Я выбираю любовь. Любовный роман

Тамара Злобина

В связи с надвигающимися событиями в Узбекистане, главная героиня Тамара уезжает с младшей подругой во Владивосток, чтобы заработать средства на переезд в Россию. В Намангане у неё остаётся мать и восьмилетний сын. Ей приходится пройти немало испытаний, встретить удивительного мужчину, полюбить его, прежде, чем, наконец, отстоять своё право на счастье, право на зарождающуюся в ней новую жизнь.

Глава 3. Любительница лёгких приключений

Усилием воли заставила себя повернуться на голос. На площадке третьего этажа стоял Александр. И мое сердце ухнуло вниз, как во время воздушной ямы на самолёте: чтобы мужчина ожидал женщину более часа — такое, наверное, бывает только в сказках…

Ответила, как можно сдержаннее:

— Здравствуйте, Александр… Никак не ожидала, что вы придёте. Думала, что это шутка.

Мужчина быстро поднялся ко мне и негромко спросил:

— Но теперь вы убедились, что я не шутил?

Как фокусник, он достал из под куртки букет цветов и протянул мне:

— Это вам!

А, заметив моё замешательство, добавил:

— Возьмите. Пожалуйста.

— Розы?! — почти задохнулась я от волнения. — В декабре? Какое чудо!

Странное ощущение охватило меня: в нём смешались и восхищение, и растерянность, и недоверие. В ответ чуть слышно пробормотала:

— Ну, что вы, Александр, зачем это?..

Но цветы были уже в моих руках и не осталось ничего иного, как сказать:

— Спасибо.

Чтобы окончательно не выдать своей растерянности, добавила громче:

— Где вы только умудрились их достать?!

Александр сразу оживился и, глядя на меня с улыбкой, сказал:

— О. эта долгая история! Они совершили большой перелёт!.

Поспешно прижала прохладные бутоны к разгорячённому лицу, чтобы скрыть смущение:

— Извините, Александр, я поднимусь к себе и поставлю цветы в воду. Жаль будет, если такая красота пропадёт…

— Тамара, можно мне подняться с вами? — спросил Александр.

— Да-да, конечно! — ответила торопливо, краснея от досады за свою суетливость, и радуясь тому, что он не видит предательской краски.

Александр в два шага догнал меня, и мы неторопливо стали подниматься вверх на пятый этаж.

— У нас есть минут десять в запасе, — сообщил он, глядя на меня, как-то по особенному: не-то сочувствуя, не-то жалея.

Ни то, ни другое меня не устраивало, потому спросила с вызовом:

— Вы куда-то торопитесь?!

— Мы торопимся, — поправил он. — С прошлой недели во Владивостоке начались гастроли Хабаровского театра музыкальной комедии… Я взял на себя смелость и купил билет на «Летучую мышь». На восемь часов…

— Вы любите оперетту? — поинтересовался он возле нашей двери.

Хотелось ответить вопросом на вопрос:

— «А кто же её не любит?»

Но неожиданно призналась:

— Я оперетту смотрела единственный раз… Больше десяти лет назад… В Ленинграде…

От волнения я никак не могла найти ключи, хотя перерыла всю сумочку.

Наблюдая за моими тщетными стараниями, мужчина, наконец, не выдержал и предложил:

— Давайте подержу цветы — так будет удобнее.

Невольно подняла на него глаза и увидала понимающий, добрый взгляд. Вдруг стало так спокойно и легко, словно мне открылось что-то очень важное, что раньше никак не давалось. И сразу пропали скованность и стеснительность, а ключи отыскались сами-собой.

Александр, как истинный джентльмен помог мне раздеться, разделся сам. Я показала ему нашу комнату, а сама направилась на кухню, чтобы набрать воды в вазу.

— «Вот сейчас и настало время расставить все точки» — решила я. — Чтобы между нами не было никаких недомолвок, никакого обмана… Ведь любой обман рано или поздно открывается…

Господи, да о чём это я?! Такие розы!… Такой мужчина! Да хоть на час забудь ты о прошлом, Том! Живи настоящим… Оно стоит того…»

Семь роз невероятно алой расцветки — беззащитных и нежных, всё ещё находились у меня в руках. Я прижала их к лицу, с наслаждением вдыхая аромат, припоминая, когда мне в последний раз мужчина дарил розы. И не смогла вспомнить.

— «Да разве это сейчас важно? — удивилась про себя. — Всё это уже в прошлом, сударыня! Как говорит моя юная подруга; — Нужно жить здесь и сейчас…»

Когда я вернулась к себе, то застала гостя всё ещё стоящим по середине комнаты.

— Что же вы стоите, Александр? — поинтересовалась я. — Проходите, садитесь… Чувствуйте себя, как дома.

Чтобы занять гостя, предложила посмотреть альбом с фотографиями.

Ради шутки мы с Мариной составили общий альбом, словно одна семья. Потом стали добавлять новые фотографии, снятые уже здесь, во Владивостоке и Артёме. Получилось довольно интересно. Конечно, в нём больше Маришкиных фото. В отличие от меня Марина любит сниматься, и всегда на снимках получается хорошо. По утверждению фотографов, у неё фотогеничное лицо.

Пока я переодевалась за открытой дверцей платяного шкафа, Александр заинтересованно рассматривал фотографии.

— А эту девушку я видел уже как-то вместе вами, — сообщил он, имея, видимо, в виду Марину.

— Да, — согласилась я, — это Марина, моя юная подруга. Мы вместе снимаем эту комнату… Не правда ли интересная девушка?

— Да, милая, — подтвердил Александр.

— А это — ты! — узнал он, неожиданно переходя на ты.

Я вышла из-за шкафа в своём любимом вязаном платье под цвет глаз. С самого детства мне говорили, что глаза у меня зелёные, как у кошки. Я не протестовала: со стороны виднее.

Александр посмотрел на меня так, словно увидел впервые.

— Да, — улыбнулась ему в ответ, — это я. Как говорит Марина — в глубокой молодости.

Александр засмеялся в ответ:

— Мне почему-то кажется, что и сейчас молодость ещё не закончена?!

И перевернул страничку альбома.

— Это мой сын — Игорь, — сообщила я, не отрывая взгляда от лица гостя, надеясь увидеть его реакцию.

Но один мускул не выдал Александра. Только глаза — эти чудные глаза стального цвета, смотрели на меня недоверчиво и испытующе.

— Симпатичный мальчик, — сказал он. — Сколько ему?

— Ему девять лет! — отреагировала я с вызовом, словно он в чём-то обвинял меня.

— Большенький уже мальчик, — вполне доброжелательно отозвался Александр, — И мама — молодая и сын — почти взрослый.

Тактика отваживания «нежелательного поклонника» явно не срабатывала.

— «К чему ты это делаешь, Том?» — спросила сама себя. И сама себе же ответила: — «Всё правильно: пусть знает правду… Было бы странным в моём возрасте не иметь детей… Теперь-то уж точно наша встреча будет последней… Вокруг столько молодых, красивых и бездетных».

Почему я так старалась отделаться от этого человека? Ведь он мне, несомненно, нравился. Я сама себе не могла ответить на этот вопрос. Мама бы, наверное, сказала: — «Из вредности!» Во мне словно бес какой-то сидел и нашёптывал: — «Не верь! Не верь. Не верь…»

Ну и глазищи у этого товарища! Наградила же природа… Они, наверное, до самой глубины душу человеческую видят: такой проницательный взгляд, что все слова застревают в горле.

— Не нужно, Тамара, делать вид, что вы хуже, чем есть на самом деле… Кому-то может показаться, что вы слегка бравируете… А ведь это не так. Я это понял сразу…

— Что можно понять за две встречи? — попыталась удивиться я. — Иногда и жизни не хватает, чтобы до конца понять человека…

Александр накрыл мою ладонь своей и посмотрел на меня так, как тогда, в автобусе. А я не знала, что предпринять: то ли убрать руку, то ли погладить мужчину по щеке?

Но я была бы не я, если бы не отреагировала совсем иначе:

— Нам не пора в театр? Десять минут уже истекли… До Владивостока, как минимум час езды.

— На такси за полчаса доедем, — отреагировал Александр, посмотрев на часы. — Да, пора выходить — через пять минут такси будет возле подъезда.

И неожиданно добавил:

— Вам очень идёт это платье, Тамара… И причёска — тоже… Вообще, вы сегодня такая красивая!

— «Вот те на! Ничто не предвещало такого поворота. — удивилась я про себя. — Можно сказать: огорошил — так огорошил… Сразу видно: не мастер вы, Александр, говорить комплименты».

А вслух сказала совсем иное:

— Спасибо. Я рада, что вам понравилось.

Погода вновь начала меняться. Слегка подморозило. Наверное, настала пора — всё-таки середина декабря. Пора бы привыкнуть и к капризам погоды, и к пронизывающему ветру, который, кажется, не утихает здесь никогда.

— Как бы сегодня снег не пошёл, — отреагировал Александр, поднимая воротник и подавая мне руку.

Возле подъезда скользко, словно кто-то специально полил тротуар водой. И я сразу догадалась, что это дело рук зловредной старушки со второго этажа: таким образом она протестует против соседей по площадке, с которыми находится в многолетней вражде. А все последствия этой вражды достаются нам — жителям подъезда.

— Вот, наконец, и такси! — бодрым голосом произнёс Александр, издали заметив приближающуюся машину.

До театра мы добрались минут за сорок. Я сидела на заднем сидении и молча смотрела в окно, любуясь россыпью многоцветных огней, то приближающихся, от отдаляющихся. Пытаясь таким образом переключится на позитивный настрой, и не думать о сегодняшних событиях. Переговаривались лишь водитель и Александр: похоже, что они они давно и неплохо знали друг друга. Они что-то обсуждали, шутили, смеялись, и я начала чувствовать себя лишней на этом «празднике жизни».

Александр, словно ощутив изменение моего настроения, неожиданно повернулся в мою сторону и сказал:

— Познакомьтесь… Тамара, это мой лучший друг — Михаил. Михаил — это Тамара.

Из зеркала, улыбчиво и изучающе, смотрели на меня глаза водителя.

— Очень приятно, — отреагировала я.

— И мне тоже, — согласился Михаил.

И добавил весело:

— Мне о вас Санёк уже все уши прожужжал! На днях он сказал нам по секрету, что познакомился, наконец, с женщиной своей мечты.

— Ну, вот и доверяй другу! — засмеялся в ответ Александр. — А он выдаст тебя с головой!

— Ты, что до сих пор ни в чём не признался? — не поверил ему Михаил, делая круглые глаза. — Ну и скрытная же ты личность, дружище! Я бы сразу раскололся!

Пока мы ехали до Владивостока, Михаил успел рассказать, что они с Саньком дружили с самого детства, что и жили рядом, и учились в одном классе — даже службу проходили на одном корабле.

— Но потом наши дорожки разделились: Санёк остался во флоте, окончил высшее морское, а я пошёл в строители. Под моими ногами должна быть твёрдая земля: море меня выворачивает наизнанку. — признался Михаил.

И все мои страхи развеялись мгновенно: друг Александра целиком захватил внимание. Он словно фокусник жонглировал словами и темами, ни на минуту не оставляя наедине с собой. Теперь уже молчал Александр, лишь иногда вставляя пару-тройку слов, чтобы угомонить не в меру разговорившегося друга.

— Знаете, Тамара, как Санёк называет вас? — веселился Михаил.

— Интересно как? — подхватила игру я.

— Михаил, остановись! — предупредил Александр. — Иначе поссоримся.

— Но почему, Санёк? — не понял тот, кидая на друга полу-удивлённый взгляд.

— Потому, что я должен сказать это сам! — без тени улыбки ответил Санёк.

— Сам — так сам! — с готовностью согласился Михаил. — Хозяин, как говорится, барин. Мы, извозчики, люди подневольные: нам платят — мы везём…

На некоторое время в салоне воцарилось молчание. В воздухе повисла некая неловкость: то ли Михаил обиделся на слова друга, то ли ему надоела пустая болтовня. Только возле самого театра, он повернулся ко мне и сказал:

— Хорошего просмотра, Тамара! Мы с супругой пару дней назад были здесь — ей понравилось.

Потом обратился к Александру:

— Значится так: не обещаю, но постараюсь быть на этом же месте к половине первого…

— Спасибо, друг! — просто, без тени обиды ответил Александр, подавая Михаилу руку. — Пока?

Тот дружески пожал её в ответ:

— Пока!

И я вздохнула с облегчением: всё нормально — мне просто показалось.

Пожалуй, этот вечер был самым счастливым в моей жизни за последнее энное количество лет. Александр, видимо, решил удивить меня: цветы, театр, ресторан. Он вёл себя так непринуждённо, так естественно, словно именно этим занимается всю свою жизнь. Я же, ощущая на себе изучающий, внимательный взгляд соседа, чувствовала себя неопытной провинциалкой.

Цветы меня порадовали, оперетта «Летучая мышь» развлекла, а ресторан — совсем доконал. Как я не старалась быть лёгкой, свободной — мне это плохо давалось.

Мы сидели в уютном зале ресторана, пили коктейль, который ничем не напоминал молочный, и разговаривали. Александр задавал вопросы о Средней Азии, о людях, природе, о моей семье. Я старалась отвечать как можно проще и немногословнее, стараясь ни словом не обмолвится о том, что вспоминать совсем не хотелось. Однако, честно призналась, что мы с мужем развелись, когда Игорьку было всего три года, что сын сейчас остался с мамой, что я приехала сюда с единственной целью: заработать на переезд в Центральную Россию. Так и подмывало сказать, что совсем уж не за тем, чтобы «заводить шашни», как выражается иногда Марина. Не смогла сказать: побоялась обидеть Александра.

Кое-что и мне удалось узнать о своём спутнике: его жена Валентина и маленькая дочь Алёна погибли в автокатастрофе, и вот уже четыре года он один. Было видно, что эта рана до сих пор не зажила: Александр говорил о них с такой болью, что я пожалела о том, что задала ему этот бестактный вопрос. Поэтому сразу перевела разговор на другую тему: призналась, что нас с Мариной очень поразил город Владивосток, в который мы попали на время по прихоти капризной судьбы.

— Есть что-то схожее со Средней Азией, — ответила я на очередной вопрос Александра. — Мне представлялось, что климат здесь намного суровее. Но оказалось, что зимы здесь почти такие же… Конечно, воздух совсем иной: слегка солоноватый с горчинкой. И влажность.

— Ничего не поделаешь, — отреагировал Александр, — океан даёт о себе знать.

Говорили мы с Александром много и заинтересованно. Особенно легли на душу его слова:

— Когда несколько дней тому назад в автобусе вы, Тамара, подняли на меня глаза, я невольно вздрогнул: показалось, что на меня смотрит моя Алёнушка. Если бы вы видели свои глаза в этот миг! В них столько всего было: и робость, и испуг. И боль, и печаль, и надежда, и растерянность… Но боль была — кричащая!… Мне даже плохо стало от этого взгляда. Он молил, звал на помощь… Такой взгляд был у моей девочки, когда я уходил в тот злополучный рейс, а они с Валей провожали меня… Такой, или почти такой…

— Александр, — отреагировала я на его признание — может быть, тогда нам не стоит видеться, если это невольное сходство мучительной болью отзывается в вашем сердце?

Александр даже в лице изменился, а голос выдал хрипотцу:

— Не делай этого, Тамара! Прошу тебя… Другой такой потери я не перенесу…

И я ничего не смогла ответить на этот крик души: вдруг все слова утратили свою силу и убедительность.

Когда мы вышли, наконец, из ресторана было уже за полночь. Площадь перед рестораном покрыл небольшой снежный покров — шёл снег. Хоровод снежинок падал с неба, кружа и порхая, как в медленном вальсе. Снег и разноцветные, мерцающие огни сделали своё дело — город казался сказочным и немного волшебным.

Видимо, эта сказочность и сбила меня с толку, а может выпитое вино, и я предложила доехать на автобусе, мысленно представив сколько Александру пришлось потратить.

Его взгляд вновь стал слегка удивлённым и стальным. Мужчина смотрел на меня, как на некую незнакомку. Странное дело: я прекрасно осознавала, что не должна так поступать, что он не заслужил такого отношения, что горожу полную чушь, и не могла остановиться:

— Но если вы, Александр, решили подождать Михаила, то я не смею вас задерживать.

Спутник посмотрел на меня с непониманием, даже, как мне показалось, с досадой и сказал, словно окончательно разочаровавшись во мне:

— Вы уж извините, Тамара, но воспитание не позволит мне оставить девушку одну посередине улицы… Сначала я провожу вас до того места откуда взял… А уж потом отправлюсь на все четыре стороны, как предложили вы.

— Ну, вот и всё! — испугалась я, мысленно кляня себя. — Вся «любовь» и закончилась! Как некстати ты, сударыня, изволишь «шутить»… Выглядишь, как завзятая любительница лёгких приключений. Осталось только сказать: — «Сколько я вам должна? И получить пощёчину.

Захотелось плакать. Или отхлестать себя по щекам, как однажды в детстве, когда мама за какую-то провинность оставила меня в углу, а сама ушла в магазин. Когда она вернулась через три часа, я была вся зарёванная, с пылающими щеками, потому что не на шутку отхлестала себя.

Больше в угол мама меня не ставила. И после этого случая все проблемы мы пытались решать мирным путём. Если она говорила: — «Ну, что, дочь, садимся за стол переговоров?» — то, я понимала, что сделала что-то не так, и начинала лихорадочно соображать чем провинилась на этот раз.

Через несколько минут подкатил Михаил.

— Не замёрзли? — поинтересовался он, открывая дверцу. — Садитесь быстрее.

По дороге в Артём, у меня было почти такое же состояние, как тогда, в детстве. Хотя теперь я знала точно, что сделала не так.

И снова говорили Михаил и Александр, и снова я молчала, глядя в окно на мелькающие огоньки, строения и столбы, проплывающие мимо, на снег хороводящий за окном, и нещадно бьющий в стекло своей холодной ладонью.

Возле моего подъезда Михаил обратился к нам почти торжественно и официально:

— Тамара и Александр, мы с супругой приглашаем вас в следующее воскресение на рождение: ей исполняется тридцать. Так сказать, первый юбилей… Отказы — не принимаются!

Александр вылез из машины, помог выйти мне, поцеловал на прощание руку. Я успела лишь сказать:

— Благодарю за чудесный вечер.

Александр улыбнулся в ответ:

— Это я должен благодарить тебя.

Потом сел в машину, помахал мне рукой и автомобиль укатил. А я усмехнулась:

— Ну, вот, кажется и всё…