Четыре кубика льда

Карина Илларионова, 2023

Их было четверо. Восемь лет назад они учились в одиннадцатом классе элитного лицея, считали друг друга лучшими друзьями и чувствовали себя королями жизни. После школы их пути разошлись, и они почти забыли о том, что натворили, когда были детьми… Но однажды холодной, дождливой осенью каждый из этой четвёрки встречает странную девушку в чёрном, больше похожую на призрак, чем на живого человека. Она говорит, что пришла из ада для того, чтобы наказать их за все ошибки и преступления. Возможно ли такое на самом деле? Призраки действительно существуют? Или же эту безумную игру ведёт человек?

Пролог

Все персонажи и события в произведении вымышлены. Любые совпадения с реальностью случайны.

Анна опоздала на четверть часа.

Каждую осень, как только начинались дожди, Рязань вставала в мёртвых пробках. Анна знала об этом и выехала из дома заранее, но всё равно не смогла оказаться у ресторана в назначенное время.

Когда она вошла в банкетный зал, задрапированный чёрным, поминальный обед уже начался. Почти все места за столами были заняты одетыми в тёмное людьми. Их было слишком много, точно больше сотни человек, и в полумраке зала Анне казалось, что они сливаются в одно мрачное, колеблющееся, шумное пятно. Девушка вгляделась в лица, не смогла никого узнать, пожала плечами и направилась к ближайшему столику, за который ещё можно было сесть.

В противоположном конце зала кто-то звонко откашлялся и постучал ножом по бокалу, привлекая к себе внимание. Анна обернулась на звук и прищурилась. Худенькая, бледная до синевы брюнетка в чёрном траурном платке казалась знакомой.

Рита?

— Некоторые люди заслуживают ада, — громко сказала брюнетка и выжидающе замолчала.

Да. Это Рита, — обречённо подумала Анна, невольно высматривая за соседними столиками тех, к кому могли быть обращены эти слова.

— Разумеется, сейчас я говорю не о Глафире Ильиничне, — продолжила Рита, когда в зале воцарилась ошеломлённая тишина. — Покойная была чудесным человеком, которого нам всем будет очень сильно не хватать. Честная, добрая, потрясающе образованная женщина, она отдала большую часть своей жизни нашей школе. Я… Нет, не только я… Думаю, я могу говорить от лица всего своего класса. Мы никогда не забудем всё то, что она для нас делала. Она была не просто учительницей, она была для нас другом, поддержкой, опорой. И не только наш класс, все её ученики и воспитанники могут подтвердить мои слова. Мы все очень любили Глафиру Ильиничну… Почти все…

Анна схватилась за стоящий перед ней бокал, сделала пару больших глотков и закрыла лицо руками.

–… За исключением четвёрки шакалов, прорубивших себе дорогу в ад, — голос Риты звучал спокойно, даже иронично. — Я верю, что покойная уже заняла полагающееся ей место на небесах. А ещё я надеюсь, что те, для кого уже заготовлены отдельные котлы в аду, окажутся там как можно скорее.

Брюнетка оглядела банкетный зал, криво усмехнулась и быстро опрокинула в себя рюмку.

— Риточка сегодня в ударе, — негромко сказал сидящий справа от Анны мужчина, внимание на которого она обратила только сейчас. — Выросла, осмелела, угрожает… Ну-ну…

— Марк? — наполовину утвердительно спросила Анна и почувствовала, как сами собой напрягаются мышцы лица и тела.

За прошедшие с окончания школы семь лет тот изменился, превратился из тощего белобрысого пацана в симпатичного крепкого мужчину. Черная рубашка облегала широкие плечи, отличная стрижка удачно корректировала форму черепа, лёгкая щетина подчёркивала заостренный подбородок. Но жесткий, насмешливый взгляд его светло-серых глаз остался прежним. Знакомый до мурашек, до головной боли взгляд. Слишком часто Анна видела его в своих кошмарных снах.

— И ты подросла, Анечка, — прошептал Марк, наклонившись к её уху. От наполненного алкогольными парами запаха его дыхания Анну затошнило. — Уже не так сильно похожа на задрота-ботана. Почти баба. По пьяни, пожалуй, я мог бы даже ещё разок тебя трахнуть. Ну, если бы ты сильно попросила. Марк добрый, ты помнишь, да?

Улыбайся! Черт тебя возьми, улыбайся! — приказала себе Анна.

Бесконечные месяцы насмешек и травли травли в старшей школе. Убитая в хлам самооценка. Госпитализация с нервным срывом вместо выпускного вечера. За это и ещё за многое, слишком многое нужно было благодарить Марка и его дружков.

Но прямо сейчас Анна не собиралась показывать, что его слова снова попали в цель. Она улыбнулась, в свою очередь наклонилась к Марку и доверительно сообщила:

— Баба Глаша научила меня одной интересной вещи… Скажу пять слов, и у тебя уже никогда ни на кого не встанет. Сказать?

Марк отшатнулся, и на его лице, сменяя друг друга, отобразились недоумение, недоверие и, наконец, страх. Анна удовлетворенно вздохнула, встала со своего места и направилась к столику, за которым сидела Рита. Марк, оставшийся позади, громко захохотал, как будто пытался ободрить себя собственным смехом, совершенно не думая о том, насколько это неуместно на поминальном обеде.

Рита смотрела на приближающуюся Анну спокойным, почти равнодушным взглядом, очевидно узнавая, но не показывая никаких эмоций.

— Привет, — сказала Анна. — Как ты?

Рита задумалась на пару секунд, озадаченно хмурясь, потом пожала плечами:

— Я терпимо… Но… Ты что, не узнаёшь?… — она кивнула на своего соседа по столу.

Анна повернулась, увидела очередное знакомое лицо, инвалидное кресло и почувствовала, как щёки запылали от стыда.

— Я… Вась, прости, — промямлила она. — Здесь темнотища, как под землёй, я никого… В смысле… Как поживаешь? Не ожидала тебя здесь… То есть… Прими мои соболезнования и…

Вася поднял руку, останавливая поток её бессвязных слов, и указал на свободный стул рядом с собой.

— Садись с нами, Ань. И да… — он поморщился. — Я, наверное, был не самым лучшим внуком, но на похороны приехал. Спасибо, что навещала её. Бабушка тебя любила и радовалась каждый раз, когда ты приходила в гости.

— Да не за что, — растерянно ответила Анна.

— Не стой столбом, садись давай, — прошипела Рита. — На нас и так все смотрят.

— Интересно, с чего бы это? Возможно, всех впечатлила твоя речь про ад? — Анна усмехнулась и заняла новое место. — Неееет, не может быть, только не из-за этого!

Рита ухмыльнулась в ответ, но ничего не сказала.

— Кстати, про ад, — Вася отвернулся, покопался в закрепленной на кресле барсетке и протянул Анне продолговатый конверт. — Для тебя послание от бабы Глаши. Она оставила письма и памятные подарки для нескольких человек. И если там написано то же самое, что и у меня с Ритой, то вечер будет… интересным.

Анна распечатала письмо, пробежала глазами текст и удивленно подняла взгляд.

— Это бред, как она могла о таком попросить? Зачем?! — честно сказала она и поняла, что всё-таки не выдержит этот день до конца. По щекам потекли слёзы. — Это всё бред, бред, бред!

Она перевела дыхание, постаралась успокоиться, но махнула рукой и продолжила:

— Как, почему? Почему она умерла? Почему сейчас? Ведь всё было хорошо, она хорошо себя чувствовала, мы только на прошлой неделе гуляли по парку, кормили белок, она рассказывала о тебе, о твоем папе, собирала листья, хотела делать какую-то картину…

Анна задохнулась и умолкла, пытаясь подавить казавшуюся столь неуместной вспышку эмоций. Вдвойне неуместную перед почти спокойным родным внуком покойной.

В конце концов, Глафира Ильинична не была роднёй.

Просто школьная учительница, безнадежно влюбленная в собственный предмет.

Просто бабушка друга детства, когда-то кормившая пятилетнюю Аню пирожками и утиравшая ей слёзы из-за разбитых коленей.

Просто женщина, сохранившая почти до девяноста лет ясный ум и острое, иногда переходящее общепринятые границы чувство юмора.

Анна восхищалась Глафирой Ильиничной. Все их встречи происходили не потому, что Анна считала себя обязанной. Нет, она на самом деле ценила проведенное со старой учительницей время…

— Ну так как? — выждав несколько секунд, спросил Вася. — Ты с нами?

Анна ещё раз перечитала письмо, написанное таким узнаваемым, таким родным почерком.

— Последняя воля… — тихо ответила она. — Да, конечно, я с вами.