Противоположность

Тания Ши, 2019

Лена тяжело переживает смерть своего парня, хотя прошло пять лет. В годовщину его смерти Лена обнаруживает дома Тёмного Хранителя, которого принимает за психа. Не удивительно! Ведь тот настаивает, что одна из прабабок девушки обещала Тёмным душу за сверхспособности, а потом всех обманула и улизнула в Царство Света. И всё бы ничего, но в новом воплощении – это сама Лена. Желание исчезнуть, перестать испытывать боль и вину – заманчиво… Только у Царства Света свой интерес на горе-девицу.

ГЛАВА 999: ГЛЮК ИЛИ НЕ ГЛЮК? ВОТ В ЧЁМ ВОПРОС!

— Так… я не поняла! Это что за новости? — зычный голос Вероники неприятно прошёлся по барабанным перепонкам.

Я поморщилась и, разлепив глаза, пожаловалась:

— Знаешь, будить по утрам входит в твою дурную привычку!

— Знаешь, может хватит бухать! Тогда будешь помнить, где засыпаешь?! — парировала Вероныч.

— В смысле, — не поняла я.

— Разуй глаза! Ты спишь в моей комнате! — возмутилась Верон.

— Да? — непонимающе заморгала я.

— Балда! — огрызнулась соседка и продолжила добивать изобилием слов: — Что за странные сообщения приходили от тебя? Ничего не поняла. Что стряслось? Кто пытался тебя убить?

— Я… не знаю, — пыталась я выбраться из потока информации, которым окатили.

— Как это произошло? Ты написала заявление в полицию? Есть свидетели? — продолжала засыпать вопросами соседка.

— Погоди, ничего не понимаю…

— Я тоже. Так что постарайся объяснить!

Итак, после инцидента в моей комнате, я закидала Веронику странными сообщениями, затем забурилась у неё спать. Но не это взволновало:

— Ты же должна вернуться в понедельник утром, — вспомнила я.

— Совсем ку-ку? — с беспокойством разглядывала меня Вероника. — Сегодня что по-твоему?!

— Понедельник, что ли? — удивилась я.

— С добрым утром!

Я приняла сидячее положение, пытаясь собрать мысли до кучи. Не знаю, что пугало больше: воспоминания о полуночных глюках или исчезнувшее из моей жизни воскресенье. А хуже всего, что произошедшее необходимо как-то объяснить соседке.

— Э-э-э, — протянула я.

— Очень многозначительный ответ! Продолжай!

Вру я плохо и нескладно. Плюс грешок: позже обязательно всё перепутаю и буду барахтаться в собственной лжи… (эта картина выглядит жалко даже в моём воображении). Лучше правда. Пусть люди сами решают, чему верить…

Выходило скомкано и отрывками. Вероныч слушала внимательно, не перебивая. Глядя на её недоверчивый фэйс, я уже сомневалась в незапланированном ночном рандеву с таинственным психом. Соседка тяжко вздохнула и, красочно разглагольствуя на тему правдоподобности произошедшего, посоветовала завязать «тандем со спиртным». Аргумент, что на четвёртый этаж нельзя попасть через закрытую дверь, убедил. Да и квартира просто «нечистая» после Алины, поэтому и снится всякая чертовщина (вот это менее убедительно! Но больше нравится, чем самопризнание, что свихнулась). И, вообще, её «блокбастеры» более существенны и интересны, нежели мои (с этим поспорила бы. От сцены кидающейся кобры можно построить неплохую баньку из «кирпичей», которые наложишь от просмотра сией картины).

Всё же я успокоилась и даже повеселела. Пока соседка не поинтересовалась:

— Почему ты спишь с палкой?!

— Чего? — не поняла я.

Вероныч ткнула пальцем.

Я обернулась и сонно моргнула.

Глаза округлились. С ужасом заорав, я скатилась с дивана.

— Выкинь её! Выкинь! — заикаясь попросила, прячась за коллегу по квартире.

— А чё за палка? Ты её с помойки притащила что ли? — протянула Верон руку к трости, которая вполне мирно лежала на подушке. А ещё ранее возле моей головы.

— Не трогай её! — рявкнула я, а Вероныч подпрыгнула от неожиданности.

— Че орёшь?! Напугала!

— Не бери её в руки! — настаивала я.

— Да почему? — не поняла она.

— А вдруг её до этого держал какой-нибудь бомж, — предположила я.

Вероника остановилась.

Аргумент был весомый и она, повозмущавшись, сходила на кухню. Натянув резиновые перчатки, соседка с брезгливым выражением на физиономии взяла в руки трость и принялась критически рассматривать.

— Слушай, это ж антикварная вещь! Надо загнать кому-нибудь на сайте…

— Обычная палка! — возразила я

Трость была из дерева, покрыта чёрным лаком, с виду гладкая. Резная ручка светлее, в форме головы кобры, оскалившейся перед прыжком. Вероныч повернула трость в мою сторону. Два рубиновых глаза кобры сверкнули алой искрой.

Стало так жутко, что я не выдержала и принялась ныть, упрашивая выкинуть подозрительную палку.

— Ну хорошо, как скажешь, — недовольно сдалась соседка.

Слыша удары сердца, отстукивающие нервный ритм, я семенила за Вероникой, направляющейся в мою комнату, то и дело заглядывая ей через плечо.

Соседка сдвинулась вправо, пропуская и меня на балкон. Затем демонстративно разжала руки, и мы с удовольствием полюбовались, как трость кувыркается в воздухе. Она гулко приземлилась на лужайку под мой тревожный вздох.

— Ну, всё! — довольно подытожила Вероника, со шлепком стягивая резиновые перчатки и покидая балкон. Я ещё с минуту поторчала, не сводя глаз с палки. Та мирно валялась на земельке и превращаться в змею не собиралась.

С мукой и страданием я отцепилась от перил.

Вернулась в комнату и принялась делать вид, что собираюсь с мыслью. То есть, торчала посреди родненькой комнатушечки и отчаянно «зависала», пытаясь склеить куски событий, которые помнила.

Непонятно кто, желающий забрать душу. Девица с моим лицом, назвавшаяся «Хранителем» и навалявшая ему. Ожившая палка, превратившаяся в змею…

— Палки не оживают! — возразила себе же вслух. — Это очередной дурацкий сон!

Ну да! Очень похоже…

А трость?

Всё просто: я вышла из дома Сашки и в промежутке от её дома до моего умудрилась раздобыть антикварную палочку. Возможно, сей артефакт забыли в такси, а я прихватила.

Похвалив себя за логичность, быстро подвела глаза, подкрасила ресницы и выскочила из дома, уверенная, что опоздаю. Кинув взгляд на лужайку, отметила: трость так и валялась под балконом.

На пару всё-таки успела. Но занималась на ней тем, что таращилась в окно и объясняла себе произошедшее. В последнее время мне часто снятся кошмары. А этот такой явный… словно в закрытую квартиру и правда заявился некто среди ночи… Но ведь так не бывает! Я же живу в реальном мире! И он гораздо хуже фантазий. К сожалению…

На перемене я поплелась в холл.

Купила кофе в автомате. Набрала зачем-то маму.

— У тебя все хорошо? — спросила она.

— Да, конечно. Почему спрашиваешь?

— Ты редко звонишь. Точно ничего не случилось?

Я пожаловалась матери на кошмары. Она разволновалась, посоветовала походить к психологу. Я разозлилась, в итоге: мы повздорили.

Только зря звонила!

Усевшись в кресло в холле, поставила стаканчик на соседнее сидение и прикрыла глаза, ожидая, пока кофе чуть остынет.

Может, мать права, и я чокнулась?!

У меня затяжная депрессия и преобладающее чувство вины?! И поэтому мне снятся сны, где красавчик требует душу… Надо спросить у Сашки, как этот сон интерпретируется по Фрейду!

Так, стоп!

Если парень был во сне, то… почему трость переместилась на подушку Вероники?

Ох… что-то не складывается! Я ведь так хорошо всё объяснила себе. Зачем опять копаться сначала?!

Я вытаращила глаза в потолок, волнующе думая ни о чём. Тело испытывало лёгкую возбуждённость, а мозг отчаянно отказывался мыслить. Выходило что-то среднее в процессе отупения, когда ты сидишь, пялишься в никуда и думаешь, что думаешь, но ловишь мысль, что процесс только-только запустился.

Из этого состояния вывел противный знакомый смех. Спустя секунду Витькино лицо нависло над моим, а я старалась продлить приятный момент отупения.

Мои очи были слишком близко от больших серо-зелёных глаз нахального типа.

Огорчительно!

Витька таращился, таращился, и напугал, рявкнув:

— Ба, Саня, да это же наша маленькая потаскушка. Она уже спит в коридорах. Что, из дома выгнали?

— Ба, кого я вижу? Заняться больше нечем, как шпионить? Постригись, — посоветовала я.

— Больно ты мне нужна, — фыркнул Витька, закатив большущие глаза.

— Тогда, зачем припёр своё величество и беспокоишь нас — простых холопов?! — издевательски усмехнулась я, отпивая кофе.

Витька вознамерился плюхнуться на освободившееся место, но я спешно поставила туда стаканчик.

Парень скривился и выдавил:

— Ты дура!

— Класс! — восхитилась я, — «потаскушка», «дура» — так оригинально! Сколько красноречия! Что-нибудь ещё? — полюбопытствовала без интереса.

Витька сверлил меня внимательным взглядом. Бог знает, что он хотел высмотреть на моей физиономии. Его присутствие раздражало.

— Может, уже свалишь?! Ты портишь биополе! — не выдержала я.

Раздражающий субъект растерялся и сделал шаг влево. Понял это. Огорчился ещё больше. Поток красноречия полился из него, как вода из спущенного бочка. Я от удивления вытаращила глаза и воскликнула:

— Боже, какой ты болтливый!

Тут влез его друг. Обычно Санёк молча наблюдал за перепалками, но не сегодня:

— Пойдём, Витёк. Нечего разговаривать с этой потаскушкой.

— Опять потаскушка? Ноль фантазии, — сокрушённо покачала головой. — Кстати, — заметила я, — о птичках… вон твоя идёт, — улыбнулась очаровательно и поинтересовалась: — какая по счету за месяц?

Витька понял сарказм, скрипнул зубами, но проигнорировал. Девица подхватила Витюшу под руку и сладко сюсюкнула. (Какое мерзкое зрелище!) Я с отвращением скривилась. Витька с плохо скрываемым раздражением позволил себя утащить.

Я злобненько хохотнула, расценив это забавным.

Недорогой приятель менял девушек обычно раз в неделю. Пассии его обожали, боготворили. Оказавшись брошенными, закатывали истерики, скандалы и спектакли со спецэффектами и выдиранием волос. Собственно, поэтому Виктор и имел такую бешеную популярность. Девчонки сохли по нему, и каждая искренне верила, что она — «та самая единственная»…

Ну очевидно же, что нет! Вместо того, чтобы выдирать волосы друг другу, сгруппировались и повыдирали бы ему.

Я с жалостью смотрела на темноволосую худенькую девушку с очень длинными ногами. Как она идёт, перебирая своими тонюсенькими ножками, улыбаясь неестественно отбеленной улыбкой и хлопая наращенными ресницами. Мои метр шестьдесят три, средняя фигура и скромный макияж — не шли с ней ни в какое сравнение… Очень красивая и ухоженная девушка. Очередная модель, которую этот мерзавец вскоре бросит.

Я отпила кофе и поморщилась. Кофе остыл, став невкусным. С неодобрением посмотрев на стаканчик, можно было обвинить во всем Витьку, но я не успела.

Справа послышалось хихиканье.

Повернув голову вправо… я обомлела!

В соседнем кресле сидел позавчерашний кошмар: психопат и неудавшийся маньяк-убийца со сложно запоминающимся именем.

Он с издевательским удовольствием взирал на меня, противно ухмыляясь.