Аккадская формула

Таисий Черный, 2018

Старший дознаватель Министерства инфернальных отражений попадет в небольшой город для уточнения обстоятельств довольно старого дела. Однако ему приходится расследовать совсем другое. Он оказывается в центре настоящей битвы и становится участником очень странных и опасных событий. На обложке – картина Ф. Гойи "Гойю лечит доктор Аррьета". Институт искусств, Миннеаполис.

Глава 6

Наутро, Альфред появился в «Луне и яичнице» уже без четверти восемь. Хоть Маркуса все еще и не было, он, тем не менее, заказал завтрак на двоих. Большой Карлос понимающе кивнул и мигом удалился на кухню.

Вскоре в дверях появился Маркус. На нем был темный деловой сюртук, темные панталоны, белые чулки и темные башмаки с блестящими пряжками. Он чинно подошел к столу, и медленно отодвинув стул, стал усаживаться. Усевшись, он еще поерзал немного, усаживаясь поудобнее, а затем закинул ногу на ногу, и сложил руки на животе. Все это означало, что он явно предвкушал: новости будут интересными.

— Доброе утро, дорогой Маркус! Хорошо ли вы спали?

— Я всегда сплю хорошо, — ответил Маркус, с улыбкой и положив на стол кисет с зеленым, красным и белым шнурами. Альфред выложил свой кошелек с кисточкой, состоящей из нитей фиолетового, оранжевого и черного цветов, и, затем кивнув, передал Маркусу бумажку с новым цветовым ключом.

— Итак, примерно за месяц до убийства бургомистра, — начал Альфред, — произошло следующее. Да, к слову, вы знали о существовании в этом городе некоего специального отдела библиотеки, с крайне ограниченным доступом?

— Не скажу, что знаю много, — ответил Маркус. — В свое время я хотел получить туда пропуск, но мне было отказано.

— Интересно. И на каком основании? — удивился Альфред.

— Да, в общем-то, без особых разъяснений. — Маркус пожал плечами, — Главный упор был сделан на то, что книги в этом хранилище чрезвычайно ценные и при этом находятся в плачевном состоянии. А потому, доступ мне будет разрешен сразу же по окончании реставрации фонда.

— И такая реставрация действительно велась?

— Не знаю. Я не встречал никого, кто имел бы к этому отношение, кроме самого бургомистра, конечно. Собственно, именно он почему-то и выдавал пропуска в этот отдел.

— Вот как? А вы знаете людей, у кого был бы такой допуск?

— Никого, кроме самого бургомистра, его секретаря и архивариуса. Как же его звали-то, ну, этого смотрителя хранилища… Золтан… Золтан… — Маркус стал щелкать пальцами, пытаясь припомнить фамилию хранителя. — Ковач, кажется…

— Понятно. Так вот, за месяц до смерти бургомистра, в хранилище был обнаружен труп неизвестного, убитого ножом в сердце. Опознать его так и не удалось. Были допрошены все, кто мог иметь касательство к хранилищу, но это ничего не дало.

— А что говорит сам этот архивариус? — спросил Маркус с некоторым удивлением.

— Да ничего. Он показал под присягой, что никогда прежде не видел убитого. Собственно, он его и обнаружил во время утреннего обхода.

— Что-нибудь пропало?

— Достоверно сказать сложно, — ответил Альфред, — нужна основательная инвентаризация, поскольку секция эта довольно обширная: пять залов, да еще и запасник. Сами понимаете… Кроме того, там ведь не только книги. Это вообще-то, скорее даже небольшой музей, имеющий отношение к довольно экзотическим разделам магии и алхимии, в основном. Да, так вот, этот самый Ковач — так, кажется, вы его назвали? — провел по требованию следствия поверхностную ревизию и доложил о пропаже некоего малоценного экспоната. Это была бутыль с запечатанным в ней фантомом какого-то растения. Кто и когда сделал этот экспонат, в деле никаких упоминаний нет. Однако, Ковач отметил, что извлечение подобного фантома — процесс довольно тривиальный¹³, а потому данный экспонат не считался очень ценным.

— Понятно. — Маркус задумался. — Продолжайте, мой друг, прошу вас.

— Ну, собственно, это пока что все. — Альфред откинулся на спинку стула и глотнул принесенный кофе.

— Может быть, стоит поговорить с этим Ковачем? — спросил Маркус немного озадаченно.

— Не думаю. Во всяком случае, не сейчас. Если он тогда ничего не сказал, то вряд ли и теперь скажет. Если мы решим его допрашивать, то нужен какой-то серьезный «козырь». Иначе — вряд ли это что-нибудь даст.

— Пожалуй… — Маркус снова задумался. — Скажите, барон, вы случайно не делали заметки относительно украденного экспоната? Мне любопытно, фантом, какого именно растения там был запечатан, ну и вообще… Я бы покопался в архивах, вдруг что-то интересное.

— Да, разумеется. — Альфред достал блокнот и, полистав, сказал, — Это был фантом Platanthera bifolia, предположительно полученный одним из учеников самого Василия Валентина. Это некое цветковое растение вроде бы… Я о нем ничего прежде не слышал.

— Хм, Platanthera bifolia… Она же — ночная фиалка… Что ж… Тогда действительно… — сказал Маркус задумчиво.

— Что действительно? — удивился Альфред.

— Видите ли… Это довольно редкое растение и является магическим растением Луны.

— Ну и что? Мало ли магических растений Луны? — возразил Альфред.

— Это верно. Но, по большей части растения Луны способствуют удачному разрешению от бремени, хорошим сновидениям и даже помогают при несварениях желудка. Но далеко не все при вдыхании соответствующих паров вызывают сомнамбулизм.

— То есть? — переспросил Альфред.

— Дело в том, что правильно собранное растение, а затем правильно приготовленный из него декокт, а того пуще — спиртовой настой — способен склонять любого, вдохнувшего его пары, отвечать на все вопросы правдиво. И уж поверьте мне, даже на самые щекотливые вопросы. И при этом эффект может длиться в течение достаточно долгого времени, все зависит от умения и способностей мага. Фантом же и вовсе обладает огромной силой. И при этом даже вдыхать ничего не нужно. Тому, кто желает знать ответы, достаточно просто держать эту бутыль при себе. Понимаете?

— Что ж, возможно, это все меняет. И теперь вполне можно предположить, что приходили именно за этим экспонатом. — Альфред почесал подбородок.

— Не торопитесь, мой друг. Во-первых, мы пока еще не доказали, что приходили именно за ним. Могла пропасть, например, небольших размеров тетрадь с письменами, на никому неизвестном языке, и что там было — бог весть… Понимаете? А бутыль — это так сказать… попутный продукт — первое, что попалось под руку, если вообще эта кража — не является способом отвлечь внимание от чего-то более существенного. А, кроме того, я не знаю доподлинно, как ведет себя фантом с тем, кто его украл, а не приготовил. Тут возможны сюрпризы. Мне нужно порыться в своих книгах. Ясно одно — я бы не торопился с выводами.

— Хорошо. Тогда — ваши соображения.

— Я же сказал — я не знаю пока. Но история с ночной фиалкой навела меня на определенные мысли. А не изготовить ли и нам такой фантом? На будущее?

–Ну, во-первых, придется ждать весны или лета, как я понимаю. То есть, пока это растение взойдет и зацветет. А во-вторых… — Альфред пожал плечами.

— Что?

— Да ничего… Но, насколько я понимаю, мне Министерство не даст тут сидеть до лета. Тут и говорить нечего!

— Это — верно… — ответил Маркус смущенно. — Но я не это имел в виду. Главное — кое-что проясняется. Кто-то ищет сведения. И человек, видимо, серьезный. Фантом фиалки… Это вам не экстракт из корня одуванчика, скажу по чести… Но! У меня есть один рецепт. Я его никогда еще не опробовал, но… может быть, настало время?

— Что за рецепт?

— Вы знакомы с работами Бернардо де Тревизо¹⁴

— Ну, Добряк из Тревизо… Любой студент знает это имя.

— Держу пари, что вы о философском камне, который он точно открыл в восемьдесят два года?

— Ну, не только… — ответил Альфред смущенно.

— О, нет, мой друг. Философский камень был найден десятками алхимиков. Мэтр де Трэвизо обнаружил также и множество других вещей, куда более интересных. В том числе и, так называемый эликсир искренности.

— Искренности? — удивился Альфред.

— Именно! — подтвердил Маркус. — Это, конечно, не фантом… Но вам достаточно смазать свои руки этим эликсиром и держать их перед собой, чтобы собеседник был предельно откровенен! Так утверждает трактат. И чтобы сделать этот эликсир потребуется не так много: полфунта серебра, немного ртути…, а остальное у меня есть. Так что? Хотите? Думаю, нам это пригодится.

— Что ж… давайте попробуем. — Альфред полез в карман и извлек оттуда небольшой мешочек. Думаю, здесь хватит на все. Включая и полфунта серебра. Кстати, я должен откланяться. Мне нужно еще поработать с полицейскими протоколами. Да, вот еще… Дело в том, что хозяин трактира «Змея и лев» — мой осведомитель. Он прислал сообщение о том, что ждет встречи. Сегодня.

— Вы уверены, что хотите пойти туда один?

— Не уверен. Но если вы приклеите бороду, и сумеете смешаться с тамошним сбродом, думаю, мне бы это не повредило.

— Само собой! — Маркус заулыбался. — Иосиф отлично умеет клеить все эти театральные аксессуары.

— Что ж… встреча в четыре. Если в четыре-пятнадцать, меня в зале не окажется. Значит — что-то случилось.

— Понимаю. При вас будет оружие? — спросил Маркус.

— Только стилет, я думаю. Все прочее слишком громоздко, а наш информатор пока что себя ничем не скомпрометировал.

— Будьте осторожны, мой друг. Я постараюсь в случае чего быть полезен. — Маркус лукаво подмигнул.

***

Ступив на порог грязного кабака «Змея и лев», Альфред обвел глазами стойки в поисках хозяина. Обычно тот стоял и протирал кружки, одним глазом поглядывая на происходящее в залах. В драки он вмешивался редко, и только в тех случаях, когда начинали ломать мебель. Впрочем, все становилось в высшей степени благопристойно уже в тот момент, когда он, подбоченившись, выходил из-за своей стойки и, ступив в зал, закатывал правый рукав.

— Вот то-то! — обычно говаривал он, в тот момент, когда в зале, словно по мановению волшебной палочки, все стихало, и все смутьяны чинно рассаживались за свои столы.

Изрыгая страшные ругательства в адрес мерзавцев, затеявших очередную потасовку, хозяин снова возвращался к своим кружкам.

Это был никто иной, как сам одноглазый Милашка Гарри. Поговаривали, что он родился под лавкой в одном из притонов, и выжил только потому, что мамаша его была вдрызг пьяна, а то бы непременно придушила, еще до первого вопля. Кто-то из шлюх, говорят, его тогда пожалел и не дал сдохнуть в первые же, самые важные месяцы жизни. После, когда Гарри подрос и окреп, он стал бродяжничать и попрошайничать, научился ремеслу карманника и форточника, и после уже прибивался то к одной банде, то — к другой. Спустя годы, став мужчиной, он прошел две или три войны, где как говорят злые языки, мародерствовал люто, что, видимо, и стало основой его небольшого капитала, который он и пустил на покупку весьма задрипанного кабака, который после почему-то назвал «Змея и лев». В общем, в тонкостях, касающихся вопросов чести, Милашка Гарри был несилен, а уж по части доктрины о бесценности человеческой жизни и вовсе имел самое поверхностное представление. По этому поводу он высказывался лишь в том смысле, что ежели надо кого-то пришить, то делать это стоит по-тихому, и без лишних угроз, а то ведь могут ненароком и «шейный платочек намылить».

Однажды, Милашка посмел налить Альфреду прокисшего пива. Альфред решил этим воспользоваться. Он выволок его в подвал и затем долго объяснял, в чем именно он — Милашка Гарри — был неправ. Нет, не подумайте, это было совсем непросто. Милашка весил килограммов на тридцать больше Альфреда. Однако, Министерство обучало своих следователей и дознавателей технике допроса в подобных случаях довольно тщательно, и, судя по всему, обучало довольно неплохо. Через час Милашка сознался в сутенерстве, а еще через час согласился сообщать Альфреду обо всем подозрительном.

Здесь Альфред проделал эффектный фокус, которому его также обучили в Министерстве. Он сделал надрез на пальце Милашки, а после тотчас его заживил. Затем велел солгать в ответ на какой-то вопрос, и рубец тотчас вновь начал кровоточить. Этот простенький фокус, на удивление, произвел на Гарри огромное впечатление, и далее он уже работал на совесть, хотя и постоянно канючил о надбавке к своим скромным «гонорарам». Впрочем, в его заведении происходило мало такого, что могло заинтересовать Министерство. Например, на прошлой неделе некий Жульен, по прозвищу Рыбий Глаз зарезал проститутку. Или чуть раньше, небезызвестный в округе Себастьян-кастрат где-то подломил кассу и уже неделю прогуливал украденные деньги… В общем — ничего особенного. Альфред и в этот раз шел без особого интереса, но идти было нужно. Этот люд мог простить даже сломанный во время светской беседы нос, но игнорирование их драгоценной особы — никогда.

— Наверное опять какой-то матрос устроил поножовщину… Или что-то в том же роде, — размышлял Альфред, поскальзываясь время от времени на объедках, выброшенных на мостовую.

Чуть раньше назначенного времени, он оказался на пороге заведения «Змея и лев» и тотчас увидел у стойки озабоченного Милашку Гарри. Тот, увидев Альфреда засуетился, и со значительным видом направился в подвал. Альфред, стараясь не привлекать внимание, прошел к столику у подвальной лестницы. Он сел и, заказав пива, через пару минут тоже нырнул под лестницу. Гарри сидел на мешках недовольный и даже злой.

— Гарри? — Альфред поднял бровь.

— Садитесь, чего уж… — буркнул он. — Пива хотите? Или чего покрепче?

— Потом. Не тяни. Сначала о деле.

— Ладно. — Гарри стал еще мрачнее. — Я вам тогда не сказал… Ну, в общем… у меня тут играют по маленькой…

— Ну, я догадывался. И что?

— А то! Приходил тут ко мне один тип. Ну, не из наших, короче. Играл уже не один год. Когда проигрывал, когда выигрывал — как все, в общем. А тут…Я думаю, что уже месяц тому… является в новом костюме и делает большую ставку, и представьте, золотыми монетами! Старинными. И что за монеты — никто не знает. Но золото отменное. Тут все чин чином.

— Так, и что? — не удержался Альфред.

— А то, что прежде, он приносил те же самые монеты, но были они серебряные, а то и вовсе медные! Серебряные мы еще брали, а вот медь я лишь раз взял как диковину.

— Вот эти! — Гарри полез в карман и достал пригоршню монет.

Альфред достал лупу и стал их разглядывать. Монеты были явно греческие и довольно древние. Но самое поразительное было то, что совершенно одинаковые монеты были и золотые и серебряные.

— Ясно. Вот тебе возмещение, — Альфред протянул Гарри мешочек. — А это я должен забрать. Сам понимаешь: государственное преступление.

— А как же я? — возмутился Гарри.

— Спокойно, Милашка! Для прокола я напишу, что эти деньги были изъяты у Селестины. Ну, у той проститутки, которую пришили недавно, помнишь? Так пойдет?

— Пойдет, не очень уверенно ответил Гарри, пересчитывая монеты, которые ему Альфред дал на откуп.

— Все в порядке, Милашка? Или чего-то не хватает?

— Все в порядке, милорд, — ответил Гарри, суя кошелек за пазуху.

— А кто был тот человек? Ты его запомнил? — спросил Альфред.

— Запомнить–то запомнил, но не знаю кто он. Худой, высокий. Бородка эспаньолкой. Неплохой боец, к слову. Одному тут рыло начистил, даже я был в восхищении!

— Вот как?

— Да, ходит, кстати, с тростью, как и вы. — Заметил Гарри.

— А во что играет? — осведомился Альфред.

— Не поверите! В маджонг с китайцами!

— Это еще что? — удивился Альфред.

— Ну, что-то вроде нашего домино, но сложнее. Картинки там всякие китайские.

— И что же наш иногда и выигрывал?

— То-то и оно! Еще месяц назад — как все. А уже с месяц — только выигрывает. Глядишь — меня по миру пустит!

— Вот как? Значит так Гарри. Теперь дело нам обоюдно выгодное. Как только появится этот игрок, пришли мне мальчишку посыльного, вот с этим предметом. Ты знаешь, где меня найти. — Альфред порылся в карманах и достал оттуда чистый носовой платок со своим вензелем.

— Будет сделано, милорд. — Гарри даже изобразил подобие поклона.

— Ну, вот и хорошо. Ступай к своим смутьянам, — сказал Альфред почти ласково.

Гарри кивнул и стал подниматься вверх по лестнице. Спустя несколько минут поднялся и Альфред. Он бросил взгляд на пьяного купца, очевидно — итальянца, развалившегося за столом у самой двери в подвал. Тот, видимо, уже был изрядно пьян, и клевал носом над своей кружкой, и лишь при появлении Альфреда, бросил довольно негодующий взгляд, хотя, впрочем, уже в следующее мгновение, он снова склонился над своей кружкой, клюя носом, в знак презрения ко всему трезвому миру.

Примечания

13

См. Приложение 1. «Способ получения растительного фантома по Парацельсу и Э.Келли»

14

Бернардо, Добряк из Тревизо (1406-1490). Видный алхимик своего времени. Граф небольшого итальянского пограничного государства, подчинявшегося Венеции. Начал свои труды в 14 лет. А философский камень был им найден только в 82 года. Написал множество трактатов по алхимии и магии.