Портрет дамы. Мистический детектив

Тамара Злобина

Первое дело частного детектива Татьяны Рябининой оказалось не таким простым. Её клиентка была задушена в собственной квартире, прямо под прекрасным портретом молодой дамы с белым шарфом. Орудием убийства стал тот самый белый шарф.

Глава 4. Карма на санскрите — деяние

Утро застало Рябинину полусонной, плохо отдохнувшей, с тяжёлой головой.

— Кажется, вчера не пила. — вспоминала она вслух. — Почему так отвратно себя чувствую? Неужели так повлияла гибель Лины?

Против воли вспомнилось ужасное впечатление, которое произвел на неё контраст двух лиц: юного, полного жизни, желаний и веры в счастливое будущее и серого, скорбного в своей боли и несчастливости.

Чтобы отогнать видение, она схватилась за телефон, и, прикинув, где в это время может находиться полковник, позвонила ему домой.

— Алло, квартира Кузьминых. — отозвалась супруга Игоря Сергеевича.

— Здравствуйте, Нина Анатольевна. Это Таня Рябинина.

— Танечка? Доброе утро. Как поживаете? Давно Вас не видела.

— Спасибо, Нина Анатольевна, нормально. А как у вас дела? Как мальчишки?

— Растут. — смеясь, ответила Кузьмина. — Хулиганят, как и все в их возрасте.

— Их можно понять, сами когда-то это проходили.

— Как сказать. Вот папа их не всегда понимает.

— Просто он забыл своё босоногое детство!

— И я ему то-же самое говорю, а он не соглашается.

— У мужчин совсем иная логика. — проявила Татьяна женскую солидарность. — Кстати, а старший ваш мужчина ещё дома?

— Игорь! — крикнула Кузьмина в пространство. — Ты для Татьяны дома или тебя уже нет?

Таня рассмеялась в кулак, слушая бесхитростный юмористический призыв самой мудрой из всех знакомых ей милицейских жён. Нина передала ей ответ:

— Говорит, что для тебя — дома.

— Спасибо, Нина Анатольевна.

Тут подключился полковник:

— Здравствуй, Татьяна! Не слушай эту балаболку: она много чего наболтает.

— Все было сказано по делу — ничего лишнего.

— Так я и поверил! — рассмеялся хозяин. — Ты её всегда защищаешь.

— Не забывай, Сергеич, что я тоже женщина, а женщины должны быть солидарны.

— Тяжёлый случай. — констатировал Сергеич. — С вами лучше не спорить.

— Ну, то-то же! — рассмеялась в ответ Таня.

— Ты звонишь для того, чтобы выразить солидарность с моей супругой? — выразил сомнение Сергеич.

— Не только. — хитрым голоском ответила Рябинина. — Мне нужна встреча с Андреем Таро.

— С ума сошла?! — воскликнул Кузьмин.

— Пока нет.

— Как ты только до этого додумалась?

— Ты же сам уговаривал вчера взяться за это дело. — настаивала Таня. — Вот я и выполняю наш уговор.

— Татьяна, я уговаривал тебя покопаться на свободе, а не в ИВС. — протестовал Сергеич.

— Игорь Сергеевич, — попыталась расшевелить собеседника та, — ты прекрасно знаешь, что ответы на многие вопросы можно получить именно там, куда ты не хочешь меня пускать.

— Хотеть и мочь — разные вещи! — начал сердиться Кузьмин.

— Меня на мякине не проведешь, Сергеич! — усмехнулась Татьяна в трубку. — Я знаю прекрасно, что ты можешь организовать эту встречу. В противном случае не стала настаивать.

— Всё-то ты знаешь, всезнайка, — проворчал Сергеич больше для проформы, но собеседница понимала, что он уже обдумывал, как это сделать.

— Сергеич, ну хотя бы на полчасика?

— Ишь чего захотела! — возмутился Сергеич. — Полчасика! А почему не час или два?!

— Ладушки, согласна на двадцать минут.

— Чёрт с тобой! Приходи ко мне в одиннадцать — попытаюсь помочь.

— Как грубо, Сергеич! А где волшебное слово?

— Хамишь, Рябинина?!

— Нет, учу друга вежливому обращению с дамами.

— Ха, дама! — засмеялся в ответ Кузя.

— Да, Танечка — настоящая дама! И даже не смей в этом сомневаться! — подключилась к разговору Кузьмина.

Татьяна улыбнулась, слыша комментарии Нины Анатольевны в свою защиту и сказала:

— Благодарствую за приглашение, Игорь Сергеевич, передавайте Нине Анатольевне искреннее сочувствие и наилучшие пожелания.

— Это что ещё за сочувствие?! — взвился Сергеич, явно не понимая о чём речь.

— А вы передайте, — хихикнула Таня, — Нина Анатольевна поймёт.

Без пяти одиннадцать Рябинина уже находилась в приёмной начальника прокуратуры, и вежливо здоровалась с его заместителем Гужиным.

— Здравствуйте, Николай Иванович, я к шефу. Он у себя?

— Здравствуйте, Танечка! Вы все хорошеете и хорошеете! Рад видеть вас.

— Спасибо, Николай Иванович. Я тоже рада.

— Проходите, проходите, дорогая, он, как раз один, в кабинете.

— Спасибо. — поблагодарила та зама, прекрасно зная, о его позитивном к ней отношении.

Завидев Татьяну, полковник бросил:

— Явилась, настырная деваха? В какое положение ты меня ставишь?!

— А кто ещё кроме меня может поставить вас, господин начальник, хоть в какое-то положение? — улыбнулась та в ответ. — Вас все боятся.

— Одна ты не боишься?

— Одна я не боюсь! Ты не забыл, Сергеич, что я уже не твоя подчинённая?

— Вот возьму сейчас и попрошу дежурного милиционера выпроводить тебя из здания! Посмотрю, как ты запоёшь!

— Ты не сделаешь этого, — парировала она.

— Почему же?! — удивился полковник.

— А потому что ты мне симпатизируешь.

— Кроме того, что она настырна, она ещё и самоуверенна?! — нарочито удивился полковник, делая вид, что недоволен поведением бывшей подопечной.

В ответ Татьяна сделала смиренное, покаянное лицо:

— Но вам, сэр, нравятся именно такие?

И они от души рассмеялись.

На смех заглянул майор Гужин.

— По какому поводу веселье? — поинтересовался он, — Уж больно заразительно вы тут угораете. Анекдоты травите?

— Ну, всё, — решила про себя Татьяна, — сейчас начнётся.

Поэтому поспешила выдать всё сразу и по полной:

— Нет-нет, приятели, анекдоты, пожалуйста, потом! У меня сейчас более серьёзное дело. Кстати, Игорь Сергеевич, как там моё дело?

— Дело? — переспросил полковник, словно напрочь забыв, о чём это ему намекают.

— Да-да, — подтвердила Татьяна, — именно дело.

Пока Гужин пытался рассказать какой-то анекдот, полковник звонил по телефону:

— Виктор Петрович, зайди ко мне… Да, сейчас.

Передоверив Татьяну Виктору Петровичу, Кузьмин кажется заинтересовался анекдотом, сразу забывая о ней. А Татьяна уже шагала по длинному коридору следом за Петровичем в правое крыло здания, пристроенное прошлым летом, в помещение, которое иногда использовалось для бесед с подозреваемыми.

— Слава Богу не в камеру для допросов, — подумала она, вспоминая о системе прослушивания.

— Побудьте здесь, сейчас его приведут, — попросил Виктор Петрович, — но учтите: только двадцать минут — не больше.

— Спасибо, Виктор Петрович. Хорошо. — согласилась Рябинина, приготавливаясь к предстоящему разговору.

Через пять минут открылась дверь и в кабинет почти втолкнули Андрея. Он был небрит, сердит, и явно не расположен к любезному общению.

— Здравствуйте, Андрей, — произнесла Татьяна. — Проходите, присаживайтесь.

— Ба! — захорохорился студент. — Знакомые всё лица!

Татьяна, чтобы с самого начала придать беседе большую серьёзность, представилась:

— Рябинина Татьяна — частный детектив. Мне нужно задать Вам, Андрей, несколько вопросов.

Но Таро, видимо, не был настроен на серьёзный разговор:

— Что вам нужно от меня, студентка Ирочка Славина, которая на самом деле — частный детектив Татьяна Рябинина? Разве вы ещё не завершили своё грязное дело?

— К чему этот пафос? — удивилась Таня. — Вы пытаетесь обвинить во всём меня?! Раскрыть ваше истинное лицо было не моим личным желанием, а желанием вашей покровительницы. Она считала, что имеет право на честность с вашей стороны, имеет право на правду.

— Какую правду?! — с болью в голосе воскликнул Андрей. — На ту, что представила ей ты?! Я и сам о своих чувствах не знаю всей правды! Как ты её могли узнать?!

— А тут и узнавать нечего! — начала сердиться Татьяна. — С состоятельными дамами спим — с девушками играем во влюблённость!

— Значит всё так понимаешь? — сверкнул, потемневшими от негодования глазами, Андрей.

— И не только я одна, — уверила его Татьяна.

И Таро неожиданно сник, осознавая беспомощность, неспособность доказать свою невиновность.

— Но я не убивал её! Не убивал! Почему вы все не хотите поверить в это!

Таня не стала вступать в его монолог, надеясь, что Андрей выскажет всё, что у него на душе: бесхитростность и прямодушие парня на его курсе уже давно стали притчей во языцах. Но он неожиданно умолк, вновь замыкаясь в себе.

— Соседка видела, как ты приходил к Лине около восьми вечера. Слышала, как вы скандалили. Слышала, как Лина рыдала.

— Тогда она, наверное, слышала и как я ушёл, хлопнув дверью, а Лина продолжала бесноваться?

— Да, это так, — согласилась Татьяна. — Но ты мог вернуться чуть позже и задушить её. После твоего ухода кто-то приходил ещё. Где гарантия, что это был не ты?

— Гарантии может и нет, — криво усмехнулся Андрей, — но есть здравый смысл: для чего мне её смерть, ведь теперь я лишился поддержки, а мне ещё два года учиться? Со второго семестра прошлого года нас перевели на самоокупаемость, и теперь два раза в год нужно платить за обучение значительную сумму. У моей матери таких денег нет… Она часто болеет — мне самому приходиться помогать ей.

— Расскажи, как вы познакомились с Линой? — попросила Татьяна.

— С Линой… Евгеньевной? — переспросил Андрей, выдавая полную растерянность.

Татьяна смотрела на парня, пытаясь представить, что сейчас твориться в его душе. Ей понятна и агрессивность Андрея и даже его растерянность: попадая в такое положение, зачастую, человек, ни разу не бывавший в качестве подозреваемого, не способен какое-то время адаптироваться к правилам поведения несвободного человека — это вызывает неосознанный протест, который может выражаться по разному, начиная от агрессивности и заканчивая безволием и подавленностью.

— Это плохой признак! — подумала она обеспокоенно. — Мне приходилось видеть, как в таком состоянии, подозреваемые брали на себя то, что по логике вещей, сделать не могли даже в сильном душевном волнении.

— Успокойся, пожалуйста, — попросила она парня. — Ещё ничего не потеряно. Я уверена в том, что в смерти Лины Евгеньевны ты не виновен. Уверена, слышишь? Не вздумай взять всю вину на себя и подписать, так называемую явку с повинной: уверена, что Селезнёв уже предлагал это!… Рассказывай мне всё, как на духу.

— Зачем? — вновь усмехнулся Андрей.

— Я по образованию юрист. Чем смогу — помогу. Найдём адвоката — он тебя вытащит.

— У меня нет денег на его оплату!

— На этот счёт можешь не волноваться: что-нибудь придумаем.

— Нет-нет! — яростно запротестовал Андрей. — Хватит с меня покровителей!

Татьяна недоуменно посмотрела на него, и вдруг поняла, что он имел в виду:

— Ты думаешь, что я набиваюсь тебе в покровительницы?!

Андрей, от неожиданно едкого вопроса, начал краснеть, а Татьяне стало смешно.

— Не надейся и не жди! Мне самой впору какого-нибудь богатенького Буратину отыскивать. Жаль они на дороге не валяются.

Её притворно опечаленный вид вызвал у Таро гримасу, едва ли напоминающую улыбку.

— Вот видишь, дружок, не всё так плохо, как кажется. Я постараюсь тебе помочь, но ты киснуть прекращай: загорюй воробей — курица обидит.

Её бодрый тон несколько приободрил Андрея, и он начал свой рассказ с того, что его мать, Смирнова Вера Дмитриевна, живёт в райцентре; что больше у них нет никого; что отца своего он не помнит.

— Мама рассказывала, что отец умер почти сразу же после моего рождения… Поэтому она — Смирнова, а я — Таро. Она не успела взять фамилию отца.

Андрей вкратце рассказал о своей жизни до поступления в университет: учёбе, работе, о том, что помогал матери в ателье.

— Мама, сколько себя помню, работала в швейной мастерской закройщицей. Даже дома у нас везде были выкройки, материя, слышалось стрекотание швейной машинки. Я с этим вырос. Потом стал помогать матери, потому что она сильно уставала…

Несмотря на это, школу закончил с золотой медаль. Мама настояла, чтобы я поступал учиться на модельера женской одежды. В университете такого факультета не было, и я выбрал факультет художественного оформления и дизайна. Поступил. Определился в общежитие: на квартиру денег не было.

Вначале было трудновато: денег ни на что не хватало — жил впроголодь, немного поддерживали приятели по общежитию. На втором курсе начал понемногу подрабатывать. Запретил маме присылать деньги: сказал, что мне хватает стипендии. Старался учиться на повышенную.

Но перед зимней сессией объявили, что за второй семестр придётся платить кругленькую сумму, и у меня опустились руки: я понял, что моё обучение подходит к концу. Было желание бросить всё и вернуться домой, но жаль было огорчать маму: она так хотела видеть единственного сына образованным, удачливым, благополучным. Тут и подоспела Настя Волошина со своим предложением…

— Да ты её знаешь, — ответил он на вопросительный взгляд Татьяны. — Она на моём курсе. Ну, такая худенькая, веснушчатая.

— Знаю, — согласилась Таня.

— Настя предложила работу в «Доме моделей» Вороновой, где работала её мать, да и она сама часто бывала. Так я познакомился с Линой Евгеньевной. Показал свои наброски — ей понравилось. Она прямо-таки загорелась нашей идеей создать весенне-летнюю коллекцию для молодых женщин. Взяла нас на работу…

Проработав месяц, стал замечать, что хозяйка относиться ко мне не так, как ко всем остальным: оказывает знаки внимания, подолгу беседует, интересуется моей семьёй, учёбой, жизнью. Странное поведение Лины Евгеньевны стала замечать и Волошина, и однажды предъявила претензии, что хозяйка запала на меня. Я рассердился на Настю, мы повздорили. Но я не могу долго держать обиду, и буквально на следующий день мы с ней помирились…

Андрей замолчал, словно собираясь с мыслями, а Таня с опаской поглядывала на часы, потому что время, отпущенное для разговора, неумолимо таяло. Видя её беспокойство, Андрей продолжил свой рассказ.

— Тут в университете объявили, что тех, кто не внесёт оплату, до занятий не допустят. Я запаниковал и пошёл к Лине Евгеньевне просить выплатить зарплату за год вперёд. Она удивилась просьбе, предполагая, что я хочу потратить деньги на какую-то девушку. Я объяснил для чего на самом деле нужны мне деньги.

Хозяйка думала не долго, потом сказала, что у неё достаточно солидная фирма, и может себе позволить оплатить учёбу необходимого специалиста.

— Тем более в уставе фирмы есть пункт об обучении кадров и повышении квалификации — уверила она меня.

Мы ударили по рукам, и я был на седьмом небе от счастья. На следующий день хозяйка дала мне нужную сумму и я, оплатив второй семестр, сам того не подозревая, попал в материальную зависимость. Спустя три месяца мы стали любовниками.

— Как ты относился к Лине?

— Как к матери! — не задумываясь отвечает Андрей.

Его ответ шокировал Татьяну, и она отреагировала на него откровенно резко:

— Трудно относиться к женщине, как к матери, когда делишь с ней одну постель!

И лицо Андрея снова покрылось краской.

— Ты меня не так поняла! Я уважал её, ценил Лину, как человека.

— Но это не мешало тебе спать с ней?! — не унималась Таня.

— Ещё как мешало! — запротестовал Андрей. — Но я не видел иного способа отблагодарить Лину Евгеньевну за всё хорошее, что она делала для меня.

— Сколько длилась ваша связь?

— Больше года.

— И ты не думал прервать эти неестественные отношения, ведь у тебя появилась Марина?

— Если скажу нет — ты не поверишь, поэтому не скрою: задумывался над этим, но сказать Лине не решался. Потом появилась ты со своей шпионской миссией, и всё покатилось, как ком с горы…

Андрей снова остановился и Татьяна попросила:

— Рассказывай дальше — у нас остаётся мало времени.

— Этот вечер, наш разговор с Линой, всё время стоит перед глазами… — продолжил Андрей. — Я считаю себя виновным лишь в том, что не сдержался и, отреагировав на её крик, сказал такое, что говорить не имел права.

— А именно? — поинтересовалась Таня.

— Я сказал всю правду. Сказал, что испытывал к ней только уважение и… Жалость. Признался, что у меня не хватило смелости сказать сразу, что не могу любить её…

Лина была очень зла: она кричала, топала ногой, и, наконец, просто выгнала меня, сказав, чтобы я больше никогда не показывался ей на глаза.

Я убежал. Долго бродил по городу, пытаясь успокоиться, остыть, но, как только вспоминал разъярённое лицо Лины, её глаза, полные боли и ненависти, вновь начинал ходить кругами. Наконец, не выдержал и позвонил Марине.

— Ты разговаривал с Мариной?

— Да, мы долго говорили с ней. Я рассказал, что порвал с Линой. Она ведь хотела этого, объясняя свою холодность тем, что у меня связь со взрослой женщиной.

— Не помнишь в какое время ты звонил Марине?

— Нет, у меня не было часов. Но думаю, что около девяти часов, потому что домой я вернулся в половине десятого.

— Откуда ты звонил?

— С автомата.

— И тебе позволили так долго говорить?!

— В это время не так много людей, желающих общаться по уличному автомату, — пояснил Андрей. — Потому и разговаривали долго, что никто не помешал.

— Ты рассказывал об этом разговоре следователю?

— Рассказывал, — вяло ответил Андрей.

— И что?

— Следователь сказал, что ради спасения своей шкуры, я могу выдумать всё, что угодно.

— Но ведь есть ещё один участник разговора — Марина!

— Селезнёв сказал, что её показания он учитывать не может: она лицо заинтересованное.

— Что за чушь?! — удивилась Татьяна. — С чего он делает такие выводы?

— Я не стал настаивать, потому что не хочу, чтобы в это дело втягивали Марину.

— Не понимаю тебя! — повысила голос Рябинина. — Ведь это твоё алиби.

Но Андрей, словно не слышал её:

— Никак не могу понять, почему получилось всё так, а не иначе?

— Наверное, во всём виновата карма.

— Чушь! — воскликнул он. — Ты знаешь, что карма переводится с санскрита, как деяние?

— Где-то я уже слышала это, — не совсем уверенно призналась Татьяна.

— Когда человек не хочет признавать свои ошибки, или свою вину — он сваливает всё на карму. В гибели Лины виноват и я: если бы не проявил слабости, не поддался чувству сострадания к ней, то не попал бы в унизительное положение альфонса.

— По моему мнению ты, Андрей, виноват в лишь том, что встретив Марину и, завязав с ней отношения, ничего не сказал об этом Лине Евгеньевне, а продолжал бывать у неё, принимать помощь.

— Ты же знаешь, что я пока не мог отказаться от помощи: мне были нужны деньги, чтобы платить за обучение!

— Как я поняла из твоего разговора, в последнее время ты работал, и, наверное, неплохо получал?

— Если бы я рассказал о Марине, то вряд ли смог рассчитывать на работу в фирме: Лина была не только ревнива, но и не умела прощать.

— Измену не каждый способен простить! — не совсем миролюбиво запротестовала Таня, — Особенно, если считать её предательством.

Андрей внимательно посмотрел на частного детектива, и в его взгляде явно проскальзывает непонимание. Возникло некоторое замешательство. Пауза, давая собеседникам возможность, подумать о только что услышанном и сказанном.

— Андрей, как по твоему, у Лины были враги? — поинтересовалась Татьяна.

— Не думаю. Хотя, наверное, у каждого человека они есть. Тем более в модельном бизнесе: тех же самых конкурентов, при определённых обстоятельствах, можно считать врагами. Нет, явных врагов у Лины Евгеньевны не было. Завистники, злопыхатели, мелкие пакостники и клеветники — не без этого, но, чтобы дойти до убийства — это слишком серьёзно.

Татьяне хотелось задать ещё пару вопросов, но открылась дверь, и официальным тоном было объявлено, что время беседы закончено и что подозреваемого ожидает следователь Селезнёв.

Рябинина, провожая Таро до двери успела сказать ему:

— Стой на своей версии, помни, что я тебе говорила. Если он станет путать показания, повторяй слово в слово всё то, что говорил во время своего первого допроса — не сбейся.

— Я не собьюсь, — заверил её Андрей — потому что всё, что я ему рассказывал — правда. Всё, до последнего слова.

Когда он уже стоял на пороге, Таня подбодрила:

— Не горюй, воробей!