Аверс и реверс

Тальяна Орлова, 2020

Став студенткой элитного колледжа, Лорен пришла в ужас: странные происшествия, странные люди – больше похоже на дурдом, чем на предел мечтаний. Но Лорен уж точно не испугаешь местными страшилками о призраках. Хорошо хоть один парень выглядит нормальным… И лишь со временем она понимает, что он и находится в эпицентре всех странностей.

Глава 3

Таша со мной не разговаривала! Она, видите ли, была настолько обижена за вмешательство, что не разговаривала со мной! Хватит с меня границ приличия, я завалилась на постель ей в ноги и просто выдала:

— Так тебе нравятся издевательства? Сразу бы и сказала!

Она долго думала, словно было над чем думать, а потом все же направила мутный взгляд на меня:

— Не знаю, откуда ты вылезла, Лорен, но мир устроен именно так: люди делятся на сильных и слабых. Единственный способ выжить слабым — не выступать против сильных.

— Не выступать — это одно! — я никак не могла уловить ее мысль. — Но вы ведь позволяете делать с собой все что им вздумается!

— Как будто у нас есть выбор!

Я зло рассмеялась:

— Выбор? Какой еще выбор? Парни набрасываются на Стивенсона, ты тем временем бежишь в ректорат и по пути орешь так, чтобы привлечь внимание всех! Вот и весь выбор!

Таша поморщилась:

— Ты сейчас о каких парнях говоришь?..

Осталось только обреченно простонать. Конечно, эти щуплики по отдельности ничего противопоставить Стивенсону и его приятелям не могли. Их бы просто побили. Сегодня бы побили — завтра они обратились бы в ректорат. Или в полицию Ноксвилля, если преподаватели останутся безучастными. Возможно, их бы побили завтра или послезавтра. А может, и нет. Но мне виделось, что свободу отвоевать вполне реально — и отвоевывается она всегда сопротивлением, никогда смирением. Однако кто-то должен первым наброситься на перекачанного бугая, сделать первый шаг. Но каждый знал, что остальные, как мыши, тут же разбегутся. Не Стивенсон виноват в том, что их продолжают бить — они сами в этом виноваты. Закончила я разговор усталым:

— Хорошо. Тогда извини, что вмешалась. Ничего не имею против мазохизма — каждому свое.

— Мазохизма?! — выдавила она мне в спину. — Сказала это девочка, которая тут же обзавелась поддержкой Харрисов! А остальным что делать? Тем, у кого нет твоей фигуры, блондинистых волос и хвоста, которым можно крутить?

Я не ответила. Ей удобнее думать так. Я хоть сто раз повторю, что в тот самый момент, когда я бросила в Стивенсона стул, ни о какой поддержки даже не подозревала, — она не услышит. И про то, что даже слабак может просто кинуть стул — тоже не услышит. Потому что тогда мир вмиг изменится, станет намного сложнее. Куда легче жить, если есть зло в виде обидчика, а ты только жертва обстоятельств.

И вообще, теперь я решила держаться от нее и подобных ей подальше. А то еще утащат за собой в свое болото безнадеги. Завтра схожу к коменданту — спрошу, есть ли другие свободные комнаты. Вечером приготовилась к завтрашним занятиям, как могла. Вздохнула по утраченным учебникам. Интересно, мне хватит денег на библиотечный штраф? Эссе по истории… еще есть время…

Несмотря на то, что я быстро и крепко уснула, меня будто что-то дернуло, вынуждая пробудиться. Нет, никаких прикосновений или шума. Какой-то внутренний порыв… может быть, снился кошмар, который сразу вылетел из головы. Перевернулась на другой бок и подбила подушку поудобнее. Но тревожное чувство внутри не исчезло. Что-то беспокоило, но тому не находилось ни единой причины. Снова переворачиваясь, я вдруг вздрогнула — сквозь опущенные ресницы в глаза попало что-то странное. Я уставилась в темноту комнаты.

Мрак был неполным, я отчетливо различала очертания мебели и двери. Сквозь окно попадало достаточно света от фонарей, расставленных вдоль всех корпусов. Тишина. Слишком поздно, чтобы на улице еще кто-то гулял, и в корпусе полная тишина. Я заставила себя снова перевернуться и улечься поудобнее, но тут подскочила на месте. Вся сжалась от ужаса, не в силах объяснить, что вижу. Два огонька… Нет, два глаза с красными огоньками вместо зрачков! Как если бы перед дверью стоял человек, но видны были только его глаза. Меня затрясло морозом, но мозг пытался судорожно отыскать какое-то объяснение — надо просто приглядеться, это, наверное… эти огоньки могут быть…

И вдруг глаза моргнули — это было самое настоящее, самое естественное движение глаз! Здесь уже мозг не искал объяснений, а я заорала в полную глотку. Глаза снова закрылись и исчезли.

— Что? Что?! — кричала рядом Таша.

У меня крик в горле застрял, не позволяя ни дышать, ни говорить. Она все-таки подбежала ко мне, я вцепилась в ее руку, перевела взгляд на перепуганное лицо. От ее присутствия сразу стало немного проще. Таша пыталась вырваться, но я держала крепко, другой рукой целяясь за ее футболку. Лишь бы только она оставалась рядом, лишь бы нас не разделяло и шага!

— Таша… Я видела… — задыхаясь, пыталась объяснить. — Там…

Она обернулась, но возле двери уже зияла привычная полумрачная пустота. Но соседка хотя бы вняла — перестала кричать и вырываться, сама села поближе ко мне:

— Что видела?.. Тайсона?

От ее шепота накатило новой волной ужаса. Какое счастье, что она сама в это верит — я не выгляжу полной идиоткой! Хотя бы для нее — а она сейчас самый важный человек на планете.

— Я… я не знаю… Это были человеческие глаза… одни глаза…

Она прижалась ко мне, теперь вдвоем под одеялом трястись было намного легче.

— Может, приснилось? — через некоторое время с надеждой спросила она.

— Может.

Я на самом деле вдруг захотела в это поверить. Ну, а что, приснилось, а потом я собственного крика испугалась, перепутав сон с явью! Да точно ведь! Даже дышать легче стало. После всех их баек несложно представить именно такие выкрутасы мозга.

Таша будто тоже немного успокоилась:

— Наверняка приснилось! Но ты это… Лорен, ты только из комнаты моей не выезжай. Я теперь здесь одна уснуть не смогу.

— Не стану, — я была уверена в ответе. А вдруг меня поселят тоже одну?

— И ругаться на тебя больше не буду. Я Тайсона боюсь сильнее, чем Стивенсона!

— Да ведь приснилось просто, Таша!

— Это точно! А у него веревки на шее не было?

От таких разговоров успокоиться сложно.

— Не было. Да это вообще не Тайсон приснился — я ведь его не знала!

— Ну ты и истеричка, Лорен!

Уснули мы рядом, никому как-то в голову не пришло, что кровать узкая и не очень удобно.

Утром же вскочили по будильнику и сразу отшатнулись друг от друга — надо же, до чего перепугались! Рассмеялись вместе. Ночное происшествие уже даже происшествием назвать было нельзя. При дневном свете я и вообразить не сумела этих самых глаз. Да и как вообще могут выглядеть глаза без всего остального? Почему именно глаза, а не узкие лепестки с красными огоньками, например? Лепестки совсем нестрашные, если уж сравнивать с глазами.

По расписанию мне надо было только ко второй лекции, а Таша собиралась на первую. Но мне почему-то очень не захотелось оставаться в комнате одной. Потому решила прогуляться. Теплое, солнечное утро, да и свежий воздух полезен для здоровья.

На центральном корпусе сбоку я разглядела металлическую пожарную лестницу. Без труда поднялась по ней на крышу. Уселась с краю, свесив ноги наружу и положив подбородок на перила. Небольшой средневековый городок, с лужайками и фонтанчиками — сверху еще красивее. Студенты, спешащие на первую пару. Вон там Стивенсон что-то требует от сутулого паренька. А вот эти девчонки, хоть и на последнем курсе, но посещают вместе со мной факультатив по философии. Я не знаю их имен, но они просто бесконечно хихикают, оттого и запомнились. Вздрогнула, услышав шум за спиной — это остатки ночного напряжения выливаются повышенной эмоциональностью. Улыбнулась подходившей Кэти — она со мной в одной группе, значит, тоже не спешит.

Девушка уселась со мной рядом и, как всегда, была чрезвычайно приветлива. Она довольно симпатична, приехала сюда из Нью-Йорка. Ее отец, крупный бизнесмен, сам когда-то учился в Ноксвилльском колледже, и потому был только рад выбору дочери. Я со смехом слушала ее истории, что местные байки о призраках гуляли по корпусам еще во времена учебы отца Кэти. Просто место тут такое — слишком уединенное, чтобы не обзавестись собственной мифологией. Так что самоубийство Тайсона вовсе ни при чем.

Еще мы поговорили с Кэти о моей стипендии. Я ей честно выложила, как все получилось, теперь уже платницей не притворишься. Она же только обиженно ответила, что я напрасно врала — как если бы всех считала безмозглыми дебилами а-ля Стивенсон. Я так не считала, но теперь понимала, что заработала разглашением такой ненужной информации себе множество проблем. И Кэти подтвердила: стипендиаты будут ненавидеть меня за то, что я получила место не за прокачанные скиллы, а некоторые платники — за стипендию. Я победитель по всем фронтам! Но «нормальных людей», как сама она выразилась, тут намного больше. С этим я согласиться не могла.

К концу первой лекции тишина внизу снова сменилась на голоса и смех — это студенты, идущие на вторую пару. Обратила внимание на стоянку, к которой сворачивала весьма впечатляющая машина. Хоть я и не разбираюсь в марках, но новенького немца от простых смертных автомобилей отличу. Тем более такого черного и слишком дорогого, чтобы ехать, а не торчать на рекламном баннере.

Из машины вышли знакомые, я почему-то даже не удивилась.

— Кэти! — я указала на стоянку. — Харрисы живут не в общежитии?

— Нет. В Ноксвилле. Многие студенты купили или снимают там квартиры. А что?

— Кто их родители?

Она говорила задумчиво, тоже водрузив подбородок на перекладину:

— Слушай, я даже не знаю… Наверняка какие-нибудь местные шишки. Но я только сейчас задумалась, что не уверена — местные они или нет.

— Никогда не было интересно?

— Почему же… как раз очень интересно. Потому и странно. Но они — ты и сама видишь — не такие, кто будет отвечать на вопросы, если не хотят.

Я смотрела на белую и черную макушки. Братья вдруг одновременно подняли головы и глянули на нас. Мне уже надоело вздрагивать, но опять само собой вышло. Они тем не менее ничуть шага не сбавили и через пару секунд скрылись от наших взглядов. Скоро и нам нужно будет спускаться, потому надо говорить быстрее, пока разговор идет на утоление любопытства:

— Они конфликтные или просто особняком держатся?

Кэти на меня посмотрела удивленно:

— Ни то, ни другое. Просто… просто им не хочется задавать вопросов.

Совсем уж непонятный ответ. Или надо спрашивать более конкретно?

— Я правильно поняла, что Кейн часто создает неприятности другим, а Дастин, наоборот, выруливает.

— Правда, — окончательно огорошила она. — Но они друг за друга, это факт. И потому даже если Кейн устроит что-то совсем невообразимое, Дастин все равно будет рядом. Тут такие слухи ходили, когда я приехала… Даже не знаю, что правда, а что придумали. Мол, Кейн вообще людей убивает. Четвертый год здесь учится и четвертый год убивает… Дастин об этом знает, но покрывает его.

Это, конечно, перебор, но слухи в этом месте очень живучи и являются основной темой почти всех бесед.

— Может быть, вы из-за страха не задаете им вопросов?

— Не знаю… Да ведь это полная чепуха! Кейн, конечно, не сахар, на многое способен. Но вряд ли на убийство.

— А как же Тайсон? Все говорят, он из-за него повесился!

— Все так говорят… — она вдруг бодро вскочила на ноги. — Все говорят, да никто наверняка не знает! Пойдем, а то опоздаем!

Я быстро ее догнала, спросила с улыбкой:

— Так, Кэти, последний вопрос: а ты в каком лагере?

Она, в отличие от Таши, ответ подготовила заранее:

— Дастина! Я из тех хороших девочек, которые предпочитают хороших мальчиков!

Я смеялась, когда спускалась по лестнице вслед за ней.

* * *

Сколько ни тяни, а проблемы сами себя не решают. Конечно, я собрала все изорванные книги. Силищи в бугайском теле было немало, раз Стивенсон даже толстую обложку энциклопедии осилил. Убедившись, что бумажных мертвецов уже не оживишь, я выкинула останки в мусорку и поплелась в библиотеку.

На мой непритязательный вкус это помещение было самым уютным из всех, что я уже повидала в колледже. А успела я пробежаться повсюду… исключая, конечно, лаборатории. Бедные студенты, у которых там проходят занятия! Хочешь не хочешь, а приходится в том здании бывать. Библиотека же напоминала помещение из какого-нибудь сказочного фильма: приглушенный желтый свет, множество тяжелых столов, на каждом из которых установлено по вполне себе современной лампе. Но фантастичности добавлял обязательный второй этаж, создающий ощущение уносящихся в бесконечность книжных полок. И при всем этом изобилии печатной литературы, библиотекарша была непоколебимой:

— Да, мисс Райз, вы или возвращаете книги в фонд, или оплачиваете их полную стоимость.

Я посмотрела на Кейна, который занял столик у дальней стены. Сразу его заметила, едва только вошла. Он от своей книги не отвлекся, но теперь казалось, что внимательно вслушивается в наш разговор. Вряд ли может расслышать, просто заинтересовался. А может, плюнуть на отношение к нему и подозвать? У меня уже было твердое ощущение, что в присутствии Харрисов, пусть даже в половинчатом составе, проблемы рассасываются сами собой. Если они только сами эти проблемы не создают… Например, Стивенсон сегодня прошел мимо меня в коридоре и сделал вид, что не узнал. То ли ему и впрямь вчерашнего было достаточно, то ли на самом деле не узнал… с него станется.

Конечно, я к Кейну за этой сверхъестественной помощью не обратилась. Снова направила умоляющий взгляд на библиотекаршу:

— Вы уверены, что общая сумма именно такая?

Штраф был запредельным. Это ничего, что целых семь книг, девяносто процентов всей суммы занимала только энциклопедия. Ах, если бы Стивенсон только знал, что такое библиотека! Вероятно, тоже бы впечатлился. Не потому ли многие предпочитают заниматься тут? Вон, даже пара компьютеров стоит, чтобы бесценными энциклопедиями не рисковать.

— Именно такая, мисс Райз, — женщина говорила монотонно и так же монотонно убирала карточки от несданных учебников в мой формуляр. — Вы можете заплатить в конце второго семестра. Или приобрести те же экземпляры самостоятельно.

Воткнула формуляр в нужный выдвижной ящик, подошла к стойке и уставилась на меня. И без этого взгляда ясно, что ей все ясно. Какие еще могут быть вопросы?

— Я… стипендиат, — проблеяла, как будто это имело какое-то значение.

— Тем более, мисс Райз, — точно с тем же равнодушием ответствовала библиотекарша. — Вы учитесь за счет средств колледжа, поэтому обязаны проявлять еще большее уважение к фондам, чем остальные.

Да все я понимала! Особенно про уважение к фондам. Явилась такая, ничем не заслужившая, и как давай сразу фонды уничтожать. Облокотилась на стойку, чтобы собраться с силами и заставить себя уйти. Но насторожилась, уловив запах дыма. Почти сразу раздались панические крики из внутренней комнаты, библиотекарша рванула назад, на ходу интересуясь у других работников, что происходит.

Я остолбенела, когда правая дверь, которая располагалась уже за углом стойки, открылась, и из нее вынырнул Кейн. Дымом пахло сильно, но, судя по возгласам, пожар тушили сами. Кейн положил руку на стойку и, опираясь на нее, как-то слишком легко перепрыгнул на другую сторону. Я и понимала, что он делает, и при этом не могла в это поверить. Выдвинул сразу нужный ящик стеллажа, вытащил мой формуляр и вынул оттуда семь карточек. Втолкнул в задний карман джинсов. Приземлился рядом со мной ровно за секунду до того, как та же самая дверь распахнулась, выпуская библиотекаршу и двух ее помощников.

— Всем сохранять спокойствие! — истерично верезжала она. — Очаг был незначительным, никакой опасности нет! Сейчас проветрим! Но если вы чувствуете головокружение…

Я не слушала. Смотрела на Кейна, который преспокойно взял книгу со своего стала и направился к выходу. Все дело было в том, что произошедшее видели несколько студентов! Они, конечно, тоже вскочили со своих мест и наблюдали за всем, что он делал. Но при этом никто не сказал ни слова! Как будто в порядке вещей! И сама библиотекарша могла бы поинтересоваться, почему он вдруг оказался возле стойки — раз уж все от него чего-то подобного ожидают.

Очнувшись, я бросилась за ним следом. Остановила уже на крыльце, ухватив за локоть.

— Ты что сделал?

На этот раз он не улыбался:

— Помог со штрафом. Ты так медленно соображаешь?

— Да… нет! Спасибо… я даже не знаю, что сказать!

— «Спасибо» достаточно. У нее две тысячи формуляров. В конце учебного года она физически не вспомнит о твоем долге. И я тебе точно говорю, что у нее никудышная память на лица, так что можешь брать другие учебники уже завтра.

— Нет… Да! Но… ты в самом деле устроил поджог?!

— Почему ты так кричишь? — теперь улыбнулся. Иронично, с хитрецой. Зачем природа вообще создает такие лица, которые сбивают с последней мысли? — У меня просто нет должного уважения перед фондами колледжа. И эти два тома Фейербаха в нем явно были лишними. Двух зайцев одной спичкой.

Я коротко выдохнула и покачала головой. Что он вообще несет?

— Ла-адно, — примирительно и как можно спокойнее сказала я. — Допустим, что ты просто ненавидел Фейербаха. Допустим, что все здесь настолько привыкли к твоим выходкам, что даже бровью никто не повел. Но… мне-то зачем помог? Ведь хоть и очень спорным способом, но ты помог!

Он пожал плечом и будто вознамерился уйти, оставив без ответа. Я сжала пальцы на его локте еще сильнее.

— Я не знаю, Лорен. Возможно, только потому что это было забавно? Я не думал в тот момент, что помогаю.

Я нахмурилась:

— Видимо, это претит какой-то части твоей натуры?

— Претит. А, придумал. Возможно, потому что ты нравишься моему брату.

— Сомневаюсь. Но прими мою благодарность. Хоть я ничего и не понимаю. В первый день ты поступил со мной, как подонок, перепугал до смерти, но уже дважды помог. Как вчера, когда вы подошли с Дастином!

Он улыбнулся еще шире:

— Ты правда швырнула в Стивенсона стулом? Я слышал, как утром об этом говорили.

— Правда! — на этот раз я призналась с настоящей гордостью.

Однако Кейн остудил мой пыл:

— Ну и дура. Он не станет тебя трогать, пока помнит о нас с братом. Но у него память, как у золотой рыбки — могла бы и догадаться. Нас здесь по полдня не бывает. Кто знает, когда твоего немного тупого приятеля накроет амнезией?

Над ответом пришлось поразмыслить:

— Я не боюсь его. Не убьет же, в конце концов. В отличие от некоторых, про которых тут слухи — один другого страшнее.

Кейн опустил голову и тихо рассмеялся. Мне невыносимо захотелось прикоснуться к его волосам, но я, безусловно, сдержалась.

— Что я довел Тайсона?

— Не только.

Кейн повел локтем и легко вырвался из моего захвата.

— Ладно, мне пора. Если интересно, то все слухи правдивы. Потому когда Стивенсон зажмет тебя в углу, можешь с полным осознанием дела орать, что наша с братом самая близкая подруга. Невеста. Любовница. Хоть сразу обоих. Если это не сработает, тогда тебе уже ничто не поможет. Счастливо оставаться, воровка библиотечных книг.

Я могла только смотреть ему вслед. Кейн подошел к мусорке и выкинул карточки. Не оборачиваясь, зашагал дальше. Возле стоянки его ждал брат. Кейн что-то сказал, и Дастин в ответ рассмеялся, потом глянул на меня и помахал рукой. Очевидно, что речь шла или обо мне конкретно, или о происшествии в библиотеке. Притом Дастин никакого негодования не выражал. Или он просто еще в курсе? А то бы так не смеялся? Что у них за отношения, интересно. Им обоим должно быть примерно по двадцать два или чуть больше, но Кейн выражается так, будто столетиями учился манипуляциям. Про симпатию зачем-то ляпнул… Да одной этой мыслью можно свести с ума всю ту треть женского населения, что в «лагере Дастина». А я… я тоже сходила с ума от одной этой мысли.

Уверенно направилась в ректорат и записалась на факультатив международного частного права. Ну и пусть секретарь талдычит, что для первого курса это рано — правилами же не запрещено! Ну и пусть повторяет, что там и без того полно народу, потому близнецы Харрисы его выбрали. Я не побоялась быть заподозренной в романтическом интересе… к частному праву, безусловно. Но иначе я с ними не пересекалась по учебе, пора было это менять! Чтобы просто понаблюдать, конечно… за международным частным правом.