До и После. Исход

Талани Кросс, 2017

Привычный мир изменился в одно мгновение. Теперь кошмары становятся явью, а внутренние голоса кричат оглушительно громко. Из дома нельзя выходить без оружия, да и в доме его лучше держать под рукой. Никогда ведь не знаешь, кто опаснее: оживший мертвец, монстр из сна, девочка-телепат или приветливый парень, у которого руки в крови. А может, твои попутчики и соседи? Они такие же, как ты, обычные люди, пытающиеся выжить в новом мире. Но кто знает, что нашептывают им внутренние голоса…

Глава 10 (ДО) Башня

Ладони у Кулькена вспотели так, что их пришлось вытирать о штанины. Сердце билось слишком часто, и больше всего на свете ему хотелось бы надеть сейчас плащ-невидимку, чтобы пройти по «Башне» никем не замеченным. Конечно, никакого плаща-невидимки у него не было, реальность была скучней и тревожней, чем мир фантазий, в который он погружался при первой же возможности. Если бы его спросили, зачем он живет, он ответил бы: «Чтобы жить в другом мире». «Здесь и сейчас» ему абсолютно не нравилось.

Кулькен спешно прошел мимо поста охраны, спрятав лицо за воротником.

Но проскользнуть не удалось.

— Доброе утро! — бодро поздоровался охранник. — Вы сегодня рано.

— Угум… ммм… — промямлил Кулькен в ответ и выжал из себя подобие улыбки. Вцепился в ремень висевшей на плече сумки, непроизвольно сжал в кулак вторую руку — так, что ногти впились в ладонь. Преодолел холл, добрался до ближайшего лифта и щелкнул кнопкой вызова в надежде, что так рано ни один из сотрудников не придет на работу. Лифт, мерно жужжа, спускался вниз. Кулькен умоляюще смотрел на сменявшие друг друга номера этажей.

«Слишком медленно… слишком медленно… — твердил про себя, как заклинание. — Неужели нельзя заменить эти лифты на что-нибудь пошустрее? Нужно будет поднять этот вопрос на совещании. Интересно, во сколько это обойдется?»

Входная дверь за спиной с грохотом распахнулась. Следом за грохотом раздались возгласы двух самых громких, самых общительных и навязчивых менеджеров по продажам. Кларест и Дорф. Он узнал бы эти голоса даже в переполненном зале.

«Ну почему? Почему сейчас? Кто вас принес сюда так рано, да еще в понедельник?» — мысленно простонал Кулькен. Задержал дыхание, снова сжал ремень сумки и уставился на их отражения в блестящей панели слишком медленного лифта так, будто надеялся, что сможет остановить их взглядом.

— А я ей и говорю: «Ты, детка, что, не знаешь, кто перед тобой?» — и бросаю на стол статью со своей фоткой. — Кларест взмахнул рукой, изображая бросок. — Видел бы ты ее глаза! Аж заблестели! Готов поклясться, в них были падающие золотые монетки! И лицо так вы-ытянулось!

— Гонишь! — ржал Дорф. — На такое могла бы повестись только полная дура!

— А кто сказал, что она умная? Дорф, она стажерка в отделе корреспонденции, в компании четвертый день. Если б я сказал, что я правая рука босса, она бы поверила. Таким курицам можно плести все что угодно. — Кларест толкнул друга в бок и ухмыльнулся. — А ради денег они готовы сам знаешь на что. Главное знать, что лить им в уши. Прикормил — пользуйся! — И он заржал было вслед за другом, но заметил Кулькена, притормозил и дернул Дорфа за рукав.

По закону подлости, как только менеджеры подошли к лифту, тот, приветственно звякнув, открыл двери.

«Для них открыты все двери, — тоскливо подумал Кулькен, — даже те, что не отпираются».

Он сжал ремень еще крепче и шагнул в распахнутые двери. Менеджеры последовали за ним.

— Доброе утро! — широко заулыбался Дорф, стоило только развернуться к ним лицом.

— Как настроение, мистер Мозг? — елейно спросил Кларест.

Была б у Кулькена возможность, уволил бы нафиг всех этих «продажников». Но без менеджеров по продажам не может быть и продаж, так что приходилось их терпеть как вынужденное, необходимое зло.

Кулькен не знал, что сказать. Не знал, кому должен ответить первым. И стоит ли в ответ спросить, как они поживают. Ему показалось, что такой вопрос не совсем уместен, они ведь не живут в одной квартире и могут решить, что он подшучивает над ними. Кларест и Дорф близкие друзья, много времени проводят вместе, и спроси он, как они поживают, могут решить, что намекает на их ориентацию. Секунды утекали, словно уносимые горным потоком, а Кулькен все никак не мог решить, что сказать. Молчание из неловкого превратилось в давящее. Кларест и Дорф переглянулись.

— Мистер Мозг, все хорошо? — спросил Кларест.

— Угу, — кивнул Кулькен.

— Ну слава Богу, а то я уж решил, что у вас инсульт, — хохотнул Кларест и толкнул Дорфа локтем.

Кулькен втянул голову в плечи.

Лифт снова звякнул, и двери распахнулись.

— Улыбнитесь, босс, жизнь прекрасна, вам ли не знать? — подмигнул ему Дорф и вышел вслед за Кларестом.

Когда двери закрылись, Кулькен прислонился спиной к стене и гулко облегченно вздохнул. Через пару секунд он отпустил ремень сумки и посмотрел на ладони.

«Сегодня не так плохо, — подумал он, глядя на отпечатки ногтей, — сегодня не так сильно».

Чем ближе лифт был к последнему этажу «Башни», тем легче становилось на душе. Наверху, под самой крышей, располагалась его «Крепость». Там он мог безвылазно засесть хоть на несколько дней. Лишь одна мысль маячила темным грязным пятном на фоне наступающего умиротворения. Он отмахивался от нее как от надоедливого насекомого, но она все жужжала и жужжала в мозгу: «Доктору это совсем не понравится».

К доктору Браламонтсу, личному психологу, Кулькен за три года даже привык. Более того — иногда с нетерпением ждал их встречи.

«Раз в неделю по пятницам, как штык».

Как же будет недоволен доктор его сегодняшним замешательством в лифте… Ведь это регресс. Они добились таких успехов, а сегодня Кулькен взял и откатил все их встречи на год назад. А ведь он только-только перестал бояться ездить со знакомыми людьми в лифте! Незнакомцы, конечно, все еще оставались проблемой, но Клареста и Дорфа Кулькен знал даже лучше, чем ему бы хотелось.

Кларест и вовсе был самой обсуждаемой фигурой на встречах с доктором: Кулькен опасался, но в то же время превозносил его; хотел бы так же легко общаться с людьми, но при этом испытывал непреодолимое отвращение к тому, как именно Кларест использовал свой талант.

И не только это расстроит доктора при их следующей встрече. Придется обсудить день рождения — его вечную проблему. Они ведь оба, и он, и доктор Браламонтс, прекрасно знают: Кулькен снова не найдет в себе сил покинуть свое убежище перед этим событием.

В глубине души Кулькен надеялся, что все забудут, что его никто не поздравит, что коллектив не закатит ему очередную глупую вечеринку. И в то же время прекрасно понимал, что надежда ложная: уже пару недель его день рожденья у всех на устах. Стоит сейчас ему попасться на глаза кому-нибудь, он обязательно услышит: «Босс, у вас же день рождения скоро! Не прячьтесь в своей берлоге, мы все равно вас вытащим!».

Кулькен вздохнул.

«Кому вообще нужны эти праздники? Ну, стал я на год ближе к смерти, и что? Радоваться теперь приближающемуся переходу в вечность?».

Определенно, Браламонтс будет очень разочарован, но Кулькен уже все решил. «Крепость» в ближайшие дни он ни за что не покинет.

Лифт издал веселый дребезжащий звук. Кулькен ввел код на панели управления, чтобы дверь открылась. Он хорошо защитил свое убежище, потому что мог себе это позволить. Он был владельцем крупной IT-компании и имел возможности для воплощения своих прихотей. Единственной помехой в этом была необходимость раз в неделю видеться с доктором Браламонтсом, который в свою очередь выносил решение о том, способен ли Кулькен стоять у руля. В случае же, если доктор не вынесет положительный вердикт, Правление отстранит его от дел, и он потеряет голос на совещаниях. Он останется владельцем компании на бумаге, будет продолжать грести часть прибыли, но совершенно лишится контроля. И он мог бы смириться с таким положением дел, если б не одно «но»: лишившись руководящего поста, он лишится своей «Крепости», к которой уже так привык.

Поэтому встречи с доктором стали не очень приятной, но неотъемлемой частью его жизни. Все как с ненавистными менеджерами. Те тоже были неприятными, но необходимыми шестеренками в механизме компании.

Кулькен шагнул в свою «Крепость» и, лишь когда двери закрылись у него за спиной, улыбнулся. Теперь он был дома, по-настоящему дома, а дурные мысли — пусть останутся там, за бронированной дверью с кодовым замком.