Аккадская формула

Таисий Черный, 2018

Старший дознаватель Министерства инфернальных отражений попадет в небольшой город для уточнения обстоятельств довольно старого дела. Однако ему приходится расследовать совсем другое. Он оказывается в центре настоящей битвы и становится участником очень странных и опасных событий. На обложке – картина Ф. Гойи "Гойю лечит доктор Аррьета". Институт искусств, Миннеаполис.

Глава 4

Альфред спросил у трактирщика пинту темного пива, холодной телятины с горчичным соусом и вечернюю газету. Когда же Кривой Ласло, наконец, принес заказ, Альфред с удовольствием откинулся на спинку кресла, отхлебнул холодной горьковатой пены и развернул серый, еще пахнущий краской газетный лист. Он пробежал по диагонали все городские новости, которые, в сущности, и новостями-то можно было назвать с известной натяжкой, а затем перевернул лист, где были расположены частные объявления. В правом верхнем углу, обрамленный в витиеватую рамку, был напечатан следующий текст:

«Оказываю мелкие услуги по дому или же в конторе. Большой опыт работы секретарем и переводчиком. Читаю и пишу на пяти языках. При необходимости могу также быть и телохранителем. С предложениями о работе обращаться к Ноаху Бакстеру, трактир «Золотое колесо»»

Ясно. Маркус просит о срочной встрече. Что-то случилось. Но что? За все время расследования этот способ связи использовался всего раза три-четыре, и только Альфредом. Например, когда чуть не сгорел дом, где он снимал комнату, или же когда он вдруг почувствовал странную слежку, наподобие того, как это было в доме Маркуса, и когда появились кое-какие важные находки из полицейских протоколов. В сущности, Маркус тоже вполне мог использовать этот канал связи, но все же он прежде предпочитал другие. Не допив пиво, и не притронувшись к мясу, Альфред встал, и, оставив на столе несколько монет, зашагал к выходу. В объявлении было использовано слово «телохранитель», что означало: встреча состоится в таверне «Змея и лев». До нее было минут двадцать ходу быстрым шагом. Если в объявлении не было никаких цифр, связанных с ценой, скажем: «Прошу 15 крон в неделю», то это означало, что встреча должна состояться в восемь вечера. Альфред еще раз глянул на часы: была половина восьмого.

Шел мелкий осенний дождь, и булыжники мостовой сделались очень скользкие, что совсем не способствовало быстрой ходьбе. Уже почти совсем стемнело, и кое-где фонарщики стали неспешно зажигать фонари. Улицы города начали понемногу пустеть. Впрочем, то тут, то там все еще встречались пьяные матросы, подхваченные шустрыми проститутками, лавочники, торопящиеся домой к ужину, да, в общем-то, и все. Еще по дороге к таверне Альфред встретил едущую навстречу двуколку с двумя пассажирами — довольно прилично одетым джентльменом и дамой, очевидно — его женой.

Спустя минут двадцать пять, Альфред увидел знакомый фонарь у входа и вывеску, на которой злобный лев терзал уже едва живую змею. Войдя в таверну, он огляделся, но не увидел никого из знакомых. Как и всегда, в заведении было полно пьяного отребья: мастеровых, мелких приказчиков, девок и их сутенеров. Откуда-то неслась хриплая ругань, стоял страшный гомон, от которого начинало немедленно распирать голову, и поверх всего этого висел почти непроглядный табачный дым и кухонный чад. Вдруг Альфред заметил, что из правого угла, почти возле самой лестницы, ведущей на второй этаж, ему кто-то машет. Сделав безразличное лицо и дав отворот-поворот какой-то пьяной шлюхе, с давно немытыми волосами, попытавшейся было привязаться, он двинулся в сторону лестницы. Подойдя поближе, он увидел довольно крупного матроса, видимо, боцмана, который, скорее всего, служил на испанском судне. На столе стояло уже несколько пустых деревянных кружек, и дымилась трубка. Испанец улыбался во весь рот, он был явно чем-то очень доволен.

— Прошу садиться, — сказал он, указывая на стул, и при этом без малейшего акцента.

— С кем имею честь? — осведомился Альфред холодно.

— Мигель Санчес, — ответил тот, протягивая руку. — Садитесь, садитесь. Ваш друг скоро придет.

— Какой еще друг? — насторожился Альфред.

— Ну, Маркус де Ниро, вы ведь с ним пришли встретиться, не так ли?

Альфред сел, положил шляпу на стол и закинул ногу на ногу.

— А кто вы такой? И вообще, откуда вы меня знаете?

— Да как вам сказать… Давайте так. Я вам кое-что расскажу, но вы мне должны дать слово, что не уйдете до тех пор, пока я не закончу. Хорошо?

— Обещать ничего не буду, но, я вас, так и быть, внимательно выслушаю. Итак…

— Дело в том, что я и есть Маркус! Спокойно, барон! Прошу вас, сидите! Вы ведь мне практически пообещали! И времени доказать это много не займет. Итак, я — Маркус, и мне, наконец-то удался опыт великого Арнольдо де Вилланова⁷, а это значит, что теперь я могу временно изменять свою внешность.

— Вот как? Как зовут свидетеля защиты на суде Клавдии?

— Густав Йоркович. — ответил Мигель спокойно.

— Как зовут любовника секретаря?

— Манфред… — ответил испанец после секундной паузы, — Еще вопросы?

— Да… — уже не совсем уверенно ответил Альфред. Он был совершенно сбит с толку. Его разум отказывался принимать то, что он видел. — Если вы Маркус… Вы кое с кем поспорили около года назад. И выиграли двадцать монет. О чем был спор?

— Если вы о вороне, которую я сбил из арбалета со шпиля собора святого Маврикия, то спор был не на двадцать, а на двадцать пять талеров. Теперь все? Или еще есть сомнения? Не стесняйтесь, спрашивайте! — испанец довольно улыбался.

— У меня нет слов! Я не понимаю, что происходит.

— Успокойтесь мой друг. Ничего особенного не происходит. Просто мне — скажу еще раз — наконец-то удалось воспроизвести, опыт де Вилланова. Правда, он, в своих трактатах допустил, мягко говоря, неточности с пропорциями, но теперь это уже неважно.

— Что за опыт? — спросил Альфред возбужденно.

— Ну, как же! Де Вилланова утверждал, что посредством довольно простого алхимического деланья можно получить эликсир, способный временно изменять внешность. Вы наверняка слышали о таком. Верно?

— Слышать-то я слышал, но признаться, я еще ни разу не встречал человека, кому бы это удалось повторить. И вообще, я считал, что это выдумки.

— Как видите — нет: мне это удалось. Но — к делу. Штука в том, что измененная внешность, — испанский боцман говорил довольно отрывистыми фразами, и это было немного странно, — особенно при первых попытках, держится недолго — всего несколько часов. Так что, вы — сами понимаете, мне нужно поскорее скрыться в надежном месте. И конечно же до того, как прежняя внешность начнет возвращаться. Не то, если я начну меняться на глазах у окружающих нас людей, может получиться, мягко говоря, конфуз, не так ли? И очень даже возможно, что в таком случае мне и ваше Министерство не поможет. В общем, так: у нас теперь есть преимущество, и я снова в деле. Недостаток метода, однако, в том, что я могу создавать желаемую внешность лишь отчасти. В основном, новый облик мало предсказуем. Так что, возможно, не всякое изменение будет нам полезно. Но — это лучше, чем ничего. Думаю, что к утру я приму свой прежний вид, и вы, если захотите, сможете меня навестить.

— Э, нет! — ухмыльнулся Альфред. — Если все так, как вы говорите, то я буду присутствовать при вашем изменении. В противном случае… — он развел руками. — Сами понимаете…

— Понимаю… — Ответил Мигель-Маркус, — Ну что же.… Тогда пойдем, не будем терять времени. Думаю, что моя настоящая внешность начнет возвращаться довольно скоро.

С этими словами он встал и двинулся к выходу. Альфред, на всякий случай, проверил стилет, спрятанный в трости, и двинулся вслед за испанцем.

Уже при выходе, Мигель-Маркус прошептал:

— Идите шагах в двадцати, а еще лучше, поезжайте в гостиницу «Корона» на извозчике. Я там снял комнату. Подниметесь на третий этаж. Комната 32. Понятно?

— Хорошо. Это далеко?

— Да нет — пару кварталов прямо, потом направо.

— Понятно. Надеюсь, это не розыгрыш.

— Перестаньте, Альфред! До розыгрышей ли теперь? В общем, буду ждать вас минут через сорок. Постучите нашим обычным кодовым стуком, договорились?

— Хорошо, до встречи!

Выйдя из таверны, Альфред свернул направо, а Маркус двинулся влево, вверх по улице. Вскоре Альфред остановил извозчика, и велел тому ехать в «Корону». Кучер деловито присвистнул лошадям, и те бодро зацокали копытами по мокрой скользкой брусчатке.

Под стук колес думается особенно легко и приятно, это всякий скажет. Альфред вспомнил университетские лекции по курсу алхимии. О, да! Великий Арнольдо де Вилланова! Как же, как же! Выдающийся ученый, философ и врач. Один из немногих, кто действительно получил философский камень… Профессор университета в Париже… Как далеко бы он мог пойти, и сколько всего еще мог бы открыть, если бы не слишком «длинный» язык, невероятная способность постоянно ввязываться во всевозможные скандалы, и недюжинный талант наживать себе самых опасных врагов. Даже дружба с Папой ему, увы, не помогла. Впрочем, все это было так давно… И потом, большая часть его рукописей все равно была либо уничтожена, либо просто утеряна. Откуда же Маркус взял его записи? Хотя, в его коллекции рукописей, видимо, можно, при желании, отыскать и не такое…

Коляска подкатила к гостинице и плавно остановилась. Альфред протянул кучеру плату вместе с хорошими чаевыми, и после, поблагодарив, сказал, что тот может быть свободен.

Пройдясь вдоль квартала вперед и назад, он остановился на пороге гостиницы. Оглядевшись еще раз, и убедившись, что хвоста нет, Альфред ступил вовнутрь довольно обширной, но несколько мрачноватой прихожей. На него никто особого внимания не обратил: гостиница была самая заурядная, из дешевых, не видавшая ремонта уже, поди, много лет. Относительно того кто приходит и кто уходит — здесь, похоже, никому дела не было. Весьма пожилой консьерж дремал у себя за конторкой, и лишь изредка просыпался, вздрагивая, когда кто-то из постояльцев швырял ключи на его бюро. Альфред, ничего не спрашивая, стал подниматься по скрипучей истоптанной лестнице, опираясь на липкие перила. Бордовая ковровая дорожка, покрывавшая лестничные марши давно выцвела, и местами в ней даже зияли дыры. Освещение и вовсе было скуднее некуда: лишь на поворотах кое-где горели подвешенные на крюках керосиновые лампы. Третий этаж был последним, и, видимо, самым дешевым. То там, то тут за дверями раздавались пьяные крики, где-то, похоже, дрались, и во всем коридоре стоял неизбывный смрад табачного перегара и еще какой-то кислятины.

Комната за номером тридцать два находилась по левую руку от просторного эркера, куда и вела лестница, и из которого затем в стороны расходились коридоры. Альфред нажал на кнопку предохраняющую стилет от случайного раскрывания. После еле слышного щелчка, лезвие высунулось из трости на толщину ногтя. Альфред тихо подошел к двери и постучал, но не условным стуком, а первым пришедшим в голову — три легких удара, разделенных короткими паузами, и затем — двумя длинными. За дверью тотчас послышалась какая-то возня, и затем дверь открыл смуглый человек, вовсе не похожий на того испанского боцмана, с которым Альфред недавно разговаривал.

— Входите, входите, прошу вас… — сказал человек. — И побыстрее, я уже начал меняться, как видите.

Альфред ступил внутрь весьма убого обставленной, но довольно чистой комнаты, которую, очевидно и снимал человек, утверждающий, что он Маркус. Также как и все прочие помещения гостиницы, комната была освещена лишь керосиновой лампой, фитиль которой был убран почти до самого края.

— Я могу присесть? — спросил Альфред.

— Что вы спрашиваете, дружище! Разумеется, садитесь, где вам будет угодно!

Альфред уселся за стол, и, положив стилет на колени, снова взглянув на человека. Хозяин номера снова изменился настолько, что Альфред чуть, было, даже не вскрикнул, и теперь он был абсолютно не похож на того, который открывал дверь. Теперь это был довольно пожилой господин, с вытянутым небритым лицом, седоватыми бакенбардами и очень печальными глазами.

— Как это происходит? — едва сумел выдавить из себя вопрос Альфред.

— Я бы сказал — скачками, — спокойно ответил пожилой господин, — причем, очередные изменения происходят через разные промежутки времени. Одним словом — процесс весьма спонтанный.

— Вот как? — Альфред действительно был не на шутку удивлен. — А как вы знаете, что трансформации прекратились? Я имею в виду, ту фазу, когда вы превращаетесь в кого-то, а не обратно в себя.

— Ну, как вам сказать. Я ведь все-таки стремлюсь прийти к некоторой желательной внешности. И каких-то черт мне все-таки добиться удается, пусть и ценой гигантского напряжения. К слову, портретного сходства с желаемым образом не мог добиться и сам мэтр де Вилланова.

Внезапно произошло еще одно превращение. Перед Альфредом уже сидел рыжий мужчина средних лет в темно-коричневом клетчатом костюме — явно из портовых складских приказчиков. Альфред даже отшатнулся от неожиданности.

— Ага…вот снова произошло, — констатировал рыжий, — Думаю, еще одно-два превращения и все закончится.

— Все это так необычно! Я бы ни за что не поверил в такую возможность, если бы только сам не увидел это своими глазами!

— Да, это довольно необычно. Я согласен, — кивнул рыжий приказчик.

— А бывает так, что промежуточная внешность, скажем так, не мужская, или вообще не человеческая?

— Нет, о таком я не слышал ни разу. Если превращение делает мужчина, то и все образы мужские, если женщина — то образы будут соответственно — женские. Почему так — не знаю, но смутно догадываюсь.

— Правда? — с любопытством спросил Альфред.

— Да. Дело в том, что я, как мужчина использовал мужскую версию алхимического деланья по трактатам де Вилланова. Но, Мария Коптская⁸, например, утверждала, что существует и женская версия этого процесса, и что она также сумела достичь подобного превращения, используя лишь женские элементы. Ну, вы понимаете: сурьма вместо висмута, черное серебро вместо белого и так далее…

— Да, понимаю, конечно, — ответил Альфред задумчиво, — но об этом еще меньше свидетельств, чем об экспериментах де Вилланова.

— Это точно! Лично я видел ее рукопись всего однажды, да и то мельком.

— Правда? И где же?

— Да, знаете ли, давно это было… Кажется, в каком-то монастыре на юге…

— Правда? Вы не рассказывали, что путешествовали по южным монастырям.

— Не то, чтобы я путешествовал… — рыжий вздохнул, — я ведь итальянец… А Италию я в молодости изрядно исколесил, да, знаете ли, — жизнь заставила.

— Вот как? Интересно будет как-нибудь послушать о ваших странствиях подробнее, — Альфред пытался держаться как можно естественнее.

— О, само собой! Когда все закончится, мы непременно поболтаем и об этом тоже! — рыжий клерк зажмурился, словно от боли, и закрыл лицо руками. Он сжимал лоб, словно пытаясь сдержать крик, способный вырваться из горла в любую минуту, а затем все как-то резко прошло, и, изумившись, Альфред увидел, что перед ним сидит Маркус.

— Вот это да! — ахнул Альфред и откинулся на стуле.

— Да, кажется, все закончилось! — с некоторым облегчением вздохнул Маркус и провел ладонью по лицу. — Да, но теперь давайте вернемся к «нашим баранам»…

— «Баранам»? — переспросил Альфред

— Ну, это такая английская поговорка… вы не слышали прежде? Что-то вроде «вернемся к нашим делам насущным»…

— Нет, не слышал. Так о чем вы желали бы поговорить? Что-то случилось, кроме удачного эксперимента с изменением внешности?

— В силу того, что я снова в деле, я хотел бы обсудить наши дальнейшие шаги. Во-первых, я думаю, больше нет смысла жить в моем теперешнем убежище. Изменяя внешность, я могу жить в любой гостинице или трактире, верно?

Альфред кивнул.

— Далее. Что нам известно о смерти бургомистра? Первое — он отправился на тот свет не по своей воле. Так?

Альфред как-то невнятно кивнул, и едва заметно пожал плечами.

— Но нам не совсем понятно, каким именно образом. Верно?

— Мы ведь вроде уже говорили насчет яда, правда, не совсем ясно какого именно. Вам удалось что-то разыскать? — спросил Альфред.

По лицу Маркуса пробежала едва заметная даже в полутьме легкая «тень»:

— Нет, я пока ничего с этим не выяснил. Но, я все-таки склоняюсь к тому, что это кураре.

— От кураре губы не чернеют. И не наблюдается подобного окоченения. Нет, это яд экзотический, каким, видимо, не столько убирают с дороги, сколько наказывают. Мы ведь уже говорили об этом. Вы забыли? — невозмутимо спросил Альфред.

— Ах, да, конечно. Я встречал кое-какие упоминания о ядах туземцев Новой Индии, они очень сложные по составу, но некоторые используются именно для наказания, ибо вызывают страшные муки. Однако, я пока не нашел ничего относительно почернения губ и позы кулачного бойца…

— Ну, это выяснить очень важно, однако, не менее важно найти того, кто был бы в этом заинтересован. Как я понял, у всех наследников — алиби, не так ли? Или нет? — спросил Альфред, невозмутимо разглядывая свои ногти.

— Я еще проверяю некоторые факты, но пока что — да. В основном, все алиби подтверждаются, — ответил Маркус

— Ну что же… Будем накапливать факты… — задумчиво проговорил Альфред.

— Да, конечно, — ответил Маркус, вставая. — Думаю, нам пока стоит двигаться в том же направлении.

— Несомненно. — Альфред тоже встал. — Если вы снова измените внешность, и вам нужно будет встретиться, я буду каждый день в трактире «Золотое колесо» в шесть вечера. Скажете пароль: «Сеньор Родригес велел вам передать, что в прошлый раз вы забыли у него свою табакерку»

— А какой будет отзыв? — спросил Маркус.

— Ну, я, вообще-то внешность менять не собираюсь. Хотя, возможно, вы правы… Отзыв такой: «Сеньор ошибается. Я не нюхаю табак. Я лишь курю трубку»

— Ясно. Тогда до встречи! — Маркус протянул руку.

Альфред пожал ее, и отметил, что рукопожатие было вялым, в отличие от сухого и крепкого, каким его обычно одаривал Маркус. С тем он и направился к выходу. Уже у двери Альфред обернулся и невольно вздрогнул: у стола в той же позе стоял вовсе не Маркус, а какой-то другой человек, которого Альфред прежде никогда не встречал. Это был молодой, довольно высокий худой человек, с вытянутым, словно лошадиная морда, лицом и с длинными давно немытыми и нечесаными волосами. Впрочем, видение длилось лишь какое-то мгновение, а после привычный вид Маркуса снова вернулся, и Альфред, мотнув головой, словно прогоняя морок, развернулся и ступил в темный, коридор. В остальных комнатах этажа уже притихли, и даже свои собственные приглушенные шаги по ковру стали вполне различимы.

Альфред щелкнул кнопкой стилета, закрывая его, и затем быстро спустился в холл, где консьерж все также клевал носом за своей конторкой.

Примечания

7

Арнольдус де Вилланове — испанский врач и алхимик, стоял у колыбели медицинской алхимии, автор «Салернского кодекса здоровья». Дал описание ядов, противоядий, лечебных свойств различных растений и способов их употребления. Автор многих алхимических трактатов.

8

Мария Коптская — первая женщина-алхимик, предположительно жившая в 1или 3 в. н. э.; возможная основательница александрийской алхимической школы, изобретательница ряда химических аппаратов и процессов, используемых по сей день. В частности — изобретательница метода подогрева на «водяной бане».