Портрет дамы. Мистический детектив

Тамара Злобина

Первое дело частного детектива Татьяны Рябининой оказалось не таким простым. Её клиентка была задушена в собственной квартире, прямо под прекрасным портретом молодой дамы с белым шарфом. Орудием убийства стал тот самый белый шарф.

Глава 6. Назвался груздем…

— И это, подающая большие надежды в студенческие годы, Рябинина Татьяна свет Владимировна? — интересовалась Татьяна у своего зеркального отображения, стоя в прихожей. — Потрёпанные джинсы, любимый, но далеко не новый свитерок, курточка, не первой молодости… Топилин явно польстил тебе.

— Но какой гордый вид! — не то восхитилась, не то осудила она себя. — осанка, глаза, поворот головы. Хороша, ничего не скажешь!

Её «любование» собой прервал резкий звонок в дверь, возвращая из заоблачных высот на грешную землю.

— Кто это может быть? — подумала девушка, — Я никого не жду.

— Кто там? — спросила она, медленно приближаясь двери.

— Это я: Настя Волошина. Вы меня помните… Ира?

Имя, произнесённое не совсем уверенно, даёт понять, что девушка за дверью, действительно из компании друзей Андрея, ведь именно там Татьяна представилась Ириной Славиной.

— Ничего не поделаешь, — произнесла она шёпотом, — придётся открывать. Рано или поздно пришлось бы объясняться… Но лучше раньше, чем позже. Без помощи друзей Андрея мне вряд ли обойтись.

— Сейчас, — ответила она девушке за дверью, неспешно открывая замок.

На пороге стояла Настенька Волошина — сокурсница Таро. Татьяна мысленно удивилась, как она нашла её квартиру: никто из команды Андрея не знал ни её настоящей фамилии, ни адреса, за исключением Андрея, которому она открылась только сегодня утром.

— Настя?! Какими судьбами? Как ты меня нашла?

— Выследила! — почти зло, с какой-то высокой нотой ненависти, кинула та, глядя в лицо Татьяны, пытаясь заразить своей злостью и её.

— Ну, если выследила, — спокойно ответила Рябинина, не поддаваясь на провокацию, — то проходи, не стой в дверях. Видимо, ты пришла сказать что-то важное?

— Я могу это и в дверях сказать! — не опуская планку ненависти, почти кричала Настя.

— Э, нет! — ответила ей Таня, — Так не пойдёт. Ты не подумала, что это нечестно: наговоришь с три короба, хлопнешь дверью и уйдёшь, а у меня даже возможности не будет ответить тебе?

— А ты честно поступила с нами, с Андреем?! Влезла в душу, прикинулась другом, а сама всё вынюхивала, высматривала, фотографировала! И потом донесла Лине!

— Откуда знаешь?

— Не важно! Знаю — и всё! И откуда только берутся такие, как ты?! Для чего тебе это нужно?

— Видишь ли, дорогая моя, я частный детектив, — призналась хозяйка квартиры, — и зовут меня Татьяной Рябининой.

— Даже имя у неё не настоящее!

— Да, я не Славина, — продолжила Таня свою мысль дальше, — а Рябинина, и я детектив, которого наняла Лина Евгеньевна, чтобы проверить честность своего, скажем так, друга.

— Она ещё и продажна!

— Но-но, не забывайся! — начала сердиться Татьяна. — Ты всё-таки у меня дома.

— А то что? — задиралась Настя — Сдашь в милицию?

— Нет, — усмехнулась Татьяна в ответ, — по попе отшлёпаю.

— Не справишься! — продолжала злиться Настя.

— Ещё как справлюсь! — заверила её хозяйка. — Ты зачем явилась сюда, защитница несправедливо обиженных, оскорбить меня? Так права не имеешь.

— Имею. Ещё как имею! В тот вечер мы были с Андреем вместе, и он никак не мог быть с Линой.

Татьяна внимательно посмотрела на Настю, прекрасно зная, что та лжёт, но дала ей возможность высказаться до конца, и когда девушка, наконец, остановилась, сказала:

— Ты знаешь, девочка, что за ложные показания можешь подучить срок?… Андрей был у Лины около восьми часов — это уже доказано.

— Да, он был у неё… Но потом ушёл, и мы с ним встретились.

— Когда? Где? — настаивала Татьяна.

— На нашем месте, возле кафе, где мы обычно собираемся — ты знаешь.

Волошина говорила торопясь, с таким видом, словно катится с горы, ни о чём другом уже не думая.

— Вас кто-нибудь видел?

— Не думаю, — ответила Настя, даже не задумываясь. — По крайней мере я никого не видела.

— Таким образом ты ему не поможешь, — как можно мягче, отреагировала Рябинина, сочувственно глядя на волнующуюся девушку.

— Ты мне не веришь?! Ты не веришь потому, что сама врушка!

— А ты не врушка? — улыбнулась Татьяна. — Можно подумать, что ты не знала, что у Андрея связь с Линой?

— Не знала, но догадывалась

— И не знала, что он с Мариной Ерофеевой шуры-муры крутит?

— Какие ещё шуры-муры?! — снова возмутилась Настя. — Она — обычная модель, и Андрей работал с ней!

— Ну, если это работа, — засмеялась Таня, — то, что такое любовь — я и представить боюсь.

И вдруг из глаз Волошиной начали капать слёзы, превращаясь в поток.

— Да ты никак влюблена, девочка?1 — высказала догадку Татьяна.

— А это уже не твоё дело! — огрызнулась Настя.

— Дело, конечно, не моё, — на сей раз согласилась хозяйка, — но тогда твои «показания» не стоят и ломаного гроша: ты лицо заинтересованное, и в порыве сострадания можешь показать всё, что угодно.

— Это ты виновата во всём! Только ты! Если бы ты не совала нос, куда не нужно, ничего этого бы не было: Лина Евгеньевна не погибла бы, и Андрей был бы на свободе!

Жёсткие рыдания сотрясали худенькие плечи, покусанные губы Насти кривились некрасиво и зло.

— Настя, Бог с тобой! — попыталась успокоить её Татьяна. — О чём ты говоришь? Ты хоть себя слышишь? При чём тут я? Разве я толкнула Андрея в объятия Лины? Разве я знакомила его с Мариной? Разве я арестовывала его? Ты что-то путаешь, подруга.

— Какая я тебе подруга?! — злилась Настя, размазывая слёзы по лицу. — Таких друзей — даже злому врагу не пожелаешь!

— Ну ка, сядь! — приказным тоном произнесла Таня. — И сейчас же прекрати истерику. В друзья к тебе я не набиваюсь: истеричек мне только не хватало.

— Что же делать?! Что делать? — в отчаянии произнесла Настя, глядя на Таню почти кричащими о своей боли глазами.

— Что делать? Что делать? — повторила та за ней следом исконный вопрос инфантильной русской интеллигенции. — Думать. И думать основательно. А не сочинять небылицы.

Настя тут же вскинулась с явным желанием протеста, но Татьяна остановила её жестом:

— Для начала ты должна мне рассказать всё.

— Всё-всё?

— Да, всё. И даже чуточку больше. И без всяких выдумок, ничего не приукрашивая, ничего не досочиняя. Всё по честному.

— По честному?… Хорошо. С чего начать?

— Возможно с того, как вы познакомились с Вороновой?

— Лину Евгеньевну я знаю давно… Дольше Андрея… Моя мама проработала у Лины больше пяти лет. Я часто бывала у мамы на работе, когда ещё училась в школе.

— И как Лина относилась к этому?

— Нормально относилась: ни разу не высказала своего неудовольствия. Мама шутила, что готовит свою смену, и хозяйка поддерживала её.

Настя умолкла, о чём-то задумываясь, и Татьяна предложила:

— Не хочешь что-нибудь выпить?

— Чая, — однозначно ответила девчушка.

— Подожди, я сейчас.

Когда Рябинина вернулась в комнату с подносом, то застала Настю в той же позе, в какой оставила. Она разлила чай по чашкам, положила пару ложек сахара и подвинула одну их них девушке.

— Угощайся, — предложила хозяйка, придвигая поближе вазочку с печеньями и сухариками.

Чай девушки пили молча, думая каждая о своём, а в результате об одном и том же: об Андрее, о несчастье произошедшем с Линой Евгеньевной, о своём невольном причастии ко всему этому.

Спустя несколько минут Настя уже рассказывала о том, что сама познакомила Андрея с Линой, стараясь помочь ему в решении финансовых проблем, о том, с какой радостью они включились в создание новой коллекции женской одежды.

— Андрей талантливый художник! — восхищённо рассказывала Настя. — Я даже не предполагала у него таких способностей. Ещё в школе он подрабатывал в ателье, где его мама работала закройщицей, и очень гордился этим… Мы показали Лине некоторые разработки — ей очень понравилось, и она зачислила нас в штат сотрудников. Начали работать в ателье параллельно с учёбой: сидели по вечерам, работали в выходные…

Когда в университете возник вопрос с оплатой, я сама посоветовала ему обратиться к Лине и попросить у неё деньги взаймы, или в счёт зарплаты… Сама подтолкнула его в эту петлю. Получив деньги, Андрей, видимо, посчитал себя обязанным ей, и вот…

Воспользовавшись паузой, Татьяна поинтересовалась:

— Никак не пойму: как ты относишься к Лине? Осуждаешь, ненавидишь, или способна понять её отношение к Андрею?

— Я?! — переспросила Настя, видимо, не готовая ответить на вопрос немедленно. — Да, я осуждала Лину Евгеньевну, хотя ненависти к ней не чувствовала… Понять её? Что я должна понять?

— Ну, хотя бы то, что она в то время только что потеряла мужа, что ей было тяжело, одиноко?

— Боюсь, что именно это и подтолкнула Андрея к этой старухе! — неожиданно вырвалось у Насти. — Жалость — страшная сила, которая может искалечить жизнь.

— Как ты можешь так говорить, Настя? — удивилась Татьяна, глядя в глаза этой девчушки, несущей в своей душе такую жестокую правду.

— Могу! Могу! — почти кричала Настя. — Из-за этой жалости Андрей сейчас сидит в камере, а Лина — в гробу!

— Истерику прекратить! — приказала Рябинина. — Такая молодая, а уже истеричка. Тебе самое время учиться держать себя в руках, а если не можешь — лечиться. Что дальше то будет?

— А дальше ничего не будет, — сникла девушка. — Если Андрея посадят, то я… я…

И слёзы вновь потекли из её глаз.

— Боже, — пожаловалась Татьяна, — как же трудно с тобой общаться-то, Настя! Ты скоро мне всю квартиру затопишь слезами. Соседи услышат, подумают, что тут кого-то терзают и позвонят в милицию, чтобы та приняла меры… Иди ка ты, красавица, в ванную — умойся. Потом продолжим наш разговор.

Пока Настя умывалась, Татьяна убрала со стола, надеясь, что всё-таки сможет выудить из девушки нужные ей сведения. Девушка вернулась из ванной, хоть и с покрасневшими глазами, но спокойная, тихая.

— Сядем рядком — поговорим ладком? — предложила хозяйка, показывая на диван.

— Да мы уж вроде говорили, — напомнила Настя.

— Говорили, — согласилась Татьяна, — но несколько тем ещё остались открытыми.

— Хорошо, спрашивай — я готова отвечать.

— Расскажи о друзьях Андрея.

— Да что о них рассказывать? — не поняла Настя. — Ты их всех видела, знаешь.

— И всё же?

— В нашей компании семь человек: четыре парня и три девушки. Андрей, Владимир Суровцев, Игорь Фокин, Павел Дёмин, ещё: Танюшка Инина, Алька Кучер и я… Танюшка и я познакомились с Андреем во время вступительных экзаменов. Мне и Андрею, как медалистам, нужно было сдавать один экзамен на «отлично», чтобы быть зачисленными, а Танька сдавала все экзамены…

С Павликом Дёминым Андрей жил в университетском общежитии с самого начала учёбы, а потом к ним присоединился и Сура, т. е. Суровцев Володька. Вместе с Сурой в нашу компанию влился Игорь Фокин — его закадычный дружок чуть ли не с садиковских времён.

Алька Кучер ходила за нами весь первый курс, пока её официально не приняли в компанию…

— Охарактеризуй, пожалуйста, парней, — попросила Татьяна.

Настя смолкла, собираясь с мыслями, и Таня поняла, что задала девушке не такое и лёгкое задание, поэтому поспешила на помощь:

— Начнём с Суры, т.е. с Суровцева.

— О, Сура — личность непростая, — призналась Настя, улыбаясь совсем не так, как она делала тогда, когда говорила о остальных членах своей компании. — Он очень самолюбивый, как говорят в таких случаях: болезненно самолюбивый… Любит верховодить, старается всегда быть на виду. Своего друга Игоря называет «тюхой».

— Почему именно тюхой?

— Потому что Игорь тихий, не наглый, доверчивый, добрый, а Сура пользуется этим: командует им, подсмеивается, использует в своих целях.

— А какие отношения между Сурой и Андреем? — продолжала задавать наводящие вопросы Татьяна.

— Напряжённые. — ответила Настя.

— Что ты имеешь в виду?

— В последнее время они стараются не сталкиваться.

— А раньше сталкивались? — поинтересовалась Таня.

— Когда жили в общежитии — это происходило довольно часто.

— Почему?

— Сура пытался подчинить и Андрея, но не на того напал! — пояснила Настя. — Нашла коса на камень.

— Два лидера — понимающе констатировала Рябинина. — Обычная борьба за лидерство.

— Ничего себе обычная! — возмутилась Настя. — Однажды они даже подрались!

— И кто кому наподдал?!

— Обоим досталось!.

— А после этого? — продолжила свои вопросы Таня.

— После этого Сура немного притих, — ответила девушка. — Но я не верю ему: он хитрый и подлый.

— Почему так думаешь? — заинтересовалась Татьяна.

— Я не думаю — я это знаю. Он столько раз делал Андрею пакости! И всё исподтишка.

— Какие у них отношения сейчас?

— Ну сейчас более ровные, хотя они относятся друг к другу с опаской. После того, как Андрей ушёл на квартиру, Володька остался в общежитии единственным хозяином.

— Он что, не местный? — спросила Таня.

— Местный — последовал ответ.

— Почему тогда живёт в общежитии?

— Повздорил с отцом, и ушёл из дома.

— Неблагополучная семья? — предположила Татьяна.

— Да нет, — опровергла Настя, — семья у него вполне благополучная, даже хорошо обеспеченная… Ты, наверняка, их знаешь: отец Суры — в прошлом партийный лидер, а сейчас владелец самого большого городского автопарка — Суровцев Владимир Петрович.

— Лично не знакома, хотя и слышала, и видела пару раз, — ответила Рябинина..

— Так вот Владимир старший и Владимир младший не ладят.

— Опять коса на камень?

— Видимо.

— Как же Суровцев старший отпустил сыночка жить в общежитие? — поинтересовалась Рябинина.

— Решил наказать сынка за строптивость: отпустить на вольные хлеба, ограничив денежную поддержку до минимума.

— Наказал?

— Куда там! — засмеялась Настя. — Разве мамочка Суры допустит, чтобы её единственный сынок бедствовал?! Она даже мебель в комнате, где он живёт, поменяла на новую, комфортную.

— Понятно, — улыбнулась Таня, почему-то представив мать Суры очень полной женщиной, похожей на клушу, хлопочущей над своим чадом.

— Остался ещё один дружок, — подсказала Рябинина, — Павел Дёмин.

— Да, — согласилась Настя. — Павлик… Это не Игорь. Он похитрее будет: перед Сурой — на задних лапках, как заяц, а без него — лев. Предать может в любую минуту. На первый взгляд: весёлый, лёгкий, а на деле — трепло и лгун.

— Картинка кое-какая сложилась, — произнесла в раздумье Татьяна. — «Святая троица» — в полный рост.

— Откуда знаешь? — удивилась Настя. — Так их называет Андрей.

— Догадалась, — улыбнулась Татьяна.

— Ну ты даёшь! — восхитилась Настя.

А Таню уже понесло:

— Компания — что надо: как на подбор. Хуже — не придумаешь. Друзья-соперники?

— Ну, что ты?! — запротестовала Волошина. — Андрей никогда, ни с кем не соперничал. Это скорее в характере Суры — тот не может терпеть, когда кто-то лучше, умнее, талантливее него.

Настя смолкла, воцарилось молчание, которое никто не хотел прерывать. Татьяна была почти уверена, что девушка ещё до конца не высказалась, а Настя не могла ни о чём думать, как только об Андрее.

— Таня, нужно вытянуть Андрея, ведь он ни в чём не виноват! Я уверена, что не он убил Лину! Это сделал кто-то другой.

— Я тоже уверена в этом, — согласилась та, — но это нужно доказать. Как говорит мой наставник: слова к делу не пришьёшь.

— Нужно найти свидетелей! — уговаривала собеседницу Настя, — Не может быть, чтобы никто из огромного девятиэтажного дома не видел, как убийца выходил из подъезда. Так просто быть не может! Любопытные старушки, которым больше заняться нечем, как наблюдать за соседями; владельцы собак, выгуливающие своих питомцев по вечерам; молодёжь, тусующаяся возле подъезда; случайные прохожие; жители, возвращавшиеся домой с работы. Да мало ли ещё вариантов? Их нужно проверить.

— Этим я и собираюсь заняться в ближайшие дни, — успокоила девушку Татьяна..

— А как же Андрей?

— Что Андрей? — вопросительно посмотрела Рябинина.

— Он там один, бедненький, в камере — ничегошеньки не знает, не ведает…

— «Всё он знает, и всё ведает!» — мысленно запротестовала Татьяна.

— Я сегодня была у него, разговаривала — призналась она Насте. — А к концу работы у него будет адвокат.

— Какой адвокат? — насторожилась Настя.

— Хороший адвокат: Топилин Сергей Николаевич. Мы с ним три года назад закончили юрфак… Теперь у него своя контора. Он будет защищать Андрея в суде.

— Но хорошие адвокаты сейчас стоят больших денег! — испуганно запротестовала Волошина. — А у Андрея их нет.

— Об этом можешь не волноваться — Топилин не возьмёт ничего.

— Тогда это плохой адвокат! — сделала вывод Настя.

— Нет, это хороший адвокат — один из лучших в городе.

— Хороший — стоит дорого!

— У этого иной стимул…

— Какой?! — решила достать Татьяну упрямая девчонка. — Интересно: какой?

— Это тайна следствия, которую таким упрямым девчонкам, как ты, знать не обязательно.

Этот ответ, по видимому, обидел девушку, потому что на просьбу Тани рассказать что-нибудь о Лине, она бросила резко:

— О ней тебе лучше спросить у моей мамы. Зайди в «Дом моделей» и поинтересуйся — там все друг друга знают: и привычки, и характеры, и слабости. А я о ней судить объективно не могу.

— Как скажешь, — согласилась Татьяна. — Но может быть, ты знаешь, где живёт Марина?

— Зайка? — переспросила Настя.

— Почему зайка?

— А это мы с Ининой дали ей такое прозвище: у неё же два передних зуба, как у зайца. Не замечала?

— Нет.

— Встретишь — обрати внимание, — посоветовала Волошина. — Она поэтому и не улыбается, чтобы свои зубищи не показывать.

— Если ты скажешь, где она живёт — непременно, обращу.

— Большая Садовая 186. У них частный дом.

— Всё-то ты знаешь! — изобразила удивление Рябинина.

— Не всё — только то, что связано с Андреем.

— А он знает, что не безразличен тебе?

Настя несколько мгновений помолчала, видимо, обдумывая стоит ли говорить об этом Рябининой, и, наконец, призналась:

— Думаю, что нет.

— Уверена?

— Он относиться ко мне, как к другу — в другом качестве я ему неинтересна… Маленькая, худая, да ещё и веснушчатая.

Татьяна понимающе улыбнулась и произнесла:

— Когда-то я думала о себе точно так же, как и ты, и в результате потеряла человека, которого любила.

— Правда? — вскинула голову Настя. — Ты себя явно недооценивала.

— То же самое сейчас делаешь и ты: повторяешь мою ошибку. Человек велик, или мал настолько, насколько сам себя оценивает — запомни это, девочка.

— Иногда и переоценивает! — запротестовала Настя, явно намекая на Суровцева.

— Не спорю: переоценка — вещь весьма коварная, но недооценка — вряд ли лучше.

— Этого уже не изменить, — убеждённо произнесла Волошина. — Я так сроднилась с этим комплексом, что его никакими силами не отодрать от меня.

— А я научу тебя, как от него избавиться. Хочешь?

— О чём вопрос? Конечно хочу.

— Каждый день, стоя перед зеркалом, расчёсывая свои чудные волосы, повторяй, глядя на отражение: — Я стройная! Я интересная! Я могу нравиться мужчинам! Могу любить и быть любимой! Повторяй столько раз, пока не начнёшь верить в это. И посмотришь — всё измениться.

— Правда? — всё ещё сомневалась Настя.

— Правда. — уверила её Таня. — На опыте проверено.

Неожиданно Настя вспомнила:

— Господи! Совсем забыла! Мы же с девчонками договорились в четыре встретиться у библиотеки! Уже опоздала… Я побегу? Может ещё не ушли?

— Стой, торопыга! Ты хоть адрес свой дай, или номер телефона.

— Сейчас! — кинула Настя на ходу, что-то записывая. — Вот мой телефон. Я понеслась. Пока!

Настя действительно унеслась, оставляя Татьяну обдумывать их неожиданную встречу, начавшуюся так агрессивно и, закончившуюся вполне дружелюбно. После её ухода, Татьяна остановилась напротив зеркала в прихожей и начала внушать себе:

— Я умная! Сообразительная! Я смогу распутать это дело! Смогу…

И тут же сникла, ведь с завтрашнего дня ей придётся заняться опросом жителей огромного девятиэтажного дома, всех тех, кто находился там между восемью и девятью часами вечера.

— Боже мой, сколько же народа мне придётся опросить?! Сколько побегать? Сколько нервов потрепать?

Через несколько секунд она уже уговаривала себя:

— Ничего Татьяна, свет Владимировна, назвалась груздем — полезай в кузов!