общем прошлом в Каелуме, а что теперь? Теперь и вовсе решит, что я конченая лгунья, да еще какая! Да я сама бы себе никогда не поверила. Особенно учитывая дурную славу демонов, к расе которых я теперь безоговорочно принадлежу. Я только-только обрела своего потерянного друга и сразу утратила. Я устала. Устала терять близких. Почему я всегда должна платить за что-то хорошее не звонкой монетой, а именно близостью с самыми дорогими мне людьми? Почему всегда именно со мной этот проклятый механизм «что-то обретешь, что-то потеряешь» всегда безотказно работает только с перевесом в худшую сторону? Пусть и в случае Габриэля его спасение из заточения стоило неминуемой потери, но какова цена…

На том и порешила. Напьюсь до потери пульса, а завтра справлюсь о его состоянии. Если не станет спрашивать, а он вряд ли станет даже просто со мной разговаривать, не буду говорить о своем нынешнем статусе. Все равно узнает рано или поздно. Лучше поздно. В идеале — вообще никогда. Но кого я обманываю? Все равно узнает. Черт подери, ну какой я никудышный демон, ну что за напасть! Даже в Инфернуме умудряюсь доводить себя до ручки размышлениями и загонами!

Пол бутылки купома со льдом, выпитые, чуть ли не залпом, быстро развеяли мои тягостные раздумья, и уровняли с сородичами по степени беззаботности. Бутылка — и я вместе с остальными демонами уже танцевала под задорные композиции, распевая песни так, что саднило горло. Кажется, мои подданые были только рады, что нынешняя правительница Инфернума снизошла до их уровня, отдавая дань безудержному веселью. Все чаще я стала замечать, что мне здесь и правда рады. Рады, как никогда прежде. В пьяном угаре я даже не видела, или попросту не замечала каких-то двусмысленных взглядов, что преследовали меня предыдущие две тысячи лет. И это даже без участия Асмодея. Только я и безоговорочное принятие раскрасневшихся от танцев и алкоголя демонов.

Порой я ловила себя на мысли, что теперь завязну как муха в паутине в этой беззаботной трясине. Что еще нужно, кроме веселья, круга единомышленников, песен, плясок и жизнеутверждающих гимнов, где все чаще лейтмотивом лились надежды на светлое будущее Инфернума со мной во главе? Ничего. Наверное, это так и происходит. Сначала ты что-то отрицаешь, не приемлешь, гонишь от себя поганой метлой. Потом миришься, спускаешь на тормозах, не придаешь значения. А после и вовсе с головой погружаешься в этот омут, который затягивает, как гиблое болото во времена межсезонья, и не можешь из этого выбраться.

Но мне не было дела до какой-то тупой морали в эту ночь. Фрагментами памяти в голове всплывали отрывки безумных песен и плясок, минуты, проведенные за барной стойкой, где я показывала мастер-класс по смешиванию напитков местным барменам, дающихся диву моим умениям жонглирования шейкерами, обретенным за время работы в питейных заведениях Терры. Я стала своей в доску, каждый желал лично познакомиться, отбить пять или обняться, и противиться этому не было сил. Слишком долго я была никем, паршивой овцой, чтобы так просто сейчас от этого отказываться. Впервые казалось, что мое одиночество отступает, прячется, становится уязвимым на фоне единения с теми, кто готов вручить судьбу своей Родины в мои руки и даже видит в этом проблески надежды. Так и хотелось себе напомнить: Блю, где ты и где надежда? Но теперь почему-то казалось, что нет ничего невозможного. Любая дорога по плечу, если не сдаваться на пол пути. Пусть и маленькими, но выверенными шагами идти вперед, не страшась завтрашнего дня.

Я не помнила, как очутилась в своих покоях, с трудом продрала глаза, когда столь редкое для этого времени года солнце потревожило мои веки, пробиваясь сквозь не задернутые шторы, чувствуя, что купом все еще струится по моим венам. Правильным решением было бы остаться в Инфернуме, ведь окажись я на Терре — обессиливающее похмелье было бы мне обеспечено. Я не представляла себе, сколько выпила за минувшую ночь. Много. Очень, очень много. Мои подсчеты сошли на нет, когда я встала за стойку бара в бальном зале. Но если я не сделаю этого сейчас, то едва ли еще найду в себе смелости повторить вчерашние подвиги, как бы не были они милы моему сердцу.

Не дожидаясь, пока весь хмель в атмосфере Инфернума развеется, я, даже не переодеваясь, схватила из своей куртки телефон, зачем-то даже захватила ключи от квартиры и переметнулась на Терру. Волнение сыграло со мной злую шутку: кожа пылала адским пламенем, когда я очутилась в своей гостиной на Бейкер стрит. Ну ничего, справлюсь. Наверное. Но я ожидала чего угодно, очередного перепуганного взгляда покалеченного Габриэля, гневных и истеричных криков Мередит, но явно не ангела, встретившего меня в человеческом обличии.

Благо, что похмелье и подкатывающая тошнота ждать себя не заставили. Ведь только оно могло удержать мою шаткую психику и уруган эмоций от повторного воспламенения адским пламенем при виде весьма окрепшего Габриэля, спрятавшего свои крылья. Заглянуть в дебри холодильника, достать оттуда спасительный элексир в виде ледяного пива казалось единственным верным решением.

Не смотри на него, Блю, просто не смотри. Вспомни уроки Лив. Считай столбы, считай кирпичи на кладке здания за окном, только не смотри. Все, лишь бы не спугнуть его, не сделать еще хуже, чем уже сделали твои сородичи. Вот же он, так близко, просто найди в себе смелость, скажи, как есть, расскажи, пусть он узнает обо всем от тебя, а не от ангелов, к которым он отправится через несколько минут, и которые непременно наплетут с три короба.

Но тревога в его взгляде, какое-то немыслимое, необъяснимое подобие заботы, промелькнувшие в голове мысли о том, что он пережил по вине тех, с кем я вчера танцевала и воспевала гимны имени себя, свели все усилия на нет. Прикосновение к моей коже, словно все еще есть зыбкая надежда, что тот самый Габриэль, что поддерживал меня на плаву, что понимал и принимал такой, как есть, все еще жив внутри него, лишь одно касание оставило горячий след, прожигающий до самого мозга костей.

И я не смогла. Не совладала собой. Уже понимая, что не справлюсь, что кожа предательски снова начинает пылать уже не метафорически, стала прогонять его, не желая этих долгих прощаний. Хотя хотелось со всех ног кинуться к нему, обнять, снова молить его все вспомнить и просто поверить. Опять попытаться украсть у судьбы эту возможность, обмануть себя саму, что между нами все еще может быть хотя бы дружба!

Но этого не будет. Никогда уже не будет. Я — демон, а Габриэль — ангел, и наш путь друг к другу заколочен самыми толстыми гвоздями, погребен под прахом времен и различий такой толщины, что Мариинская впадина в сумме с ледяными вершинами Эвереста покажутся ничтожной, незначительной цифрой. Никогда не преодолеть. Я лишь могла гнать его, пока мое самообладание окончательно сходило на нет. Просто смотреть, как он расправляет прекрасные белые крылья на обретающей былую силу и красоту мышц спине, и улетает домой. Для него возвращение в Каелум — бесценный дар, неравноценная награда за все его страдания. Для меня — только их начало.

В Рай отправился Габриэль, а казалось, что и львиная доля моей души отправилась с ним. Горячие слезы лились по щекам, я даже перестала заботиться о сохранности мебели, старого потрепанного дивана, на который я упала без сил. Я одна и так будет всегда. Не важен мой статус, моя раса, безудержные вечеринки в компании сородичей, новоиспеченные министры и толпы поклонников, которые непременно попытаются теперь позариться на мою свободу. Ничто не заполнит той дыры в моем сердце, что там осталась с уходом Габриэля в свой мир. Но это правильно. Как бы не было больно теперь, мои страдания — ничто в сравнении с тем, что пережил мой давний друг из-за одного желания увидеться со мной.

Я так и сидела, освещая погружающуюся во мрак гостиную огнями своей пылающей пламенем Инфернума кожи, пока не щелкнули ключи в замочной скважине, робкие шаги не смешались с моими всхлипами, а затем и теплые руки осторожно, боясь обжечься, не обвились вокруг моей вздрагивающей в рыданиях спины. Ну вот откуда в этой смертной столько смелости и участия, когда даже адское пламя ее не пугает? Люди — удивительные создания, не зря многие религиозные трактаты возводят человечество на вершину творения несуществующего Всевышнего. Демонам и ангелам до них шагать и шагать.

— Он улетел? — робко пробормотала Мередит, выводя успокаивающие круги на моей кофте.

— Да, он улетел, — прохрипела я едва слышно. — Я прогнала его Мередит, я. Сама лично это сделала. Потому что боялась, что не выдержу, что попрошу остаться здесь, с нами… С тобой хотя бы. Потому что мне придется вернуться. Ты не поверишь, что произошло. Просто не поверишь.